— Я тебя люблю, — тихо ответила Каденс, буквально растворяясь в ощущении заботы и тепла, но всё же смогла собраться с мыслями, чтобы произнести: — Мы же её похороним?

...

"Мне нужно найти способ стать сильнее", — констатировал главнокомандующий вооружённых сил кристальных пони, в очередной раз ощущая собственную неполноценность.

Кристальное Сердце, пока было целым, частично компенсировало слабость своего хранителя. Сейчас же не было артефакта, способного решить данную проблему. А ведь ощущать себя слабее собственной кобылки... неприятно.

Впрочем, были в случившемся и хорошие стороны: во-первых, пусть эксперимент с пересадкой головы и не удался, так как разум в подопытной не проснулся, торжественные похороны, в ходе коих Лану закопали в глубокой яме, а сверху посадили дерево, помогли сгладить эффект от нападения Тени Леса в глазах пони; во-вторых, профессор обрёл свою "метку", заключающуюся в единственном слове "Кристалл"; в-третьих, наконец-то были завершены первые Амулеты Чейнджлингов, которые позволяют своим носителям менять внешность (на что уходит море магии); в-четвёртых, учёные начали разрабатывать методику искусственного пробуждения "меток". Иные последствия, при правильной интерпретации тоже являющиеся положительными, перечислять можно ещё долго.

Возвращаясь же к событиям того дня, нельзя забывать о благополучно разрешённом конфликте с лошадями: пусть торговля и не задалась, так как обе стороны не горели желанием продавать что-то нужное, а ненужное не вызывало особого интереса ни у кого, поделиться информацией это не мешало. Хан Баянбек рассказал, что в Седловской Аравии сейчас известны восемь постоянных городов, которые представляют из себя скопления шатров и низкие каменные дома, обнесённые стеной, а также около двадцати племён кочевников, от тысячи и до двадцати тысяч членов в каждом. Подобный разброс в численности объясняется тем, что некоторые ханы умудряются объединить под своей рукой несколько ранее вольных племён, но после их гибели, если нет столь же сильного и влиятельного наследника, с высокой долей вероятности эта толпа распадается...

"А объединяются они в основном ради набегов", — мысленно дополнил слова собеседника визирь.

Сами же кристалийцы рассказали о ситуации на севере, где сейчас царствуют яки, а также поведали об оленях и чейнджлингах. В результате этого, расходились они пусть и не друзьями, но вполне неплохими знакомыми, которые в случае следующей встречи точно решат сперва поговорить, а уже потом доставать мечи.

Биг Бен, в один день ставший очень популярным среди членов каравана после своей победы над чемпионом седловцев, был повышен и наконец-то начал тренировать контроль над силой. Артефакторы, убедившиеся в эффективности звуковой атаки, пошевелили мозгами и начали работу как над оружием на схожих принципах, так и над защитой от него.

Ну и завершал всё это Челубей — военный трофей, который был подарен Сомбре в качестве откупных. И с одной стороны "меченый" — это ценный прибыток, но с другой... во-первых, приходится его лечить, а во-вторых, кормить зерном, пропитанным сонным зельем, да ещё и в оковах, блокирующих магию держать. Можно было бы попросить Каденс обеспечить его верность, но всегда оставалась вероятность того, что воздействие на эмоции сработает как-то не так, или же жеребец сможет его перебороть.

"Займусь этим, когда будет больше времени. Пока же: пусть Челубея везут вместе с оставшимися перевёртышами", — принял решение тёмно-серый единорог.

Мысли главнокомандующего вернулись к дальнейшему пути в Зебрику. Последний рывок им предстояло сделать либо по землям верблюдов, куда по слухам отправились несколько племён лошадей, чтобы совершить набег на один из крупных городов, либо через Эквестрию. Оба варианта из-за вероятной встречи с "мечеными" или принцессами были не слишком радостными, а ситуацию ухудшало ещё и то, что среди кристалийцев зазвучали разговоры о том, что можно остановиться и здесь.

"Пони можно понять: они устали, потеряли дом, повидали множество "прелестей" нового мира, а разницы между дикарями-лошадьми и дикарями-зебрами не видят вовсе. Хорошо, что хотя бы в Эквестрию не рвутся, так как помнят то, из-за кого мы лишились Сердца", — дёрнув ухом, Джафар глубоко вдохнул свежий запах зелени, тут же ощутив, как под языком скапливается слюна.

Возможно ему и следовало бы пересмотреть свои планы: остановиться на равнинах Седловской Аравии, начать выращивать город, устроить переговоры с ханами, сталкивая их лбами друг с другом. В конце концов, на их стороне было два аликорна, пусть одна из них ещё недавно была подростком, а вторая — вовсе четвероногая кобылка, чей словарный запас ограничивается сотней слов. У них были артефакты, знания, хорошо обученная и оснащённая армия...

"Но если лошади объединятся, то вполне смогут нас задавить. Кроме того, для получения влияния здесь, нам придётся потратить много времени и усилий, где-то договариваясь, где-то подкупая. Нет, если бы не было другого варианта, тогда я бы и не задумывался. Но Зебрика, с их малыми племенами, а также уже имеющимся союзником выглядит всё же предпочтительнее".

* * *

Сидя у окна на деревянном кресле, одетая в короткую безрукавку и широкие шаровары белого цвета, которые ярко контрастировали с чёрной бархатистой шёрсткой, Мишэлл смотрела на город верблюдов и думала о том, что совсем не так хотела здесь оказаться. Вместо захватчицы и разорительницы, от меча которой пали десятки защитников, на которую со страхом смотрят пленники, она — живое имущество своего жеребца...

Взгляд кобылы метнулся к постели, где тихо спал пегас, вернувшийся ночью после очередного сражения на арене в бинтах, успевших пропитаться кровью из ран. Пришлось гордой воительнице искать лекарства, посылать за целителем служанку, а затем следить, чтобы верблюды не добили крылатого пони ради золотых колец.

"А вечером он снова пойдёт туда, оставив меня ждать...", — отвернувшись к окну и сжав кулаки, лошадь постаралась не думать о том, что будет если Сильвер Блад не вернётся.

Боялась ли она? Несомненно. В конце концов, у неё больше не было своего отряда, племени, да и собственная жизнь ей уже не принадлежала. Всё, что осталось у Мишэлл — это её жеребец и их ещё не рождённый жеребёнок.

"Всё будет хорошо, мой лучик завтрашнего дня", — положив левую ладонь на живот, кобыла склонила голову и улыбнулась, вкладывая в это своё действие всю нежность и любовь...

Как бы судьба не сложилась дальше, они со всем справятся. Ведь племя живёт, пока есть хоть один воин, в котором течёт кровь вольного народа.

...

Трибуны стадиона ревели, сотнями голосов выкрикивая имена кружащих по арене бойцов. Вооружённый коротким мечом и круглым щитом пегас, широко расправив подрезанные крылья смотрел на рыжего кота, одетого в одну только набедренную повязку, и вооружённого парой прямых кинжалов.

— У меня только один вопрос, гринго, — ехидно улыбнувшись, демонстрируя острые клыки, произнёс гладиатор. — Ты ведь не обидишь котика?

После этих слов противник внезапно замер и округлил глаза, а на его морде появилось настолько жалобное выражение, что пегас едва не упал с ног. На несколько секунд кристалиец потерял концентрацию, за что едва не поплатился распоротым животом, успев отклониться в последний момент, наудачу отмахнувшись щитом...

...

Проснувшись в холодном поту, Сильвер резко дёрнулся, из-за чего зашитые раны прострелило болью, а затем ему на грудь легла рука, придавливая спиной к постели, а к губам прислонился край кувшина. Кислый холодный напиток помог промочить горло, а заодно и прояснил голову. Сфокусировав же взгляд на склонившейся над ним кобыле, пегас вовсе расслабился.

— Сколько времени? — спросил летун, едва сосуд отодвинулся от его морды.

— Полдень, — ответила Мишэлл, после чего отошла от постели.

С тех пор как лошадь пришла в себя, говорили они не часто, да и в те редкие разы когда без этого было не обойтись, старались ограничиваться минимумом слов. По негласному соглашению их дуэт не вспоминал о том, что было до попадания в город, будто бы и не существовало для них прошлого. Доверяли ли они друг другу? В большей или меньшей степени — да.

"В конце концов, друг без друга нам не выжить. Да и не могу я бросить будущую мать моего жеребёнка".

* * *

Вечером в шатре Каденс собралась большая компания: три банши, две аликорницы, пегаска и земная пони. В этот раз в центре внимания, окружённая со всех сторон любопытными мордочками оказалась Сирень.

— Сосредоточься, представь нужный образ и выплесни магию, — уговаривала подопечную-подругу Каденс, сидя на корточках перед четвероногой кобылкой, на шее у которой находился медальон из серебра, в который был вставлен кристальный шарик размером с глаз, внутри коего тускло сияла зелёная звёздочка. — Если тебе будет проще — закрой глаза.

Фиолетовая кобылка кивнула, закрыла глаза, нахмурилась и сосредоточенно засопела. Спустя какое-то время от её рога, с надетым у основания тонким кольцом, по тонкой леске потекла магия, устремляясь к артефакту, заставляя зелёное пламя выплеснуться на тело.

— Ого... — удивилась Ария.

— Угу, — согласно хмыкнула Соната.

— Да... — протянула Рубин.

— Получилось? — открыв глаза и осмотревшись вокруг, с надеждой в бархатистом голосе спросила Сирень.

— Получилось, — подтвердила Каденс, вставая в полный рост, чтобы её голова была на той же высоте, как у подруги. — Но не совсем то, что мы хотели.

— Для первого раза — очень даже неплохо, — вступилась за четвероногую аликорницу Айси. — Правда... белый тебе не идёт.

— А? — превращённая пони опустила взгляд на передние ноги, оказавшиеся непривычно длинными и абсолютно белыми. — Упс...

— А мне нравится, — заявила Рубин, поглаживая Сирень по бедру, украшенному рисунком в виде солнца, от чего её мордочка стала стремительно принимать красный цвет. — Зато теперь мы знаем, как могла бы выглядеть принцесса Селестия.

— Давай-ка возвращай свой истинный облик, — всполошилась пегаска. — Не стоит допускать, чтобы тебя в таком виде увидел кто-нибудь посторонний.

— Угу... — снова зажмурившись, крылато-рогатая пони напряглась, её окутало зелёное пламя, а потом из него вывалилось двуногое фиолетовое тело. — Яй!

— Держу, — подхватила подопечную Каденс, тут же оказавшаяся в захвате рук и крыльев удивлённой, возбуждённой и гордой кобылки. — У тебя получилось!

— Ей! — обрадованно воскликнула Сирень, крепче обнимая принцессу любви.

— Хоть бы уединились, бесстыдницы, — хмыкнула Блиц, обратив внимание кобылок на то, что пусть превращение и прошло успешно, но вот одежды на испытуемой не появилось, и их объятья с нежно-розовой аликорницей (стремительно догоняющей кристалийку в цвете мордочки), выглядят весьма и весьма...

— Пошлячка, — припечатала Айси, без всякого стеснения разглядывая получившуюся композицию. — Мне срочно нужен такой же амулет. Каденс, ты не могла бы...?

— И мне — тоже, — вновь влезла Блиц. — Это же какие возможности...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восьмая арка — 3

Утренняя прохлада бодрила, а от разгорячённых тел поднимался едва заметный пар. Одетый лишь в плотные штаны, тёмно-серый единорог, вооружённый полуторным прямым мечом, стоял в кольце из пяти гвардейцев, держащих наготове собственные клинки, при этом всем своим видом демонстрируя уверенность и спокойствие.

Крупные жеребцы, долгие годы оттачивавшие своё мастерство владения оружием, неуверенно переглядываясь, старались не выпускать противника из поля зрения ни на мгновение... Всё же слава Сомбры как мечника, была не только общеизвестной, но ещё и заслуженной. Поэтому нападать они решились только все вместе...

Алые глаза Джафара хищно сверкнули, магия потекла в "метку", а тело заполнила "аура обмана". Он не был столь же одарённым в плане резерва, как та же Каденс, но в отличие от неё обладал филигранным контроллем, а также непрерывно оттачивал собственный разум. Благодаря тренировкам, ему удалось обнаружить то, что для воздействия на себя энергии требуется на порядки меньше (так как нет сопротивления души), а комбинации воздействий могут варьироваться в очень широких пределах.

"Я — крепче стали", — применил первое внушение на реальность визирь.

Пять клинков обрушились на торс принца, отскакивая от него с металлическим звоном.

"Я — легче пера", — прозвучало в голове второе утверждение.

Присев, тёмно-серый единорог оттолкнулся от земли, взмывая ввысь, а под ним пронеслись огненные стрелы, ледяные копья и даже одна шаровая молния.

"Я — быстрее ветра", — отменив второе убеждение реальности, Сомбра приземлился на ноги, а затем взорвался движениями.

Два выпада, которые слились в один рывок, лишили мечей двух гвардейцев, после чего они отлетели в стороны от ударов кулаком. Единороги ещё только сотворяли новые заклинания, но Джафар уже оказался рядом с одним из них, тщательно выверенным ударом ладони оглушая жеребца, чтобы схватив его за чёрный мундир, швырнуть в напарника, тут же бросаясь к третьему чародею.

Укреплённая плоть болела, сигнализируя о чрезмерных даже для неё нагрузках, сам воздух сопротивлялся, заставляя прорываться через невидимую преграду... но всё же он справлялся. Весь бой затянулся меньше чем на пятнадцать секунд, по истичению которых восемь противников лежали на земле без движений, либо тихо постанывая свернулись калачиками.

— Санитар! — отменив оба действующих "обмана", главнокомандующий позвал целителей, которые дожидались своего часа на некотором отдалении от полигона. — Следующий этап.

После последних слов, ещё двое гвардейцев, закованных в алую броню, извлекли мечи из ножен и стали обходить командира с разных сторон. На этот раз он не собирался использовать "метку", полностью отдавшись искусству фехтования против численно превосходящего противника. В конце концов, пусть дар и давал заметное преимущество, но полагаться только на него не стоило, ведь всегда есть возможность нарваться на того, кто не будет уступать в силе, скорости, прочности, либо же вовсе блокирует любую магию, из-за чего только собственное мастерство и останется.

Тем более, что этот короткий спарринг отнял почти треть имеющегося резерва. Минута времени в режиме физической неуязвимости и сверхскорости — это много для боя один на один, но только если противник равен или уступает по силам.

"Нужно обзавестись объёмными накопителями", — начав кружить между двумя соперниками, отстранёно подумал главнокомандующий...

...

После тренировки тело приятно гудело, а мышцы побаливали от усталости. Будучи визирем в Аграбе, Джафар никогда бы и не подумал, что когда-нибудь будет испытывать удовольствие от подобного: пусть он и не запускал свою физическую форму окончательно, но и не перетруждался в занятиях с мечом, кинжалом и иными орудиями умерщвления. Однако воспоминания изначального владельца тела, который радовался каждому новому успеху, позволяющему хоть на чуть-чуть увеличить свои силу и мастерство, оставили свой неизгладимый отпечаток.