— Проще простого. Когда мы приехали в монастырь, то никому из нас не дали воды, хотя к тому времени пить хотелось уже всем. Тогда люди, если ты помнишь, просили воды, и нам сказали — конечно, сейчас принесем!.. На самом деле здешние обитатели просто выжидали, пока жажда всерьез не прихватит каждого: тогда все без исключения выпьют то, что им принесут. Помнишь, когда мы были в кабинете настоятеля, туда заходил один тип, который до того обыскивал эту повозку — как видно, настоятель предполагал, что артефакты могли быть спрятаны в ней...
— Да, конечно, помню.
— Так вот, помимо прочего, он произнес одну фразу, что-то вроде того: "Можно ли отправлять?"...
— Верно. Настоятель еще согласно кивнул головой...
— Он сказал — "отправляйте, как обычно", или что-то вроде того... Я еще тогда стал догадываться, что кроется за этими словами... Так вот, людям принесли воду, или же, что более вероятно, какой-то напиток из ягод, да еще и с извинениями — простите, мол, нас, неувязка с водой вышла, затянули мы с этим делом. Ну, люди и накинулись на питье!
— А почему ты считаешь, что им принесли напиток из ягод?
— Не думаю, что яд совершенно безвкусен, в воде его можно ощутить, а ягоды забивают этот привкус... Потом, скорей всего, им предложили пойти в повозку: сейчас, дескать, вы все отправитесь в то место, где вас будут лечить... Ну, а умерли люди уже здесь, в этой повозке.
— Ты как думаешь — они не мучались?
— Не знаю. Считаю, что яд им дали достаточно сильный — вряд ли обитатели монастыря хотят слышать долгие крики умирающих людей. Но дело в том, что у каждого из нас разный организм, и тут многое еще зависит от того, сколько каждый выпил жидкости с ядом, и сколько той отравы было намешано в питье... Наверное, кто-то скончался сразу, а кто-то успел понять, в чем тут дело.
Повозка еще какое-то время тряслась на камнях и ухабах неровной дороги, а потом, наконец-то, остановилась. Как и договаривались заранее, Бел и Олея вновь притворились мертвыми, и когда створка повозки вновь отворилась, внутрь вошли все те же двое мужчин. Как Бел и предполагал, они, не обращая внимания на мертвых, сразу же взялись с двух сторон за железную бочку. Именно в этот момент на одного из них кошкой прыгнул Бел, а Олея послала хлыст в сторону второго мужчины. Ремень обвился вокруг шеи возницы, один рывок... Неожиданное нападение дало беглецам несомненное преимущество — оба мужчины умерли до того, пока успели издать хотя бы один звук.
— Все... — Бел покосился на Олею. — Хорошо сработали. Теперь главное — третьего не упустить!
Однако щелчок хлыста все же услышал третий мужчина, тот, что и сопровождал повозку верхом на лошади. Он что-то крикнул, но, судя по его спокойному голосу, просто интересуется, в чем дело. Вон, судя по звукам, соскочил со своего коня, идет к повозке... Мужчина едва успел показаться в проеме, как на него обрушился страшный удар хлыста, и человек рухнул на землю. Этот жив — непонятно почему, но Бел велел Олее только оглушить этого мужчину, ни в коем случае не убивать.
Беглецы вновь действовали быстро: подскочили к упавшему, подхватили его с двух сторон, затащили в повозку. Там его быстро скрутили и заткнули рот и еще разок дали по шее. Затем сдернули одежду с двоих убитых мужчин, переоделись. Вышли наружу, вновь закрыли повозку. Все это не заняло много времени.
— Бел... — негромко сказала Олея, — Бел, это мужчина, всадник... Он в сознании, только притворяется. Я видела — у него чуть подрагивают ресницы.
— Знаю, видел... — почти прошептал в ответ Бел. — Так надо...
Ну, надо — так надо, значит, Бел что-то задумал. Больше об этом говорить не стоит, лучше спросить о другом.
— Что сейчас?
— Надо повозку распрячь, не стоит оставлять здесь лошадей. Вряд ли кто будет интересоваться брошенной повозкой, но вот лошади могут привлечь внимание многих. А нам с тобой без лошадей отсюда не уйти. В общем, распрягай.
— Сейчас займемся...
Олея оглянулась. Оказывается, повозка остановилась неподалеку от чего-то, напоминающее не очень широкий провал в земле, откуда несло невыносимым смрадом. Ясно — именно туда и сбрасывали мертвые тела. Но Олею интересовало и другое:
— Бел, интересно, что было в той железной бочке?
— Наверное, растворитель.
— Что? Извини, я не поняла...
— Да чего там понимать! Погибших людей после смерти надо куда-то деть, так? Как я понял, тела скидывают в такие вот щели в земле (думается, таких, с позволения сказать, захоронений, тут несколько), затем сверху выливают особый растворитель. Наверное, он многократно убыстряет процесс разложения тел. Вот и все, через какое-то время от погибших не останется никаких следов. А как еще прикажешь хоронить убитых? Их в эту щель в земле были сброшены, наверное, сотни, если не тысячи.
— Кошмар! — Олея в растерянности трясла головой, с трудом воспринимая происходящее.
— Верно, кошмар. Таким образом слуги Двуликого избавляются от лишних людей.
— Ой, Бел, смотри! Кажется, сюда кто-то едет!
— Где?
— Вон, по дороге...
— Вижу... — Бел, прикрыв глаза ладонью от солнца, смотрел на приближающегося к ним всадника. — Между прочим, очень торопится, мчится во весь опор. Лошадь нахлестывает так, что просто держись!
— Едет к нам?
— А то к кому же еще?
— Что будем делать?
— Стой спокойно. Возможно, в том монастыре не вне знают друг друга в лицо... А впрочем, будет лучше, если ты отойдешь за повозку, и если что... Ну, ты знаешь, что делать.
Олея неторопливо направилась за повозку, а Бел, все так же прикрывая глаза ладонью от солнца, ожидал приближения всадника. Не прошло и минуты, как тот просто-таки подлетел к ним, что-то закричал и замахал руками — поворачивайте, мол, назад! Даже Олее стало понятно, что требует от них этот человек: не открывайте повозку, и направляйтесь вслед за мной в монастырь!..
Ни Бел, ни Олея еще не решили, что они будут делать дальше, а мужчина вдруг умолк на полуслове. Как видно, он что-то понял... Так, больше тянуть не стоит.
Точный удар хлыста выбил мужчину из седла, и он едва ли не мешком свалился на землю, но, тем не менее, тут же умудрился вскочить на ноги. Шустрый парень... Ничего, сейчас мы тебе уверенности в себе поубавим. Еще один удар хлыстом — и лошадь мужчины, обиженно всхрапнув, отбежала в сторону, во всяком случае, сейчас до нее так быстро не добежишь. Теперь невысокий мужчина средних лет стоял перед двумя незнакомыми людьми, и понимал, что лучше ему лишний раз не делать резких движений — лошадь далеко, а за оружие ему вряд ли позволят схватиться.
— Что случилось? — Олея не сводила глаз с мужчины.
— В монастыре тревога... — ответил Бел. — Этому человеку было велено догнать повозку, и повернуть ее назад, не допуская выгрузки погибших.
— Послали всего одного человека?
— Как видно, посчитали, что этого достаточно...
В этот момент мужчина рухнул на колени, и заговорил на ломаном языке Руславии:
— Не убивайте меня, я скажу вам все, что вы спросите...
По словам этого человека, сейчас в монастыре поднялась настоящая тревога. Как оказалось, в монастырь приехал важный господин, которого настоятель ожидал со вчерашнего дня, но кабинет настоятеля был заперт изнутри, и охранника, что должен дежурить около его дверей, тоже не было. Вторая дверь тоже была закрыта, однако на стук в дверь по-прежнему никто не отзывался. Прошло немало времени, пока кто-то изнутри не подал голос, и не рассказал, что произошло... (Понятно, — отметила про себя Олея. — Как видно, кто-то из охранников все же сумел выплюнуть кляп). В общем, сейчас все силы посланы по поиск сбежавших, обыскивается сам монастырь, а заодно послали вслед за теми, кто в течение ближайшего часа покинул пределы монастыря, а таких людей набралось немало... Вот и его послали вернуть повозку... Он только выполнял приказ, не более того!
Значит, их побег уже обнаружен. Ну, этого и следовало ожидать, правда, очень хотелось, чтоб времени у них в запасе было немного больше, но... Что ж, выбирать не приходится, хорошо уже и то, что сумели дойти хотя бы до этого места. Надо как можно быстрей уходить, а вот что делать с эти типом?
— Прошу, не убивайте меня... — заскулил мужик, в страхе глядя на стоящих перед ним людей. Я ни в чем не виноват...
— Ладно, убивать не будем... — Бел взялся за запор повозки. — Забирайся внутрь, и сиди там тихо, как мышь.
— Спасибо, добрый человек, спасибо... — вновь стал кланяться мужчина. — Бог вознаградит вас за все...
Мужичонка казался таким безвредным, что Бел без страха повернулся к нему спиной, и в этом была его ошибка. Оля увидела, как из рукава мужчины выскользнула тонкая полоска стали, и в следующее мгновение эта полоска уже летела в Бела. Олея опоздала на какую-то долю мгновения — нож вошел в правый бок Бела, но вот вторую точно такую же полоску стали, брошенную уже в нее, Олея сумела отбить, а следующим ударом она свернула мужичку шею.
По счастью, Бел был жив, хотя и ранен. Вытащить нож, обработать рану, туго ее перевязать — на это ушло немало времени. Все это время Бел негромко ругался — надо же ему было совершить такую ошибку! Разве было не ясно с самого начала, что в одиночку неопытного солдата вряд ли бы послали вдогонку?! Ведь даже Олея недоумевала, отчего это вслед за повозкой послали всего одного охранника? Провел их этот человек — как видно, неплохой был воин: усыпил их бдительность, и дождался нужного момента...
На счастье, у мужичка в седельной сумке оказались бинты, а не то Бел, без сомнений, истек бы кровью. Непонятно, серьезная была рана, или нет, но кровотечение было достаточно сильным, и Олее пришлось потратить немало сил, чтоб хотя бы уменьшить потерю крови. Привести обоих оседланных лошадей, распрячь повозку, привязать поводья этих двух лошадей к седлам... Олее казалось, что она просто чувствует, как секунды тикают у нее в голове. Время, время... Еще немного, и уйти они уже не успеют. Еще хорошо, что у них есть две оседланные лошади, а не то без седла Бел вряд ли бы сумел долго удержаться на лошади. Вот уж беда, так беда!
— Куда мы сейчас? — спросила Олея, когда Бел с ее помощью сумел-таки забраться в седло.
— В столицу Вайзина... — громко произнес Бел. — Там у меня есть надежная явка. Пересидим какое-то время у нашего человека, я подлечусь, а потом отправимся дальше.
Но Олея, взглянув на Бела, поняла, что ни в какую столицу они не едут. Эти слова насчет явки были произнесены для того охранника, который находился внутри повозки, да еще и в силу своих слабых актерских способностей пытался притвориться мертвым. Теперь ясно, для чего Бел велел ей не убивать этого человека: отныне охранник будет твердо уверен, что ему удалось подслушать разговор беглецов, и сейчас он точно знает, куда они направляются. Что ж, неплохой способ сбить со следа, или хотя бы на время пустить погоню по ложному пути.
А вот что им делать дальше — этого Олея не представляла. Надо как можно скорей доставить артефакты в Руславию, но Бел серьезно ранен, она не знает ни слова на местном языке, да вдобавок ко всему оба они заражены проказой...
Ладно, хвататься за голову и причитать над своей несчастной судьбой она будет позже, а пока надо как можно быстрее убираться отсюда. Ох, ну она и вляпалась! Прямо как с головой в трясину, вот-вот пузыри пойдут по поверхности...
Глава 14
У Бела, и верно, была неплохая память — он хорошо запомнил то, что было изображено на карте в кабинете настоятеля, да и на незнакомой местности ориентировался неплохо, в отличие от Олеи, которая вообще не могла определить, в какой стороне находится монастырь. Для Бела не составило особого труда пройти почти незаметными тропками и выйти на широкую дорогу, где хватало и людей, и повозок. При этом мужчина совершенно непонятным для Олеи образом сумел обогнуть не только сам монастырь Святых Дел, но даже и широкую развилку дорог, расположенную не так далеко от этого монастыря.
На нужную им дорогу они выехали через несколько верст после той развилки: мужчина справедливо рассудил, что на развилке почти наверняка могут находиться наблюдатели из монастыря, разыскивающие удравших наглецов, так что лучше лишний раз не рисковать понапрасну.
Олея только и могла, что лишний раз вздыхать про себя: сейчас у них есть четыре лошади (две под седлами, и те две, которых они выпрягли из повозки), да и деньгами они сумели разжиться, но Бел серьезно ранен, и, что самое скверное — у обоих проказа. Правда, о последнем Олея старалась не вспоминать, и даже гнала от себя мысли об этом заболевании. И потом, ведь вполне может оказаться так, что лекарь ошибся, или же сказал об их заражении специально, чтоб лишний раз напугать пленников, сделать их более уступчивыми... Так он все же ошибся, или нет?! Пожалуй, не стоит понапрасну обманывать себя — в их случае лекарь вряд ли лгал. Ох, что же теперь будет? Да ничего хорошего... От этих тяжких дум просто жить не хочется, да и много ли у них с Белом останется ее — жизни?
Все, пока что об этом думать больше не стоит! Сейчас их двоих должно куда больше заботить другое: каким образом им незаметно проехать всю эту страну с ее немыслимо-ханжеской святостью? Пусть беглецы имеют представление, куда им ехать и какими дорогами пробираться, только вот раненый Бел вряд ли сумеет долго продержаться в седле, а рана у него, судя по всему, плохая. Даже очень плохая. Не повезло парню...
Тем не менее Бел, сжав зубы, ехал верхом чуть ли не до вечера, и Олея никак не могла понять, каким образом все это время этот человек умудрялся удерживаться в седле. Конечно, в самом начале, когда они только-только отъехали от повозки, мужчина выглядел спокойным и по-прежнему невозмутимым, однако постепенно ему становилось все хуже и хуже — это Олея видела и без долгих пояснений.
В начале своего пути, когда Белу еще не было так плохо, они проезжали небольшой поселок, и остановились подле единственной торговой лавки. Тогда Бел подозвал хозяина, и, стараясь говорить твердо и спокойно, купил у него кое-что из еды, а заодно и большой кусок недорогой ткани на бинты. Чуть позже, отыскав укромное место, Олея вновь сделала Беду перевязку, и увиденное ее ничуть не порадовало. Пусть рана с виду была небольшой, но зато она обильно кровоточила. Судя по всему, ранение было глубоким, или же оказался всерьез задет какой-то кровеносный сосуд... Конечно, сейчас Белу в первую очередь необходимо лежать, не шевелясь: это необходимо для того, чтоб зажила рана, только вот у него нет такой возможности. Поэтому какую бы умелую и тугую повязку Олея не накладывала на раны Бела, было понятно: пока он не будет вести постельный режим — до той поры кровь не остановится.
Однако Бел сумел продержаться немало, едва ли не до того, как солнце собралось уходить за горизонт, но к тому времени даже он не мог сохранять свою обычную невозмутимость, и в седле держался с заметным трудом. К вечеру дошло до того, что парня мотало в седле из стороны в сторону — со стороны складывалось такое впечатление, что служитель Двуликого здорово набрался в ближайшей харчевне, а может, и не в одной. Некоторые из встречающихся на дороге крестьян провожали Бела ехидными улыбками, но куда более количество встреченных людей кидали на него осуждающие взгляды — мол, как недостойно, все же служитель церкви!.. Счастье, что на них были надеты самые простые одежды рядовых служителей Двуликого, то есть те, что Бел и Олея сняли с убитых возниц — будь надето что побогаче, это бы привлекло внимание, а так... Ну, бывает, набрался бедняга, так ему за это еще успеют надрать задницу!
