К нему подошла старая Нэн, держа в руках поднос с дымящимися кружками.
-А где господин Конрад? Такой душка, а я его чаем не угостила.
-Дорогая моя Нэн, — вздохнул мужчина. — Пусть это будет твоей самой большой бедой.
Он пригубил терпкого чая и помолился Трём Богам, чтобы Драконий Клык нашёл Мурену раньше, чем Мурена найдёт их семью. Допив горячий напиток, он поставил чашку обратно на поднос.
-Собирай вещи. Мы уезжаем на юг.
Глава 46. Два брата.
Семья Кейр, на первый взгляд кажущаяся
образчиком обычной дальневосточной семьи,
при более пристальном рассмотрении,
обнаруживает странную закономерность в своей генеалогии.
Мистика заключается в дуализме мужского рода Кейров.
В этой семье всегда рождались мальчики,
всегда — двое, и, если верить рассказам современников,
— весьма своеобразные личности.
Негал и Бедос, Рензам и Алан, Эктар и Галадир, Фердано и Конрад, Каздин и Ризвор.
Ряд можно продолжать дальше,
вплоть до первых известных Кейров — Гирема и Саммаса.
Вероятно эта особенность вскоре исчезнет —
Гирем Кейр, сын Рензама и тёзка знаменитого предка,
является всего лишь приёмным сыном.
Продолжит ли он семейную традцию, покажет лишь время.
Саламах Инги, "Жизнь великих людей", том 3,
1089 год от создания Триединой Церкви.
1
Квартира брата Гирему понравилась. Здесь было всё самое нужное для жизни — небольшая кухня, двухместная кровать в спальне, письменный стол и шкафчик с книгами. Свет давали простые свечи и уличное освещение, которое заглядывало через распахнутые ставни широких окон. Из кухни доносились аппетитные запахи, отчего у него забурчал живот. Юноша внезапно осознал, что не ел ничего с самого утра. Но это был дом Джензена, и он постеснялся спросить про ужин.
К счастью, брат повёл его сразу на кухню.
-Я тут приготовил немного, — кивнул он на кастрюли. — Здесь у нас... пюре из катрейла. Надо же, давно не ел настоящего пюре....
-В последний раз это было больше месяца назад, у нас дома, — уронил Гирем, садясь на стул. — До чего же вкусная вещь.
-Шейла ещё готовит? — Джензен начал накладывать еду. — Она жива?
-Да, но с годами она изменилась, — поморщился Гирем. В памяти всплыло полубезумное лицо старухи, на котором залезгли отсветы замковых огне и глубокие тени. — Ты ведь не знаешь, что случилось в Кейрагерране?
-Знаю. Ко мне заглядывали Остис с Сивертом, спрашивали, как я поживаю. Тогда они и рассказали об Элли. Жаль её.
Воцарилось неловкое молчание.
-И что ты думаешь? — Гирем смотрел на свою тарелку. Есть уже не хотелось.
-Я бы на твоём месте поступил также.
Гирем проглотил несколько ложек пюре.
-Я старался найти ей оправдание, — сказал он, наконец. — Вопреки всему, я пытался доказать самому себе, что она невиновна. И знаешь — я до сих пор не знаю, была ли в её словах хоть крупица правды. Вдруг она прикрывала Сиверта? Вдруг она прикрывала вообще кого-то другого?
-А может быть, и нет никакой загадки. Может, Элли действительно была девоной, и кто-то её попросту подставил, зная о секрете. Чтобы снять подозрения с Сиверта, она решила признаться в убийстве, которого не совершала.
-Единственный, кто приходит мне в голову — это как раз Шейла. Именно она навела меня на нужный след.
-Хочешь сказать, старуха была девоной?
-Мы все будем выглядеть последними идиотами, если умудрились за все эти годы не заметить этого. Нет, брат, я думаю, что Шейла обычная старуха, которую снабдили нужной информацией. Тот, кто сделал это, и является нашим убийцей и девоной. У меня есть чувство, что я что-то упускаю, что-то, о чём давно знаю, но не могу вспомнить или поставить на нужное место.
-А что сказал Алан?
-Дядя обещал, что во всём разберётся. Он как всегда пытался успокоить и внушить надежду.
-Он не склонен к обману, брат. Если Алан обещал разобраться, значит разберётся. Что ему какая-то девона?
Гирем вздохнул и украдкой посмотрел на брата. Тот непринуждённо ел пюре из катрейла, глядя в свою тарелку. Пожалуй, пришло время.
-Кстати, дядя просил передать тебе кое-что. Это история о том, что случилось в день, когда его ранил шегурт.
Джензен отложил ложку в сторону и подался вперёд.
-Я весь внимание.
2
С самого момента прихода брата Джензен молился, чтобы ничто не смогло выдать недавнее присутствие Валерии. В комнате витал её запах, по счастью, вплетённый в аромат еды. Пока Гирем устраивался за столом, юноша быстро заскочил в спальню и швырнул морковный халат в шкафчик, после чего пинками загнал старую одежду девушки под кровать.
Беседа была вполне приятной, почти мирной. Гирем, как всегда, успешно находил новые поводы терзать самого себя. Не покинула его и любовь с надрывом идти против своих вполне понятных желаний. Его слова про Шейлу Джензен практически не слушал, думая об истинной причине визита брата. И когда он завёл речь про говорящего шегурта, Джензен тревожно заёрзал на стуле.
-Шегурту тяжело было выговаривать слова на изритском, — рассказывал Гирем. — По его поведению складывалось впечатление, будто им управляют, словно куклой, заставляя произносить угодные кому-то слова.
По спине юноши пробежали мурашки. Он внимательно вглядывался в лицо брата, гадая, говорит ли он правду, или же искусно лжёт. Если второе, то это означает, что Гирем о чём-то догадывается, если не знает вообще.
"Нет, он не может знать. Скорее всего, сопоставляет некоторые факты, как то, что я занимаюсь изучением рефрамантии Сознания. И ищет, ищет новые зацепки. А это значит, что визит был затеян в том числе и для того, чтобы заставить меня сказать что-то лишнее, и изучить место, где я живу".
Джаркат был прав, предупреждая его об опасности за сегодняшним обедом.
-Кто-то ещё знает об этом?
-Только я и дядя. Ты третий.
Джензену показалось, что Гирем не был уверен в своих словах. Плохо, потому что Джаркат подслушал почти весь их разговор. Но знает ли правду Алан? Если знает, то наверняка попытается дотянуться до него своей воспитывающей рукой из самого Кейрагеррана.
-...Алан сказал, что вместе мы смогли бы найти объяснение этой загадке.
"Ну, так оно и есть", — едва подавив дрожь, подумал Джензен. — "Сколько ещё людей могут догадываться о моих новых способностях? Алан? Кархарий? Валерия? Боги, какой же я наивный глупец".
Он до боли сдавил ладонью коленную чашечку.
"Спокойно. Выбрось все эти мысли из головы и веди себя так, словно считаешь эту беседу обычным разговором двух братьев, которые пытаются наладить отношения".
-Разумеется, я тебе помогу. После всего, что случилось, куда я денусь.
-Забудем об этом, — отозвался Гирем, поморщившись. — Прошлое не стоит переживаний.
"Но кто-то же должен переживать", — ностальгия хлестнула Джензена мучительной плетью, однако на этот раз он промолчал. Поднявшись со стула, юноша предложил брату переместиться в гостиную. Они так и сделали. Гирем, как и ожидалось, заходил вдоль шкафчика с книгами.
-Можно потрогать?
-Разумеется, — безразлично махнул рукой Джензен. — Но я не думаю, что тебе понравятся книги о рефрамантии Сознания, Времени и Пространства. Все они в основном наполнены пустыми рассуждениями и цифрами.
Гирем не ответил, внимательно листая учебники. Как мило. Словно они вернулись в прошлое, в котором брат часами просиживал за книгами в семейной библиотеке.
-Дядя сказал, что ты занимаешься исследованиями. Может быть, у тебя есть какие-ниудь заметки, которые могут помочь?
-Я веду журнал опытов, своего рода чистовик. Показать?
-Конечно.
Джензен начал рыться в ящиках письменного стола, время от времени поглядывая на брата. Гирем ходил по комнате, рассматривал другие предметы интерьера c интересом ищейки, вынюхивающей след преступника. Он делал это так бесхитросно, что Джензену хотелось прыснуть от смеха. Тем временем нашёлся чистовик. Юноша протянул его брату и сел в кресло напротив.
-Как поживает отец? — спросил он, поморщившись от дрогнувшего голоса.
-Наносит визиты тем дивайнам, которые голосовали за начало войны, — сказал Гирем, листая журнал.
Сердце Джензена упало.
-Он не сдался?
-Нет, брат, поражение на совете лишь придало ему силы. До собрания, мне кажется, он сам не верил в успех. Теперь же отец видит, что его план вполне осуществим и возымеет немалую поддержку.
-С этим нужно что-то делать.
-А ещё он пытался заставить меня подружиться с этим Цеппеушем Мендрагусом, — Гирем раздражённо бросил чистовик ему в руки.
-Ты согласился?
-Разумеется, я согласился. Нет смысла вступать в конфликт, если его можно запросто избежать. Буду обходить Мендрагуса стороной. До этого мы виделись всего раз, и то случайно.
-Отец надеется, что сможет заручиться поддержкой возможного Пророка. Он ещё не приказывал Остису и Сиверту охранять Мендрагуса на случай возможного покушения?
-Только не вздумай подать ему эту идею, — хмыкнув, произнёс Гирем. — Как думаешь, война действительно неизбежна?
-Всё зависит от того, кто станет Пророком. Если Шака выберет Дастейна, то войны не будет. Если Мендрагуса или Маэльдуна, то... всё неясно, — молвил Джензен и усмехнулся. — Это так забавно, брат. Мы с тобой сидим здесь, вдвоём, сыновья жаждущего войны варвара, и разговариваем о судьбе Изры так, словно не являемся мелкими сошками. Словно можем изменить что-то в порядке жизни.
-Да, словно дети, которые играют в солдатики, — улыбнулся Гирем, упёршись подбородком в кулак. — Меня не раз посещала эта мысль. Конечно, брат, мы не дивайны, Протоурги или Пророки. Мы не можем сами победить в этой войне за мир, одним махом заставив всех жаждущих резни умолкнуть, и посадив на изумрудный трон лучшего правителя. Однако мы можем — вместе — победить в отдельной битве, одной из множества, что каждый день ведутся в Дивинате и Джустикариате, в Банке и Торговом Альянсе. Как знать, может быть, победа именно в этой битве станет ключевой во всей войне.
Брат умолк, ожидая его ответа. В этот момент, захваченный этой короткой речью, Джензен едва не отрыл рот, чтобы признаться во всём.
-Чего же ты от меня хочешь? — спросил он, удержавшись от опасной мысли.
-Я хочу понять, кто в Изре способен управлять сознанием живых существ. Шегурт не человек, по-видимому, им управлять легче, но кто знает истинные возможности Рефрамантии Сознания? Если этому некто придёт в голову использовать свои навыки для контроля Пророка или Протоурга, то степень хаоса в теургиате определиться лишь степенью извращённости его ума. Я боюсь этой угрозы больше, чем планов отца и замыслов Моисея, особенно учитывая слепоту Дивината. Ты нужен мне, брат, чтобы заставить Кархария и Карранса взглянуть на эту проблему по-настоящему. Ты нужен мне, чтобы отыскать этого человека и узнать о его замыслах. И если он намеревается навредить нашей семье и теургиату, — голос юноши зазвенел от напряжения и контролируемого гнева, — то мы должны остановить его. Вместе.
Сказав это, Гирем обмяк в кресле и словно бы уменьшился в размерах. Разглядывая его лицо, Джензен на мгновение вспомнил маленького брата, в ярости своей превратившего ноги Керса Стега в камень. Как и тогда, его распирали энергия, желание действовать и одержимость целью.
"Но сейчас он другой", — подумал он. — "Тот Гирем тонул в океане бессознательной ярости и едва умел выныривать на поверхность, чтобы глотнуть воздуха рассудка. Этот, вероятно сам того не замечая, научился контролировать океан и направлять его в нужное русло, превращая в могучий поток и утягивая за собой других людей. Нужно подумать. Нужно время, чтобы собраться с мыслями и проанализировать всё, что он сегодня сказал".
Желая поскорее закончить разговор, Джензен поднялся с кресла, подошёл к брату и протянул ему ладонь. Тот посмотрел на неё снизу вверх, и с готовностью сжал своей, встав вровень с ним.
-Я с тобой, — горячо сказал Джензен, солгав. — Я проштудирую книги, спрошу у знакомых учёных. Возможно, кто-нибудь подкинет нам зацепку.
-Одна уже есть, — с готовностью кивнул Гирем. -Логическая. Кто бы это ни был, он обрёл свои силы относительно недавно. Иначе бы мы узнали об этом гораздо раньше.
-Скорее всего, хотя я бы не стал исключать и того, что неизвестный просто скрывал умения до недавних пор. Но я проверю всех учёных, которые недавно занимались поиском новых Слов. Если что-то узнаю, то обязательно сообщу.
-Спасибо, — улыбнувшись, брат потряс его руку. Потом посмотрел в окно. — Уже поздно. Пора возвращаться, а то отец или Остис начнут волноваться.
Джензен проводил его до входной двери. Обувшись и приоткрыв дверь, Гирем напоследок обернулся.
-Я рад, что ты у меня есть. В одиночку мне было бы сложно остановить... — оборвав себя, он отвернулся и, накинув капюшон, зашагал по широкой дороге в сторону Лазурных Ворот, которые бледно-синей аркой возвышались над Нижним Городом.
Закрыв дверь, Джензен в глубокой задумчивости вернулся на кухню и подошёл к окну. Ложь бередила совесть свежей раной, и вместе с тем внутри ворочался склизкий червь страха. Юноша боялся не того, что брат его раскроет — в конце-концов, для их совместного расследования нет никакой основы, ни малейшей зацепки, кроме того шегурта, история о котором могла быть и полной выдумкой Гирема или Алана.
Неизвестность. Вот что было самое страшное. Ещё вчера он думал, что о его способностях знает лишь Джаркат. Сегодняшний визит брата выбил из под него почву, вселив неуверенность. Как много Гирем думал о "неизвестном враге"? Догадывается ли о том, что Джензен и есть тот враг, которого он готов в случае необходимости прикончить? И главное — догадывается он или уже знает? Интуиция подсказывала, что знает.
"Весь этот разговор был одним сплошным посланием от Гирема. "Не делай глупостей, и мы будем жить в мире". Что же, брат, если это действительно так, то впредь я буду действовать гораздо осторожнее. Спасибо, что предупредил".
Джензен немного повеселел, прокручивая в голове детали беседы. По-крайней мере теперь он знает, какое место в его плане играет Гирем, и что с ним нужно считаться. Это куда лучше, чем неведение. Более того, брат открыл ему глаза на его слабости, которыми могут воспользоваться и куда более опасные люди. Кархарий и остальные не станут делать скидку на родство с ним.
Увидев в окне фигуру Гирема, идущего по улице, Джензен невольно улыбнулся. За годы разлуки он позабыл вкус соперничества и странной братской дружбы. Сколько бы раз он не отталкивал его, сознательно или нет, тот всегда возвращался с распростёртыми объятьями, прощая грехи и глупые обиды, а также заставляя стыдливо краснеть, мучаясь совестью.
"Да, это мой старший брат", — с гордостью подумал юноша.
Когда Гирем исчез из поля зрения, Джензен выглянул наружу и посмотрел на соседние карнизы. Валерии нигде не было. Наверное, испуг заставил её уйти как можно дальше отсюда.
"Опять придётся спать в одиночестве", — подумал юноша и потёр глаза. — "Этот день был слишком насыщенным". Хорошим ли?
