— Порез на пальце — это только то, что Вы можете сами быстро проверить. По поводу остальных разделов вашего организма не волнуйтесь, все в порядке. Не забывайте, что я прибыл сюда через сто три года после Вас. А за это время прогресс ушел далеко вперед. Поэтому теперь Вам необязательно регулярно посещать базу для проведения сеансов регенерации. Это могу делать я. Но взять базу под н а ш контроль все же необходимо. Сейчас об этом говорить еще рано, но лет через тридцать — сорок можно будет создать первые ДВС и самолеты с воздушным винтом. Заодно и дирижабли. Не будем слишком сильно уходить в сторону от пути технического прогресса, и опережать его развитие. А создав свою авиацию, мы сможем не привлекая внимания добраться до базы и проникнуть в нее. Пока же ваш глайдер лучше законсервировать до лучших времен. Если его обнаружат, то наша спокойная жизнь на этой планете закончится. Поверьте мне, как офицеру Космофлота.
— А "китайские" снадобья?
— Снадобья продолжайте выпускать, но только не наращивайте сильно объем производства. Все должно быть "в плепорцию". Ваши снадобья — редкий и ценный товар, доставляемый из Китая контрабандой. Его по определению не может быть много, и стоить он должен соответственно. Можно разве что несколько расширить ассортимент, выпуская то, что будет пользоваться бешеным спросом. Но тут надо с медикусами посоветоваться.
— Это не проблема. Я держу руку на пульсе рынка лекарственных препаратов. Поэтому знаю, что будет наиболее востребовано.
— А расширить ассортимент выпуска лекарств возможно?
— Конечно, возможно, Юрий Александрович! Ведь китайцы — они такие кудесники! Вся "цивилизованная" Европа это знает!
Глава 20
В духе "лучших" традиций
Одной проблемой меньше. Прояснилась ситуация с "китайцами" и с "Марлином". Хоть там и осталось много белых пятен, но уже хоть знаю, чего ждать от данной криминальной конторы. Раз эти ушлые ребята обрубили все концы более сотни лет назад и носа сюда не казали, то вряд ли появятся в ближайшем будущем. Но это не значит, что база, на которой работал Каминский, единственная на планете. Вполне может быть еще одна законсервированная. А то и не одна. Такое в порядке вещей у наркоторговцев. Но искать эти базы можно до второго пришествия. Каминский так и не смог полностью подчинить себе искин. И в его памяти может быть секретная информация, о которой никто не знает. Можно было бы слетать туда с Гансом, примерный район известен. Но сейчас ситуация не позволяет. Слишком неспокойно стало в Петербурге. Все говорит о том, что Николай Павлович доживает последние дни. Хотя со здоровьем у него, в отличие от истории моего мира, полный порядок. Было легкое недомогание, но быстро прошло. Как бы не благодаря "китайским" препаратам. Бутов сказал, что даже при дворе его продукцию применяют, наплевав на неизвестный источник происхождения. Подделки распознаются легко, а репутация у "китайских" снадобий железная.
Через три дня после разговора с Каминским-Бутовым снова встретились с Бенкендорфом, и полковник меня не обрадовал.
— Юрий Александрович. Вы своего младшего брата Федора давно видели?
— Давно, Фридрих Карлович. Он как в Англию уехал, так больше и не появлялся. Только письма родителям писал.
— Ну и как? Доволен жизнью в Англии?
— Раньше писал, что доволен. Но с началом войны переписка прекратилась. Поэтому что с ним сейчас, не знаю.
— У меня будет к Вам большая просьба. Если увидите его, или что-то узнаете, сразу же сообщите.
— Та-а-а-к... Фридрих Карлович, кажется, я чего-то не знаю?
— Многого не знаете, Юрий Александрович... Не хотел Вам говорить, но придется. Ситуация вынуждает. Начнем с того, что мне хорошо известно как о ваших неприязненных отношениях с братом, так и о его сомнительном прошлом. То, что ваш отец не раз спасал его от каторги, я тоже знаю. Знаю также о его роли в покушении на Вас в 1850 году, после чего он быстро покинул пределы Российской Империи. Знаю также о том, ч т о именно произошло в ту ночь на лесной дороге. Опасный Вы человек, Юрий Александрович. Не могу только понять, где Вы этому научились. Ваша попытка выгородить кучера, связанного с бандитами, и фактически доставившего Вас в ловушку, мне понятна. Вы не хотели привлекать лишнего внимания к своей семье и бросать на нее тень. Но если мыслить логически, то Вы должны были избавиться и от Федора, предварительно вытряхнув из него максимум возможной информации. Ведь совершенно ясно, что не он заказчик этого преступления. У него и денег таких нет, что пообещали заплатить душегубам. Вместо этого Вы даете ему возможность бежать. Не скажете, почему? Обещаю, что этот разговор останется между нами. Полицию вполне устроила рассказанная Вами версия событий, и дело давно закрыто. А Корпус жандармов уголовщиной не занимается.
— Подозревал я с самой нашей первой встречи, что Вы знали гораздо больше, чем рассказали, Фридрих Карлович... Но раз уж начался этот разговор, давайте расставим все точки над "И". Да, я знал о роли моего дорогого братца в этой истории. И понимал, что он все равно не откажется от своих планов. Поэтому сделал ему предложение, от которого трудно отказаться. Он покидает Российскую Империю навсегда, теряет свою долю наследства, и остается жив. Если же отказывается, то его просто не найдут. А у меня будет железное алиби. Разумеется, если меня вызовут в суд, то там я буду говорить совсем другое. И судя по вашей просьбе, мой дорогой братец сейчас находится где-то поблизости? Причем не просто так, а заинтересовал ваше серьезное ведомство?
— Жаль, что Вы не наш сотрудник, Юрий Александрович... Вам не надо ничего объяснять и убеждать... Да, Вы правы. Федор Давыдов недавно появился в столице. Причем тайно, под чужим именем. И не один, а в компании с вашим исчезнувшим работником, — Павлом Серебряковым. К сожалению, им удалось скрыться от наблюдения, и их настоящее место пребывания пока неизвестно. Не могу сказать всего, но прибыли они в Петербург отнюдь не с целью навестить родственников. Поэтому будьте очень осторожны. И при случайной встрече сделайте вид, что не узнали.
— Вот оно что... Ах, Паша, Паша... Ведь были у меня подозрения на твой счет... Фридрих Карлович, у меня просьба. Если возьмете этого Иуду, позвольте с ним поговорить. Обещаю, что после нашего разговора он останется жив.
— Не только от меня это зависит, Юрий Александрович, но постараюсь. В крайнем случае, оформлю, как очную ставку с целью опознания фигуранта. Но тогда уже скрыть ваше участие в расследовании будет невозможно.
— Ничего, переживу...
Я шел по набережной Невы и обдумывал неожиданную новость. Если эти два мерзавца прибыли в Петербург, причем под чужими именами, то явно не по своей воле. И значит каким-то образом замешаны в предстоящем дворцовом перевороте, поскольку ни для чего другого они тут не нужны. Как же собираются действовать заговорщики? Просто изолируют Николая Павловича, как Петра Третьего, и потом "случайно" придушат? Или сразу грохнут, как Павла Первого в истории моего мира, даже не предложив отречься от престола? Поскольку хорошо знают, что такой человек, как Николай Павлович, ни на какое отречение не согласится. Бенкендорф об этом тоже не знает. А шеф Корпуса жандармов генерал Орлов может и знает, но молчит. Интересно, он тоже "в деле", или нет? Все же сложно работать, являясь частным лицом, не допущенным ни к какой закрытой информации.
Судя по всему, до переворота остались считанные дни. Мое предложение использовать нашу службу безопасности для охраны воспринято Николаем Павловичем скептически. А это значит, что скоро в Российской Империи появится новый император. Сейчас февраль 1855 года. С наступлением весны наш Черноморский флот начнет активные действия, которые могут закончиться взятием Босфора и Константинополя. Все к этому идет. Турецкая армия фактически разгромлена и отступает по всему фронту. Англия и Франция ничего не могут сделать, поскольку больше не располагают достаточными силами в регионе. А доставить подкрепления — для этого нужно время. И флот, который у них сильно поубавился в ходе недавних событий. Поэтому Лондону и Парижу нужно приложить все силы, чтобы закончить войну как можно скорее, причем на выгодных для себя условиях. И поскольку Николай Павлович на это никогда не пойдет... Вот теперь стали понятны слова лейтенант-коммандера, оказавшегося агентом английской разведки, сказанные адмиралу Дандасу: "Война еще не закончена". Неужели еще тогда была задумана ликвидация российского императора с целью заменить его на более сговорчивого приверженца "европейских ценностей"? Очень похоже... Как оказалось, об этом думали и Ганс с Ванькой.
— Командир, как говорят в Одессе, мы находимся на пороге грандиозного шухера?
— Увы, Ганс... И самое плохое, что мы не можем предотвратить переворот. Николай надеется на верность охраняющей его гвардии, и не воспринял мое предложение всерьез.
— Ну и хрен с ним. Если он такой упертый, то кто же ему доктор? Будем с Александром Николаевичем, который Второй, работать. Свято место пусто не бывает.
— Не все так просто. Как бы Александр не прогнулся под Европу. В нашем мире он особой твердостью не отличался.
— А мы на что?! Командир, если мы это затеяли, то надо идти до конца. Если Александр начнет все сливать ради "справедливого мира", придется тебе корону надеть. А Ваньку в твою тушку, чтобы ничего не заподозрили.
— Кстати, об этом. Ваня, моя задумка предложить тебе занять место моего братца Феденьки приказала долго жить. Раз на него положили глаз жандармы, то значит дело швах. Его тушка для тебя не подходит. А другой на примете пока нет.
— Ничего, подожду. Ваше превосходительство, я вот что подумал. Тушка твоего брата и в самом деле не подходит. Не только потому, что он работает на англичан, и об этом знают жандармы. Федор сам по себе для англичан никто. Так, мелкая сошка на побегушках. А если подвернется фигура рангом повыше?
— Хм-м, а это интересно... Ваня, ты знаешь, может и получится! Думаю, в ходе переворота кто-то из высокопоставленных заговорщиков все равно выйдет из тени, да и англичане здесь засветятся. Тогда и выберем подходящую кандидатуру. Не боишься?
— Не боюсь! В Константинополе, Севастополе и Балаклаве справился, а в Петербурге тем более справлюсь!
То, что Ваня справится, не сомневаюсь. У него оказался настоящий талант разведчика. Вселение в чужую тушку воспринимается им без комплексов и душевных метаний. И если подвернется перспективная кандидатура для проникновения в стан противника, то грех ее упускать. Будет "сюрпрайз" господам европейцам. Но англичане и французы сейчас не могут появиться в Петербурге открыто. Поэтому сюда зачастили разные пруссаки, австрияки, датчане и всякие прочие шведы. То, что какая-то часть из них действует в интересах англичан и французов, даже сомневаться не стоит. Но вышвырнуть их за пределы Российской Империи нельзя. Не поймут-с... Время сейчас такое. Бенкендорф высказывал свое недовольство, но даже жандармы ничего не могут сделать. И как прикажете обеспечивать безопасность государства? Ладно, тут я все равно бессилен чем-либо помочь. Придется ждать переворота, а потом смотреть, как начнут развиваться события. По крайней мере, какая-то информация о ближайших перспективах выяснится. Быстро здесь ничего не делается. Поэтому даже если допустить наихудших вариант, — Александр Второй прогнется под Европу, то заключению мирного договора будет предшествовать длительная торговля по каждому пункту договора. Ну а я эту торговлю господам европейцам обломаю. Хе-хе...
В Петербурге наступило затишье, как перед бурей. Никаких серьезных явлений на политическом небосводе не происходило. Великосветские скандалы не в счет. Это дело обычное, и было бы странно, если они вдруг исчезли. Вокруг меня тоже не было никакой возни, а вот это настораживало. В то, что неизвестный недоброжелатель отказался от своих намерений извести Юрия Давыдова, я не обольщался. Значит чего-то ждет. Но чего? Я вернулся в столицу и ни от кого не прячусь. Условия для очередного покушения на мою персону практически идеальные. Может быть он связан с заговорщиками, и решил пока что не отвлекаться на личную вендетту? Такое возможно, хотя и маловероятно. Где я, и где заговорщики? Там должны быть задействованы такие фигуры, что Юрий Давыдов и рядом не стоял. Но если этот неизвестный недоброжелатель не из руководителей? Ведь в заговоре принимают участие не только аристократы. Не будут же графья и князья сами грязную работу делать. Для этого есть персоны попроще. Как из желающих выслужиться обер-офицеров гвардии, или мелких чиновников, так и вообще из "подлого сословия". Не является ли наш неизвестный лицом из "второго эшелона" заговорщиков? Такое вполне может быть. Моя агентура в Петербурге как ни старалась, так и не смогла обнаружить ни одной ниточки, ведущей к нему. Оставалось ждать, когда он сделает следующий ход.
Параллельно сбором сведений и анализом ситуации в Петербурге занималась Циля... То есть, Елена. И ее выводы были аналогичны моим. Смена власти должна произойти в ближайшее время. Николай Павлович с упорством, достойным лучшего применения, продолжает игнорировать возникшую угрозу переворота, считая ее несущественной. Ну, что поделаешь... Есть хорошая поговорка "На аркане в рай не затянешь".
Меня интересовало, как именно будут действовать заговорщики. На ум приходили только варианты устранения Петра Третьего и Павла Первого. До оголтелого терроризма с метанием бомб на многолюдной улице местные пока что не доросли. Но действительность превзошла все ожидания, и я окончательно понял, во что ввязался. А также, насколько недооценивал как возможности "английской партии" среди русской аристократии, так и ее европейских покровителей.
Этот февральский день ничем не отличался от предыдущих. Облачное хмурое небо, небольшой снег и мороз. Ночь я провел на квартире у Елены, так как хотел избежать очередного выноса мозга с утра пораньше моей маменькой по поводу необходимости "остепениться". То есть, жениться. Тем более, есть "прекрасная партия". Не знаю, может быть для маменьки эта партия и прекрасная, но для меня — ничего особенного. Елена гораздо лучше будет. Уж в постели точно. А чужие капиталы меня сейчас особо не интересуют, поскольку открылись такие перспективы, что все "прекрасные партии" идут лесом. Но ведь маменьке этого не объяснишь...
Тревогу поднял Ганс, обративший внимание на суету на улице. Он, как обычно, патрулировал в воздухе и держал под наблюдением подступы к дому.
— Командир, что-то случилось. Народ суетится, полиция изображает кипучую деятельность. Похоже, допрыгался Николай Павлович. Я слетаю к Зимнему?
— Обожди, Ганс. Будь поблизости, я сейчас сам все узнаю. Если переворот удался, то начнется жуткий бардак. А вот если нет, то полетят головы. Нужно знать, к чему готовиться...
Предложив Елене прогуляться после завтрака, вышли на Невский проспект, где были сразу огорошены новостью. На государя императора совершено покушение. Но это единственное, что было известно достоверно. Дальше шли подробности из разряда "врет, как очевидец". Причем слухи циркулировали самые бредовые и взаимоисключающие. Уцелел ли Николай, тоже оставалось неясным. Поняв, что настала пора действовать, проводил Елену, велев сидеть дома и носа на улицу не высовывать. А сам отправился добывать информацию.
