— Господь— Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться.Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим,подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего, — процитировала Гермиона. — И вот эта штука — энколпион, если вы до сих пор не заметили.
Подняв одну из коробочек, Гермиона некоторое время внимательно рассматривала её, а затем, положив на стол, продолжила:
— Да, они христиане, хотя и необычного толка, последователи Нестория...
— Того, чьё учение было признано ересью ещё двадцать лет назад? Как я слышал, оно до сих пор в ходу на востоке...
— Ты знаешь другого Нестория?
— Даже не знаю, хорошо это или плохо... — Аргирос огладил бороду. — Вроде бы и еретики и раскольники — но всё же христиане среди язычников. К тому же, я думаю, они немногочисленны...
— Да, вряд ли истинная вера успела коснуться многих, — кивнула Гермиона. — Но сейчас это не так уж и важно. Ждать ли нам новых нападений — вот что важно... И я считаю — ждать. Я почти уверена, что пославшие их уже знают о провале, и уж точно скоро узнают — и начнут действовать. Впрочем, сюда они доберутся не мгновенно, так что месяц у нас есть, а скорее, и больше. Жаль только, что мы не знаем их мотивов — без этого ничего не запланируешь... Что ж, на сегодня всё, встретимся ещё раз в воскресенье — или раньше, если появятся важные новости.
— Знаешь, что меня удивляет? — спросил Гарри, сняв очки и массируя переносицу. — Как вся эта история не попала ни в хроники, ни в легенды?..
— Да очень просто — она известна немногим, и все они предпочитают молчать, — отозвалась Гермиона. — Соответственно, хронисты об этом не знают, а если и узнают — кому какое дело до очередной шайки варваров, тем более — невезучей? Самое большее — упомянут мельком, что перебили шайку варваров... В хроники попадают либо действительно важные события, либо курьёзы — это же, считай, новостной дайджест.
— Вот уж никогда бы не подумал... — протянул Гарри. — Ладно, чёрт с ним, лучше поздравь меня — я наконец разобрался в этой дурацкой защите.
-Молодец! — искренне улыбнулась Гермиона. — И что там?
— Ну... Как говорила Широцуки — если это тупо, но работает, это не тупо. Вот и тут так же — редкостное нагромождение, об оптимизации тут и не слыхали, но... Оно требует основу, готовый артефакт и простенький ритуал — и всё, ты можешь наделать любое количество таких повязок, даже будучи сквибом.
— А вот это очень полезно, — заметила Гермиона. — Сможешь восстановить ритуал?
— Он нам не нужен, тут хватит заклинания копирования, — отмахнулся Гарри. — Но псалом я, пожалуй, оставлю — пусть Отдел Тайн поломает голову и поищет в тёмной комнате чёрную кошку. Кстати, что на ужин?
— Мне всё равно, — Гермиона пожала плечами. — Что приготовишь, то и будет...
— Что ж, тогда посмотрим, на что годится античная свинина...
На следующий день с утра логофет объявил о снятии всех ограничений, а к вечеру явился Валамир, правитель остготов, со свитой и дарами. Разумеется, официальная часть была затяжным облизыванием друг друга... Вот только Гарри не слушал, что говорят, сосредоточившись на том, как говорят. И это было гораздо информативнее...
Во-первых, было совершенно очевидно, что этот брак для Аттилы важен — и уж точно не потому, что он на старости лет влюбился. Нет, бургунды были чем-то важны для его планов... Несмотря на то, что не так давно именно Аттила изгнал бургундов с Рейна. А значит, выгода такова, что превосходит немалый риск — не может же он думать, что бургунды всё забыли?
Во-вторых, гуннская знать уже поняла, откуда дует ветер и теперь старалась подлизаться к невесте Аттилы заблаговременно. И это говорило о том, что они знают, в чём состоит интерес Аттилы или, по крайней мере, догадываются... В отличие от бургундов. Впрочем, судя по Таргитаю и его словам, многие тяготятся властью Аттилы и жаждут если не сами занять его место, то хотя бы сменить его на кого угодно — разумеется, желательно на того, кем смогут манипулировать.
В-третьих — нападение эфталитов было для всех абсолютной неожиданностью. Даже те, кто знал о существовании этого народа, нее могли представить, что могло их сподвигнуть на такое — а о них и знали немногие. Да, держава гуннов простиралась на восток до реки Ра, которую ещё никто не назвал Волгой, но и её от страны эфталитов отделяли тысячи миль и десятки племён... Стоп. Помнится, Луна как-то сказала: ищи не то, что разделяет, а то, что соединяет. А что соединяет страны? Хм... Торговля? Пожалуй, да... Но какая может быть торговля... Стоп! Ну конечно же!
Наклонившись к уху жены, Гарри спросил:
— А Шёлковый путь случайно не через эфталитов идёт?
— Вроде бы да, а что?
— Может, эти ребята хотят втянуть гуннов в замес на западе, чтобы у них не возникло мысли откочевать к ним и отобрать Шёлковый путь?
— А это мысль... — задумчиво протянула Гермиона. — Это вполне возможно... Ты ведь знаешь, насколько дорог сейчас шёлк? Тем более — полноценный китайский? А там ведь не только шёлк... В общем, те, кто сидит на транзите, всегда зарабатывают очень хорошо, и делиться им не хочется.
— А расставаться — и того меньше, — кивнул Гарри. — И с гуннами наверняка пересекались и знают, чего от них ожидать.
— Так, ладно, примем это как рабочую гипотезу, — ответила Гермиона, — а вечером обсудим с остальными, благо, и Аэций приехал...
К счастью, варвары не были любителями долгих и сложных церемоний, поэтому торжественная встреча быстро перешла в пир — и появилась возможность обсудить идею Гарри без лишних ушей.
Внимательно выслушав Гарри, Хильда задумчиво потыкала ножом кусок мяса на тарелке, посмотрела на Таргитая и подняла бровь.
— Это вполне возможно, — согласился тот. — Сами гунны — кочевники, им не понадобится много времени, чтобы пересечь Туран и обрушиться на эфталитов. К тому же положение их самих пока ещё шатко — они не так давно овладели этими землями, добив Кушанское царство, пребывавшее в упадке, и далеко не все готовы терпеть их власть...
— Я слышал о Кушане, — заметил Аэций. — В старину он присылал посольства в Рим... Но дела дней минувших мы можем изучить и позже, а пока следует решить, что делать сейчас.
— Как раз это не слишком сложно, — хмыкнула Хильда. — Отправлю посольство, потребую извинений и намекну, что Аттиле осталось недолго, объясню, что на их земли не претендую, предложу торговать... В общем, всё, как обычно. Можно хоть завтра поручить это скрибе... Или даже самой всё сделать, правда, тогда понадобится переводчик, чтобы переписать письмо по-персидски — я не думаю, что там много знатоков латыни.
— Пожалуй, это разумно, — согласился Таргитай. — Конечно, мы можем ничего не добиться или получить совсем не то, чего ожидали... Но если не сделаем ничего, ничего и не добьёмся.
— Значит, решено, — подвела итог Хильда. — И завтра же займусь.
Для большей торжественности — а может, просто потому, что мог — скриба Хильды составил письмо на трёх языках: латыни, персидском и сирийском. Хотел ещё и на бургундском, но Хильда заявила, что это уж точно лишнее — бургундского эфталиты точно не знают, тогда как сирийским языком точно владеют священники, а персидский поймут и так, если Таргитай не преувеличивал, говоря о сходстве их языка с персидским. И уж конечно, даже если сходство и не столь велико, найти людей, знающих персидский язык, будет несложно...
Однако подобное послание нельзя было отправить с купцами или даже специальным гонцом — нет, здесь требовалось полноценное посольство, которое невозможно было отправить незамеченным. А это, в свою очередь, заставило логофета Василия Аргироса задать вопрос:
— А как к нашей затее отнесётся император?
— Какой император? — ответила вопросом на вопрос Хильда, только что закончившая тренировку с копьём. Взяв у раба полотенце, она вытерлась, налила разбавленного вина и только после этого продолжила:
— Если ты говоришь о Валетиниане, третьем этого имени, императоре Запада, то ему, уверяю тебя, нет дела до нас — он слишком поглощён своими интригами и своими бедами. Я куда больше опасаюсь за Аэция — мои люди в Равенне утверждают, что Валентиниан ищет случая погубить его, поскольку боится и ненавидит. Если же ты говоришь о благочестивом августе Маркиане, императоре Востока, да продлит Господь его дни — то мои замыслы ему известны и им одобрены. Я сразу же отправила ему копию моего послания с вопросом, не повредит ли это его замыслам, и на следующее утро уже получила ответ. Благочестивый август Маркиан ответил мне, что, хотя и сомневается, что моя затея принесёт пользу, она уж точно не принесёт вреда, и что он полностью одобряет любые действия, которые направлены против гуннов. Боле того, он упомянул, что ещё в прошлом столетии римляне сталкивались с этим народом, когда они были союзниками персов, и нашли их свирепыми и искусными воинами...
— И они не изменились, — хмыкнул Гарри, подойдя к столу и наполнив второй кубок. — Должен сказать, ученица, что ты не просто делаешь успехи, ты схватываешь всё на лету. Ещё немного — и мне просто нечему будет тебя учить...
— Это лучшее, что может ученик услышать от учителя... Но я хочу поговорить с тобой о другом, Хенерик, — рядом никого не было, но принцесса начертила круг от подслушивания — простейший, но тем не менее... И она назвала его по имени — что делала очень редко, хотя знала его уже давно.
— Я неплохо изучила тебя, Хенерик, — продолжила принцесса, — хоть и солгу, если скажу, что знаю тебя. Ты и твоя жена... Почти никто не обращает на это внимания, но вы говорите на каком-то лишь смутно похожем на наш языке, и все понимают вас благодаря какой-то магии. Вы владеете заклинаниями, о которых никто и никогда не слышал, да более того — сама ваша манера колдовать совершенно чужая! Но самое главное... Я видела Эдх и говорила с ней, и то же, что я чувствовала в ней, я ощущаю сейчас... Кто ты?
— Догадливая... — протянул Гарри. — Я могу полагаться на твоё молчание, или мне нужно взять с тебя клятву?.. Хотя клятву ты, скорее всего, и сама захочешь дать. Потому что мы трое родились полторы тысячи лет спустя, в конце двадцатого столетия от Рождества Христова. Неведомые силы отправили нас в странствие сквозь времена, и теперь мы ищем дорогу домой, а Эдх... Она нашла свою дорогу, куда бы та ни вела. Последний раз мы встречались двадцать веков назад, недалеко от твоих родных мест — возможно, тогда она была с вашими предками... И нет, не проси меня предсказать будущее: это всё равно ничего не изменит. Разве ты остановишься, если узнаешь, что в этой трагедии ты даже не актёр, ты певец в хоре. Тебя запомнят, как Ильдико, последнюю жену Аттилы, и даже будут сомневаться, что он пал от твоей руки, правда, твоё имя будет в ходу у многих народов, а Ильдико — любимое имя преемников гуннов...
— Из всего, что ты сейчас сказал, — усмехнулась Хильда, — важно только одно: Аттила погиб от моей руки. А значит — ты прав, я не остановлюсь... И неважно, что будут думать обо мне спустя пятнадцать веков — тем более, что ты-то будешь помнить правду. И клянусь тем, чем клянётся мой народ, что не только не остановлюсь и не отступлю, но и пойду дальше — до крайних пределов!
— Да будет так, — произнёс Гарри.
И стёр магический круг.
Глава 68
Сырая и ветренная константинопольская зима успела надоесть Гарри — но тем не менее, когда спустя неделю после Богоявления планшет подал сигнал, особой радости он не испытывал. Всё же он успел сдружиться с этими людьми...
Но каждый новый прыжок — шаг ближе к дому, а может быть, и возвращение. И потому — рывок аппарации, золотое свечение аномалии, и...
— Мы в подвале, — констатировала Гермиона, подняв палочку.
С этим поспорить было невозможно — они действительно были в подвале. Возможно — бывшем винном погребе... Но сейчас это был склад какого-то магазина канцтоваров, судя по надписям на коробках — французского или бельгийского.
— Так... — Гермиона ткнула носком ботинка коробку. — Шариковые ручки, а значит, вторая половина двадцатого века. Возможно, даже наше время, но я сомневаюсь. Ладно... Ревелио! Чисто, выходим.
Магазин был закрыт, но для того, чтобы определиться с местом, не требовалось даже выходить на улицу — отлично видимая Эйфелева башня не оставляла сомнений.
— Весенний Париж... — протянула Гермиона. — У меня дурное предчувствие...
— А что не так с весенним Парижем? — удивился Гарри, открыв дверь и внимательно изучая задний двор магазина. — Романтика, все дела... Нет, я понимаю, что за пределами туристических маршрутов всё не так красиво, но кто нас просит туда лезть?
— Поднимай дрон, — ответила Гермиона, напряжённо разглядывая пустую улицу. — Если я права, то мы вляпались...
На то, чтобы достать и запустить дрон, ушло чуть больше минуты, ещё секунд тридцать — на набор высоты, и Гарри, глядя в сквозное зеркало, констатировал:
— Мы вляпались. Я правильно понимаю, что сейчас май шестьдесят восьмого?
— Он самый, — кивнула Гермиона. — "Парижская весна" и всё такое. Правительство де Голля вот-вот слетит... А у магов под шумок свой замес, хотя повод тот же самый — и нам надо добраться до магического квартала, а там уже разбираться, что за чертовщина вообще творится.
Творилась же именно чертовщина.
Красные флаги над Сорбонной, баррикады, пустые улицы, схватки с полицией... И антиаппарационный щит, накрывший весь город. Надписи "Телепортация запрещена", красовавшиеся кое-где на стенах, даже не прятали от маглов — настолько естественно они смотрелись в окружающем безумии.
— Ладно, придётся пешком, — хмыкнул Гарри. — Главное — ни на кого не нарваться...
— Ты в это веришь?
— Ну а ты как думаешь?
Разумеется, не нарваться не получилось...
Очередную улицу перегораживала то ли недостроенная, то ли недоломанная баррикада, с которой выступал смутно знакомый парень.
— Мы не нуждаемся в вашем образовании! — кричал он. — Мы устали от бессмысленных разговорах ни о чём! Довольно!
— Ради чего?! — выкрикнул кто-то в толпе.
— Слушай, а я его узнала, — удивлённо сообщила Гермиона. — Это Жак Делакур...
— Отец Флёр?..
— Ну, пока ещё нет, но это он...
— Вот именно — ради чего?! — продолжал Делакур. — Ради чего мы учимся? Чтобы стать клерком с волшебной палочкой, ещё одним кирпичом в стене общества потребления? Нищий уличный художник с Монмартра — больший волшебник, чем мы!
Толпа неопределённо загудела, но Гарри не обращал на неё внимания. Его привлёк едва различимый блик в окне одного из домов на другой стороне улицы, и всё ещё работающие контактные линзы из будущего выдали сигнал тревоги, распознав снайпера... а затем и нарисовав примерную траекторию пули, упиравшуюся точно в затылок Делакура.
Дальше Гарри действовал на рефлексах. Метнувшись вперёд, он в прыжке взмахнул палочкой, оставив широкую полосу дыма, сбил с ног Делакура и вместе с ним упал за баррикаду. Очень вовремя — первая пуля выбила щепки из досок, на которых только что стоял Делакур, вторая срикошетила от выставленного Гарри щита, третья ударила в бок Гермиону, уже вскочившую на метлу, но пробить плащ не смогла — а четвёртого выстрела неизвестный снайпер сделать не успел.
