— Интеллектроника сдохла, но энергетические системы, — ещё нет, по крайней мере, аварийные. У этого корабля освещение, — такое же свойство, как, например, прочность. Так что ничего удивительного нет... — Он смолк, его взгляд испуганно метался по стенам каюты, — совершенно пустая внутренность серой пластмассовой коробки со слепым, пыльным экраном и слабо светящимся потолком... то есть, теперь уже стеной.
Ни единой щели в прочном, как железо, пеллоиде. Натуральная душегубка... Он представил, как лежит на полу, жадно хватая уже бесполезный воздух, навеки гаснущим взглядом обводит эти унылые стены, — и вздрогнул.
— Ты знаешь, что произошло? — спросил Айэт.
— Нет. Могу лишь предположить, что "Укавэйра", наконец, попала в мироздание, где вся её защита бесполезна, а интеллектроника просто не может работать. Мы живы потому, что наш уровень физики не затронут. Или она достигла своей цели, — но мы не смогли за ней последовать... как и сама "Товия"... нам это без разницы. У нас осталось только немного времени. Его наверняка хватит, чтобы вспомнить всю нашу жизнь, — кроме этого, мы ничего не сможем сделать. А потом нам останется лишь умереть.
— Я не хочу в это верить, — сказала Хьютай. — Пока иного не останется. Надо сперва осмотреть всю "Товию".
— Как? — удивился Анмай. — Нам даже в рубку не выйти. Там теперь высота метров в пятнадцать.
Хьютай фыркнула и всё же открыла дверь, — точнее, уже люк в полу. За ней и впрямь теперь зияла пропасть. Пол рубки снова стал полом, потолок — потолком. Они не могли выйти из своих жилых комнат, — да это ничего бы и не дало. Пульты и обзорные экраны в рубке не подавали даже малейших признаков жизни. Внутренние двери открывались, но наружные, имевшие электрический привод, — наверняка нет. Впрочем, если бы они и открылись, за ними их ждала только смерть. К тому же, едва Хьютай подняла дверь, их обдал жар, и они ощутили слабый запах нагретого пластика, — запах, которого здесь не было раньше...
— Жар пробивается снаружи, но медленно, — тихо сказал Анмай. — Жилые помещения находятся в самом центре корабля, и мы проживем ещё несколько дней... примерно столько же, сколько можно прожить без воды.
— Боюсь, мы будем здорово мучиться прежде, чем... — Хьютай замолчала.
— Да, — так же тихо сказал он. — Я много думал о том, как мне придется умереть, и никогда мне не представлялось ничего легкого или приятного. Теперь мне кажется, что ничего лучшего, чем несколько дней медленного поджаривания заживо, соединенного со столь же медленной смертью от жажды, нас ждать не могло. Впрочем, первые сутки-двое всё будет ещё терпимо, зато потом... мы пожалеем, что родились на свет. А ведь мы даже покончить с собой не посмеем! Да и как мы сможем это сделать?
— Застрелиться, например, — хмуро сказал Айэт. -Тут, у нас, — целый арсенал. Теперь от него будет хоть какая-то польза.
— Застрелиться? — Анмай на минуту задумался. — Конечно! Ну и дурак же я! — он бросился к шкафу с вещами.
Ломая ногти, он распахнул скрытую панель, теперь уже в полу, вытащил универсальный излучатель и включил его. Индикаторы оружия мигнули и загорелись ровным светом, из дула вырвался тонкий прицельный луч.
— Ты что? — Айэт с ужасом попятился к стене.
— Я последний кретин, раз не подумал, прежде всего, об этой возможности. И... смотри! Видишь, — энергетическая система и электроника оружия действуют? Значит, у нас есть наше оружие, силовые пояса и другие неразумные устройства... — Анмай бездумно защелкнул на левом запястье массивный браслет квантовой связи. Застегнув силовой пояс, он продолжил:
— Похоже, Путешествие Вверх, все эти непрерывные удары и переходы, постоянные муки, боль, — всё это настолько измотало нас, что мы мечтали лишь о вечном покое. Наверное, всё это действительно скверно влияло на наши мозги. Но сейчас всё это закончилось, и мы вновь стали прежними, пробудились.
— Пробудились, и что дальше? — так же хмуро спросил Айэт. — Будем стреляться?
Анмай недобро усмехнулся.
— Нет. Это... слишком легко.
Он бездумно поправил силовой пояс и для пробы включил его, на секунду поднявшись в воздух.
— У меня появилась идея... довольно глупая, и, надо полагать, последняя. — Он задумчиво взвесил в ладони лазер. — Если ничего не выйдет, — я попробую пробраться в реакторный отсек и подорвать корабль. Противно просто убивать себя...
— Какая идея?
— Строители "Товии" предусмотрели возможность самых невероятных аварий, включая и эту. Здесь есть ручное управление всеми основными системами. Если сработает аварийный переключатель, отключающий интеллектронику, мы получим прямой доступ к механизмам... но если она исправна, у нас ничего не получится.
— Ты думаешь, всё это устроено "Товией", чтобы посмотреть, как мы себя поведем? — удивился Айэт.
Анмай смутился. В глубине души он именно так и думал, — и, пожалуй, поэтому вел себя несколько театрально. А вот если окажется, что всё это, — на самом деле... Что ж, тогда они действительно умрут. Но на сей раз они умрут, сражаясь до последнего вздоха.
......................................................................................
На силовых поясах они спустились в рубку. Интеллектронный выключатель впечатлял, — массивный красный рычаг, прикрытый толстой прозрачной плитой. Анмай, сначала один, потом вдвоем с Айэтом попытался её поднять. Плита не двигалась, — похоже, что-то заело в механизме. Разозлившись, он несколько раз ударил по ней рукоятью лазера, потом отступил на три шага и выстрелил.
От первого же прикосновения луча бронированное стекло лопнуло, и в следующий миг разлетелось вдребезги. Анмай схватился за рычаг, и с заметным усилием повернул его. У него ещё было время подумать, что если ничего не выйдет, — он воспользуется лазером тут же...
Когда мертвое кольцо пультов опоясалось огнями, Айэт радостно завопил.
........................................................................................
Анмай сел прямо на пульт, с немыслимой гибкостью подвернув босую ногу, — он наступил на осколок разлетевшегося стекла, и теперь пытался извлечь его.
— Значит, всё это по-настоящему, — он сумел подцепить осколок ногтями и выдернул его. Из ранки сильно пошла кровь. Анмай скривился. — Честно говоря, я в этом сомневался, хотя и знал, что мы вели себя не лучшим образом. Позор мы ещё как-нибудь пережили бы, а так... — он осторожно прикоснулся к подошве.
Кровь уже свернулась, перестав течь. Анмай, прихрамывая, пошел вдоль кольца пультов, нажимая все кнопки подряд и глядя в загоравшиеся экраны.
........................................................................................
— Главный компьютер отказал, — сказал Вэру, закончив осмотр. — Всё, что я смог, — соединить всё накоротко, минуя его. Управлять "Товией" вручную, в общем, не трудно, но многое было доступно лишь интеллектронике. Наше матричное бессмертие, молекулярная хирургия, инверсия изображений, перестройка внутренней структуры и устранение повреждений корабля, — обо всем этом придется забыть. Отныне любая мало-мальски серьёзная порча корпуса или основных механизмов "Товии" для нас будет равносильна смерти, ибо чинить их теперь некому и нечем.
Его слова сопровождал приглушенный гул пробуждающихся машин. Анмай вновь пошел вдоль пультов, проверяя приборы.
— Ещё несколько странных вещей. Систему охлаждения я включил, но снаружи, — абсолютный ноль, похоже. И... там явно ничего нет.
Он щелкнул ещё одним переключателем и огромные экраны в рубке вдруг растаяли, погасли... нет, их заполнила абсолютная, непроглядная темнота.
........................................................................................
— "Укавэйра" исчезла, и я не представляю, как, — тихо сказал Анмай. — Мы одни в какой-то пустой вселенной.
— Но это невозможно! — воскликнул Айэт. — Если мы попадем в чужую физику, то погибнем мгновенно. И что могло случиться с "Укавэйрой"?
— Вряд ли мы когда-нибудь это узнаем... Но, раз она пропала, а Эвергет "Товии" отключен, то нас уже ничто не защищает. Так что здешняя физика для нас, несомненно, безопасна, — раз мы ещё живы.
— Но это невозможно! Совпадение физик в различных вселенных исключено, ты же знаешь! Может, мы вернулись в свою родную, или попали во вселенную, перестроенную нашими потомками? И... что это за физика?
— Ещё не знаю, — Анмай рассматривал приборы. — Здесь нет ни звезд, ни планет, никаких источников излучения. Только очень слабый реликтовый фон и вакуум. Абсолютная пустота. Понимаешь? Здесь вообще ничего нет, не знаю, на сколько миллиардов световых лет вокруг!
— Ты хочешь сказать, что мы... оказались в Бесконечности?! — воскликнул Айэт.
Взглянув на его испуганное лицо, Анмай рассмеялся.
— Ещё нет. Где угодно, но только не там. Это не так легко.
— А где же?
Анмай задумался.
— Знаешь... здесь очень странная физика, — он показал на экраны гиперсканера. — Нейтральная, безвредная... словно кто-то хотел, чтобы здесь могли жить обитатели любых, даже самых разных вселенных. Кто-то очень постарался, чтобы создать её. Ничего больше без помощи компьютеров я сказать не могу, а восстановить их мы не сможем.
— Так всё же, где мы? — Айэт не унимался.
— Боюсь, что мы застряли в... в области... месте за самым внешним Листом всего невообразимо огромного кластера разнородных мирозданий, у внешней границы Сверх-Вселенной, — там, где само её пространство замыкается на себя. Возможно, "Укавэйра" нашла способ выйти за его пределы, но не смогла взять с собой "Товию"... А может, кто-то решил, что ей здесь не место... потому, что ждал кого-то, похожего на нас. Куда она исчезла, мы уже явно никогда не узнаем. Но здесь всякое движение теряет смысл. Что бы и каким бы образом здесь ни двигалось, — оно будет вечно скользить вдоль внешней границы, по пространственной кривизне, не в силах выйти в Бесконечность. Вернуться назад мы тоже не сможем, — во-первых, нам некуда, а во-вторых, массы на "Товии" осталось всего на один прыжок. Так что... мы дошли до конечной точки.
— И сколько мы сможем прожить здесь? — спросила Хьютай.
— Пока "Товия" не откажет. Я не знаю, сколько она тут протянет, но наверняка недолго, — пара лет, самое большее. Да и радости от них, увы, будет мало: виртуальный мир сдох, а без него мы не сможем ни пользоваться библиотекой, ни развлекаться. Теперь нам открыты все помещения корабля, но все они перед полетом "Укавэйры" были очищены, и толку от них никакого. У нас есть только много свободного пространства, еда, вода и свет. Исход будет тот же, только времени уйдет гораздо больше.
Айэт промолчал.
........................................................................................
Когда они вернулись в их общую комнату, Хьютай вдруг сказала:
— А знаете, нас больше ничего не сдерживает. Мы свободны, и можем делать всё — совершенно всё, что захотим. Ведь нас уже некому остановить... просто увидеть. И, что бы мы ни делали, — это уже ничего не изменит.
— И что ты предлагаешь? — усмехнулся Анмай. — Что мы можем сделать из того, что не делали раньше?
Хьютай смутилась.
— У каждого из нас есть тайные желания, которые иначе, как в воображении, мы не решаемся осуществить... нечто постыдное, даже страшное, — то, о чем не знают остальные... просто какая-нибудь тайна. Я бы хотела, чтобы мы рассказали друг другу всё, — всё, без утайки. Второго такого случая у нас уже не будет. Ну как?
— А если окажется, что всё уже давно рассказано? И тайны столь мелки, что просто не стоят воплощения в слова? Смешно выйдет, правда?
Но Хьютай не улыбнулась.
— Самое смешное — что я, возможно, твоя сестра. У тебя же была сестра младше тебя на год? Почему же я так похожа на тебя?
Глаза Айэта удивленно расширились, но Анмай лишь усмехнулся.
— Слава всем богам, нет. Я видел документы... ещё на Хаосе. Моя сестра умерла через месяц после того, как нас поместили в приют. Забавно лишь, как поздно раскрылась эта глупая история. Что ещё?
— У нас порой бывают желания... опыт... о которых мы стесняемся говорить. И я хочу сейчас... я люблю вас обоих... — она замолчала.
Айэт удивленно присвистнул. Анмай смущенно опустил глаза. Раньше он даже представить не мог, что его Хьютай...
— А что потом? Ведь это не займет много времени. И в общем... мне кажется... что это будет... что если мы сдадимся нашим желаниям, то станем просто животными. И если тебе нравится Айэт, то при чем же тут я?
Хьютай насмешливо взглянула на него, потом на смущенного Айэта.
— Вы оба были красивыми юношами. Неужели вам никогда не делали... известных предложений?
Айэт усмехнулся.
— Делали, как же. Ещё в Таре... когда меня только привезли из города... из моего родного города... в Линзе.
— Ну и? — с интересом спросила Хьютай.
Айэт пожал плечами.
— Я достаточно хорошо дрался, чтобы ко мне не приставали больше одного раза.
Хьютай отвернулась.
— Я вижу, вы оба меня не поняли. Если нам суждено провести здесь остаток своих дней, мы что, должны всё это время стонать от отчаяния? Так что же нам делать?
— Не делать гадостей и глупостей, вести себя, как обычно, — впрочем, это бессмысленно, конечно. Но что нам ещё остается?
Хьютай кивнула.
— Тогда... ну, я не знаю, чем нам ещё заняться...
— Любовью? — неуверенно предложил Анмай. — Похоже, это последняя оставшаяся нам радость.
Хьютай широко улыбнулась.
— Пожалуй. Пошли.
........................................................................................
Она закрыла дверь их каюты, потом критично осмотрелась. Проекторы силовой подушки остались на стене, но здесь была ещё пеллоидная постель, как оказалось, исправная. Придав ей наиболее удобную форму, она сбросила одежду на пол. Анмай, стесняясь, последовал её примеру. Нагишом было легче, жары он и вовсе не чувствовал...
Они обнялись... их губы встретились... они ласкали друг друга... опустились на колени... легли... Анмай вновь поцеловал подругу... и вдруг почувствовал, что не хочет делать ничего...
Они вяло перекатились. Анмай ткнулся губами в её сосок... и застыл. В его памяти вдруг с поразительной яркостью возникла комната, — почти такая же пустая, и с таким же темным окном... только оклеенная зеленой бумагой с каким-то узором, и с голой лампочкой, свисающей на шнуре. А он, тогда ещё безымянный, покоится на чьих-то сильных руках, и так же тычется губами в такой же темный сосок...
Он вновь поцеловал Хьютай... и отстранился. Желания в нем не осталось, просто было очень хорошо и спокойно. Теперь, когда Путешествие Вверх закончилось, в общем, ничем, он ощутил вдруг желание оглянуться на прожитую жизнь. Ему хотелось вспоминать.
— Что с тобой? — спросила Хьютай.
Вэру высвободился из её рук и сел. Она села рядом с ним.
— Знаешь... я вспомнил Ирту Ласси... мою мать. Это моё самое первое воспоминание... о моём настоящем доме, — её крохотной квартире на шестом этаже старого дома-башни в Товии. Я часто болел, она носила меня в поликлинику... на руках... я помню их, как твои. Там были такие плакаты на стенах... и запах... Однажды, когда она уже шла домой... было очень темно, был буран, я помню, как яростно ветер нес снег, — кажется, это был один из последних буранов, дошедших до Товии с Темной Стороны. Ирта споткнулась, уронила меня, и меня покатил ветер, представляешь? Меня несло довольно долго, пока я не уткнулся в сугроб... такой маленький, обмотанный одеялом кокон. Ирта очень испугалась... а я... нет...
