— Ты должна понимать, — покровительственно начал Девятый, — что даже если взять за пример Вонголу, какой она была при Джотто, все не было идеально. В Италии было сложное время беззакония. Поэтому Хранители не были порядочными гражданами, жизнь их так же не жалела.
— Я не это имела в виду, — ответила вежливо, но холодно, внимательно рассматривая его. — Вы подбирали хранителей с такой целью, чтобы у них оставалось желание уйти и погромче или остаться и добить. Желание подавленное и приглушенное, но в определенный момент, как Вы говорите, в тяжелое время, распад верхушки Семьи станет еще одним сильным ударом, который пошатнет Вонголу.
Во мне было какое-то чувство, похожее на омерзение. Он продолжал строить из себя невинность, зная к чему все в итоге придет. А будет кровь. Очень много крови. Если даже намерения благие и праведные, это его не оправдывает. Даже если он привык к этой крови, все равно это неправильно.
— Узнав все это, что ты теперь собираешься делать, Занзас? — мягко поинтересовался Тимотео, но руки его напряглись, будто в любой момент готовы были схватиться за отставленную в сторону трость.
Занзас вскинулся, дернув губой, показал зубы. То, что он сказал, было плохо разборчивым, да и вообще не слишком походило на человеческую речь.
— Зарою тебя, ублюдок...
Пока Тимотео не начал еще более успешно воздействовать на него, я произнесла:
— Что меня в Вас поражает, так это Ваша выдержка, Девятый. Готовить к этому сценарию сына, пусть и приемного — для этого надо перестать быть обычным человеком.
Девятый изменил своему намеренно дружелюбному виду и глянул на меня с блеснувшим холодом в карих глазах, который не сумел скрыть. Да, я молодец. Сказать в лицо дону Вонголы, — пока все еще сильнейшей семьи, — что он мразь, еще и не сдохнуть сразу — это надо уметь. Значит, он действительно, еще в самом начале взглянув на Занзаса, уже видел, куда применить его силу и пламя Ярости. Только почему позволил Занзасу все слушать?
— Наша беседа закончена. Я ухожу, — на этом следовало закончить, иначе начнется то, о чем я потом пожалею.
— Надеюсь, ты придешь на церемонию, Акира-чан, — поднялся Девятый вместе со мной на ноги и улыбнулся: — Она будет очень интересной. Я хотел бы кое-что тебе показать.
Его улыбка мне не понравилась, как и последняя фраза. Жать протянутую руку же вовсе не было желания.
— Я просто хочу быть дружелюбным с тобой, — продолжал он ждать.
— Хватит этого дерьма, — грубо вклинился с рявком Занзас, хватая меня за предплечье и таща в сторону выхода, отчего Кёя и Мукуро смотрели уж совсем нехорошо.
Пусть было неудобно, выглядело ужасно и все, ожидавшие у входа, переполошились, увидев приближающегося босса Варии в состоянии почти взорвавшейся бомбы, зато не пришлось жать руку Девятому.
Занзас прошел мимо всех людей и быстро зашел в лифт.
— Отпусти, блин, больно же! — дернула я рукой, желая высвободиться.
Он разжал пальцы, ничего не сказав. Синяки останутся, но это последняя вещь, о которой я думала. Жуть какая. Он же сейчас гневом переполнен и просто взорвется, даже запах гари появился, а лифт пусть и просторный, но все же кажется просто маленькой коробкой.
Когда лифт остановился, Занзас буквально вылетел из него и рубанул кулаком по ближайшей машине, которая, к счастью, принадлежала хранителям Девятого. Капот автомобиля не выдержал и прогнулся, почему-то задымив. Я на всякий случай отошла подальше и села на декоративный заборчик, наблюдая за метаниями босса Варии. Это даже в некоторой степени успокаивает — смотреть, как он выламывает железо из автомобиля голыми руками, бросает его в окна и стены, ударом ботинка спускает колеса и просто переворачивает автомобиль пинком.
Удивительно. Просто удивительно. Я пришла с неясными подозрениями, но после нескольких вопросов пришла к еще более ошеломляющим выводам. Девятый ничего не стал скрывать, что значило — он уверен, что мы не сможем помешать его планам. Занзас действительно не сможет. Как старик и сказал, даже если Занзас совершит еще раз переворот и убьет Тсуну, его в кресло босса не посадят. Начнется борьба за власть. Если же Тсуна станет боссом, то он сам начнет эту войну, рано или поздно. Даже если Тсуне не хватит решительности начать уничтожение Вонголы изнутри, то он не сможет спокойно смотреть на все те дела, что там творятся. Он не жил, как Занзас, с самого детства в Вонголе, и он будет сопротивляться ее укладам. Что опять же приводит к росту количества несогласных с его волей и организации противников его власти. Это только выглядит так, будто если Тсуна станет боссом — его тут же станут слушаться и подчиняться.
Девятый мне довольно прямо сказал, что рассчитывает на рождение Феникса. Видимо, о Фениксе в будущем ему стало известно достаточно, чтобы посеять новые семена и дать мне идею создания новой Вонголы. У меня в планах такого нет, но учитывая все перспективы... Черт, даже если я сейчас запланирую вместе с Занзасом переворот и сяду в кресло босса Вонголы, — предположим, только предположим! — то это вызовет еще одну волну недовольства, ведь это снова будет незаконно. Позволения от предыдущего босса или хотя бы верхушки семьи нет и не будет. И Занзас сам в таком же положении, потому помочь ничем не сможет. Хорошо, но если мне и Тсуне плевать на Вонголу, то единственный вариант — это избежать коронации и оставить Вонголу с ее дрязгами один на один. Но, опять же, избежать этого Девятый Тсуне не даст, хотя никто не говорит, что я не буду пытаться.
Тогда если ничего нельзя изменить, то почему Девятый все это рассказал мне? Ощущение такое, будто я прошла какую-то проверку, задав нужный вопрос. Открыла этим какой-то потайной уровень в игре. Старый жук решил пошевелить и посмотреть, что будет? Он сказал, что мне не враг. Веры ему, конечно, нет, но он рассказал мне то, что не знают ни Реборн, ни Емитсу, ни, наверное, даже его хранители. Никто.
Черт, он слишком опытный для меня. Мне остается только смотреть, как он будет себя вести дальше, и делать это очень внимательно. Ну и конечно, не позволить Занзасу наделать глупостей, на которые Девятый может рассчитывать.
Даже Скуало к распалившемуся Занзасу побоялся приблизиться. Посоветовал просто подождать, пока злость схлынет, но я попросила передать ему, что мне нужно подумать над этим, и отправилась домой.
Следовало сразу же найти Тсуну и выяснить, что ему сказал Девятый. Это я и сделала.
Глава 30
— То есть ты назвал Девятого — 'дедулей'?
— Это все, что ты слышала из моего рассказа?! — возмутился братец. — Я же сказал, что вспомнил, как он играл со мной в детстве!
— Просто пытаюсь переварить. Ты назвал босса самой сильной и влиятельной семьи дедушкой...
— Да хватит уже! — Тсуна покраснел от смущения.
Наверное, в тот момент он чувствовал себя очень неловко, когда вырвалось это обращение. На этот раз мы сели в комнате Тсуны, где ждал его возвращения Энма. Была сегодня его очередь дежурить. Братец не захотел его выгонять, желая, чтобы Энма, которого считал понимающим Тсуну другом, тоже выслушал рассказ и поддержал. Мне, конечно, хотелось сказать по поводу того, что скажет ему Девятый за разбазаривание другим семьям информации о Вонголе, но глянув в равнодушные глаза Энмы, смотрящие с грустью, передумала. Не было ничего в рассказе такого уж секретного, к тому же, Тсуна советуется перед принятием решения, а Девятый сам сказал ему подумать.
— Ладно, — собралась, скрестила руки на груди и продолжила: — Ты хотел отказаться, и Девятый, будто предвидя это, сказал тебе поступать так, как считаешь нужным.
— Он будто меня насквозь видел, — поежился Тсуна, — как и говорил Реборн.
— Реборн, скорей всего, и сказал ему, что ты все еще не хочешь становиться боссом, — взглянула на братца говорящим взглядом.
— Нет, Девятый сказал, что это ему Юни из будущего передала вместе с воспоминаниями.
'Заливал', — поняла я, ведь не Юни передала сюда 'магической силой аркобалено' воспоминания о битве в будущем, а Хром и Мукуро. Но Девятый-то этого не знал и получил сведения от кого-то.
— Дальше он расхваливал тебя, что ты плакса, нерешительный, добрый и слишком заботишься о друзьях, и ты растаял.
— Да не растаял я! — зажмурившись, громко возмутился братец. — Он сказал, что я единственный, кто может вернуть продажной Вонголе ее прежнее честное имя. Сказал, что я поступаю так же, как и первое поколение Вонголы, которое защищало своих друзей. А потом пришел Второй с пламенем Ярости и Вонгола стала той, что есть сейчас.
— И с каких это пор у тебя проснулась любовь к Вонголе? — только и спросила я.
Тсуна стушевался.
Не думала, что так бывает. По сути, Девятый не сказал ничего особенного. Просто проявил внимание, показал, что не требует ничего, не давил, а затем добил, убедив Тсуну, что он не какой-то там типичный японский школьник — он особенный.
— Я видела, что он брал в руки твое кольцо, — напомнила я.
— Девятый сказал, что раз я смог получить от духа Первого истинную форму кольца Вонголы, то это подтверждает то, что я должен стать Десятым... Ведь я прошел испытание Вонголы.
Я поняла, почему он замялся. Такого говорить вслух точно не следовало на каждом углу. Значит, Девятый прямо завел разговор об уничтожении Вонголы. Тсуну эта мысль пугала, хотя он подспудно был согласен с 'дедушкой', слишком уж сладко тот вещал. В конце концов, Тсуна задумался о том, чтобы стать Десятым. Только задумался, но это уже был тревожный звоночек. Девятый не стал давить до конца и правильно сделал.
— Я вспомнил, что ты говорила о семье Дино-сана, — продолжил братец. — Хоть эти люди мне чужие, но они не заслуживают, чтобы кто-то вроде Занзаса стал следующим боссом. Он жестокий и беспощадный убийца. Поэтому этот круг не закончится и войны будут продолжаться.
Не в силах уже этого выдержать, закрыла лицо ладонями и потерла его, призывая все свое мужество и терпение.
Тсуна не понимал, зачем Девятый так спешит, но старик вновь был готов к этому вопросу, ответив, что Примо был примерно в его возрасте, когда создал свою группировку.
Девятый не давил ни капли. Он сказал, что не заставляет и хочет, чтобы Тсуна сам решил. Это как стоять с пилой в руках и предложить человеку самому отрезать себе ногу.
А в самом конце, опять же, не давя и не запугивая, предложил, если братец все еще будет против, прийти за день до церемонии и отказаться. Ни слова о последствиях не сказал, просто 'не беспокойся'. Как будто кто-то отпустит живым уже озвученного наследника. Во-первых, сам Девятый не позволит уйти на сторону таблеткам, что вызывают гипер-режим, и всему остальному, что получил Тсуна. Братец уже считает все это своим личным, но это не так. Во-вторых, другие семьи попытаются схватить неудавшегося наследника, чтобы выведать у него все секреты Вонголы, что ему раскрыли. А наследник таких секретов должен знать намного больше, чем рядовой мафиози.
Тсуна вернулся домой уверенный, что все на мази. Что вопрос лишь в его выборе — согласится он или откажется, уверенный, что за это ему ничего не будет. Сколько раз я ему говорила, что его никто не спрашивал даже? Сколько рассказывала о последствиях? Сколько убеждала даже мысли не допускать об этом, но слушал и помнил он об этом только в моменты, когда все хреново.
— Войны всегда будут продолжаться, — наконец смогла вымолвить, убрав руки от лица. — Не внешние, так внутренние. Как ты не можешь понять, что он скажет тебе все что угодно, лишь бы ты согласился на титул босса?
— Я это понимаю! — горячо возразил Тсуна. — Не надо делать меня дураком! Девятый хочет, чтобы я согласился и вернул Вонголе то положение, которое было при Первом. Я понимаю, что я неподходящий для этого человек, но Девятый почему-то верит в меня и хочет как лучше.
Застонав, повалилась спиной на пол. Как там? Рев раненого ламантина? Побиться лбом обо все предметы поблизости? Громко заорать с матами? Да, да и еще раз — да! Повестись на одну лишь веру в себя! Тсуну с этим не баловали ни я, ни Нана, но если бы у него было хоть какое-то стремление к чему-либо! А теперь стоило какому-то старику отыскать какие-то сомнительные достижения и похвалить, как Тсуна уже поплыл!
— А ты, Энма-кун, как думаешь? — видя мою реакцию, обратился за поддержкой Тсуна. — Я не подхожу на роль босса, но ведь тебе тоже пришлось принять титул.
Я приоткрыла один глаз, наблюдая за тем, как взъерошенный парнишка, опустив голову, смотрит на свой стакан с газировкой.
— Не ставь меня в один ряд с собой, — сказал он тихо.
— Что? — опешил Тсуна.
— В отличие от вашей группы, по вине других кланов на совести моей семьи много страшных вещей.
— Что? — повторил братец и попытался нервно улыбнуться. — Что ты этим хочешь сказать?
— А как ты думаешь, за счет чего им приходилось жить и выживать? — спросила я его. — У них толком ни силы, ни влияния. Они могут предложить миру мафии только самих себя.
— Вам... — совсем растерялся Тсуна, взглянув на Энму испуганно. — Вам приходилось убивать?
— Семья Шимон имела дело с разной грязью, связанной с другими семьями, — равнодушно ответил парень, продолжая рассматривать стакан, а затем все же скосил глаза на Тсуну. — Вам никогда этого не понять.
Тсуна испуганно смотрел на него, чувствуя себя не в своей тарелке, откровенно говоря — плохо. Он даже сказать ничего толком не смог, только 'прости', и сам опустил глаза, став рассматривать стол. Вот что с ними сделаешь? Мнутся тут оба, чувствуют неудобство от разговора. Тсуна хотя бы вывалить все начистоту может, а Энме явно непривычно открываться кому-то.
— Понять и простить можно, — сказала, сев обратно на место за низким столиком, вокруг которого мы все сидели на полу. — Зато вы не одиночки, вы есть друг у друга. К тому же, как я поняла, вы ищете друзей, чтобы исправить ситуацию.
Энма обхватил руками коленки, прижав их к себе, будто хотел сжаться и спрятаться.
— Временами я чувствую, что мы могли бы быть настоящими друзьями, — глухо сказал он, снова рассматривая стол. — Тсуна-кун не похож на тех, других, пугающих мафиози.
Начинаю потихоньку верить, что на столе сидит невидимая одной мной зверушка. Но так как наш гостевой кот сидит у меня на коленках, рассматривая всех зелеными глазищами, то это явно не он.
— Я... — взволнованно начал братец, подняв глаза от стола. — Я уже считал нас друзьями! — быстро выпалил. — Я никогда не встречал кого-то, к кому мог относиться как к тебе! И остальные тоже! Я имею в виду, они все подружились друг с другом!
Кот прикрыл глаза, с прищуром глядя перед собой. Почесав зверюгу за ухом, отчего кот потерся об руку, подумала, что я становлюсь при этой парочке третьей лишней. Одна надежда, что это доброе проявление чувств поможет Энме.
— Несмотря на церемонию, я действительно рад, что мы смогли встретить друг друга! — с горящими глазами закончил Тсуна, отчего Энма сначала вскинул на него пораженный взгляд, а затем с испытываемым сожалением опустил его.
Стыдно, наверное, стало, что они всего лишь хотели использовать будущего Десятого, а тут наивный братец с его чистосердечными чувствами. Тсуна очень дорожил своим первым заполученным другом. Он ценил его, чувствуя родство из-за разнообразных бытовых неудач, что преследовали обоих.
