Я медленно повернув голову, еще, кажется, успев заметить в пирожковой палатке на краю площади хитрую улыбку Теучи... и вдруг застыл. Потому что неподалеку, шагах в двадцати, стояла ОНА.
Когда я — признаю, немного спонтанно — предлагал свой 'концерт для флейты с оркестром', перед моим мысленным взором стояла Таюя. В платье. Варианты были совершенно разными, от 'маленького черного' до шикарного коктейльного, от пышного — на бал впору — до минималистского с чулками сеточкой. Видов было много, объединяло все их только глубокое декольте — да, никакой из меня дизайнер — и то, что в любом из них девушка смотрелась бы просто потрясающе. Главное ведь — не платье... Но действительность превзошла все мои ожидания.
Таюя была прекрасна. Нет, она была совершенна. Нет... Она была такой же, как всегда, с самого первого дня нашей встречи. Но сейчас она превзошла мои самые смелые фантазии.
Ну кто бы мог подумать, что можно выглядеть настолько потрясающе, всего лишь обмотавшись куском крашеного полотна? Кажется, эта шутка называется 'юката'... В сознание с болезненно резкостью врезались мельчайшие подробности: и черная ткань, расшитая четырехугольными розовыми звездами; и две заколки-спицы в почти не изменившейся, только с собранным узлом на затылке, прическе; и небольшой веер, придававший тонкой, но такой сильной и нежной руке почти невозможное изящество.
Таюя подняла глаза, я встретил ее взгляд... и замер. Наверное, так и выглядит пресловутая нирвана — состояние полностью без мыслей и чувств в океане вечного блаженства... И девушка тоже не торопилась отводить взгляд.
Сколько мы так простояли — неизвестно, ибо время тоже свернулось в бесконечно малую точку, которая есть альфа и омега, начало и конец. И только ради этого и стоит жить.
Но внезапно в окружающем мире что-то изменилось. Что-то надвигалось из-за спины, что-то тяжелое и в то же время удивительно знакомое. Я обернулся и вздрогнул: из толпы в сторону Таюи двигался высокий и мускулистый, что не скрывала даже легкая куртка, парень. Исами... всего лишь Исами Кайсоку, за то время, что мы не виделись, заметно повзрослевший и раздавшийся в плечах. Но вот только даже мои, обрезанные в отношении людей до минимума сенсорные способности с тревогой сообщили, что впереди движется глыба. Кайсоку Исами где-то разжился впечатляющим объемом чакры. Нет, до моих статей, когда слова 'резерв чакры' становятся пустым звуком, он явно не дотягивал, но расшевелить мою дубовую сенсорику? На такое были способны считанные единицы и пресловутый человек-рыба из Акацки был из их числа... И где же так можно раскачаться?
Исами неторопливо подошел к Таюе, наклонил голову в приветствии и оглянулся по сторонам. Заметил меня, медленно, как бы нехотя кивнул, здороваясь, а затем повернулся и протянул девушке руку.
Таюя гордо, виновато и смущенно одновременно посмотрела на меня, отвела взгляд... и вложила руку в протянутую ладонь!
О, Господи Всемогущий! Моя нога уже почти оторвалась от земли, а тело рванулось вперед, но тут сзади кто-то прикоснулся к моему локтю. Я обернулся.
— Айдо... — необычно робко проговорила стоящая у меня за спиной Тен-тен.
Все мое существо рвалось продолжить начатый шаг, но одновременно я понимал одну простую вещь — нельзя. Нельзя так поступать. Нельзя бросить девушку, которую сам же и пригласил... на свидание, скажем уж честно, ради того, чтобы потом рвануться вслед за другой. Это подло, мерзко и отвратительно. И не нужно совершать такие поступки, если ты, конечно, изначально не планировал ничего подобного. А я позвал сюда Тен-тен не за этим...
Я повернул голову, но пара... эти двое... Исами и Таюя уже скрылись в толпе. 'Я подумаю об этом завтра', — уже привычно сказал я себе, но впервые за всю мою жизнь за этими всегда выручавшими меня словами на поверхность вынырнули другие: 'А не будет ли завтра — поздно?' И на этот вопрос у меня не было ответа.
— Тен-тен. — начал было я, но девушка меня прервала.
— Айдо, не говори ничего. Я... все понимаю.
Она помолчала и тихо спросила:
— Ты... уже здесь?
— Да, все в порядке.
Я мотнул головой, то ли соглашаясь, то ли стараясь выбить из нее лишние мысли, и Тен-тен кивнула, как будто ничего не произошло. Она вдруг хитро улыбнулась и протянула мне руку с зажатой в ней тонкой книжицей, которую до этого прятала за спиной. Я взял тонкую брошюрку и удивленно уставился на обложку.
— 'Программа фестиваля 'Основание Узушио'. Для жителей и гостей деревни. Рекомендовано к прочтению'. Откуда у нас — гости? Я чего-то не знаю про собственный дом?
— Неважно! Дальше смотри, на шестой странице вверху!
Тен-тен вдруг превратилась в беззаботную девчонку, буквально подпрыгивающую от нетерпения.
Я, удивившись, открыл указанное место и машинально прочитал вслух:
— По окончании основной программы торжеств для желающих планируются следующие мероприятия: пункт первый — прогулка по ночному морю на первой в мире яхте с фуин-электродвигателем. Создатель: предприятие 'Гекко, Узумаки и компания'. Внимание, объект находится под охраной!'
Написанное не вязалось с реальностью, в которой я привык жить последние семнадцать лет.
— Так вот где Исами себе такой резерв накачал. Они ж его едва не досуха выжимали — на целую-то яхту... — пробормотал я, чтобы хоть что-то сказать.
— Айдо! Мы обязательно должны это увидеть! Ну пожалуйста!
Похоже, любовь Тен-тен к железу распространяется на только на колюще-режущие, но и на прочие изделия. Похоже, я рискую потерять еще одну девушку, но эта уйдет от меня к сорокалетнему мужику, у которого на опаленной роже до сих пор не выросла приличная борода...
Мое сатори прервал вопль сбоку:
— Айдо-нии! Айдо-нии!
Я тяжело вздохнул и повернулся к несущейся ко мне стайке подростков во главе с Акирой. За несколько шагов до цели вся группа затормозила, а главарь, перейдя на шаг, солидно подошел и остановился напротив.
— Айдо-нии!..
— Да, Акира? Чего мне ждать на этот раз? Помнится, фуин, мгновенно выкапывающий в земле яму на моем пути, получился неплохо, да и замаскирован был талантливо. Только вот не учли, что я чувствую печати... Что будет дальше? Судя по Акеми в вашей компании, планируется молния с чистого неба?
— Да ну, что я, маленький, что ли? — смущенно потупился парень. — Я лучше тебе твои собственные сапоги продам, папа научил паре приемов... Но я к тебе не за этим. Мы приготовили тебе сюрприз!
— Да ну? — хмыкнул я.
— Ага! Помнишь, ты в прошлом году запустил в небо тот... 'фонариком' еще его назвал?
— Помню, конечно.
— Ну и вот... Смотри! Ведь фестиваль уже закончился!
И одновременно с его последними словами по всей деревне погас свет. Ну надо же, они в светильники еще и выключатели вписали. Интересно, эту систему Хонока рассчитала?..
Но предаться размышлениям на предмет применения научного подхода к искусству фуин я не успел. Невдалеке вспыхнула тусклая искорка, кажется, от простой свечки. Затем еще одна... и еще. И когда их стало столько, что они слились в сплошное сияние, вся масса огоньков вдруг поднялась вверх, взмыла над крышами и превратилась в стаю китайских фонариков Их было просто неимоверное количество, и на фоне чернильной тьмы они медленно поднимались вверх, растягиваясь в линию, устремленную к морю... для того, чтобы встретиться с такой же светящейся ниточкой, под действием морского ветерка взмывшей из порта Узушио.
— Каждый житель острова запустил по одному, — прошептал Акира. — Мы даже не уговаривали никого. Просто сказали всем, что это — для тебя...
Высоко в небесах мерцали холодные точки звезд. А я смотрел, как две линии огоньков. Смешавшиеся в причудливую спираль, которая возвышалась над островом огненной башней, будто ввинчиваясь в ночное небо, и думал, что жил не зря: хотя бы поэтому ради этого меня уже будут помнить.
Интерлюдия
Эту лесную тропинку никто не догадался подсветить. Ну еще бы, почти двадцать километров от ближайшего жилья — для кого и зачем? Обычные жители сюда никогда не заходили: все же при всех своих недостатках, шиноби прежде всего — воины, а каждый воин обязан уметь обслуживать свои потребности сам.
Изредка под высокими кронами деревьев мелькали стайки детей, играющих в какие-то свои, только им одним ведомые игры. Но они, особенно подростки, скорее возмутились бы непрошеному освещению — в четырнадцать-пятнадцать лет темнота имеет свой, никогда больше не повторимый шарм...
Ну а жители дома, расположенного чуть дальше в глубине леса, обычно не замечали пространства, находящегося между домом и деревней, очень быстро минуя его верхним путем. А для одного из них понятие 'расстояние' вообще постепенно уходило в прошлое, о чем он, по собственному признанию, иногда сильно жалел. Но у медали всегда была и будет обратная сторона.
По лесной тропинке шагали двое — парень и девушка. Красный цвет ее волос не смогла сгладить даже ночная темнота, а он в пляшущих сумеречных тенях казался одной выточенной из черного мрамора глыбой.
Двое не разговаривали. Такое бывает, когда не о чем говорить... или же тишина, заставляющая постороннего наблюдателя лишь удивленно разводить руками, способна сказать двоим гораздо больше, чем любые слова. И ее ладонь, доверчиво лежащая в его руке, намекала именно на второе.
Но всему приходит конец. Настал момент, когда лес раздвинулся и тропинка вывела двоих путешественников на большую поляну, где всеми своими тремя этажами высился дом, окруженный невысоким забором. Ни одно окно не светилось, лишь кое-где по штакетнику проскакивали зеленые искры работающих печатей, дающие, тем не менее, достаточно света, чтобы таинственная туманная темнота превратилась в обычный поздний вечер под уличным фонарем.
Двое подошли к проему в заборе, долженствующему изображать ворота, но в силу несколько иной, нежели деревообработка, профессиональной специализации обитателей усадьбы так и не доведенному до ума по окончании строительства, и одновременно остановились. Девушка выпустила руку парня и повернулась к нему, попытавшись что-то сказать. Но тот вдруг сделал шаг, преодолевая и так невеликое расстояние между ними и заключил ее в объятия.
Девушка вздрогнула — для нее это были совершенно новые ощущения. Мышцы парня, своей монументальностью похожие на рельеф доспехов ее Доков, на ощупь быль твердыми и горячими... очень горячими. А в его груди размеренно и мощно стучало сердце. Сердце, к которому стоило лишь протянуть руку...
Девушка застыла и простояла неподвижно до тех пор, пока парень не отстранился и не посмотрел на нее сверху вниз.
— Ну вот мы и пришли, — сказал он. — Спасибо за самый лучший вечер в моей жизни. Надеюсь, он был не последним!
Парень опустил руки, сжимающие Таюю за плечи, шагнул назад и развернулся было обратно, но остановился, услышав ее голос.
— Исами... — сказала девушка, отчаянно прикусив губу, — В доме никого нет и еще долго не будет: ребята веселятся, а... Тен-тен... потащила Айдо смотреть вашу яхту. Он уже пообещал, что не успокоится, пока не засунет Гекко обмотку генераторов в то место, которым он ее мотал...
Девушка слабо улыбнулась, но улыбка тут же сползла с ее лица, уступив место румянцу смущения на фоне неестественно бледности.
— Так что... может быть... зайдешь?
Исами, посмотрел Таюе в глаза, улыбнулся и ответил:
— Нет.
И такова была сила этого короткого слова, что в голосе девушки не осталось ни вызова кому-то, ни легкого страха перед предстоящим, ни беспокойства, ни даже неосознанного чувства вины. А только одно лишь удивление:
— Почему?!.
— Таюя... Твое приглашение — это те слова, которые я ждал с тех пор, как увидел тебя в самый первый раз. И в другое время я бы обязательно его принял. Но не сейчас.
— Почему? — тихо повторила девушка, опустив глаза.
— Потому что... я не могу быть вторым. Да, я люблю тебя. И всегда буду любить. Но у нас ничего не получится, пока ты не посмотришь на меня не сквозь его тень. Пока ты не освободишься от него. Пока ты... не перестанешь звать себя 'Ю'. А до тех пор... Я буду ждать, Таюя!
С этими словами Исами резко развернулся и зашагал обратно в лес. До самых деревьев он не оборачивался. И Таюя была ему благодарна, потому что, обернись он, увидел бы невероятное, невозможное облегчение и... наверное счастье в глазах девушки. А испытать такую боль она не могла пожелать никому.
Айдо.
Ну это же надо?! Кто из учил так делать обмотку? Сколько же мощности потеряли?! Это ведь получается, что около тридцати процентов чакры шло на обогрев помещения и забортной водички. Нет, забабахать рыбам и полипам на днище кораблика бесплатные бани — оно, конечно, полезно, но ведь и о деле нельзя забывать! А ведь, если бы эти инноваторы рассказали бы мне все раньше, я дал бы несколько дельных советов... и Исами не так сильно напрягался и не превратился бы к данному моменту в земное воплощение молодого и прекрасного бога весны и секса... Так, не думать об этом!
Я плюхнулся на стул и страдальчески поднял глаза к зеленому абажуру люстры, в котором ярко светилась, наверное, единственная (и последняя) на всем острове лампочка накаливания. Ну конечно, как вакуум для колбы добывать, так всегда пожалуйста, а как нормальные генераторы делать, так 'ну мощности же достаточно!' Эх-х!
Тяжелый вздох разнесся по кухне — единственному помещению в доме (помимо спальни), которое я радую регулярными посещениями. И пусть теперь посреди стола не громоздится кучка пересоленных онигири, находившихся здесь раньше на постоянной основе, я все равно нежно любил эту комнату. Ведь все самые главные события в моей жизни происходили на кухне или во время еды...
Дом был пуст. Ни движения, ни звука. Все мои, и даже Кано, который просто не мог пропустить такое мероприятие, не остановившись даже перед демонстративным неудовольствием Хаттори-сенсея, носились где-то по острову. Можно было, конечно, найти их — кого по метке, а кого и по эмпатической связи, но не очень хотелось. Среди моей... семьи наличествовали некоторые особо чувствительные и беспредельно наглые личности, 'чувствующие меня из тысячи', которые потом будут грозно сверкать очками или обзывать 'любителем подглядывать', на минуточку, родного отца! Так что пусть гуляют, вполне могу позволить себе отдохнуть от них.. пару часов, пока не соскучусь.
Причиной же нашего такого раннего возвращения оказалось... машинное масло. Нет, я понимаю: шариковые подшипники на моем острове — недостижимый хайтек, приходится чем попроще обходиться... Но не настолько же! Масляный душ вынудил Тен-тен свернуть программу экскурсии и согласиться-таки отправиться домой. Причем сработал даже лучше, чем разговоры о позднем времени, о том, что мы задерживаем всех остальных и вообще — детям пора спать. Девчонка! Причем, при всей любви к острым, тупым, легким, тяжелым, легированным и самодвижущимся железкам — все равно девчонка.
Я быстро справился с приведением себя в порядок и пришел на кухню. А вот Тен-тен сидит в ванной на втором этаже уже больше часа. Интересно, чем можно там так долго заниматься? Если только... Вот же черт! У меня ведь тут вся сантехника, освещение и выключатели на фуин! Она ведь наверняка не знает, что со всем этим делать, и сейчас!..
