Ничего я уже не ищу, подумал Стёпка, но потом спохватился и сказал:
— Хотел одеть моих друзей. И обуть. Получше. А здесь никто таким не торгует.
Элль-финг окинул пацанят внимательным взглядом, что-то сообразил. Сейчас спросит, есть ли у меня деньги, подумал Стёпка. Элль-финг не спросил. Он был купец, у него был опыт, он прекрасно разбирался в людях, он понимал, что без денег такой отрок на торг просто не придёт. Если пришёл, значит, ему есть чем расплатиться.
Вякса дёрнул Стёпку за рубашку:
— Стеслав, слышь, пойдём отсюдова. Это же элль-финг.
— Я знаю, ну и что. Разве у него нельзя покупать?
— Это Косуда, степняк-торговец. У него всё дороже.
— Дороже, значит, лучше, — с видом знатока заявил Стёпка.
Косуда указал на вход и сам первым шагнул в шатёр, не оглядываясь. Стёпка тянул за собой пацанов, те вяло упирались, но шли.
Элль-финг своё дело знал. Довольно быстро он подобрал для Збугняты и Вяксы свободного покроя шаровары тёмно-синего цвета, пришедшиеся почти впору. Шаровары завязывались на поясе и на щиколотках ремешками. Затем он извлёк из сундука плотные рубахи без ворота, порылся где-то в глубине шатра и вынес две кожаные безрукавки. Показал Стёпке на ноги, тот кивнул, и пацаны сделались обладателями двух мягких сапог, без каблуков, но с крепкой кожаной подошвой.
— Пояса нужны, — сказал Косуда. — Без пояса бага-элль-тырам нельзя. Саблю куда вешать будут? — И перепоясал новоявленных оруженосцев широкими поясами чёрной тиснёной кожи с кольцами для ножен.
— Ножи, кинжалы, мечи? — спросил он у Степана. — Или сабли?
Стёпка оглянулся на слегка оглушённых обновками друзей.
— Вам здесь оружие носить можно? Ну, мечи там, ножи?
— Можно, — едва выговорил робеющий Вякса. — Токмо у меня нету меча.
— Будет, — сказал Стёпка и кивнул торговцу. — Берём.
В дальней части шатра на коврах было аккуратно разложено разнообразное холодное оружие. Глаза разбегались от обилия сверкающих полированной сталью мечей, изогнутых сабель и отточенных до смертельной остроты кинжалов. Стёпка предоставил пацанам выбирать самим. Не сговариваясь, оба выбрали похожие на короткие мечи охотничьи ножи с тяжёлыми лезвиями, в неброских кожаных ножнах. Косуда одобрительно прищёлкнул языком.
— Да вы не стесняйтесь, — подбодрил их Стёпка. — Выбирайте лучшее. Что вы какие-то простые ножи взяли?
— Они хорошие ножи взяли, — сказал Косуда. — Им такие как раз впору. А сталь у них крепкая, южные мастера ковали.
— Ладно, — не стал спорить Стёпка. — Ваша воля. Сколько с нас?
— А себе молодой господин оружие выбрать не хочет? — спросил Косуда. — Могу предложить очень хороший меч.
— Нет, — отказался Стёпка. — Не нужен мне меч. У меня уже был один, а другого я не хочу.
— Есть очень хороший меч, — с нажимом повторил купец. — Пусть молодой господин сначала взглянет. Если откажется, я не обижусь. Никогда заранее не знаешь, где найдёшь клинок по сердцу и по душе.
Меч был и в самом деле хорош. Почти такой же, как у оркимага, только короче примерно на ладонь и ощутимо легче. У него была изящная слегка изогнутая рукоять, гарда в виде переплетённых листьев и тонкое прямое лезвие, отливающее волнисто-синим. При виде этого меча даже гузгай внутри встрепенулся в жадном восторге, как будто у него когти на такой клинок зачесались. И самое интересное — когда Стёпка взялся за рукоять, ему вдруг показалось, что в мече отозвалось что-то, откликнулось с готовностью, и рукоять так удобно умостилась в ладони, словно всегда там лежала. Меч ждал хозяина и он его дождался.
Но Степан пока не собирался покупать себе оружие. Иметь что-нибудь подобное хотел, а покупать даже и не мечтал. Для чего, скажите, таскать на поясе меч, если не умеешь с ним обращаться? Показывать всем, какой ты крутой? Обманывать и знать при этом, что меч в твоих руках бесполезнее обычной дубины? Надеяться на то, что в случае какой-нибудь очередной неприятности вновь придёт на помощь ничего не боящийся гузгай? А вдруг не придёт? И Стёпка, с сожалением вложив меч в ножны, протянул его купцу. Это было его оружие, отдавать его страшно не хотелось, но он себя пересилил.
— Хороший меч, — сказал он, с трудом отводя взгляд в сторону. — Но я пока покупать не стану. Я подумаю. Вы здесь долго будете торговать?
— Без одного дня седьмицу.
— Если я надумаю, я приду. Сколько я должен?
В общем, самым дорогим приобретением оказались как раз простые с виду ножи. Золотой драк поменял владельца. Стёпку это порадовало, значит, всё же не самое плохое оружие выбрали пацаны, раз за них элль-финг такую цену запросил.
— Благодарю уважаемого купца, — сказал он. — Приятно было иметь с вами дело.
Косуда в ответ положил руку на сердце, поклонился. Трудно было представить себе этого предупредительного, по-восточному вежливого элль-финга скачущим по улицам горящего села, стреляющим по мирным жителям из тугого лука, уводящим в полон захваченных детей и женщин... Возможно, как раз Косуда в разбойных набегах на таёжные земли никогда не участвовал, но другие элль-финги, такие же точно степняки со смуглыми лицами и безжалостными восточными глазами, почти каждый год приходили в Таёжный улус вовсе не торговать. Збугнята, когда они возвращались с покупками в дом Швырги, успел порассказать Стёпке об ужасах элль-фингских набегов, о которых знал по рассказам отца. Корчмарь Зашурыга, оказывается, много раз ходил на кочевников с проторской дружиной, а прошлый осенью даже вернулся пробитый сразу двумя стрелами, счастье, что не отравленными.
Глава вторая,
в которой демон встречается с Людоедом
Надо было видеть Збугняту и Вяксу, когда они вышагивали вслед за Степаном в своих обновках, после того, как переоделись в бане. Глаз у купца оказался верным, и одежда сидела на пацанах так, словно они всю жизнь ходили в элль-фингских шароварах и куртках. С такими оруженосцами не то что к магам, к самому князю не стыдно было бы идти.
Вякса то и дело вынимал из ножен свой тесак, любовался лезвием и то сухие ветки остругивал, то принимался сносить головы ни в чём не повинным одуванчикам.
— Ну, спасибо тебе, Стеслав, ну, спасибо! — не уставал благодарить он. — Такого ножа и у Гугнилы нету. Теперича меня батя на охоту непременно возьмёт. С этаким-то ножом и людоед не страшен, верно, Збугнята, — и опять самозабвенно рубил лопухи и крапиву.
Корчму они покинули по-шпионски, ушли задами, стараясь не показываться на глаза в первую очередь Застуде. Збугнята проведал, что у сестры в горнице сидят подружки, и предложил покинуть корчму тайком. "Ежели они тебя приметят, живым не вырвешься, умучают расспросами. Балаболить они шибко горазды". Стёпка спорить не стал, сам не хотел с любопытствующими девицами встречаться.
Пробираться оврагами больше не было нужды, и они гордо и свободно зашагали по Проторе к острогу. Селяне, поневоле свыкшиеся уже с наплывом чужеземцев, на трёх подростков внимания почти не обращали, зато шныряющие повсюду пацаны буквально столбенели, когда в принаряженных спутниках какого-то нездешнего отрока узнали вдруг своих, проторских дружков, которые ещё вчерась в дерюжках босиком пыль загребали. А попавшийся навстречу вездесущий Щепля вообще потерял дар речи. Опомнившись, он хотел было увязаться следом, но Вякса шикнул на него, и бедный Щепля отстал, и мелькал где-то далеко позади, на пределе видимости, жадно вглядываясь в спины гордо вышагивающей троицы и гадая, куда они и зачем идут.
Надо сказать, что Збугнята с Вяксой недолго хранили важный вид. Натура взяла своё, и вскоре Вякса уже вновь вертелся неугомонным чертёнком, а Збугнята звучно сплёвывал сквозь клыки, и беззаботно пинал камешки новыми сапогами.
Стёпке было невесело. Он страстно надеялся, что его догадки окажутся всего лишь догадками, что у магов сидит не превратившийся в каннибала Ванька, а самый настоящий людоедский людоед, не имеющий ничего общего с его непутёвым другом. Но тут же ему вспоминалось подслушанное на хуторе: "Сам маленький такой, говорит по-ненашенски и волосы на голове кочкой". По описанию — вылитый Ванес.
Он настолько погрузился в тягостные размышления, что не заметил, как они дошли до управы — знакомого ему уже двухэтажного бревенчатого здания с покатой крышей и высокой звонницей, — не обратил внимания и на стоящих здесь людей, большинство из которых были местными, проторскими. Он мучительно прикидывал, как ему поступить, если обнаружится, что людоед — это Ванька. (Ванька, попробовавший человечину, Ванька, познавший вкус свежей крови и жареных в костре мозгов! Бр-р!). Не попросишь ведь у магов: отпустите кровожадного убивца со мной, я без него не могу домой вернуться, он мой друг и он хороший. Ничего себе хороший — рыскал по лесам в поисках добычи и воровал детишек из деревень!
Они шли сквозь толпу, пацаны держались поближе к Степану, охотно откликались на приветствия знакомых, в ответ на расспросы многозначительно указывали на своего предводителя. Стёпка решил, что все собравшиеся здесь тоже пришли посмотреть на Людоеда, но оказалось, что пойманный гадёныш почти никого не интересует. Просто сегодня из Усть-Лишая вернулся помощник проторского воеводы с отрядом служилых ополченцев, и теперь эти ополченцы ждали разрешения разойтись по домам, где они не были почти две недели. Это Стёпке всезнающий Збугнята рассказал. Помощник где-то задерживался, и мужики маялись перед управой, бряцали оружием, поругивали начальство, пересмеивались, беззлобно задирали весских дружинников.
На входе в острожное подворье стояли два неприступных мага с суровыми чисто выбритыми лицами. Внушительный разворот плеч, пудовые кулаки и рост под два метра, — назвать этих бугаёв младшими магами язык не поворачивался. Степан напрягся, готовясь доказывать своё право на проход, нащупал в кармане пайцзу, но она не понадобилась. Маги сумрачно окинули троицу пронизывающими взглядами, на Збугняту с Вяксой почти не посмотрели, на Стёпку уставились так, словно готовы были порвать его на клочки тут же, в воротах, но ни слова не сказали и почти синхронно отвернулись в разные стороны: проходите, мол, пока, что уж тут поделаешь, коли начальство приказало. Но наша бы воля... Ага, подумал Стёпка, это они на меня из-за крапивы злятся. Ничего, будете знать, как злоумышлять против демона.
Ещё вчера встреча с весскими магами представлялась ему одной из самых больших неприятностей в жизни, и он всеми силами старался избегать таких встреч, а сейчас по доброй воле шёл в самое их дознавательское логово и почти без опаски. Странная штука жизнь!
Миновав ряд пустых (к счастью!) в это время казарм, они подошли к острогу. Будь Степан один, он и не догадался бы, что неказистое бревенчатое строение без окон и есть тот самый острог, в котором держат изловленного злыдня. Он ожидал увидеть высокий частокол, решётки на окнах, нечто мрачное и внушительное, а увидел ещё двух магов, небрежно привалившихся к стене рядом с легкомысленно распахнутой дверью.
Стёпка остановился и хотел поздороваться, но тут один из магов отлепился от стены и недовольно проговорил, едва разжимая губы:
— Куды прётеся? Али не видите, что тут вам не место?
Стёпка достал из кармана пайцзу:
— По личному разрешению глав... верховного мага Краесвета мне позволено посмотреть на Людоеда.
Маги переглянулись коротко, потом тот, что постарше, пренебрежительно протянул:
— Личное разрешение, говоришь? А что нам с того разрешения? Ты нам княжью грамоту покажи, ежели она у тебя имеется. Мало ли кто на душегубца посмотреть желает. Без грамоты пускать не велено.
Стёпка показал ему пайцзу, повертел её выразительно, затем вложил в протянутую руку. Маг долго разглядывал серебряный прямоугольничек, поскрёб его зачем-то ногтем.
— Ишь ты, — пробормотал он, — пайцзу где-тось отыскали. Благомысл давеча жаловался, что обронил её... Отправить надо кого-нито, обрадовать отца-дознавателя.
Стёпка хотел воскликнуть возмущённо, что ему сам Краесвет пайцзу дал, что Благомысл тут вовсе ни при чём, но что-то его удержало. Он вдруг понял, что стражу прекрасно известно, откуда у демона эта пайцза, и кто и как ему её дал, и вообще они знали, что демон придёт смотреть на людоеда и ждали его, но решили хоть как-то отыграться за тот крапивный позор в бурьянах.
Пацаны сзади поникли, решили, что всё — не пустят их маги. Но Стёпка, сдержавшись, промолчал, ни словом не возразил, ни жестом. Стоял уверенно, гордо держа голову, но смотрел не на мага, а слегка вбок, всем видом показывая, что так просто отсюда не уйдёт, даже и не надейтесь. Маг занервничал. Демон не просил, не оправдывался, стоял, как хозяин, как сам князь, ждал терпеливо, но кто знает, надолго ли ему хватит терпения. Глаза-то вон как нехорошо прижмурил.
— Пропусти его, Бродень, — сказал второй маг. — Пущай войдёт.
Бродень поджал губы, с неохотой вернул пайцзу и отступил в сторону. Но когда притихшие пацаны робко двинулись вслед за Степаном, он сказал с плохо скрытым злорадством:
— А вурдалак с гоблем тута постоят. У демона всего одна пайцза.
— Они пойдут со мной, — сказал Стёпка, не оглядываясь. — И попробуй только их не пустить. Я Краесвета сюда приведу, посмотрим, что ты ему скажешь насчёт одной пайцзы.
Он шагнул в острог и услышал за собой негромкий голос Броденя:
— Меня в том овраге не было.
Стёпка, опять же не оглядываясь, громко сказал:
— Крапивы там ещё много, на всех хватит.
За спиной всхрапнули, кто-то стукнул кулаком по бревну, суровый голос приказал:
— Оставь его в покое, Бродень! Ты для чего здесь поставлен? Не трогай мальцов, не твоё это дело.
— Слушаюсь, — буркнул Бродень.
Внутри острога было темно. Пахло свежевымытыми полами и натопленной печкой. И ничего похожего на тюрьму. Никаких решёток, никаких надзирателей с ключами. Стёпку здесь ждали. Спокойный, тихий, совсем не кажущийся опасным маг-охранитель с усталым лицом учителя математики.
— Пришёл на душегубца глянуть, — утвердительно произнёс он вежливым голосом, принимая у Степана пайцзу. — Любопытствуешь... Проходи в дальнюю клеть. Твердята, покажи мальцам злыдня!
Они втроём прошли в тёмный низкий коридор. Маг шёл следом, слегка приотстав. С лавки поднялся грузный лохматый мужик в каком-то бесформенном балахоне. Он молча подошёл к стене и стал крутить большой деревянный ворот, наматывая на него частую тонкую цепь. Цепь через отверстие в стене уходила в клеть, отгороженную от коридора не слишком надёжной деревянной решёткой. Стёпка мельком подумал: как они не боятся, что эту решётку узник может сломать или перегрызть... Цепь натянулась, и в глубине клети в темноте кто-то сдавленно зарычал. От этого перекатывающегося, угрожающего рычания у Стёпки зашевелились на голове волосы. Вякса ойкнул и прижался к нему, гоблина трясло мелкой дрожью. Збугнята отступил назад, обеими руками схватился за нож.
Твердята с натугой крутил ворот, вытягивая узника из темноты к решетке. Невидимый Людоед упирался, рычал, пытался перекусить цепь, слышно было, как его клыки бессильно клацают о стальные звенья.
