— Послушай, милочка! — вновь заговорил настоятель. Ого, какой взгляд у мужика! Похоже, ему надоело изображать доброту и всепрощение, или же он просто скинул с себя ту привычную маску, с которой обычно не расставался. Хотя этот человек еще и сдерживается, но заметно, что подобное дается ему нелегко. Сейчас неподалеку от стола сидел не прежний добряк, а жесткий и холодный человек, отнюдь не склонный к человеколюбию и всепрощению. Будь на то его воля — убил бы, не раздумывая. Вон, даже голос не столь мягкий, каким был еще совсем недавно. Меж тем настоятель продолжал: — Милочка, если хочешь жить, то развяжи меня немедленно, а иначе... Иначе тебе будет не просто плохо, а очень плохо!
Можно подумать, ей сейчас хорошо! Олея ничего не ответила, лишь подошла к второй стене, завешенной занавесью. Интересно, что за ней? Еще одна дверь, или что-то другое? Понятно, что занавеси находятся здесь отнюдь не для красоты.
Отодвинув в сторону мягко шелестящий шелк, женщина увидела большую карту, висящую на стене. Выполненная с удивительным мастерством на тонкой коже, она выглядела настолько нарядной и красивой, что больше напоминала изысканное украшение. Да, кто-то вложил сюда невесть сколько времени и сил...
Не прошло и нескольких минут, как вернулся Бел, и на вопросительный взгляд женщины он лишь чуть кивнул головой — все, мол, в порядке. Фу, похоже, что ничего плохого с артефактами не случилось. Прямо на сердце полегчало...
— Ты, я вижу, обнаружила что-то интересное... — Бел задвинул засов на двери, и повернул торчащий в замке ключ.
— Карта...
— Вижу. Любопытно... — и Бел тоже подошел к стене. Какое-то время он изучающее смотрел на карту, а затем вновь обратился к настоятелю. — Не подскажите, где ключи от вашего запасного хода? Если я вас правильно понял, то эта дверь ведет на задний двор. Так вот, где ключи от той двери?
— Ну почему вы оба такие тупоголовые?! — кажется, у настоятеля больше не было желания вновь долго уговаривать Олею и Бела. — Неужели до вас так и не дошло, что вы оба заразились, и у каждого из вас — проказа?! В таких случаях наш лекарь никогда не ошибается!
— Ключ.
— Да послушайте же меня! У нас в монастыре есть лекарство, которое задерживает развитие болезни! — продолжал настоятель. — Если вы вернете...
— Если сейчас же вы не скажете, где находится ключ от запасного выхода, то для начала я отрежу вам пальцы, причем не сомневайтесь — я сделаю это с огромным удовольствием. Как говорят юнцы на моей родине — ты меня достал, козел! Итак, где ключ?
— В левом верхнем ящике стола, внутри черной папки с бумагами... — настоятель недовольно покачал головой. — Что за речь, что за манеры!..
Бел быстро отыскал ключ, а потом осторожно повернул его в замке. Дверь неслышно отворилась, и там было что-то вроде небольшой площадки, ступени с которой вели вниз. Ясно, это что-то вроде запасного выхода для тех, кто не желает попадаться на глаза посторонним, или же для особых гостей, коих у настоятеля может быть великое множество.
— Ну что, довольны? — проскрипел мужчина.
— Общением с вами — нет.
— Между прочим, молодой человек, я бы хотел вам ответить примерно теми же словами, что услышал от вас...
— О чем речь?
— Вы только что нахамили мне самым грубым образом, так что я имею право ответить вам не только так же, но и в той же манере, а именно: за козла ответишь! Понял, сволочь?
А ведь с настоятелем, и верно, шутки плохи! Олея вновь увидела перед собой человека без привычной доброй маски; вместо мягкости и легкой улыбки — жесткий взгляд и холодное лицо безжалостного убийцы.
— Неужели вы думаете, что я забуду произошедшее? — едва ли не в бешенстве прохрипел настоятель, когда Бел подошел к нему с кляпом в руке. — Вам что, хочется иметь заклятого врага?
— Придется вам встать в хвост длинной очереди... — Бел был очень вежлив. — Там уже находится немало желающих свернуть мне шею. Одним больше, одним меньше — это уже не имеет особого значения... — и Бел резко ударил настоятеля по шее ребром ладони. На вопросительный взгляд Олеи он лишь чуть развел руками — хоть я ему сейчас кляп в рот и вставлю, но будет лучше, если этот тип какое-то врем я побудет в отключке — не хватало еще слышать вдогонку истошные вопли!
Через минуту, заперев за собой дверь, Бел и Олея спускались по узкой лестнице. Очень хотелось надеяться, что в ближайшее время погони можно не опасаться: одну дверь закрыли на засов, а в закрытую замочную скважину Бел засунул несколько тонких щепок — все, так просто не откроешь!, а вторая дверь, через которую они только что вышли — она имела такую сложную систему запоров, что без ключа нечего и мечтать о том, чтоб ее открыть.
Заодно Бел еще раз ткнул пальцем в шею каждого из связанных людей — пусть пока что полежат без сознания. Вместе с тем он прихватил и кое-что из оружия, благо его у охранников хватало. Олея же, не выдержав, прихватила с собой и ту самую цепочку убитого охранника, которой он так лихо крутил в воздухе. Что это за оружие — она не знала, но ей показалось, что пользоваться цепочкой не так удобно, как хлыстом. Если получится, надо будет разобраться, как действовать этой тонкой полоской — во всяком случае, тот парень владел цепочкой просто виртуозно. Еще Бел сунул ей пару ножей и один из двух мешочков с деньгами, прихваченных у настоятеля. Как он ей сказал — на всякий случай...
Перед тем, как закрыть за собой дверь, Олея еще раз оглядела комнату настоятеля. Да, настоящее поле боя! Невольно женщина почувствовала гордость за себя: ведь почти все это — дело ее рук! Вновь невольно вспомнила добрым словом дядюшку Генара — правильно он говорил: никогда не знаешь, что тебе в жизни пригодится, а что — нет.
Итак, сейчас для них главное — убраться из этого монастыря. На узкой лестнице, идущей от дверей кабинета настоятеля, им не встретился никто, а это уже неплохо.
Настоятель не обманул: лестница, и верно, выходила на задний двор, где был загон для скота, коновязь с несколькими привязанными лошадьми, какие-то небольшие постройки и многое другое. Людей, занятых своими делами, тоже хватало, так что никто не обратил внимания еще парочку небогато одетых простолюдинов, по виду — обычных слуг.
— Куда мы сейчас? — негромко спросила Олея.
— Надо подумать... Конечно, лучше выходить через вторые ворота, только вот они заперты. Главные ворота — тоже. Чтобы кого-то впустить или же выпустить из монастыря — ворота каждый раз отпирают и запирают. Не думаю, что нам туда стоит соваться.
— Так что же делать?
— В голову ничего не лезет... Давай для начала возьмем корзины...
— Какие?
— Вон, те, что стоят у стены — на людей, которые что-то несут по хозяйству, вряд ли кто будет обращать пристальное внимание.
И верно: неподалеку стояло несколько прохудившихся старых корзин — очевидно, кто-то поставил их сюда для того, чтоб выкинуть, но сейчас для беглецов они были лучшей маскировкой. Пару едва ли не рассыпающихся корзин прихватил Бел, одну взяла Олея, и теперь передвигаться по двору им стало чуть спокойнее. Во всяком случае, беглецы не заметили хотя бы одного пристального взгляда, устремленного на них.
— Бел, мы сейчас куда?
— Необходимо каким-то образом покинуть монастырь, причем как можно более незаметно, но вот как это сделать? Придется дожидаться, пока через ворота не будет выходить целая группа людей, а времени у нас, боюсь, немного... Стоп!
Бел поставил корзины на землю, и сделал вид, будто копается в одной из них.
— Видишь? — шепотом спросил он Олею.
— Что я должна увидеть?
— Повозку, которая нас сюда привезла. Она стоит у стены...
— А, да, вижу..
И верно: запряженная двумя лошадьми, повозка стояла неподалеку от них, у стены монастыря, вернее, возле какой-то открытой двери. Похоже, это была дверь какого-то склада — в проеме виднелись какие-то бочки, штабеля ящиков, набитые мешки... А у повозки был откинут один из бортов, тот, по которому люди ранее и забирались внутрь. Ой, да там и сейчас были люди! Точно: кто сидел, а кто и лежал... Наверное, прокаженных собираются вывезти куда-то за пределы монастыря, и складывалось такое впечатление, что никому из окружающих не было никакого дела до этой повозки, и рядом тоже никого не было Возница же, не обращая никакого внимания на своих пассажиров, направлялся внутрь склада. Вот он скрылся внутри...
— Пошли туда! — и Бел поставил на землю свои корзины, а заодно и корзину Олеи.
— Но...
— Никаких разговоров! И все вопросы тоже потом! И запомни: что бы ты не увидела внутри повозки — молчи! Поняла?
— А что я там могу...
— Если я прав в своих предположениях (а, боюсь, что так оно и есть), то будь уверена: никто из тех, кто сейчас находится в повозке, не скажет нам ни слова.
Стараясь идти не очень быстро, подошли к повозке, и в этот момент двое мужчин как раз выкатывали из дверей склада какую-то железную бочку, пусть и не очень большую, но, судя по всему, очень тяжелую. Один из мужчин заругался — как видно, бочка, перекатываясь через порог, придавила ему ногу. Возница зашипел от боли, второй из мужчин засмеялся, а тот, с придавленной ногой, довольно зло огрызнулся...
У беглецов было всего несколько секунд, пока мужчины отвлеклись на перебранку, но Белу и Олее этого хватило: стараясь не делать резких движений, они зашли внутрь повозки. В первое мгновение Олея ничего не поняла — казалось, люди спали вповалку, только вот позы у них были уж очень неестественными... Однако в следующее мгновение пришло понимание: все эти люди были мертвы. Да, Бел был прав — тут им никто не будет задавать никаких вопросов.
От неожиданности у Олеи едва не потемнело в глазах, но Бел тут же зажал ей рот своей крепкой ладонью.
— А ну, чтоб никаких истерик я от тебя не видел! — зашипел он ей в ухо. — Сейчас для нас это непозволительная роскошь. Тебе все понятно?
Олея лишь слабо кивнула головой, все одно сказать ей было нечего — все слова куда-то пропали, да и что тут скажешь?
— Быстро туда! — кивнул Бед в дальний угол повозки. — Там ляжем на пол. Необходимо притвориться мертвыми...
— А...
— Вряд ли сейчас на нас обратят внимание. Двумя покойниками больше, двумя меньше, да и кто их тут пересчитывает? Да и нечего на мертвых смотреть лишний раз — удовольствие небольшое...
И верно: когда возница и его помощник, пыхтя и ругаясь, закатили внутрь повозки тяжелую железную бочку, они даже мельком не глянули на лежащих людей. Мужчин куда больше интересовало другое: как можно установить бочку так, чтоб во время поездки она была устойчива, а не начала перекатываться из угла в угол.
Олея, едва не спрятав голову под чье-то остывающее тело, слушала, как мужчины лениво переругивались между собой, затем они вышли, и подняли борт повозки. Прошло еще немного времени, и, громыхая колесами по вымощенному камнем двору монастыря, повозка двинулась с места. К сожалению, ехали они совсем недолго — очень скоро повозка остановилась, и потекли минуты мучительного ожидания. Кажется, эта остановка не нравилась даже возницам — Олея слышала их недовольные голоса.
Непонятно, сколько времени тянулась эта вынужденная остановка, но беглецам показалось, что она тянется бесконечно долго. Даже Олее, не знающей здешнего языка, было ясно, что двое возниц ожидают кого-то третьего, и этот кто-то явно опаздывает. Наверное, оттого у мужиков такие недовольные голоса, даже переругиваются между собой — все одно больше заняться нечем... О, наконец-то послышалось цоканье копыт по камням, и возницы что-то раздраженно заговорили мужчине, подъехавшему к повозке верхом на лошади. Понятно: эти двое недовольны, что им пришлось долго ждать, а только что подъехавший мужчина оправдывается, что задержался не по своей воле... Фу, наконец-то повозка вновь сдвинулась с места, но, проехав немного, вновь остановилась — судя по всему, они подъехали к воротам монастыря. Точно: на повозку упала тень от ворот...
— Лежи, не шевелись! — прошептал Бел. — Все же сверху тоже можно заглянуть внутрь повозки, посмотреть, что тут творится, так что нам с тобой лучше замереть на какое-то время...
И верно: кто-то заглянул сверху, затем загремели засовы, и откинулся борт повозки. По счастью, внутрь заглянули лишь мельком, и особо смотреть не стали — все же не первый раз видят подобное, да и на что тут смотреть? Мертвые тела и железная бочка, а рассматривать мертвые тела прокаженных ни у кого не было ни малейшего желания. Борт вновь закрыли, загремели открывающиеся ворота, и повозка вновь покатилась по дороге. Возницы и подъехавший на коне мужчина что-то громко обсуждают промеж собой — ну и ладно, главное, что стены монастыря остались позади.
Все это время Бел и Олея лежали неподвижно среди мертвых, не издавая ни звука: все же за нетолстой деревянной стеной находились двое возниц, которые вполне могли услышать из повозки голоса живых людей или же какой иной подозрительный звук. Лишь когда колеса стали стучать ко камням — только тогда женщина решилась оглядеться. Под мерное покачивание повозки Олея выбралась из-под мертвых тел и подползла к Белу. Тот тоже отодвинул в сторону тело молодого парня со сжатыми в предсмертной муке кулаками — под телом этого человека Бел и прятался все это время. К тому времени и Белу и Олее стало уже все равно, кто находится рядом с ними — здоровый иди прокаженный. Люди, по сути своей, все одинаковы, к тому же, по словам брата-лекаря, беглецы были уже заражены...
— Куда они направляются? — прошептала женщина прямо в ухо Бела.
— Наверное, в то место, где хоронят тела убитых... — так же тихо произнес Бел.
— А как мы выберемся отсюда?
— Подождем, пока повозка не прибудет на место — вряд ли они остановятся раньше. Но не думаю, что придется ехать уж очень долго — никто не станет отвозить трупы очень далеко от монастыря. У нас с тобой только одна возможность выбраться отсюда: когда повозка остановится, и возчики начнут выкатывать бочку...
— А если не начнут?
— Они это сделают первым делом — ведь если бочка по-прежнему будет стоять в проходе, то затруднит выносить тела. В общем, наступит самый удобный момент: руки у возниц будут заняты, так что все остальное зависит только от нас. Главное — не дать уйти третьему, тому, кто сопровождает повозку верхом на лошади.
— Это я поняла.... Потом что будем делать?
— Смотря по обстоятельствам...
Повозка еще какое-то время катилась по каменной дороге, а затем звук сменился. Похоже, свернули на обычную грунтовую. Пошли ямы, ухабы, стало заметно сильнее трясти... Но Олея не обращала на это внимания: все это время она сидела возле тела Зумрии, и держала в своих ладонях ее руку: Олее было безумно жаль эту молодую женщину. На лице Зумрии застыли полоски от высохших слез — плакала, наверное, перед смертью... Бедная женщина, за что ей все это? Только и остается надеяться на то, что ее муж найдет себе такую жену, которая будет любить его детей.
— Бел, как их убили?
— Тут и думать нечего. Яд.
— Но как сумели разом отравить всех?
