— Амшегар, скамп тебя дери! — зашипел стражник.
— Бор, не делай пока ничего, — заинтересованно сказал босс. — Я слушаю.
— Его напарник, Тулис, кажется, который сейчас погребён под завалом, располагает очень ценной вещью. Вам надо было вытаскивать его сразу.
— Он опять рассказывает нам сказки! — крикнул Фарлин.
— Тихо! — скомандовал Хартагот. — Ну же, говори, что за вещь и почему Ллейн тебе об этом сказал?
— Ллейн сказал, что Тулис по своему обыкновению носил с собой несколько свитков Вмешательства.
Все, кроме громилы-Бора, округлили глаза.
— А что такое "Вмешательсво"? — улыбнулся амбал. — И когда уже можно будет свернуть шею этому жалкому эльфу?
Но никто на этот раз не стал смеяться.
— Это телепортация, — медленно произнёс босмер. — Отвечай, куда!? — накинулся он теперь уже на хлаалу.
— В... я не знаю куда именно мы отсюда попадём, но...
— Давай же, говори!
— Альмсиви! — выпалил он.
— Что такое "Альмсиви"? — снова выдал Бор.
— Прочитав этот свиток, можно перенестись в Храм Трибунала прямо отсюда! — с надеждой в голосе воскликнул Булук.
— Так это ж здорово!! — от радости бретон обнял Амшегара, сдавив его так, что он чуть не отправился прямо на тот свет. — Теперь, получается, мы спасены!!
— А!.. Тише, тише, большой нордлинг! Да, да, теперь ты спасён, только перестань меня так давить! — возопил герой, пытаясь высвободиться.
— Сколько раз говорить, я бретонец! Ладно, так и быть, на этот раз я тебя прощаю и не буду бить.
— Погодите же! — вмешался орк. — Я, конечно, могу заблуждаться, но, насколько мне известно, один свиток может перенести в безопасное место только одного человека.
— Да, действительно! — сказал редгард.
— Одного?.. — ошарашено переспросил Бор.
— Да, одного! — вновь попытался освободиться Амшегар. — Выпусти же меня и спасайся!
— Одного... — задумчиво произнёс амбал и выронил Амшегара на пол из своих объятий. — Одного...
— Эй, Бор, ты чего? Ты куда это направился? — с тревогой в голосе спросил Хартагот.
Но Бор уже его не слушал. Бор направлялся к куче камней, под которой лежал покойный Тулис, которому не посчастливилось пережить этот взрыв.
— Он решил забрать свиток себе и слинять! — воскликнул Гэсс.
— Су-у-ука!! — протяжно заорал Мальвег.
Это было сигналом к действию. Все немедленно, с алчным блеском в глазах и тайным страхом в душе кинулись к заваленному телу второго стражника. Все, кроме двух данмеров. Амшегар и Ллейн ликовали. Теперь им надо было только подвести ситуацию к своему логическому завершению. Но Судьба на этот раз взяла всё в свои руки, и заговорщики остались лишь наблюдателями. Сегодня она действительно, как выразился "уникальный орк", была "в ударе"!
Дальше всё происходило очень быстро. Невероятно, как сильно может увеличиваться работоспособность человека, когда на кон поставлена свобода или жизнь! В обычных условиях, эта семёрка каторжан разгребала бы завал в течение семи-десяти минут. Сейчас же они уложились в полторы! Даже коротышка Хартагот участвовал, хотя до этого он только наблюдал, как работают его подчинённые. Однако в новых условиях разумнее было бы сказать, что сейчас у него никаких подчинённых не было. Все подчинялись инстинкту выживания и только ему.
Но вот, из-под завала показалась рука Тулиса. Через десять секунд он был вытащен практически целиком. Не теряя времени, каторжники начали энергично рыться в карманах его одежды.
— Вот и вскрылась вся вера в их так называемую живую стену! — усмехнулся Ллейн.
Амшегар же ничего ему не ответил. Он лишь заворожённо следил за порождением своего разума. А вот и показался свиток! Достать его посчастливилось имперцу Гэссу. Магический пергамент, слабо светящийся голубым ровным сиянием. Никто не заметил обмана. Почти никто. Имперец даже не успел рассмотреть свиток, как он тут же был выхвачен ловкими пальцами орка-интеллигента (что окончательно выдало в нём профессионального карманника). Но что это за блеск удивления проскочил в его глазах? На секунду душой Амшегара овладел страх, не раскроется ли его замысел благодаря орку, совсем чуть-чуть разбирающемуся в зачаровании? Но лишь на секунду.
— Постойте, так это же...
Договорить Булук не успел. С громогласным боевым криком, которому позавидовал бы любой варвар из нордлингов, бретонец Бор, держа рабочую кирку в одной руке, размахнулся ей с чудовищной скоростью и нанёс орку удар по голове, буквально сокрушив её, как арбуз! Интеллигент умер на месте. Амшегар и Ллейн вздохнули с облегчением. Но на этой кровавой ноте ничего не закончилось: впереди была целая симфония! Бор подхватил свиток "Вмешательства", выпавший из руки убитого.
— Только один, только один спасётся! — повторял он, разворачивая красивую бумажку.
Однако Хартагот, некстати вспомнивший, кто является главой, а кто подчинённым, не разделял намерений громилы. Он бросился на Бора, пытаясь выхватить спасительный свиток, но был остановлен могучей рукой бретонца.
— Я приказываю, Бор! Отдай свиток мне, я вернусь и спасу тебя! Я приказываю! — кричал лесной эльф.
— Спасётся только один!! — проорал тот ему прямо в лицо.
Но и это не остановило нахального босмера. Он впился зубами амбалу прямо в руку, держащую свиток! На что тот отреагировал вполне предсказуемо. Бор выпустил из второй руки кирку, а заместо неё взял камень...
— Прости, босс, но уже поздно! — приговаривал он, нанося удары, превращающие голову пахана в костно-кровяное месиво. — Поздно, поздно!
Безжизненное тело некогда главаря банды повисло на мускулистой руке бретона, и он широким мощным взмахом стряхнул его с себя, как какое-то надоедливое насекомое. Но чувство свободы длилось недолго... Уже спустя несколько секунд оно заменилось ощущением стали меча внутри своего живота. К этому времени оставшиеся заключённые уже успели обыскать Тулиса с ног до головы. Разумеется, второго свитка они не обнаружили. А значит, дальнейший ход действий был решён. Быстрее всех сориентировались Гэсс и Фарлин. Они подобрали с камней мечи, брошенные Бором и Хартаготом. Однако меч Фарлина вскоре был предусмотрительно отобран коварным молчаливым Морсом, подкравшимся к нему сзади и вырубившим его ударом тупой части кирки по голове. Меч же Гэсса, как уже было сказано, был вонзён им в могучее тело Бора, а потом провёрнут пару раз — для верности: один удар такого здоровяка вряд ли бы убил.
— Это моё, — холодным голосом сказал имперец со шрамом на лице, глядя прямо в глаза умирающему бретонцу.
Как он был не прав... Второй раз прикоснуться к заветному свитку ему уже не дали. А всё благодаря вовремя подбежавшему с киркой полуэльфу-полуредгарду! С криком "Замочу, бля!" он нанёс удар имперцу киркой по почкам, пробив одну из них острой её оконечностью. Захлёбываясь собственной кровью, тот выронил меч и рухнул наземь. Но жестокому Мальвегу этого было мало...
— Сдохни, сука, сдохни!.. — кричал он, нанося удар за ударом по уже мёртвому телу.
Наконец, перестав делать отбивную из имперца, полуэльф, почувствовав неладное, оглянулся назад, и это спасло ему жизнь. В нескольких сантиметрах от него прорезал воздух меч Морса. Мальвег вовремя увернулся, хитрый же данмер, поняв, что его подлая атака провалилась, вновь резво отскочил на безопасное расстояние.
— А... это ты! Мы вдвоём остались, да? И свиток всего один... — полуэльф подобрал с пола клинок и взял свиток из руки Бора. — Но он у меня, ха-ха! И тебе его не заполучить!
Морс же молча сверлил своего оппонента злым уничтожающим взглядом.
— А ну-ка посмотрим... — Мальвег отскочил назад и попытался прочесть свиток, но Морс тут же сократил с ним дистанцию, и ему пришлось следить за тем, как бы не быть убитым подвижным данмером.
— Вот значит как, гнида? — продолжал он, спрятав свиток в карман одежды и взяв меч в обе руки. — Ну ладно, так и быть, прирежу тебя, а потом уже смоюсь отсюда к скамповой матери!
Морс по-прежнему ничего не говорил. Он только следил за каждым движением своего противника: сейчас он был воплощённым восприятием.
— Молчишь, сучка? — оскалился полуэльф. — Молчишь... А ведь я ничего о тебе не знаю, ты всегда молчал!.. Ну, бля, а ты, сука, всё-таки коварная скоти...
Тёмный эльф совершил молниеносный выпад в его сторону и нанёс резкий колющий удар мечом прямо в горло Мальвега. Тот просто не ожидал такой быстрой атаки и не успел защититься. Он выронил свой клинок и с открытым ртом, из которого лилась кровь, и огромными от удивления и ужаса глазами рефлекторно взялся руками за свою рану на шее, но было уже поздно...
— Ты действительно ничего обо мне не знаешь, — с металлическими нотками в голосе наконец сказал Морс. — Так узнай же! Я, — он сделал широкий взмах мечом над головой. — НЕНАВИЖУ ПРОКЛЯТЫХ МАТЕРШИННИКОВ! Сука!
Со всей силы данмер полосонул врага по голове, и тот упал замертво.
— Наконец-то! Свободен! — восторженно воскликнул он и принялся рыться в одежде поверженного каторжника, чтобы достать свиток. Он совсем позабыл про трёх наблюдателей, что не спускали с него глаз. Да, их было именно три! Ведь первейшее правило любого головореза гласит: "Бей наверняка!" Развернув наконец заветный свиток, Морс улыбнулся. Его глаза сверкали, в них читалось неподдельное счастье. Но сверкать им пришлось недолго. Через секунду они чуть не вылетели из глазниц! Тяжёлый удар киркой с размаху тупой её стороной прямо по голове, нанесённый подкравшимся сзади угольным редгардом Фарлином, стал непосредственной причиной такой... метаморфозы. Фарлин уже успел оправиться от того удара, что вырубил его. Оказалось, он был не менее коварным членом своей, теперь уже бывшей, группировки. И теперь его тёмный план был осуществлён.
— А вы что смотрите?! — крикнул он в сторону Амшегара и Ллейна, стоявших вдалеке, около полурасчищенного обвала. — Он мой! Вам не добраться до него! Только попробуйте подойти, и я убью любого из вас!
— Никаких проблем, — посмеиваясь, сказал Амшегар. — Удачно добраться до Храма, хе-хе!
— Насмехаешься надо мной, да!? Я выиграл! А вы все — проигра... а-а-а!!!
Подземелье содрогнулось так, что все трое попадали с ног. Ещё один взрыв, сильный. Каменные пол, стены и потолок задрожали, последний начал обрушаться. Обвал продолжился в том самом месте, где ранее был погребён под ним стражник.
— Скорее, уходим! — поторопил Амшегара Ллейн, который уже протискивался в узкий проход. — Пока тут всё не рухнуло к скампам!
Но наш герой не мог так просто уйти, не узнав, что стало с последним выжившим, самым хитрым, самым хладнокровным и самым удачливым человеком из банды Хартагота, Фарлином.
— Даэдра! Проклятье! — редгард упал на землю, держа в руках свиток и видя, как вокруг сверху падают большие булыжники.
Не теряя времени на то, чтобы встать, он быстро прокричал слова силы, запечатлённые на бумаге. Каково же было его удивление, когда магия подействовала... но не таким образом, как он ожидал! Он явно остался на том же месте, где и был — в обрушающемся отсеке шахты каторжников! И на Храм Трибунала он определённо не был похож.
— Что такое??!! — в ужасе вскричал он и попытался вскочить на ноги с неизвестно откуда взявшейся неистовой силой.
Но именно в этот момент на ногу ему упал большой камень, перебивший её. Редгард заорал от боли, но падающие камни вскоре заглушили этот крик. Заглушили, но не прекратили! Самый хитрый и вероломный бандит удостоился самой кошмарной участи — быть погребённым заживо. Фарлина было уже не видно под обломками, и Амшегар решил, что смотреть больше не на что и из отсека пора убираться.
А, к скампу меч и доспехи! — решил он, глядя на обрушение, всё ближе и ближе подходящее к нему и постепенно охватывающее всю площадь отсека. Данмер нагнулся, бросил в проход, заблаговременно расчищенный трудолюбивыми каторжниками, пару факелов и ползком пролез через него. Он уже и так отстал от Ллейна, который обещал вывести его наружу.
— Что ж, посмотрим, что будет дальше! — в предвкушении воскликнул авантюрист, взял по факелу в каждую руку и побежал вперёд.
Глава LXXXVI: Иду на свет.
Поле, залитое тьмой... Даже нет, скорее, сотканное из тьмы. Хотя какая разница, на чём ты стоишь, если вокруг нет ничего другого, и знаешь, что это нереально? Сплошной мрак, и ничего более. Посреди всей этой пустоты только его — Эрирриса — можно было назвать чем-то относительно действительно существующим. Хотя, что за бред? Разве можно назвать смерть — существованием? Хотя имперец и представлял себе это место немного иначе, у него не было ни малейших сомнений, что он мёртв. Наверно, завал расширился, и его погребло под камнями, или, быть может, заключённые, которые ушли из отсека, вернулись и, увидев полумёртвого имперца, приняли вполне определённое решение... Впрочем, какое это имеет значение сейчас? Эриррис с интересом прислушивался к собственным ощущениям. Обычные его чувства всё же не исчезли, как, почему-то думал имперец, должно быть в послесмертии — босыми ногами, по щиколотки, он ощущал нечто вязкое и хлюпающее при шагах, а плоть насквозь пронизывал холод. Только его обоняние и вкус полностью притупились, так что сейчас он не мог даже теоретически определить, где находится — а запах, зачастую, может сказать очень многое об окружении, порою даже больше изменчивого и ограниченного зрения. Так что он ждал. Эриррис умел ждать — годы, проведённые в Эльсвейре, а потом и под ветхими потолками особняков старой имперской знати, научили его этому весьма ценному и достаточно редкому среди людей, да и меров тоже, качеству. Впрочем, сейчас терпенье его быстро иссякало, так как он ненавидел пребывать в неведении относительно своих действий, всегда подчиняясь принципу "знания — сила". Действовать вслепую — на такое способен либо настоящий герой, либо полный дурак. Героем себя Эриррис никогда не считал.
Сейчас же он пребывал в абсолютном неведении. Ждать — хорошо, но чего ждать? Разве не должно что-то произойти? Что-то такое, что происходит только при смерти человека? Или ему вечно придётся созерцать эту пустоту, бесцельно бродя по этой... жидкости, разлитой здесь? Ни на один из этих вопросов имперец не мог дать ответа, и это его жутко бесило, несмотря на его философское отношение к смерти. Даже к своей собственной. Любая мысль, пусть даже самая гениальная, потерпит крах в тот момент, когда для человека наступает самый страшный, пусть не всегда осознанный, миг в его жизни — момент смерти. Все боятся его. Вернее, страшатся не столько самой смерти, сколько того, что ждёт после неё, ведь кто может предсказать, что с тобой случится? Пусть даже всё обещано, все поступки рассортированы и упакованы в аккуратные ящики с плотно забитыми гвоздями крышками и ярлыками "хорошо" вместе с "плохо", все мысли, которые только можно придумать человеком, аккуратно расставлены по полочками, а ненужные и вредные, как говорят добрые люди в рясах и забавных шляпах, заброшены в тёмный подвал, который заколочен не хуже известных ящиков, сразу пугающий страшным и просто убивающим словом "ересь" на входной двери. Ничего это не меняет. Ящиков много, ярлыки — одинаковы, только марка у каждого разная, ну а подвалов — ещё больше, и содержимое каждого из них всё безжалостнее и глупее предыдущего. Кому верить? Кто прав? Те, кого ты знаешь дольше всех, и чья вера для большинства уже стала скорее привычкой, чем действительным благоговением, или же те, кто более складно говорит и чьи доводы кажутся убедительнее? Все ответы настанут только после смерти. Остальное — догадки и предположения, не более.
