И Дума единогласно поддержала его слова, явив послу картину полного единения с государем и готовность воевать дальше как у государя, так и у всех людей набольших. Воевать, несмотря на прошлогодний погром. И этот посыл посол уловил и усвоил, и обязательно донесёт до ушей как своего короля, так и паны-рады.
Когда же посол покинул Грановитую палату, Дума продолжила совещаться. Ведь кто сказал, что на давно опостылевшей всем войне мир колом сошёлся? У Руси дел и без неё было непочатый край...
Глава 16
Погода портилась. Из облаков, закрывших все небо, накрапывал мелкий, холодный дождь. Тихо в ряд шагают кони. Под ногами лошадей хлюпает жидкая грязь. Всадники уже не однажды успели проклясть эту дорогу, но деваться им было некуда, их служба заключалась в охране князя, а тот, опустив голову, молча ехал впереди.
Андрей тоже ругал себя за то, что, возможно, зря он потащился верхом, следовало, наверное, дождаться судового каравана. Но когда он ещё будет, а вот навигация ждать не станет. Прекрасно зная, что в этом году предки неплохо справятся и без него, князь, испросив разрешение, убыл, наконец, в сторону своего наместничества. Поскольку санный путь уже закончился, а водный только-только начинался, то он и выбрал путь верхом, однако на полпути догнала его настоящая русская распутица и вот уже который день они с трудом преодолевают дорогу.
Яростный лай, раздавшийся впереди, разом вырвал всех из отупления. Собака это жильё и возможность помыться и отогреться, а так же хорошо отдохнуть, даже если постелют на сеновале. Лишь бы крыша не текла. Казалось, это поняли даже кони, ускорившие шаг.
Вскоре сквозь опостылевшую сырость прорвался запах жилого, придавший всем сил, а потом и вовсе взору открылся высокий тын, окружавший большой постоялый двор. Сторож, заметивший выехавшую из-за леса кавалькаду, засуетился в воротах. Мало ли кто в этих местах ездит. Может купец, а может и озорники какие. Однако внутрь усталых путников впустили без задержек.
Усталых лошадей приняли местные конюхи, которые знали, что и как нужно делать, а людей разместили по комнатам, пообещав вскоре протопить баньку. Но больше всего князя порадовал ответ на вопрос, сколько осталось до Новгорода. Оказалось, что по сухой дороге можно было добраться и до полудня, а вот по распутице, если выехать поутру, то к вечеру точно в Новгороде будешь.
А потом подоспела баня, и истомившийся за дорогу князь смог, наконец-то, скинуть грязное бельё и хорошенько выпариться. С острым удовольствием он хлестался веником, поддавая и поддавая на каменку ковш за ковшом, пока пар не начал обжигать ему уши. Немного ошалев, он выскочил из парной и со стоном опрокинул на себя ушат слегка подогревшейся, но всё ещё достаточно холодной воды, после чего взбодренный, снова полез париться.
А напарившись, Андрей отказался от ужина, лишь испил кружку слабого пива, и без сил рухнул на постель, сразу забывшись усталым сном. Да, вот что значит, при любой оказии на судах передвигаться, отвык князь от сухопутных путешествий.
А ночью дождик перешёл в настоящий ливень, окончательно угробивший все дороги, и князю волей-неволей пришлось задержаться на постоялом дворе. Впрочем, эта задержка пошла только на пользу, они все по-настоящему отдохнули и отъелись, так что последний рывок до Новгорода даже и не заметили.
Новгород кипел жизнью. Вновь на его улочках звучала самая разнообразная речь, и от иноземных гостей было не протолкнуться на рынке. Лишь Волхов, сильно обмелевший в последние годы, портил картину, ведь ныне не стояли у новгородских причалов пузатые ганзейские когги, а товары с них давно уже перегружали в Невском Устье на речные струги да дощаники.
И всё же город рос, строился и богател. Строились все: и купцы, и бояре, и даже простые посадские, из тех, кто побогаче. Строилась и Компания. А то как же: любому городу нужны рабочие руки, а вот своего жилья на всех не наберётся. Потому-то доходные дворы были не только в европейских городах, имелось это явление и на Руси-матушке.
Но не только дворы под найм строил Руссо-Балт. Строил он и мастерские, в которых вызревала недооценённая пока что новгородскими ремесленниками угроза их процветанию. К примеру, в своё время отыскали стараниями Сильвестра ученика одного мастера, что в былые времена новгородской вольницы ведал полотняным промыслом у кого-то из тогдашних бояр. Вроде бы что такого? Да вот видел Андрей полотно того мастера. Было оно особое, тонкое, не хуже того, что из-за моря привозили. Просто ткалось его так мало, что едва для личных нужд боярских и хватало. Потому как мастер не только душу в работу вкладывал, но и станок под своё полотно улучшил. И так и работал сам-один на собственном станке. А после падения вольницы бояр тех выселили, вотчины помещикам раздали, а про мастера просто забыли, как и про многих в те смутные времена. Так и сгинул он в безвестности в дальней вотчине вместе со станком своим. Хорошо хоть успел ученика оставить. Но видать и тот никому не понадобился, раз исчезло и то полотно, и тот станок из истории. В общем, получилось как всегда: изобрести-то мы горазды, а вот на поток поставить, да завалить рынок — этого не могём. А ведь вот оно, полотно, под рукой лежит, надо только дело поднять, и рынок упадёт к твоим ногам! И серебро, что важно, не уйдет за рубеж, да и прибыльнее за море не лён возить, опять же, а готовое изделие. Правда, там и без русских конкурентов хватает, задавят и не поморщатся. Но нам и своего, кондового рынка хватит для начала. И пусть вольным людям за работу деньгами платить надобно, но его счетоводы подсчитали уже, что по своей себестоимости оно всё одно дешевле привозного выйдет. Особенно если станков этих не один, а десяток или два поставить. Да штрафовать за брак особо нерадивых, что привыкли в своих мастерских поменьше да похуже сделать, но побольше взять. Это же настоящее золотое дно получится со временем!
Ну а начали, разумеется, с самого станка. Потому как многое о нём ученик успел позабыть за эти годы, так что пришлось кое-что по новой додумывать, но, слава богу, после нескольких безуспешных попыток справились. Кстати, тут князь к месту припомнил про челнок-самолёт и примерно обсказал, как это должно выглядеть. Мастера почесали в затылке и... ничего не вычесали. В общем, чтобы не тормозить процесс, это улучшение отложили на потом, а пока что воссоздали то, что уже работало и могло принести прибыль в ближайшие годы. Выткали на улучшенном станке первые метры материи, чтобы убедиться в работоспособности и качестве выпускаемой продукции, да и принялись строить серию для начала из десяти штук. Ну и как вы понимаете, вместо привычной ремесленной мастерской, в которой хозяин все операции сам проводит (хотя новгородцы к разделению труда вплотную подошли уже к концу своей вольности, но массовый характер это так и не приняло), планировали ставить сразу большую мануфактуру, где каждый будет занят своим участком работы. И тут даже предстоящий мир с Литвой в строку пойдёт. Времена-то на дворе стоят средневековые и для покраски тканей есть только натуральные красители. Одно из них — кошениль. Насекомое, из самок которого добывают вещество, используемое для получения красного красителя. И до того, как мексиканская кошениль вытеснила с рынков все остальные виды, большим спросом на них пользовались средиземноморская и польская. Причём для Польши это была одна из основных статей экспорта наряду с зерном. Шутка ли, стоимость одного фунта польской кошенили выходила между четырьмя и пятью фунтами в такой далёкой стране, как Италия. В Германии цены, конечно, были пониже, но всё одно весьма вкусные. Поэтому ежегодно в Гданьске краситель тоннами грузили на корабли и развозили в Германию, Францию и Англию, а также в Северную Италию, Османскую империю и даже в Армению. А польские купцы и магнаты, радостно потирая руки, подсчитывали прибыли и даже подумать не могли, что подобному изобилию подходит конец. Потому что уже через каких-то десять лет на рынке появится более дешёвый мексиканский краситель, после чего объём польского вывоза начнёт медленно сокращаться, пока не исчезнет полностью в начале семнадцатого века, прервутся веками налаженные торговые связи и поля, на которых магнаты разводили кошениль, придётся вновь переориентировать на зерно. Но пока что на дворе стояла первая половина шестнадцатого столетия, кошенилевый бизнес лишь рос и процветал, а потому покупать краситель для русичей было куда выгодней в том же Гданьске или Вильно, чем у перекупщиков Ревеля и Риги.
А ведь кроме создаваемой полотняной, в городе и без того уже вовсю работала парусная мануфактура, на корню убивавшая маленькие мастерские новгородских ремесленников. Потому что продукция её была и качественней и дешевле. Ведь в ней использовались все самые последние достижения северогерманских мастеров, разными способами выведанные, потому как историю князь знал хорошо и помнил, как турки часто уходили от Ушакова только за счёт более лёгких, но оттого не менее качественных парусов. Конечно, Андрею при этом было жалко простых новгородцев, которых его монстры лишали доходов, превращая из уважаемых мастеров в простых посадских, но прогресс штука жестокая, а та же парусина материал расходный и чем дешевле она будет стоить, тем лучше будет для всех. Ну а умелые рабочие руки лишними у хорошего управленца уж точно никогда не будут...
Осмотрев мастерские, князь не обделил своим вниманием и многочисленные складские помещения. Давным-давно прошли те времена, когда молодая компания арендовала у местных купцов пару старых амбаров под свои немудрёные товары. Ныне склады Руссо-Балта занимали несколько отдельных дворов, либо выкупленных, либо взятых за долги у купцов или горожан. Здесь собирали, взвешивали и сортировали почти все товары, предназначенные для заморского торга, после чего их вывозили в Невское Устье или Ивангород, отчего сейчас они стояли практически пустыми, однако вокруг них всё одно царило настоящее броуновское движение, и стоял страшный шум. Шла подготовка караванов в Карелию и Выборг, а так же отдельных возов для местного торга. В небольшой кузнице, во имя пожаробезопасности сооружённой отдельно от основных строений, перетягивали ободья колес, подковывали лошадей, готовили в дальний путь рассохшиеся за зиму возы и телеги, а заодно и разукомплектовывали сани, вернувшиеся из Норовского. Сновали туда-сюда грузчики, подъезжали-отъезжали телеги, отвозившие товары к пристани.
В этой деловой суете, среди обсыпанных разным мусором носильщиков князь неожиданно увидал знакомое лицо. Это был дьячок, раньше ведавший счётной избой. Худой и нечесаный, он мало походил на себя прошлого: дородного, с вечно спесивым выражением лица, менявшегося на подобострастное только при виде князя и, возможно, Сильвестра. Однако Андрей был уверен, что не обознался.
— Он, он, княже, — согласно подтвердил Евстигней, исполнявший обязанности главы новгородского отделения Компании. — Пробовал запустить руку в доходы, да был пойман дозорщиком. Ныне вот по суду свои долги отрабатывает. Работой, а не в долговой яме сидя. Ничего, зато ноги целее будут.
Ну да, обычай выбивать из должника долги палкой, держа его при этом в яме, Андрею никогда не был понятен. Бей не бей, а денег от этого не прибавится. А тут человек на свежем воздухе общественно полезным трудом помогает восстановить попранную им же справедливость. Хотя, судя по всему, работать ему придётся весьма долго. Зарплат ведь, как таковых тут не платили, вокруг царила типичная сдельщина. Да, грузить артели могли от темна до темна, но больших денег это не обещало. Ну да чья в том печаль? Никто ведь дьячка воровать не заставлял, сам восхотел чужого. Привык, что грамотными людьми тут шибко не разбрасываются, да не учёл кой-какие тенденции. И вот теперь он был среди тех, кого раньше и замечать-то не желал, а его доходное место уже занял старший писец, освободив свою должность писцу простому, на место которого тут же сел вчерашний школьник-выпускник. Кадровая цепочка замкнулась, показав всем, что грамотных людей у Компании хватает и дьячку, когда он отработает долг, на старом месте уже ничего не светит и придётся ему искать работу у других хозяев. Впрочем, Андрею почему-то казалось, что сей пройдоха вполне себе сумеет устроиться.
Закончив инспекцию складов, князь наконец-то смог уделить время особой конторе, которая возникла в Руссо-Балте совсем недавно, навеянная общением с Фуггерами. Хотя нечто подобное Андрей пытался воссоздать уже не один год. Да-да, речь шла о банальном шпионаже. Или вы думаете, что европейцы так и горели поделиться с русскими всеми своими технологиями? Увы, они и меж собой-то делиться не спешили.
Потому князю и пришлось вспомнить о благородном деле шпионажа, где он вновь столкнулся с проблемой знания структуры и методик подготовки. Ведь все его "познания" основывались, как и у большинства людей, на книгах и фильмах про их подлых шпионов и наших геройских разведчиков. Но начинать-то было с чего-то надо, тем более что реально защитой своих технологий в мире пока что заморачивались единицы, вроде той же Венеции. Остальные пытались хранить свои секреты, но как-то не серьёзно. Иначе как объяснить, что на заре промышленного шпионажа они выведывались простейшими способами.
К примеру, если кто помнит, то кузнец Фолей, живший в Англии аж на два века позже, в 18 столетии, в поисках секретов получения и обработки стали прикинулся всего лишь бродячим музыкантом. Босой, в лохмотьях и со скрипкой в руках, он исколесил чуть ли не всю Европу, побывав не только в замках и тавернах, но и в мастерских и кузницах, что позволило ему собрать немало интересных и полезных сведений. Не мудрено, что, когда он вернулся в Англию, его дела резко пошли в гору и вчерашний "бродяга" быстро сколотил солидное состояние. Или история о том, как шеффилдскому железозаводчику Уокеру удалось раскрыть секрет тигельной плавки конкурента, прикинувшись бездомным нищим. Так что больших ухищрений в области воровства чужой интеллектуальной собственности изобретать пока что было не нужно. Главное — найти грамотного исполнителя с живым и незашоренным умом и актёрскими задатками.
Так что, какие там Джеймсы Бонды или Иоганны Вайсы со Штирлицами. Как говорится, вперёд и с песней...
Хотя нет, не всё так просто. Ведь сам шпион, кроме умения стать кем-то другим, должен был знать хотя бы ганзейское наречие, а лучше и вовсе несколько разных языков. И иметь необходимые технические знания, чтобы понимать происходящий перед его взором процесс, а при возможности и задать кучу наводящих вопросов. Ну и кровь пустить в иной ситуации тоже должен был суметь. Потому-то число шпионов, имеющихся у князя под рукой, было весьма ограниченным. Штучным товаром, можно сказать, шпионы были. Хорошо хоть в выборе легенд Андрею не понадобилось велосипед изобретать: взял на вооружение сработавшие примеры из истории. Вот и зашагали по немецким землям весёлые менестрели и нищие попрошайки, заодно знакомясь и с местным социальным дном, который и в двадцать первом веке успешно использовался всевозможными спецслужбами для своих целей. И именно так, распевая фривольные песенки и веселя рабочих, агенты и смогли умыкнуть технологию канатоплетения, столь позволившую русским канатам резко подняться в качестве не сильно подняв при этом цену.
