— Финальные испытания завершены 38 часов назад. Никаких отклонений не выявлено, все системы в норме, — деловито отчитался ИИ с заметной тенью готовности в своём голосе. — Значит, вы наконец-то решились его задействовать?
— Верно. Пора бы этому долгострою выйти на прогулку и начать окупаться!
— Напомню, что без обученного персонала его эффективность будет заметно снижена.
— Пока что хватит и автоматики — а там уже и экипаж найдется. Начни подготовку — я хочу, чтобы "Облако" было готово к активным действиям как можно скорее, — решительно приказала я, сбрасывая с себя одежду. Нужно было заставить себя выспаться.
— Принято, Командующий, — незамедлительно ответил ИИ, и на этот раз он не скрывал тихого, сосредоточенного энтузиазма. - Загрузка начата. Расчетное время полного оснащения — 5 часов. Проект "Железное облако" будет готов начать марш в ближайшее время.
— Направь его к столице, но держи вдали от посторонних глаз. И направь дронов на границу с Княжеством.
— Разведчики уже высланы. Жду с нетерпением возможности испытать "Железное облако" на реальных целях. Спокойной ночи, Командующий.
— Ага, держи меня в курсе. Древний геноцидный ИИ в восторге от возможности устроить побоище, — криво усмехаюсь я. — Кто бы сомневался... Хах. Итак, время пришло. Alea iacta est.
Я заставила себя уснуть. Ведь завтра, когда я проснусь, я буду слишком занята, чтобы даже подумать об отдыхе.
_________ _________ _________
Глава 26
"Когда же все пошло наперекосяк?"
Милен Рафа Холфорт уже и не помнила, когда впервые начала задаваться этим вопросом. Давным-давно, когда она была еще молода и наивна, она считала, что для того, чтобы быть хорошей королевой, ей нужно было быть верной опорой своему мужу, а также следовать принципам справедливости и чести. Хотя она всегда знала, что быть членом правящей династии означало не только множество привилегий, но и большую Ответственность, раньше она думала, что подготовила себя к роли королевы как разумом, так и сердцем.
Реальность, увы, была немного иной — суровой и разочаровывающей. Её прекрасный супруг-король не проявлял никакой заинтересованности в правлении страной. Его максимумом было присутствие на торжественных мероприятиях и произнесение грандиозных речей, и то скорее для того, чтобы нарциссично погреться в лучах обожания подданных. Это, в свою очередь, означало, что большая часть нагрузки легла именно на неё — муж не только не возражал, а даже приветствовал такой поворот событий, без задней мысли делегируя максимум своих полномочий любому, кто мог бы с ними справиться и не отвлекать его от развлечений.
И вот, спустя несколько лет после занятия престола, Милен вдруг обнаружила, что быть "хорошей королевой" для её новой родины было равносильно попытке пасти стаю кошек. То есть это были изнурительные и, зачастую, бесплодные усилия. Дворяне были упрямы, высокомерны и эгоистичны. Множественные фракции боролись за власть внутри королевского двора, больше занятые внутренними интригами и получением собственной выгоды, зачастую пренебрегая законами и не чураясь низменных методов. Мелкие и пограничные феодалы роптали, накапливая негодование и недовольство центральными областями, в том числе и политикой королевской семьи.
Можно было сказать без прикрас: внезапно на руках у молодой королевы вместо благополучного королевства оказались Авгиевы конюшни, и с каждым месяцем становилось все хуже и хуже.
Тогда-то и появилась другая сторона Милен Рафа Холфорт, до того момента погребенная в самых черных глубинах её естества. "Принцесса тёмного сердца", — так начали звать Милен некоторые, произнося это прозвище напряженным, полным потаённого страха шепотом. Чтобы "пасти кошек", ей пришлось дать волю своей жесткой, холодной и прагматичной части себя. Она нередко была вынуждена принимать суровые меры, чтобы не дать этому королевству развалиться под весом собственных проблем.
Некоторыми подобными решениями она никогда не будет гордиться, несмотря на всю их необходимость на тот момент. Как, к примеру, предоставление чрезмерных привилегий для дворянок малой и средней руки: за годы, последовавшие после принятия этого решения опасность восстания провинций сильно снизилась благодаря откровенно сумасбродному поведению юных девушек, которых чуть ли не поощряли сорить деньгами своего рода и вести максимально гедонистический образ жизни. На тот момент это решение было целесообразным, и даже сработало так, как и задумывалось... Тем не менее, это вылилось в совершенно противоположную проблему, которая с каждым годом становилась все острее и заметнее.
Но даже так, несмотря на все свои старания и приобретенных союзников, Милен могла лишь удерживать королевство в состоянии кажущегося благополучия. Вынужденная балансировать между множества фракций и старательно удерживая их от активной конфронтации, она также старалась наскрести столько сил, сколько это было возможно. Капля по капле и отовсюду, где только можно...
Но, в итоге, всех её стараний оказалось недостаточно, что и привело к нынешнему положению. Случилось то, чего она давно опасалась: одна из фракций обрела слишком много сил, и прямая конфронтация с ней могла вызвать гражданскую войну, угрожающую разорвать королевство на части. Кроме того, у них не было твердых доказательств козней маркиза, а без них даже королевское заявление не было весомо легитимным в глазах общественности. Настолько мало реального влияния осталось у короны.
И это при том, что внешние враги тоже не сидели сложа руки — Святое Царство всегда искало возможность насолить, являясь угрозой королевству уже столетия, а недавние действия Княжества только больше усугубляли положение, в то время как Холфортская знать, в большинстве своём, была слишком пренебрежительна к угрозе, отшучиваясь и полагая, что раз уж горстка студентов смогла отбить первую атаку, им нечего опасаться. Как ужасно близоруко.
Милен, в свою очередь, в силу своего положения была прекрасно осведомлена об истинных масштабах угрозы, но едва ли могла что-то сделать, чтобы быстро перебороть упрямое общественное мнение, в то время, как это требовалось сделать вчера. К сожалению, события развивались слишком стремительно, и сейчас уже было слишком поздно.
Взгляд королевы невольно метнулся в дальний угол комнаты, сосредоточившись на сжавшейся у стены крохотной фигуре Мари Лафан. Бывшая... или, вернее, лжесвятая, просто сидела там, обхватив руками колени, словно отрешившись от внешнего мира.
Несколько дней назад Храм попытался продемонстрировать силу Святой, при поддержке части дворянства. Роскошный храмовый корабль прибыл на передовую и присоединился к пограничным войскам королевства, взяв командование над двумя сотнями кораблей. Сначала все шло хорошо: судя по отчетам, магия Света Мари была очень эффективна против монстров, призванных Княжеством... но её сил, даже с поддержкой святых артефактов, явно было недостаточно, чтобы претендовать на это звание. В какой-то момент боя корабль получил сильный удар, из-за чего девушка сорвалась и во всеуслышание заявила о своём обмане, признав себя мошенницей, и это посеяло панику и хаос в рядах защитников.
К счастью, боевой контингент ордена Голубой гортензии и сама виконтесса Лайфвилл присутствовали при этом фиаско в качестве телохранителей "святой". Молодой аристократке каким-то чудом удалось быстро добиться всеобщего послушания, что позволило войскам королевства организованно отступить, избежав излишних потерь.
Холодные глаза Милен изучали Мари несколько лишних мгновений. Мысль о том, что все, что требовалось для того, чтобы поставить Холфорт на грань пропасти — это одна не в меру амбициозная особа и влюбчивость глупых юношей, была крайне неприятна. От мысли о том, что именно ЭТО могло стать соломинкой, переломившей хребет верблюду, вызвав разрушение всех трудов Милен, пробуждало в её душе тихую ярость. Принцесса тёмного сердца в глубине её души взывала к возмездию глупой девчонке, но это не то, что было уместно, несмотря на все желание. Храм и дворяне, поддерживающие его, метались, словно куры с отрубленными головами, судорожно ища выход из положения, куда сами себя загнали, и нетрудно было догадаться, кто станет козлом отпущения для их неудач в конце этих событий.
В другой момент Милен пожалела бы девушку, чьей судьбой сейчас был выбор между костром и более "милостивой" казнью. В конце концов, руководство Храма само поспешило ухватиться за "святую", используя её на полную катушку для получения все больших и больших привилегий, а теперь на неё спустят всех собак. В другой момент это было бы поводом для жалости, ведь Лафан, при всех своих очевидных недостатках характера, едва ли была способна запланировать эту авантюру с далекоидущим злым умыслом. В крайнем случае — она всего лишь симптом, а не болезнь.
Не то что бы это означало, что она получит снисхождение за свои прегрешения. Милен, даже в такой ситуации, всего лишь четко разделяла степени вины и тех, кто и за что был ответственен.
Тем не менее, несмотря на всю тяжесть ситуации, не все было потеряно. Надежда еще была.
У них еще был шанс.
Взгляд королевы Милен вновь переместился, устремившись в сторону одной из "Восходящих Звезд" королевства Холфорт:
Виконтесса Ровена Фо Лайфвилл, как и всегда, производила сильное впечатление. Казалось, что её фигуру всегда сопровождало некое Присутствие, которое всегда выделяло молодую девушку из толпы и привлекало к ней взгляды: даже сейчас, просто стоя у стены, прикрыв глаза и сложив руки под грудью в ожидании начала собрания, она была окутана атмосферой размеренной сосредоточенности и уверенности в себе. В недавних событиях она в очередной раз проявила себя как человек большой надежности и высокой доблести, и именно благодаря её действиям "фиаско лжесвятой" не обернулось полной катастрофой.
Сильная, ответственная, стойкая, надежная, решительная и непоколебимая. Прирожденный лидер. Казалось, что у неё были все качества, которые считались неотъемлемыми для идеализированного образа "высокородного аристократа". Лайфвилл быстро становилась примером для подражания своего поколения.
И, тем не менее, эта девушка всегда вызывала у Милен странное чувство: иногда ей казалось, что Ровена Фо Лайфвилл была слишком выдающейся. Настолько, что это иной раз казалось недостоверным. На поверхности она казалась прилежной и благовоспитанной юной леди, возможно несколько "дикой" духом и авантюрной, но, в целом, более чем достойной личностью. Но это было лишь то, что лежало на поверхности.
С первого взгляда казалось, что Ровена полностью лояльна Короне, но опытный взгляд правительницы видел, что эта лояльность не была обусловлена воспитанием, убеждением или глубоким уважением перед королевской семьей. Напротив: как казалось Милен, пиетет — это было последнее, что испытывала Ровена к правящей династии Холфорта, учитывая, как та относилась к бывшему наследному принцу. Что же до её супруга-короля — Милен мысленно удрученно вздохнула — тот, вероятно, самолично поспособствовал формированию невысокого мнения о себе своими попытками флирта с молодой девушкой. С другой стороны, казалось, это также поспособствовало тому, что юная девушка испытывала больше симпатии к Милен, отчего было немного неловко.
И все же, по мере их знакомства, странности продолжали накапливаться. Несмотря на своё откровенное и неприкрытое пренебрежение другими дворянами, многими устоями и традициями, Ровена Фо Лайфвилл не демонстрировала признаков неверности и бунта, явно ставя себя на сторону Короны и королевства в тех моментах, когда это имело значение. Это не было юношеским пылом, бездумной впечатлительностью или просто упрямством, нет — казалось, что причины столь твердой лояльности лежали в совершенно иной плоскости. Её приверженность была полностью намеренной, осознанной, почти рассчитанной. Тем не менее, она не выставляла свою преданность напоказ бездумно, не заискивала и не лебезила, как делали бы на её месте другие. Она просто... была там, всегда рядом. Словно дожидаясь возможности, как хищник, лениво притаившийся в кустах в ожидании небрежности добычи.
Когда Милен поняла это, темная, циничная часть её, прозванная "Принцессой Черного Сердца", только удовлетворенно кивнула, найдя краткое удовлетворение от, казалось бы, решенной загадки: по всей видимости у этой девушки все-таки была корысть в замыслах. В каком-то смысле это успокаивало. Делало неизвестную переменную более прогнозируемой. Королеве оставалось лишь плыть по течению, и однажды бы она узнала, какова истинная мера выдающейся провинциалки.
Как оказалось в дальнейшем — амбиции Ровены Фо Лайфвилл могли сравниться только с её боевой доблестью. Проявив себя в невероятном подвиге, она хотела в награду ни земель, ни новых титулов или рангов — но целый новый рыцарский орден, не меньше! После некоторых размышлений, Милен позволила этому случиться, посчитав, что это было неплохим исходом для королевства — учитывая грядущий приток ненаследных рыцарей, идея объединить их в осознанную силу под командованием выдающегося лидера казалась очень выгодной. Даже если это превратится в простой проект тщеславия, корона все равно получила бы в своё распоряжение контингент благодарных рыцарей, слабо связанных с другими фракциями и кликами.
И, надо сказать, тут Милен не прогадала. Напротив, она даже недооценила хватку новоиспеченной виконтессы — то, как та взялась за дело, было достойно всяческого восхищения.... и стало причиной очередных поводов для беспокойства. Несмотря на явное отсутствие сторонней поддержки, Лайфвилл как-то умудрилась сформировать ядро своего ордена, набирая девушек из своего окружения и полностью оснастить их всем необходимым и даже сверх того! Высокопроизводительные Доспехи неизвестного производства, сравнимые по силе с образцами Княжества; оружие, граничащее по эффективности с потерянными предметами; летающий корабль, способный все это переносить... Создавалось ощущение, что Ровена буквально вытаскивала вещи из воздуха каждый раз, когда они ей требовались, но делала это так, чтобы всегда находилось "рациональное" объяснение, которое удовлетворило бы не особо искушенных вопрошающих.
Очевидно, что девушка очень хорошо подготовилась заранее и не раскрыла всю полноту своих истинных возможностей, и именно это вызывало у Милен опасливое ощущение в сердце. Явное стремление Ровены к автономии её ордена... беспокоило, мягко говоря: с таким уровнем независимости и свободы действий, она могла представлять угрозу для королевства.
Тем не менее... Милен была вынуждена подавить эти чувства, несмотря на всю разумность своих опасений. Пока в глубине её души Принцесса тёмного сердца придирчиво изучала воображаемые весы, оценивая Ровену и её орден в качестве активов, Королева Милен, в свою очередь, находила в этом робкий огонек надежды. Она много общалась с Анжеликой, которая едва не стала её невесткой, а также с её отцом, герцогом Редгрейвом, формируя иной взгляд на девушку.
