— Да, проблемы есть! — с энтузиазмом подхватил Кирстен. — Стыдобища! Ведущая держава Западного континента, можно сказать, мира, а тут такая конфузия! Теперь все будут думать, что Гордана — неустойчивое государство со слабой властью. Поэтому нам сейчас как нельзя важно показать свою прочность и стойкость!
— В этом вы можете винить только самого себя, господин президент! — Фремер продолжал гнуть свою линию. — Вы сами ослабляли государство, когда разгоняли парламент, когда привели во власть не группу профессионалов, а ваших личных подручных и случайных попутчиков, когда без суда и следствия начали заключать в концлагеря и ссылать своих граждан. При вас власть в Гордане свалилась в беззаконие и чрезвычайщину, вот она и стала уязвимой для авантюристов, решивших забрать ее у вас такими же беззаконными и чрезвычайными мерами!
— У вас, что, есть претензии ко мне?! — оскалился Кирстен.
— Да! — Райнен Фремер спокойно выдержал его яростный взгляд и гневную интонацию. — Мы считаем, что в том, что произошло, есть немалая ваша вина. И в связи с этим мы обращаемся к вам с просьбой уйти в отставку.
— Что?! — подскочил Кирстен. — Покончив с одним мятежом, вы затеваете свой?! А вы не боитесь, что я отдам приказ арестовать вас по обвинению в государственной измене?!
Кирстен почувствовал, как рядом с ним напрягся десантник, и это придало ему сил. Он оглядел своих собеседников тяжелым, придавливающим взглядом... и вдруг натолкнулся на безмятежно-опасного Салливоя.
— Позвольте, господин президент, — как ни в чем не бывало, прогудел министр внутренних дел. — Призывая вас к добровольной отставке, мы не нарушаем никаких законов. Кроме того, я считаю, что ваш уход с поста президента будет отвечать интересам государства. Поэтому никакой измены ему мы не совершаем.
— Вот как?! — прищурился Кирстен. — Но вы понимаете, что после таких заявлений у нас с вами может прекратиться совместная работа?!
— Я за свое место не держусь, — усмехнулся Салливой. — Признаться, давно уже подумывал об отставке. Просто это выглядело бы, словно я бегу от ответственности за то, что происходит в стране.
— А вы, Тревис? — Кирстен перевел взгляд на черноволосого экс-прокурора. — Вы тоже собирались уйти?
— Нет, такой мысли у меня не было, — глава Чрезвычайной комиссии по расследованию выпрямился в кресле. — Но если вы примете решение о моем увольнении, я отнесусь к нему с пониманием.
— Давайте поговорим спокойно, господа, — примирительным тоном предложил Кирстен, еще раз оглядев всех собеседников, но уже не гневно, а понимающе-сочувственно. — Вижу, что после сегодняшних событий все возбуждены, все на эмоциях. Предлагаю отложить этот разговор. И я понимаю, у меня были ошибки, но, как говорится, не совершает их только тот, кто ничего не делает.
— Ваши заслуги никто не отвергает, — согласился Фремер. — Вы удержали Гордану от войны с пришельцами, пусть и не бесспорными с этической точки зрения методами, организовали прием миллионов беженцев, начали борьбу против коррупции...
— Вот именно! — воскликнул, перебив его, Кирстен. — Я хочу, чтобы Гордана была великой страной! Я занимаюсь ее очищением от грязи, а при этом, согласитесь, невозможно сохранить руки полностью чистыми. Что же касается ваших людей, Фремер, то я вам уже говорил: этот вопрос обсуждаемый.
Райнен Фремер покачал головой.
— Дело даже не в том, что вы начали свое очищение с расправы над вашими политическими конкурентами. И даже не в том, что жертвами вашей репрессивной машины стали сотни тысяч людей, виновных только в том, что они имеют "не такой" цвет кожи. Просто, борясь с ворами, коррупционерами и мафиози, вы воспроизводите систему, которая их создает постоянно, ежечасно и в громадных масштабах. Ваши выдвиженцы имеют те же возможности для незаконного обогащения, что и их предшественники. Даже более широкие. Более того, у них нет даже тех сдерживающих факторов, которыми раньше были политическая борьба на локальном уровне и пусть не свободная, но контролируемая различными силами пресса.
— Он прав, — отрывисто подытожил Тревис. — В прошлом месяце я отправлял вам меморандум на эту тему. Вы на него не ответили.
— Критиковать со стороны всегда легко! — огрызнулся Кирстен. — Но вы же ничего не предлагаете взамен, кроме абстрактных призывов!
Фремер широко усмехнулся.
— Вы отстали от времени. Мы не делаем секрета из нашей новой программы. В чем-то она сходна с вашей. Это сильное государство, но подтверждающее свою силу не репрессиями, а развитием экономики и активной социальной политикой. Мы предлагаем уделять особое внимание локальным делам. Для этого нужна отмена выборов на низовом уровне...
— И это говорит глава политической партии, которая носит название Движения за демократию! — саркастически заметил Кирстен.
— Мы уже перестали быть политической партией в традиционном понимании. Наша единственная идеология — это обеспечение достойной жизни для наших граждан. И приемлемо все, что способствует достижению этой цели, независимо от содержания идеологических ярлыков. Мы выступаем за власть, которая должна заниматься управлением территориями, а не распределением и освоением бюджетов. Для этого мы предлагаем ввести известные вам законодательные изменения, а также создать действенную систему контроля. Со стороны самих граждан, для чего предлагается воспроизвести существовавшую ранее систему выборных муниципальных советников, полиции, прокуратуры и чрезвычайной комиссии, вышестоящих органов власти, внутреннего аппарата нашего Движения и, безусловно, свободной и не зависимой от местных властей прессы. Но, самое главное, мы ищем людей, которым не нужно от власти ни богатства, ни привилегий, ни возможности распоряжаться, а интересен процесс управления сам по себе, которым это просто нравится! Многое из этого уже действует, и действует весьма успешно в дистрикте Ойдевиз!
— Вы идеалист! — скривился Кирстен. — Ваша программа — утопия! Меня же поддерживает народ! Кроме вас, в стране нет ни одной силы, которая бы выступала с критикой моих действий!
— Еще бы! — невежливо хмыкнул Майдер Билон. — Вы же подгребли под себя прессу и телевидение! Вот и неоткуда было услышать даже малейшую критику.
— А если бы оставил неподконтрольные СМИ, было бы лучше?! — немедленно повернулся к нему Кирстен. — Если бы кто-то, обладающий влиянием над телевидением и прессой, решил лишить меня власти, он стал бы вести против меня пропаганду, раздувать ошибки до масштаба преступлений, тенденциозно толковать факты, а если бы фактов не хватало, фабриковать их. И в один прекрасный день по его сигналу на площадь вышли бы десятки тысяч людей, свято уверенных, что для счастья им не хватает только смещения меня с президентского поста! А миллионы других людей, читавших и слышавших ту же пропаганду, рукоплескали бы им. Вот что такое — ваша хваленая свобода печати!
— А может, дело не в этом, а в вас самих? — возразил Билон. — Если люди недовольны своим положением, они часто винят в этом власть и с готовностью ведутся на пропаганду. Может, лучше сделать, чтобы у них было меньше причин для недовольства?
— За все хорошего против всего плохого? — иронично спросил Кирстен.
— Нет, на самом деле люди достаточно терпеливы. Только если они постоянно видят несправедливость, неустроенность, нестабильность вокруг себя, в них начинает нарастать раздражение и недовольство.
— Мы не собираемся ни уговаривать вас, ни ставить ультиматумы, — снова включился в разговор Фремер. — Вы можете не согласиться. Но подумайте, что вы тогда будете делать дальше? Команды у вас уже нет. Да, вы сумеете заполнить вакантные места, но сможете ли вы доверять этим людям?! Если вы будете продолжать прежнюю политику, то наверняка дождетесь новой попытки переворота. И в этот раз мы можем и не успеть снова придти вам на помощь. То, что мы смогли вмешаться, объясняется счастливой случайностью, благодаря которой некоторым из нас удалось узнать планы заговорщиков.
— Очень счастливая случайность! — вспыхнул Кирстен. — Или некая закономерность... Уж очень согласованно вы действовали! И как-то очень быстро договорились о моей отставке.
— Для этого была серьезная причина, — пояснил Собеско. — Сегодня утром произошли и другие важные события.
— Ах вот как? — прошипел Кирстен. — Значит, мою голову потребовали пришельцы?! И вы любезно решили ее отдать?!
— Пришельцам сейчас вообще не до вас, — покачал головой Собеско. — Ваша неумная провокация на Острове стала спусковым крючком для объявления на Филлине военного положения. Командующий Пээл мертв, возможно, убит. Командует его заместитель Мивлио. Это может быть новая война. Понимаю, что в этом виновны не только вы, но именно ваши действия столкнули камешек, который вызывал лавину! В такой обстановке мы не можем оставить страну в ваших руках!
— Как хорошо вы все объяснили! — издевательски всплеснул руками Кирстен. — И кто будет новым президентом?! Вы, Фремер?! Или наш ответственный Салливой?!
— Президентом станет Риген, как положено по конституции, — невозмутимо усмехнулся министр внутренних дел. — Затем будет объявлено о довыборах в парламент, и тот после заседания изберет нового спикера.
— Ха! Риген! — презрительно бросил Кирстен. — Тот, кто больше года безвылазно просидел в четырех стенах, трясясь от страха! Хороший же это будет национальный лидер!
— Возможно, я не буду сильным президентом, но вам известно такое выражение: короля играет свита? — старый политик, не дрогнув, принял вызов. — Думаю, что смогу создать сильное и компетентное коалиционное правительство. Кое-кто уже выразил мне свою поддержку.
— А что скажете вы, полковник? — повернулся Кирстен к десантнику, молча слушавшему дискуссию. — По-моему, вы за сегодня вполне заслужили витые генеральские погоны. К тому же, место покойного генерала Могли еще вакантно.
Полковник коротко прокашлялся.
— Я поддержу законного президента Горданы независимо от того, какое имя он носит, — уверенно заявил он. — Армия вне политики.
Кирстен дернулся, как от удара. Его лицо вмиг утратило все краски, словно он за секунду постарел на десять лет.
— Итак, выходит, все меня предали?! — сказал он с горькой иронией. — Ладно. Показывайте, что я должен подписать?!
Майдер Билон, не спеша, достал из папки лист бумаги.
— Это вы писали? — осведомился Кирстен, пробежав глазами по строчкам. — Узнаю ваш хороший слог. А вы какую роль будете играть в будущем правительстве? Небось, претендуете не место Ронайса?!
— И не думаю! — решительно качнул головой Билон. — Комиссию по нравственности мы вообще отменим. А должность пресс-секретаря президента меня не прельщает. Вернусь в "Утреннюю звезду" — она, очевидно, скоро снова официально откроется.
— Я отменю ваш указ о запрете Движения и освобожу людей, брошенных в концлагеря или отправленных в спецпоселения без суда и следствия, — сухо сказал Риген. — Мне в этом поможет господин Тревис.
— Да, господин президент! — Тревис с готовностью кивнул.
Лёрид Кирстен устало махнул рукой.
— Ладно, мне не интересны ваши планы. Давайте ручку. Хочу побыстрее покончить с этим делом.
— Не так быстро! — остановил его Фремер. — Во всем надо соблюдать законность. Сейчас мы вызовем начальника юридического управления президентской администрации, протоколистов, других официальных лиц. Затем проведем пресс-конференцию. Все, как положено. Мы не оставим вам ни одной лазейки и не дадим ни одного повода объявить вашу отставку юридически ничтожной.
— Как жаль, что я до тебя так и не добрался! — в это мгновение Кирстен мог показаться страшным, но он проиграл, и все это видели. — Верткий хитрый ублюдок!
Фремер слегка наклонил голову, словно принимая комплимент, а Кен Собеско вынул из кармана коммуникатор.
— Орна, все прошло по плану, — сообщил он. — Вызывай сюда всех.
— Интересно, а что бы было, если бы я отказался подписать? — вдруг снова оживился Кирстен. — Вы рассматривали такой вариант?!
— Честно говоря, нет, — ответил ему Собеско, глядя глаза в глаза. — Если бы вы отказались, вами занялась бы Ри. У нее есть способности, сродные гипнозу.
— Вот так?! — Кирстен с неподдельным удивлением посмотрел на молчащую инопланетянку. — Почему же вы с этого сразу не начали?!
— А вы бы так поступили, да? — кивнул Собеско. — Во-первых, потому что Ри не нравится превращать людей в марионетки...
— А во-вторых, — подхватил Фремер, — потому что мы стараемся не заставлять, а убеждать.
— О, да, — иронично заключил Кирстен. — Вы были очень убедительны! Что же, я не буду сопротивляться — подам в отставку с соблюдением всех законных процедур. Но дальше, учтите, придет мое время получать удовольствие! Вы будете править страной, а я — смотреть и наблюдать, как вы станете справляться с теми проблемами, которые только что сами навязали на свою голову!
Глава 26. Цветы жизни
Входная дверь хлопнула, пропустив внутрь Эергана, но Бон Де Гра практически не обратил внимание на появление инструктора Канцелярии Совета Пятнадцати. Мечтательно повернувшись к окну, он был весь поглощен своими мыслями.
Цветоводческое хозяйство в 37-й провинции оказалось хорошим объектом для изучения передовой практики организации труда кронтов, поэтому ему удалось провести в нем целых трое суток. И каждую ночь к нему в гостевой домик приходила Те, оставаясь у него до рассвета. Оба они держались только на стимуляторах, спеша за эти краткие бессонные часы долюбить, договорить, досказать то, что им пришлось пропустить за без малого двенадцать лет разлуки.
Как сильно подозревал Бон Де Гра, в те дни они имели весьма взъерошенный вид, однако окружающие относились к ним с удивительной тактичностью. Эерган неторопливо и методично изучал хозяйство, полностью занимая время и внимание местного начальства. Работники и коллеги Те, конечно, шептались за их спинами, но эти шепотки были, скорее, положительные.
Кронтская система распространения новостей через домашних слуг и поставщиков провизии действовала, как всегда, четко и безотказно. О написанном им Меморандуме и истории с предотвращенным терактом знали все и относились и к одному, и к другому глубоко положительно. Как думалось Бон Де Гра, именно его "геройская" слава примирила местное общественное мнение с "молниеносным" романом между пришлым чужаком и такой видной женщиной как бригадир Лиа Те Нан. То, что его Те занимала очень высокое место в здешней иерархии, Бон Де Гра уже понял четко, а наличие двух детей только подчеркивало ее статус уважаемого вольнонаемного специалиста.
К сожалению, им по-прежнему приходилось скрывать свое общее прошлое даже от детей, поэтому за трое суток Бон Де Гра посчастливилось увидеть сына и дочь только мельком. Те рассказывала о них много и с гордостью, и от этого ему хотелось как можно скорее заново познакомиться с ними. Но для этого надо было сначала набраться терпения. Как они обговорили в одну из ночей, в первую очередь им следовало решить вопрос с их официальным статусом. Оба были свободными кронтами, так что для женитьбы не возникало никаких юридических препятствий. Оставалось только дождаться хоть какой-то стабильности в его положении.
