И тут Инти ждал новый удар: почти готовый корабль кто-то перекупил, а хозяин судоверфи даже не стал возвращать уплаченные наперёд деньги. Да и всё равно ждать строительства следующего корабля времени не было. Все отчаянно пытались придумать выход, но никто ничего не видел, а за гостиницу скоро и то платить станет не из чего. Некоторые даже предлагали продать их в рабство, но Инти не мог пойти на это.
Однако вслед за бедой пришла и помощь. Через день в порт Сан-Сальвасьон вошёл тавантисуйский корабль, капитаном которого оказался не кто иной, как Альбатрос. Инти был безумно счастлив, увидев его. Они сели в гостиничной комнате, пили чай и радовались встрече:
— Как хорошо, что у тебя чай есть, — сказал Инти, — а то тут или вино пей, или воду с дурным привкусом. Хорошо, наш лекарь знает секрет, что если её вскипятить, то желудок потом болеть не будет, а так просто беда. Отчасти я понимаю, почему христиане порой ведут себя так нелогично — как у тебя будет ясный ум, если мозг всё время вином затуманен?
— Это верно, — ответил Альбатрос. — Теперь, когда приходится под христиан маскироваться, я временами на стенку лезть готов. И не помойся лишний раз, и молитвы читай, будь они прокляты! Но самое главное — судно кувыркучей формы, на таком плыть — мучение! Ну я уже думаю о том, что хватит мне по чужим землям шататься, дома рыбачить куда лучше.
— Но сюда же поехал?
— За вами. Горный Ветер не хотел ждать, как только я чуть очнулся, он послал второй корабль для подстраховки. Ведь всё-таки очень он за твою судьбу беспокоится, отец же...
— Тихо на этот счёт — я даже для своих людей "Саири". Кстати, твой-то отец как тебя отпустил? Он же говорил мне, что ты ранен очень тяжело, чуть ли не смертельно...
— Ну да, мой отец всегда в таких вещах преувеличивает. К тому же получается, что тебе полубольным можно путешествовать, а мне — нет? Горный Ветер должен был выяснить твою судьбу в кратчайшие сроки, чтобы знать, успеешь ли ты к собранию носящих льяуту или тебя уже можно оплакивать.
— Как видишь, я жив-здоров, только вот корабля лишился, оттого и застрял. И люди мои живы, за исключением одного предателя... Кроме того, тебе надо будет с собой двух пассажирок взять.
— Да, с этим сложнее всего будет. Им же какое-никакое отдельное пространство нужно, а не просто койки... Проклятье с этим кораблём, если я вас всех возьму, мы поплывём со скоростью улитки и постоянным риском черпануть. Это... путешествие тогда месяца два займёт как минимум.
— Нет, это неприемлемо, — покачал головой Инти, — домой мы должны мчаться быстрее ветра. Я тут разбирал архивы этого мерзавца, черновики его писем... В Куско готовится переворот, и если мы не успеем... мне даже страшно подумать, что может случиться.
— Даже так? Но что мы можем сделать? Второй корабль нам достать неоткуда....
— Думать надо. А что, если мне отправить архив и часть людей вперёд, Горный Ветер с этим разберётся не хуже меня, арестует негодяя Жёлтого Листа, а меня взять во второй заход?
— Не дело. Слишком долго тут находясь, ты и без того играл с огнём. Оставить тебя здесь — это почти неизбежно обречь тебя на верную смерть.
— Возможно, ты прав... Кстати, а товар у тебя с собой какой?
— Шерсть... а какая разница? Я готов хоть сейчас её в море сбросить, лишь бы тебя отсюда вытащить, да не поможет...
— Шерсть в виде мотков? А денег у тебя с собой много?
— Много, только что в них толку, если лишнего корабля всё равно не купить?
— А что если так... часть народу с архивом отправляются с тобой, а я беру твой товар, покупаю себе осликов и еду через горы пешком, попутно торгуя.
— Рискованно. Понимаешь, что именно ты нужен живым?
— Если будет архив и в нём доказательства, то Горный Ветер сам в них разберётся. А рискую я при этом куда меньше, чем сидя на месте.
— А что если ты отравишься с архивом и частью людей, а остальные пойдут пешком?
Инти задумался:
— Капитан, а ты бы так со своими рискнул поступить?
— Как капитан — нет. Но ведь в службе безопасности свои законы чести. Если государственный интерес велит, то можно поступить не очень красиво.
— И всё-таки тут вроде не тот случай... Документы в нужных руках и без меня сработают, я там не особенно нужен.
— А как же собрание носящих льяуту?
— Я думаю, в свете ареста Жёлтого Листа оно неизбежно отложится. К тому же я всё равно должен успеть. Ладно, это ещё с остальными обсудить нужно. Кого послать морем, а кого через горы.
В этот момент в дверь постучали.
— Кто там? — крикнул Инти.
— Это я, — раздался голос Морской Волны, — можно к вам?
— Заходи.
Женщина зашла. Инти не мог не залюбоваться ею. Несмотря на шрамы, которые теперь были почти полностью прикрыты высоким воротником, уже немолодая женщина расцвела и похорошела. В глазах у неё появился счастливый блеск. Альбатрос, разинув рот от изумления, пробормотал:
— Кто это?
— Теперь это моя жена.
— Да уж вижу что жена... — пробормотал Альбатрос оторопело.
— Я пришла сказать, Ворон с кем-то поругался и разбил по ходу драки хозяйский кувшин для вина, за него платить надо.
— Заплатим. А Ворону — выговор. И так денег в обрез, а он ещё кувшины бьёт! Во сколько его хозяин оценивает?
— Не знаю. Дело в том, что Ворон не хочет платить из принципа, говорит, что виноват его собутыльник, который его разозлил и оскорбил. Ну и меня послал от разборок куда подальше.
— Вот что, дольше тут оставаться нельзя. Когда народ начинает скучать — всегда получаются такие истории, если не похуже. Мы ещё тут долго держались. Мы тут с Альбатросом покумекали и вот что получается. Всех наших людей на его корабль посадить нельзя, так что часть народу пойдёт пешком через горы, а часть — поплывёт на корабле вместе с драгоценным архивом. Самому мне негоже бросать своих людей, а тебе с дочерью безопаснее на корабле поплыть.
— Нет, Инти, мы с тобой друзья большие, но на такое я не пойду, — сказал Альбатрос.
— Почему? Неужели ты поддался суеверию белых, будто женщина на корабле приносит несчастья? Я с женщинами плавал, мой сын плавал — ничего...
— Знаешь, когда бы Морская Волна была жива, я бы отвёз бы её без разговоров. Но теперь — извини, не могу.
— Альбатрос, я не понимаю в чём дело?
— Но я же не слепой, вижу, что это Морская Волна, но она мёртвая! — положа руку на грудь и отступив вглубь комнаты, Альбатрос заговорил — Инти, я всё понимаю, ты упорен и всегда шёл к своей цели. Я понимаю, что ты изучал тайные науки и воскресил любимую покойницу. Видно, опыт у тебя был не самый удачный, но результата ты добился. Теперь делай что хочешь, тебе виднее, но меня в игры с высшими силами не впутывай! Я не хочу себе проблем на старости лет!
"Покойница" всхлипнула:
— Вот видишь! Инти, подумай, что со мной будет в Тумбесе?! Меня там разорвут на части! Или ты надеешься, что меня испугаются как мёртвой?
— А ты думаешь, нет?
— А те, кто знает, что я жива? И на кого я могу показать? Они первыми накинутся с криками "бей ведьму".
— Это и в самом деле серьёзно. Альбатрос, пойми, это и в самом деле Морская Волна, но она живая. Не менее живая, чем мы с тобой. Она много лет провела в плену, но ведь не по своей воле она в беду попала, так что прав тавантисуйки не лишилась, и довести её домой ты обязан. Ну и обеспечить её безопасность.
— Значит, вот оно как... Ну тогда конечно, я отвезу её домой, не вопрос... И во дворце Наместника ей ничто не грозит, охрана там надёжная.
— Любимый, умоляю, не надо! Какой приём меня ждёт в Тумбесе? Я знаю, как после случившегося со мной будут ко мне относиться люди... Смесь брезгливой жалости и презрения... Не вернуть мне ни моей былой красоты, ни моей чести, — не выдержав, она зарыдала.
— Но ведь со мной-то ты соглашалась ехать?
— С тобой — другое дело. Лишь один ты оказался способен вместо брезгливой жалости дать мне уважение и любовь, на которые я и не смела рассчитывать. Другой бы и жалость подавал, как милостыню подают. Потому расстаться с тобой для меня хуже смерти.
— Так я же не говорю, что навсегда расстанемся. Временно, разумеется.
— В прошлый раз это "временно" растянулось на почти пятнадцать лет. А если ты погибнешь при переходе через горы? Нет, мне лучше разделить с тобой все тяготы пути, или даже гибель, нежели расстаться с тобой хоть ненадолго. Рисковать так вместе! Потому что если погибнешь ты — то погибну и я.
Инти молчал, пытаясь осмыслить слова жены.
— Пожалуй, ты права. Лучше нам больше не расставаться. Конечно, путь по Андам ? не лёгкая прогулка, но и не так чтобы совсем трудный. А как же Утеша?
— Она с нами сама расстаться не пожелает. Я её знаю.
— Ладно, уговорила.
В этот момент в дверь раздался громкий стук, плавно перешедший в град ударов. Инти жестом указал своей жене отойти вглубь, а само осторожно выглянул, сказав:
— Потише, а то дверь сломается. Мы не от кого не прячемся.
Незнакомый рыжий детина немного оторопел и сказал:
— Послушай, ты хозяин этого... который кувшин разбил?
— Допустим, я. Кувшин был твой или хозяйский?
— Хозяйский. Но твой человек меня оскорбил. Прикажи ему извиниться.
— А в чём суть спора?
— Он меня грязным торгашом обозвал. Говорил, что в вашей стране это занятие нечистым считается. Говори, правда это или нет? Не юли, я знаю, что — тавантисуец, и что вы торгуете тайно.
— Ну не то чтобы нечистым, скорее неправильным. Но запрещено оно внутри страны, где есть обмен. А с внешним миром торгуем.
— Слышишь ты — а почему так?
— Внутри страны у нас всё распределяется без торговли. А снаружи так невозможно.
— А ведь ты торговец, так? Тебя по вашей вере что на том свете ждёт? Какое наказание?
— Никакого. Законов своей страны я не нарушал. Да и не верим мы в загробные кары, у нас, если что, на Земле наказывать предпочитают.
— Во-как! А знаешь, почему хоть многие о вашем происхождении догадываются, на вас сквозь пальцы смотрят?
— И почему же?
— Боятся. Всерьёз боятся.
— И чего нас так боятся?
— Да вот многие думают, что стоит тут вас обидеть, так Первый Инка войска через Анды проведёт и установит тут свои порядки. И я того же боюсь. Вот скажи, что он с белыми людьми делать будет? Живьём поджарит?
— Да никого он не жарит. Войска через горы и впрямь перевести может, но если сопротивляться не будете, то жизнь гарантирована.
— А имущество?
— Личное не отберёт. А вот землю, рудники, и всё такое... это отдать придётся.
— И корабли?
— И корабли.
— А как же жить-то тогда? С голоду помирать?
— Нет, под властью инков голода не бывает. Всем дают работу и паёк такой, чтобы и самому прожить, и семью прокормить. Только вот не работать нельзя.
— А если кто у вас с заграницей торгует — он типа работает при этом?
— Ну, если по поручения государства и соблюдает всю отчётность — то да. Подпольно нельзя, конечно.
— А... А с церковью что? Вы правда всех попов и монахов живьём жарите?
— Ну, много чаще они нас. Коли проповедовать против инков не будут и прочих непотребств совершать не будут, то кто их убивать будет? Только вот кормить их нашему государству ни к чему. Пусть сами себя кормят.
— Скажи, а правда, у вас, если влюблённые до брака переспят, то их за волосы нагими над пропастью подвешивают?
— Да кто тебе сказал такую чушь?
— Да слухи ходят... а что у вас с ними делают всё-таки?
— Да ничего страшного, женят только.
— А...А с бабами, которые собой торгуют, у вас что делают? Ведь раз торговать нельзя, они же с голоду помрут.
— Таких к труду приучают. Можно научить их ткать, прясть и прочему....
— А... Чудные у вас нравы.
Инти думал про себя, что установить инкскую власть на этих землях и в самом деле было бы неплохо. Если тут ей и в самом деле симпатизируют, то отчего бы нет? Только вот англичане... чтобы сделать такое, нужно избавиться от врагов и их пособников внутри страны. Что ж, а в этом и состоит его, Инти, задача.
— Мне-то этот... Куерво совсем всё не так всё изобразил. Будто у вас есть чистые и нечистые, и что я по вашим меркам нечист.
— Путает он всё. Да и выпил лишнего.
— Это верно. Вашему брату много ли надо.
Как оказалось, после ссоры Ворон ушёл к себе в номер и заперся там на щеколду. Из-за двери раздавалось явственное лёгкое похрапывание.
— Ну что, будешь ждать, когда проспится, или может, лучше я за него извинюсь? — спросил Инти.
— То есть ты сам за своего работника? — удивился детина. — И ты при этом его хозяин?
— Ну не совсем хозяин, но я над ним главный.
— И будешь извиняться?
— Ну, у нас считается, что если твой подчинённый что-то натворил, то за этим и часть твоей вины, не сумел его вовремя к порядку и дисциплине приучить.
— ЧуднС! Значит, если бы я потребовал от тебя на колени встать, ты бы встал?
— Ну, если без этого никак нельзя...
— Ладно, не буду. Ты передо мной ни в чём не виноват. Будем считать, что квиты.
Детина махнул рукой и ушёл.
Тем же вечером Инти отчитывал проспавшегося Ворона:
— Ты пойми, дело вовсе не в том, кто из вас в чём был прав, а кто неправ. Твой первый проступок — ты напился до того, что утерял контроль над собой и в драку полез. Хорошо, тебя было кому удержать. А если бы там всё разворотил, чем бы мы платили? У нас и так денег в обрез. И хорошо ещё тот парень честным оказался и доносить на нас не стал. А ведь могло бы и так обернуться, болтались бы мы тогда на виселице. А ведь ты не простой моряк и со службой безопасности не первый день знаком. Даже координатором был... Или местное вино тебе совсем мозги вышибло?
— Кто мы такие, тут уже поняли давно, — ответил Ворон, — было бы надо, загребли бы. Не думал я, что ты такой трус.
— Трус?! Да ты понимаешь, что я отвечаю за ваши жизни? Что моя задача — привезти вас домой в целости и сохранности? И что я сам тоже умирать не хочу!
— Настоящий инка не боится смерти!
— Смерть по глупости не для настоящего инки, — ответил Инти.
— А ты глупостей не делаешь, спишь с этой подстилкой! Может, уже сифилис подцепил. А мы с тобой из одной посуды едим.
— Лекарь её смотрел. Волосы у неё в порядке.
— Ну, допустим, сифилиса нет, а прочая дрянь сильно лучше? Да и вообще поражён твоим легкомыслием. Что ты будешь делать с этой бабой, когда домой вернёмся?
— Как что? Оформим наши отношения по закону.
— А как твоя родня её примет?
— Примет. Они у меня адекватнее тебя. Вернёмся к твоему проступку. Ты нарушил дисциплину.
— А ты не нарушил? При первом же удобном случае переспал с этой шлюхой!
— Под категорическим запретом только бордели.
— Всё равно, слушаться я тебя после того, что ты натворил, не буду.
— Это бунт?
— Можешь называть это как хочешь, но если ты нарушил дисциплину, то как мне тебя после этого уважать?
— Я ничего не нарушал. Дисциплина не равна твоим капризам. И даже если бы я нарушил, тебя это всё равно не оправдывает. Твои подход ставит под угрозу жизни и здоровье других.
