Но тут Виола наконец решила, что наобнималась, и снова переключила своё внимание на новоприбывшего.
— Анселм, извините, но эти поганцы не сказали мне, что собираются пожениться. Спасибо, что не скрыли, как собрались назвать моего сыночка, — она снова взяла у Тео кулёк и с нежностью заглянула в детское личико, — Но вы не стесняйтесь. Садитесь, угощайтесь. Сегодня есть много поводов для радости.
Все думали, что она уйдёт, не станет сидеть со всеми за столом, Лисимах даже попытался её увести, но Виола не далась. Просто заставила бедного целителя притащить ей удобное кресло из кабинета и большую шаль. Свернулась на кресле как кошечка, шалью привязала к себе кулёк с Эдмоном, а сама взяла тарелку и набросилась на еду. Даже целитель не нашёл к чему придраться. Если только к нарушению приличий, но о чём вообще могла идти речь в такой день?
Подкрепившись, Вилька вцепилась в нового знакомого. Её интересовало: что теперь будет? Можно ли наказать герцога и удастся ли заставить его отцепиться от Регины. Тот поначалу никак не мог усвоить, кто кем кому приходится и зачем герцогу жена Тео, но потом сообразил и даже сумел толково ответить на все вопросы.
По мнению Ансельма герцог действовал глупо. Он находился на чужой территории, там, где следовало действовать по закону. А он решил орудовать по привычке, так, как ему удобнее. Если бы он просто привёл молодцов и они сломали бы дверь, то городской страже он мог бы запорошить глаза золотой пылью. Дал бы патрулю десяток гитов и они бы не заметили нарушения. А он мага привёл. В этом была его ошибка. Коллегия предпочитала взымать с нарушителя мзду в рамках закона: в виде штрафа, особенно если в дело были замешаны не маги. Тут как раз такой случай. Проникновение в чужой дом с использованием магии и магическое же нападение на хозяйку.
Свидетельства Ансельма для особого суда Коллегии будет достаточно. Магу вынесут порицание и запретят служить у герцога. Это всё, он в данном случае не считается виноватым. Вот если бы наступили неблагоприятные последствия… Тогда он ответил бы за применение вредного заклинания лично. Сейчас же вся ответственность ложится на того, кто отдавал приказы. Так как герцог не маг, то отделается штрафом, но сумма будет впечатляющей. Двести гитов, триста — как решат судьи.
Да, если в суде утверждать, что действия герцога напугали только что родившую мага женщину, то можно будет говорить о компенсации. Обычно её присуждают в размере двух, а то и трёх штрафов. Останетесь довольны.
У Виолы засверкали глазки. Она никогда не проходила мимо возможности получить доход. А стрясти денежки с обидевшего её гада считала просто своей святой обязанностью. Её беспокоила только необходимость явиться на суд. До столовой-то она добралась, а вот выйти их дому пока не сможет. Ансельм её успокоил: он знает одного крючкотовора. Если его нанять за десять процентов от отсуженной компенсации, он выгрызет из герцога максимум. А показания Виолы можно будет записать на кристалл. Если она при этом будет сидеть в кровати и прижимать к груди малыша, денежки, считай, уже у неё в кармане. Мать юного мага с младенцем на руках — от этой картины растают сердца даже у таких жестоких людей, как судьи Коллегии. И ничего противозаконного Ансельм в том не видит, наоборот, сплошное торжество справедливости.
Сидевший рядом Тео прислушался и уверенно поддержал мнение своего дорогого друга. Недавно родившую женщину никто в суд не потащит, а Коллегия всегда славилась тем, что разбирала дела без проволочек. Так что пусть Ансельм тащит сюда своего крючкотовора. Его сейчас больше волнует вопрос: что герцог может сделать Регине? Каковы его права?
— Никаких, — бодро заверил Ансельм, — от слова совсем. Да, у высшей знати дочери находятся под покровительством отца и возвращаются к нему в случае вдовства. Они могут выдать их замуж по своему усмотрению и дочки должны подчиниться. Но только признанные! Регину же отец пока не признал. Быстро это не делается, особенно в случае, если новообретённый ребёнок уже вырос и стал совершеннолетним. Нужно отправлять прошение королю с изложением всех обстоятельств дела, ждать ответа, потом проводить ритуал принятия в род… Вряд ли что-либо из этого списка было выполнено. Герцог привык действовать нахрапом и почему-то уверен, что все должны ему подчиняться.
Виола задумалась, а затем потребовала, чтобы ей объяснили. Если, например, герцог, всё же решит пойти по официальному пути: подаст прошение королю и получит его одобрение, может ли он аннулировать брак Тео и Гины? Или добиться развода на том основании, что дочь не получила одобрения отца?
Ансельм сказал, что не уверен, но брак, заключённый по всем правиласм в храме Доброй матери, зарегистрированный в мэрии и должным образом консуммированный не может разорвать никто на свете, даже король.
На этом месте Тео и Регина опасливо переглянулись. Они ещё не обсуждаи вопрос, должен ли их брак стать настоящим или он всё же фиктивный, только защита женщины от грозящей ей опасности. Выходило так, что фиктивным тут не отделаешься. Ансельм же ничего не заметил, продолжал распускать хвост перед Вилькой, показывая, какой он компетентный.
— Да не станет он ради Дармона ссориться со жрецами наиболее уважаемой из богинь. Не такая уж он величина, как сам себе представляет. Думаю, с герцогом вы легко справитесь. Лично вам. Виола, даже не придётся для этого из дома выходить.
Этими словами он напомнил Вильке про то, что жилище пора менять, и она спросила с невинным видом:
— Знакомый адвокат у вас есть. А специалиста по жилью вы не знаете? Нам это дом не очень удобен, мы хотели бы переехать.
Ансельм замялся.
— Нет, я пока никого такого не знаю. Не успел обрасти связями. Но я спрошу!
Виола махнула рукой.
— Не стоит. Вы уже и так помогли больше, чем кто бы то ни было. Вы всегда желанный гость в нашем доме, Ансельм! Когда я наконец начну вставать и смогу подойти к печке, приезжайте. Я специально для вас что-нибудь испеку. Какие пироги вы любите: сладкие, мясные, рыбные?
Через каких-то двадцать минут они уже перешли на ты и ворковали так, как будто были век знакомы. Затем Виола сказалась уставшей, да и малыш запищал, требуя кормёжку. Она ушла. После этого застолье продолжалось очень недолго. Ансельм в отсутствие своей новой богини заскучал и охотно принял предложение Лисимаха оставить наконец молодожёнов наедине. Оба отправились продолжать застолье в ближайший трактир.
Тео посмотрел на Регину, Регина на Тео… Ни слова не говоря, он обнялись, поцеловались и отправились в спальню. Вопрос был решён раз и навсегда.
* * *
Через два дня герцог вместе со своим магом предстал перед судом Коллегии. Присланный Ансельмом адвокат и впрямь оказался заправским крючкотвором. Герцога приговорили к выплате штрафа аж в пятьсот золотых гитов, мотивируя это тем, что он — не простой обыватель и поэтому должен выступать хранителем законности, а не нарушителем. Виоле же его обязали выплатить рекордную компенсацию: втрое больше, чем сумма штрафа.
На суд в качестве свидетеля явился Лисимах, остальных даже не вызвали. Правда, Виола дала свои показания ровно так, как советовал Ансельм: в кровати и с младенцем на руках, так, чтобы было видно: дитя новорожденное. Их записали на кристалл. Эта запись и явилась причиной того, что герцогу присудили столько выплачивать. Уж больно трогательно выглядела молодая мать.
Но, даже лишившись приличных денег, герцог не успокоился. Он снова явился и на этот раз попал прямо на тех, кого нужно. Только вот сделать ничего не смог.
Конечно, наскандалив в прошлые разы, он не мог рассчитывать на тёплый приём. Поэтому он послал вперёд поверенного, а сам засел в ближайшем трактире ждать результатов визита. Невысокого толстячка-нотариуса впустил в дом Тео. Тот робко спросил, может ли он видеть уважаемую госпожу Регину Бекар.
— Нет, — ответил Теодор, — Таких не держим. Есть госпожа Регина Бенье. Подойдёт?
Поверенный бодро закивал, мол, пусть хоть какая, важно, что Регина. Она. Видимо, пряталась неподалёку, потому что при этих словах с равнодушным видом вплыла в комнату. Тео тут же представил ей посланного от герцога:
— Дорогая, этот господин хочет тебя видеть. Не знаю, правда, зачем.
Регина милостиво улыбнулась и после этого маленький человечек битый час пел, какое счастье ей привалило: герцог Дармон желает признать её своей дочерью, узаконить в правах и дать ей достойного мужа.
— Но у меня есть муж, — хлопая голубыми глазками, удивилась женщина, — И он меня вполне устраивает. Другого не нужно.
— Как есть? — перепугался поверенный, — А у меня точные сведения, что вы вдова! Или это ошибка?
— Я была вдовой, — произнесла Гина с апломбом, которого невозможно было от неё ожидать, — Но с тех пор, хвала Доброй матери, я снова вышла замуж и, смею заверить, более чем удачно. Вот мой супруг — Теодор Бенье, хозяин этого дома.
Нотариус засуетился, стал складывать бумаги, которые перед этим успел разложить, потом извинился за вторжение и вышел вон, кланяясь и уверяя, что его не так поняли.
Тео с Гиной переглянулись.
— Сейчас герцог прибежит, — сказал мужчина.
— Точно, — подтвердила его жена, — Закрой, пожалуйста, дверь в коридор поплотнее. А то Вилечка услышит и выскочит. Я не хотела бы рисковать её здоровьем.
Но прошло ещё не менее часа, пока герцог появился. Всё это время бедный нотариус пытался его убедить, что ему ничего не светит. В лучшем случае может попытаться наладить отношения с собственной дочерью. Но заставить её, уже замужнюю, развестись и выйти по его приказу — это уже из области фантастики. Заключённый в храме Доброй матери брак считается нерасторжимым. Вот если бы они за этим обратились к в храм Мудреца или Девы, тогда был бы шанс, да и то вряд ли. А по этим двоим сразу видно: зря времени не теряли, сделали всё как положено и в постели уже побывали. Теперь им даже сам король не может приказать.
Герцог, как водится, его не слушал. Он злился. Так всё хорошо было распланировано, он даже ради этого отпустил паршивца Сильвана на вольные хлеба, а тут… Ещё этот штраф! И компенсация! Выплачено госпоже Виоле Бенье полторы тысячи гитов! Он был убеждён, что беременная Виола, которая так некстати взялась рожать — как раз жена этого Теодора, которому принадлежит дом. И вот какая оказия: не жена, а дочь! Жена у него теперь Регина!
Но герцог Дармон был не из тех, кто отступает перед трудностями. У него есть план и он добьётся, чтобы всё ему соответствовало. Поэтому, выслушав доклад так ничего и не добившегося нотариуса, он отправился к дочери. На этот раз ему открыли дверь и пригласили войти. Той вздорной особы не было видно. Это вдохновило Дармона.
Два битых часа он уговаривал Регину. Пустил в ход не только командный голос, но даже в кои-то веки использовал всё своё природное обаяние. Улещивал и так, и сяк. Но, видно, когда-то на каждого находится своя управа. Он ничего не добился. Абсолютно ничего.
Нет, Регина не возражала, соглашалась, что он её отец, не опровергала его права решать судьбу дочери, но указывала на факты. Ей уже немало лет и муж у неё имеется, а его права по законам королевства являются предпочтительными. Если тридцать четыре года герцог Дармон обходился без неё, то, может, и дальше сможет? Она не отказывает ему в общении, готова принимать в своём доме и угощать за семейным столом, даже сама не прочь прийти к нему в гости, познакомиться с другими родственниками, но вот ломать ему в угоду свою жизнь — извините.
Тео сидел рядом. С гордостью глядел на жену, но в разговор не встревал, отдав всё ей на откуп. И она оправдывала его ожидания. Что ни делал герцог, что ни говорил, она стояла на своём. Тихо, спокойно, вежливо, но необыкновенно твёрдо.
Куда подевалась забитая, запуганная Гина? Теперь, когда за её спиной стоял Теодор, а в соседней комнате Виола кормила Эдмона, она чувствовала себя властительницей собственной жизни и хранительницей могучей крепости — своей новой семьи. Герцогу там, внутри, места не было. Только снаружи, у самого входа. За право быть со своими самыми близкими людьми она готова была сражаться со всем миром.
Герцог ушёл, так и не добившись желаемого. Даже куска чёрствого пирога ему в утешение не досталось: Виола пока не вставала, а Регина не умела печь пироги.
* * *
В то время как Регина бодалась с собственным отцом, Виола тоже зря времени не теряла. Пока малыш Эди спал, она изучала газеты. Естественно, не передовицы, а последние страницы. Те, где печатались всевозможные объявления.
Лисимах вот-вот должен был уехать, настала пора подыскать себе новое место жительства. Вот она и вычитывала в газетах объявления о продаже домов в торговой части города. Ей нужен был дом для жилья при лавке на оживлённой улице. Пока все имеющиеся варианты не радовали. То слишком дорого, то дом без лавки, то лавка без дома. Будь она одна, рассмотрела бы и такие предложения, но с ребёнком таскаться из дома в лавку и обратно? Спасибо, не надо.
Вдруг она наткнулась на объявление, что не все предложения доступны в газете. При мэрии есть контора, куда поступают заявки желающих продать или купить. Туда надо являться самому. Эта мысль запала ей в голову.
В первый же день, когда Лисимах разрешил ей прогуляться, она взяла Эди на руки, привязала к себе шалью и отправилась в мэрию. По дороге заглянула в банк и убедилась, что компенсацию герцог перечислил. Почувствовала, что устала и прямо оттуда наняла извозчика до мэрии. Тот хотел было договориться, что подождёт за отдельные деньги, но она махнула рукой. Кто знает, сколько ей здесь предстоит пробыть, а извозчики в Кассене не редкость.
Отдел, который был ей нужен, ютился в небольшой комнатушке на первом этаже. За лестницей, рядом с туалетом. Там сидели двое: бледный, тощенький юноша и такая же девчушка. По идее он считался начальником, а она подчинённой, но по факту эти двое разделили работу между собой по честному, как равные. Было похоже, что в скором времени им прямая дорога в храм Доброй матери, настолько хорошо они понимали друг друга.
Виола объяснила им всё. Есть дом на улице Тигровой лилии, который им не подходит — его надо продать. Но до этого необходимо купить то, куда они переедут. Затем перечислила требования. Кажется, ребята всё поняли. Парень объяснил, что для тоо, чтобы выствить дом на продажу, нужно присутствие владельца или доверенность от него. Дом в таком престижном квартале и стоит дорого, и уйдёт быстро. Девчушка же стала копаться в папках и вытащила оттуда несколько листков.
— Вот, — сказала она, — дом на улице Светлой. Лавка аптекаря, над ней жильё. Ещё дом на улице Продольной. Бывший магазин готового платья, тоже с жильём на втором этаже. Дом на улице Высокого Древа, то же самое, улица Сирени, Речная, Старой голубятни…
Говоря, она выкладывала перед Вилькой листочки с описаниями. Такого выбора в газете точно не было, да и описания давались подробные, с поэтажным планом на обратной стороне. Так что Виола закопалась надолго, правильно она отпустила возницу. Эди пару раз пытался хныкать: сначала хотел есть, потом наоборот. Виола испугалась, что здесь, в присутственном месте, ей нельзя будет ни покормить, ни перепеленать ребёнка, но, видимо, ребята были настолько заинтересованы в клиентах, что помогли ей и с тем, и с другим. Притащили откуда-то удобное кресло, затем парень вышел, чтобы не мешать кормлению, а когда понадобилось пеленать, сам убрал со стола все бумаги и принёс воды, чтобы подмыть малыша.
