— А вот теперь у нас проблемы, — сказала Хина, когда Ати закончил осматривать скафандр снаружи и резюмировал, что вытащить намертво застрявший в броне обломок без инструментов невозможно.
— А именно?
— Во всем флоте нет ни одного корабля с гермоконтуром, рассчитанным на людей. "Ульи" ими изначально не оборудованы, а все остальные корабли принадлежат Стремительным. Среди их уцелевших кораблей не осталось ни одного с пригодной для вас СЖО.
— Нехорошо, — согласился Ати. — Но пока что не смертельно. Что у нас с запасами?
Оказалось, что у него и меня в комбезах запас автономности составлял около восьми часов, и то при максимальной экономии. Однако на "Виктории" уцелел запас кислородных патронов, совместимых с комбезами внезов, так что удушье нам пока не грозило. СЖО на "Ульях" заправлена не была, но аварийные запасы воды и кислорода тоже имелись, а Ати знал, как заправить от них патроны. Пока мы проводили инвентаризацию, нас осветил яркий прожектор со сблизившегося разведкатера конкистадоров. Двое Стремительных сноровисто уволокли мешок с Мэймой и Вероникой, которая пыталась извиняться за то, что вынуждена нас покинуть, пока расстояние не оборвало ее адхок-канал. Ну, а потом с нами сблизился один из переоборудованных кораблей Стражей.
— Ну что, Лиза, — сочувственно сказала Хина, — придется тебе на своей шкуре прочувствовать, каково приходится на задании бравым терранским космодесантникам.
— А каково им приходится? — с опаской поинтересовалась я. Мне уже по горло надоели приключения. Хотелось только одного: побыстрей оказаться где-то в человеческих условиях и как следует поспать.
— Вас нельзя взять на борт корабля Стремительных. Ни ваши комбезы, ни боевой скафандр адмирала не рассчитаны на химически агрессивную и горячую внешнюю среду. Вам придется лететь на одном из "Ульев" в лонжеронах десантников. То есть — пристегнутыми к раме посреди открытого космоса. Для адмирала не впервой, Ати тоже привычен к долгому пребыванию в бездыхе, но для тебя ситуация может оказаться тяжелой. Психологически в первую очередь.
— А есть альтернативы?
— Хотелось бы мне ответить утвердительно...
— Ну так в чем же дело? Раз нет выбора, давайте уже побыстрее валить отсюда.
— Отличное отношение! Мое ядро сейчас перенесут на борт "Сапфира", там есть где меня подключить. А вам помогут перебраться на "Улей-18", он уже сближается. Мистер Сингх, как рука?
— Переживу. Перестаньте уже меня опекать как умирающего.
— Само собой, мистер Сингх. Помощь на подходе.
Страж со сблизившегося с нами "Сапфира" выковырял Хину из печального обломка "Авроры" (я вздрогнула от осознания, насколько близко гнездо ее подключения находилось к оплавленному краю корабля) и унес с собой. Адмирал Сингх, наотрез отказавшись от помощи Ати, сам перелетел на повисший недалеко "Улей". Меня дотащил Ати. Мы устроились в соседних рамах, предназначенных для экипажа, где-то в середине переплетения гигантских балок. Потом еще примерно полчаса продолжался сбор SOS-маяков (шестерых Стремительных удалось найти живыми). По ходу дела до нас добрались два корабля Стражей с ресурсом СЖО для уцелевших транспортов беженцев, что помогло стабилизировать их системы и не позволить погибнуть пассажирам. Ну, а потом то, что осталось от двух флотов, медленно и печально потащилось к ближайшей точке Пояса. Ну, медленно — по сравнению с нормально функционирующим кораблем с двигателями Стражей, разумеется. По человеческим меркам даже половина скорости света до сих пор оставалась чудом из чудес.
Рассказывать об обратном путешествии особенно нечего. Уже через несколько минут меня начало мутить, начался жар, и Ати сначала впрыснул мне какую-то химию из аптечки, а потом вообще снотворное от греха подальше. Уже потом, в медицинском модуле, где нас снова держали в одном отсеке, он объяснил, что симптомы лучевой болезни почувствовал еще раньше: распадающаяся в резонансе материя преобразуется не только в видимый свет, но и в другое интересное излучение, в том числе жесткое. Наши комбезы внезов, в отличие от боевого скафандра адмирала, блокировали его лишь частично (их, кстати, потом пришлось утилизировать — фонили так, что дезактивации не подлежали). На таблетках и уколах мне приходится сидеть до сих пор, хотя организм уже почти восстановился.
А дальше... дальше вы и сами все знаете. Публичное посыпание пеплом голов выживших конкистадоров, массовая кампания во всех СМИ, убеждающая население в том, что все Стремительные белые (пусть даже с красноватым отливом) и пушистые, новая мобилизация терранской экономики для экспресс-постройки орбитальных и планетарных пищевых линий (на кой, спрашивается, грохнули уже построенные?) и так далее. Меня вы, вероятно, не помните: сначала пропаганда усиленно пыталась делать из меня национальную героиню, но оказалось, что публичная известность мне сильно не нравится. Терпеть не могу, когда на улице просят автографы, предпочитаю переговоры в узком кругу. Да и постоянно отвечать на дурацкие вопросы о передатчике у себя в голове мне не слишком хотелось. Так что по моей просьбе, подкрепленной обаянием, обольстительной улыбкой и небольшой долей шантажа, меня оставили в покое. Тем же самым закончилось рождественское общение с Куртом Аттианезом, просто горящим желанием поднять меня на флаг VBM, хотя там мне пришлось использовать куда более крепкие выражения. Ага, после всех приключений моя психика окрепла настолько, что я уже не боюсь в голос ругаться с самим СЕО. Ати вообще остался за кадром — нефотогеничный со своими ростом, лысинкой и брюшком, со скучной профессией и вообще слишком рассудительный и умный, слишком ехидный и слишком интроверт. То, что без него я бы мемуары не писала и вообще вся история могла бы пойти совершенно иначе, ньюсмейкеров интересовало мало. Его героический подвиг с пристреленным Санду — тоже. Плохой материал для сенсации, точка. Но теперь вы о нем знаете и справедливость восстановлена.
За наши мемуары благодарите Хину. Пока мы болтались на излечении в медицинском отсеке, он пристала как с ножом к горлу: мы, типа, просто обязаны записать свои воспоминания. Все равно ведь делать нечего, ага? А если лень или талантов не хватает, то пусть хотя бы ключевые события и слова обозначим, а она творчески доработает по своим записям, опыт у нее уже есть. Бернардо, типа, уже согласился добавить эпизоды по материалам Стремительных и свои комментарии. Пришлось согласиться, лишь бы отвязалась. Результат перед вами. Хотя, если честно, что-то в мемуарах не так. А может, и все не так. Не помню за собой ни склонности к истерикам, ни излишней сентиментальности, ни высокого пафоса. Разве что от сильного стресса прорезались. Ну да ладно, лень разбираться. Опять же, законы жанра...
Однако прежде чем закруглиться, хочу рассказать еще об одном разговоре, состоявшимся в медицинском модуле "Периода полураспада". Из всех поселений внезов, специализирующихся в медицинских и парамедицинских областях, именно оно оказалось ближе всех к вернувшемуся в Пояс флоту, причем уже в практически собранном после бегства состоянии. Владеют им несколько семей, занимающихся разработкой медицинского оборудования и технологий в области генетики — ну, знаете, секвенирование, генная терапия, лечение генетических заболеваний, молекулярные процессоры и так далее. Поскольку полученная мной с Ати ударная доза облучения кончается, помимо всего прочего, повреждениями ядерной ДНК, местные специалисты с энтузиазмом восприняли новых подопытных кроликов. Их настолько заинтересовал сценарий, в котором мы пострадали, что они даже согласились лечить нас бесплатно, лишь бы обследовать позволяли без помех.
К чему я? Как вы знаете, бывшие конкистадоры решили тоже остаться в Поясе. Их психологи и дипломаты решили, что пока что следует держаться подальше от Земли, которую они так усиленно пытались подчинить, и в особенности — от корпостейтов, чье руководство они так эффективно проредили в подготовительной фазе вторжения. Поскольку выжить без поддержки человечества они пока что не могут, а внезов их активность практически не затронула, Пояс оказался идеальным местом. Уцелевшие боевые корабли перешли под совместный контроль земных ВКС, внезов и Стражей, а транспорты равномерно распределили по Поясу. И один из них, "Сириус-2", остался рядом с "Периодом полураспада".
Через неделю после нашего возвращения, когда пертурбации в земном медийном пространстве были в самом разгаре, к нам в гости явилась целая толпа. Помимо Ники, которая в конечном итоге совсем не пострадала (Стремительные, происходя с планеты с гигантским уровнем ультрафиолета, мало чувствительны и к проникающей радиации), с ними явилась еще одна женщина из числа бывших конкистадоров. А с ними — Бернардо (точнее, его человекообразный дрон, сам он находился где-то на другом конце Системы), Алекс Кобэтё, Кира Кундалини и весь экипаж злополучного катера "Зимородок" — Далила, Джанго и Фунго — который успели с облегчением выпнуть с базы "Экстраваганца" и вернуть соотечественникам. Добавьте сюда Хину, которая, хотя и находилась в Грохоте, но оставалась со мной на постоянной связи через сложную цепочку мгновенных и традиционных каналов, включая тот в моей голове. Выпускать нас из медицинского модуля врачи категорически отказались, так что вся толпа набилась в помещение, использующееся для медицинских консилиумов в ситуациях, когда внезы зачем-то хотят пообщаться лицом к лицу, а не дистанционно. Пятеро громоздких Стремительных в своих скафандрах, а также четверо людей и один дрон, пусть и голые и компактные, создали в отсеке такую толчею, что меня почти размазали о стенку. Я еще и чувствовала себя весьма паршиво, несмотря на пропитавшую меня лечебную химию, так что внезапное сборище сильно напрягало.
— Меня зовут Бронислава, — представилась незнакомая Стремительная. — Я глава корпуса ксенопсихологов Флотилии. Бывшая глава.
— После гибели глав остальных корпусов на "Победе" и отставки Мэймы Бронислава фактически является Матерью клана, то есть главой правительства беженцев, — пояснил Бернардо.
— Слишком громкий титул, — отказалась Бронислава. — Кроме того, мое положение временное, только на переходный период. Я ученый, не политик и менять карьеру не собираюсь. Тем более что мало кому из ксенобиологов выпадало работать с настолько богатым материалом. Лиза Сомелье, я долго мечтала о встрече с тобой, хотя и не в таких печальных обстоятельствах. А поговорив с пленниками базы "Экстраваганца", — она сделала жест рукой в сторону Далилы, — я захотела этого еще больше.
— Почему? — сонно поинтересовалась я, борясь с одурением от лекарств.
— Потому что ты первый человек, с которым мы вступили в контакт. В настоящий полноценный контакт, а не в переговоры под дулом пистолета, как с остальными. Ты — последняя, от кого мы ожидали бы сочувственного отношения. Но только благодаря тебе последний бой окончился совместной победой, а не полной катастрофой для обеих наших рас.
Знаете, что ни говори, а все-таки приятно, когда тебе льстят, пусть даже так грубо.
— Спасибо. Но я больше думала о том, как бы мне план по продажам и прочие KPI выполнить. Внезам много не впаришь, а вот у вас рынок для наших вычислительных услуг просто огромный.
— А-а... — Бронислава в замешательстве крутнулась, чтобы взглянуть на Бернардо.
— Она так шутит, — пояснил тот. — Типичная защитная реакция человека. Как раз для тебя ситуация. Стремление избегать повышенной ответственности проявляется как излишняя скромность, ведущая к нивелированию изначального утверждения и попытке переключения разговора на другую тему. Довольно частое явление у людей.
— Ага, — Бронислава сделала жест рукой, у Стремительных эквивалентный нашему задумчивому кивку. — Ну, как я и говорила, материал богатейший, и это только одна персона. А их в окрестностях больше восемнадцати миллиардов.
— А если добавить к списку еще и дискинов... — с деланным безразличием подсказал Ати.
— Дискины для нас по-прежнему сложная тема, — не поддалась на провокацию Бронислава. — Но мы над ней работаем. По крайней мере, они охотно сотрудничают.
— Мы не просто сотрудничаем, — добавила Хина. — Мы изучаем историю Саванны, чтобы понять ошибки прошлого и не допустить их в будущем. Нам совсем не хочется стать причиной гибели человечества, здесь мы со Стремительными солидарны.
— Из того, что до меня доходит с той стороны, — фыркнула Вероника, — дискины уже замучили своими вопросами всех беженцев, которые хоть что-то знают об истории. Поскольку при эвакуации с Саванны мало кто задумывался о том, чтобы прихватить с собой архивы, интервью — единственный способ собирать информацию. Сейчас несчастные беженцы запуганы и подавлены, так что не осмеливаются отказывать, но еще немного — и там начнут вспыхивать бунты против таких безжалостных пыток. Боюсь, как бы еще раз Терру завоевать не решили только для того, чтобы избавиться от приставаний. Хина, ты бы попросила свою компанию снизить градус давления.
— У нас, между прочим, самые лучшие намерения! — обиделась Хина.
— Во-во. Именно они и привели к Войнам на выживание...
— Ша! — грозно сказал Бернардо. — Кончайте пикироваться, мы не за тем собрались. Бронислава?
— Да-да. Лиза Сомелье, от имени нашего Хурала... ну, или того, что временно выполняет его функции, прошу принять памятный знак за свои заслуги.
Она достала из небольшой сумки коробку размером с ладонь и протянула мне. Внутри на непонятном синтетическом материале лежал металлический знак: две трехлучевые звезды, под углом наложенные друг на друга. В центре светился голубой кристалл.
— В ваших терминах это высший знак отличия, которым можно наградить за боевые заслуги. Золото — один из немногих технических материалов, не корродирующих как в нашей, так и в вашей атмосфере. Сейчас у нас довольно сложно с ресурсами, но когда разберемся в ситуации, сделаем новый знак из чего-то поприличнее. Кристалл содержит запись нашей признательности, у вас есть технологии, способные ее воспроизвести. В нормальной ситуации знак давал бы определенные привилегии в нашем обществе, но в нынешних условиях, боюсь, он не более чем символ.
— Спасибо! — от души поблагодарила я. На лучах звезд виднелась тонкая насечка, формирующая нечто вроде переливающейся голограммы, но разглядывать ее я сейчас не стала. — Могу я приблизиться вплотную?
— Да, конечно. Но...
Осторожно, памятуя слова Ники о возможных рефлекторных движениях когтями, я подплыла к Брониславе, обняла ее и едва не застонала от полноты ощущений. Хотя поверхность ее скафандра уже нагрелась внутри модуля, но все еще оставалась ледяной, а я прижалась к ней всей своей голой шкурой. Но за глупость следовало заплатить хотя бы стоицизмом.
— От всего сердца благодарю, — заявила я, стараясь не лязгать зубами. — Надеюсь, наши расы научатся жить дружно и прошлая драка станет первой и последней.
— Для человека допуск чужого в свое личное пространство является проявлением высшей степени доверия, — меланхолично разъяснил Бернардо замершей Брониславе. — Даже чужого своего вида. И особенно трогательно, когда речь идет о таких страшидлах, как мы в натуральном виде. У нас такая реакция отсутствует, а прямое сближение является приглашением к сексу. Еще один факт в копилку ксенопсихологии обеих сторон.
