Ехал Писарчук неторопливо, мурлыча какую-то незамысловатую песенку. Мимо связанных эльфов, мимо дохлой лошади, мимо, удивленных его появлением, монахов. Он только мельком глянул в сторону монахов, на рыцаря глянул, на рыжую принцессу и поехал далее, не обращая больше на них никакого внимания. Как будто ему каждый день приходилось видеть связанных эльфов, смиренных монахов с большими дубинами, дохлых лошадей и рыжих принцесс.
И Коняга чувствовала себя независимо. Потом настроение ей испортил мерин под седлом. Фамогуст, посмотрел на появившуюся из леса Конягу без всякого уважения. Как-то сверху, снисходительно. А как еще боевой рыцарский конь может смотреть на пожилую деревенскую кобылу, что тащила за собой телегу.
— Эй, ты, остановись, — загородил дорогу Коняге рослый монах.
Коняга послушно остановилась. Кашлентий с интересом уставился на монаха. Ждал, что тот еще скажет.
— Кто такой? Куда едешь?
— Из Кашлентиев я, — охотно стал объяснять Писарчук. — Вся моя генеалогическая династия из Кашлентиев. У нас, в семействе, отродясь никого другого не происходило, и не произрастало. Как кто народится, так сразу и Кашлентий. И, значит, из Нуидыры. При самом Смотрителе — Писарчуком. А ежели что важное: декларация или консультация, то опять я. И учет на мне. Все сальды и бульды в полном вычислении и зависимости...
— Погоди, не части, — из сказанного Писарчуком монах толком ничего и не понял. — Куда едешь? — спрашиваю.
— Встреча у меня, значит, совершенно категорическая, поскольку, каждый месяц. А активная договоренность по полному обоюдному согласию достигнута, и беспрекословного исполнения требует. Так что налито полностью. Ну разве можно везти полбочонка, ежели договаривались, чтобы бочонок. И до самых краев. Ты как думаешь?
Монах от такого напора немного обалдел и беспомощно посмотрел на отца-коменданта.
Кресск подошел к телеге.
— Чего везешь? — спросил он и улыбнулся по доброму, так что у Кашлентия как-то сразу пропала охота обманывать отца коменданта.
Когда отец-комендант что-то спрашивал, да еще и улыбался при этом, сразу хотелось отвечать, и как можно подробней. Кашлентий впервые видел Кресска, но сразу почувствовал, что с этим монахом надо быть осторожным. Может от того, что голубые глаза монаха смотрели на Писарчука очень ласково, а может, из-за доброй улыбки.
— Прямо каверзнейший вопрос ты мне задал, святой отец, — Кашлентий постарался ответить улыбкой на улыбку. — Тут с какой проекции ни наблюдай, все равно видно что бочка. А кто же в бочке дрова возит. Никто в бочке дрова возить не станет. Потому как всякая животная, будь она даже самая вредная, и в напитках недомыслящая, пить требует, а от привозной воды отказывается. Вода у нее самой навалом имеется. Так что принужденный я возить этой каверзной животной пиво.
— Что же это за животная у тебя, сын мой, что целыми бочонками пиво пьет? — поинтересовался отец-комендант.
— Дракон, — доложил Кашлентий коротко, чтобы отдышаться.
— А дракона нет, — сообщил отец-комендант. — Кончился твой дракон. Значит и пиво ему не нужно. Мог бы и нашу братию угостить, — предложил он.
Кашлентий только сейчас обратил внимание, что монахи идут налегке, никаких сокровищ с собой не несут, и, значит, укладывать их спать нет никакого смысла. Даже наоборот, если они чего-то недоброе почуют, то можно полностью физически пострадать. Так что до пива их допускать никак нельзя. Но, с другой стороны, появилась, наконец, возможность совершить Подвиг, так стоит ли такую возможность упускать? Он мысленно содрал с головы шапчонку и лихо, отчаянно, со всего размаха шлепнул ее о землю. — А нельзя упускать такую возможность! — решил Писарчук.
— Невозможно, — отказал он отцу-коменданту. — Поскольку доказательства в отсутствии дракона полностью не имеют наличия.
— Ты что, не веришь мне? — удивился отец Кресск.
Кашлентий молчал. Не мог он прямо так и сказать, что не верит монаху. Это попахивало ересью. Но морду скорчил такую кислую, что и Коняга поняла — не верит.
— Вон, видишь, рыцарь, — показал отец Кресск на Каланта. Он дракона и победил. И принцесса возле него. Нет твоего дракона. Можешь угостить пивом братьев.
Отец Кресск улыбнулся.
Кашлентий ничего не ответил, но тоже улыбнулся.
"Гм-м-м, — мысленно сказал отец-комендант. Подумал немного и снова мысленно сказал: — Гм-м-м."
— Отраву какую-нибудь в пиво положили? — догадался он.
— Такой парадокс, чтобы класть в пиво отраву — никакой резолюции не имеет, — откровенно доложил Кашлентий. После каждой доброй улыбка отца-коменданта, его так и тянуло на откровенность.
— Сон-траву, — понял отец-комендант.
— Бабы-дуры, значит, собирали и клали. Но все, как одна, безмозглые. Они разве разницу между травками уразуметь могут. У них для этого мозгов в голове не хватает. Поэтому с моей стороны никакой конвенции с ручательством быть не может...
— Врешь ты все, Кашлентий из Нуидыры, — не поверил отец Кресск. — Пива тебе жалко для братьев. Да заплатим мы тебе.
Все шло, точно так, как Кашлентий с Гвоздем и прикидывали. Только необходимости в этом теперь никакой не было.
— Не-е, святой отец, — не сдавался Кашлентий. — Если дракона нет, так мне пиво надо вернуть в первоначальное состояние. Всем, значит, поселением создавали, поскольку общество. И никаких вариантов, кроме как ехать в Нуидыру. Ты, святой отец, у Кандибоба попроси, может он и разрешит.
В жизни не встречал отец Кресск подобного идиота. И слушать его болтовню надоело.
— Отец Сепий, — подозвал он высокого монаха. — Открой бочонок. Братьям — по кружке пива, для утоления жажды. Только по одной, — да простит нас святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний. — А первую кружку, пусть этот придурок выпьет. Кто их знает, может быть они и вправду собрались дракона травить.
Отец Сепий сдвинул Кашлентия с телеги, поднялся на нее, снял крышку с бочонка. По поляне волной пошел запах устоявшегося пива... Монахи оживились.
Отец Сепий, тем временам взял лежавшею на телега кружку, подчерпнул из бочонка и подал Кашлентию.
— Ну-ка, давай! — предложил он.
Кашлентию теперь было все равно. Хоть сокровищ у монахов и не было, но задание он выполнил и Подвиг свой совершил. Он и не огорчился.
— Так это же я вам, практически, про сон-траву полную сведению выдал, — напомнил Кашлентий, подмигнул монаху и выпил кружку без передыха. — Продукт качественный, — оценил он. И решив, что теперь ему все равно придется добрые сутки спать, попросил:
— Налей-ка мне, святой отец, еще одну.
Выпив вторую кружку Кашлентий взобрался на телегу, устроился поудобней и разыскал глазами отца Кресска:
— Теперь я буду спать. И не будите меня, святой отец. Раньше чем через сутки все равно не проснусь.
Вечером, после ужина, разожгли большой костер и отец Буркст со всеми подробностями рассказал о нападении варваров, явлении святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, а также о чудесном спасении отряда и своей беседе со святым.
Потом, по просьбе отца-коменданта, своими воспоминаниями и впечатлениями поделился Мичигран. Он повторил рассказ Буркста и с удовольствием добавил некоторые, чрезвычайно интересные подробности. В частности, о том, как святой драконоборец, покровительственно похлопал его по плечу. Альдариону тоже предоставили возможность предаться воспоминаниям и тот объявил, что все произошедшее заставляет его, эльфа, и сына эльфа и внука эльфа, преклонить колени перед святым драконоборцем и всю свою дальнейшую жизнь провести рядом с Праведником Буркстом, посвятив ее служению святому Фестонию.
Время близилось к полночи, но спать Мичиграну не хотелось. За день произошло много интересного и неожиданного, и все это разогнало не только сам сон, но и мысли о сне. Он прохаживался возле костров у которых спали его спутники. То ли у них нервы были крепче, то ли у него профессия такая, что приходится все время думать и искать объяснения разным явлениям и происшествиям, и это не давало ему спать? Мичигран подошел к Фамогусту. Мерин тоже не спал, что-то размеренно жевал, и что-то неторопливо обдумывал.
— Нормально все закончилось, — Мичигран дружелюбно похлопал мерина по холке. — По правде сказать, я тоже до последней минуты не был уверен, что выберусь из этой истории.
Фамогуст с понимаем посмотрел на мага и кивнул. Он и сам не надеялся выбраться из этой истории.
— Все остались целы, а это важней всего.
Мерин снова кивнул.
— А сокровища — это не самое главное в жизни.
Убеждать в этом мерина, не было никакой необходимости.
— До сих пор без них обходился, и дальше обойдусь.
— Мерин пытливо посмотрел на мага, будто хотел что-то спросить.
— Тебе интересно, зачем я связался с этим делом? — понял маг. — Тут не все так просто. Вначале я думал что влип в это дело потому что монах меня пивом подпоил, я и потерял осторожность. После четвертого кувшина меня, понимаешь, на подвиги потянуло. И не удивляйся. Мы, люди, если с пивом переберем, на всякие подвиги готовы, на любую глупость. А потом понял что, дело не в пиве. Я бы и без пива пошел. Скучно мне стало в Геликсе. Все одно и то же, одно и то же, развеяться захотелось. Нам, людям, иногда надо отправиться неведомо куда, и неведомо зачем: поспать на сырой земле, помокнуть под дождем, поголодать, сразиться с какой-нибудь нечистью... Не всем конечно. Большинство людей живут спокойно и нормально. И правильно делают. А некоторые нормально жить не могут. Будто им в зад острым шилом колет. Романтика, понимаешь... Какая-то дурацкая романтика тянет нас в дорогу, и никуда от нее не денешься...
Фамогуст был умным мерином и хорошим боевым конем, но Мичиграна он не понял. Смотрел большими красивыми глазами и не мог понять мага. Он не понимал, зачем надо спать на сырой земле, если можно спать в стойле, где тепло и не дует. Зачем надо голодать, зачем искать нечисть, а потом сражаться с ней? Он несогласно помотал своей большой красивой головой.
— Не понял ты меня, — вздохнул Мичигран. — Нет в тебе, видно, тяги к романтике. Ну и правильно. Пойду-ка я, — и направился к темнеющему невдалеке подлеску.
— Так я и знал, что ты не спишь, — сказала темнота.
— А, Франт... Демоны что, вообще не спят?
— Нет. Сон это отдых. А нам не дано познать прелесть отдыха и негу безделья. Мы труженики, Мичигран. Вкалываем побольше, чем твои гномы в шахтах и кузницах.
— С большой пользой для окружающих, — грустно пошутил маг.
— У каждого своя сущность, — пожал плечами Франт. — Среди людей, к которым ты принадлежишь, есть такие, что приносят окружающим гораздо больше вреда, чем я.
— Пиво, что у Гонзара Кабана, тоже входит в тяжелый труд?
— Не ехидничай. Имею каждые сутки час свободного времени. Для личных дел. Кстати, о пиве. Как насчет того, чтобы ударить по кувшинчику?
— У тебе есть?
— Для хорошего человека всегда найдется. И местечко укромное недалеко. А то здесь слишком много монахов.
"Местечко" представляло собой небольшую пещеру, в центре которой светился маленький костер. А у стены стояло два кувшина и две глиняные чаши.
Выглядел на этот раз Франт довольно странно. На нем был темно-серого скучного цвета камзол с широкими плечами и накладным карманами по бокам. На таком сером камзоле, черные костяные пуговицы вполне можно было считать украшением. Такие же темно-серые длинные брюки оставляли открытыми только темные носки неизвестно какой обуви. Между отворотами камзола виднелась белая сорочка но и ее наполовину закрывал серый галстук. А на голове покоилось что-то очень похожее на блин с пуговицей в центре. Блин был тоже серый.
— Чего это ты так разоделся? — поинтересовался маг. — Я что-то раньше не замечал у тебя особого пристрастия к серому цвету.
— Там все так одеваются, — демон смешно сморщил нос. — И у всех насморк. А если я добавлю, что в тех местах постоянно идет дождь, ты поймешь, какая там смертная тоска.
— Чего же тебя занесло туда?
— Специальное поручение, но ничего интересного. Обычные консультации с членами правительства. У нас с ними соглашение на этот счет, — рассказывая, он наполнил две большие кружки. — Обмен опытом. Давай! За благополучное окончание вашего путешествия.
— За благополучное! — Мичигран сделал несколько больших глотков. — Есть у меня к тебе пару вопросов. Вообще-то совершенно не принципиальных, просто любопытно.
— Задавай. В меру своих возможностей, не раскрывая секретов, постараюсь ответить.
— Я про появление дракончика. Он появился очень кстати, в то самое мгновение, когда Сигруд овладел ситуацией и мог пристукнуть рыцаря. Такое вот совпадение.
— Да, — подтвердил Франт, — оч-чень интересное совпадение. И, главное, своевременное.
— А я в совпадения не верю.
— Я тоже не верю, — кивнул Франт. Но знаешь, иногда бывают такие чудесные совпадения, что в них поверить невозможно. Но бывают.
Мичигран не мог понять, серьезно демон говорит, или посмеивается. Но продолжил.
— А если это не совпадение, то вполне мог сработать, кукиш трехрогой ящерицы Кзудры.
— Вполне, — согласился Франт. — Если держишь в кармане кукиш Кзудры, можешь надеяться на удачу.
— Значит, Кукиш Кзудры?
— Или, наконец, вмешался святой Фестоний, — подсказал Франт.
— Возможно, что вмешался, наконец, святой Фестоний, — задумчиво протянул Мичигран. — Или ты вмешался... И, возможно, у Верховного Дракона были какие-то свои планы...
— Ты задаешь столько вопросов, что нормальная приятная выпивка превращается в вечер вопросов и ответов, — усмехнулся Франт.
— А все-таки?
— Все-таки ты, напрасно пытаешься определить то, что невозможно определить.
— Объясни.
— Изволь. Все почему-то считают, что трудно предвидеть будущее. Поток времени, масса вариантов и все такое прочее... Но ведь у прошлого тоже поток времени и масса вариантов. Который из них истинный, никто не знает, и никому это не нужно. Возьмем наш случай. Если ты поклонник святого Фестония, то станешь утверждать, что это он спас рыцаря. Вмешательство демона — для тебя святотатство, кукиш Кзудры — глупость. Про кровожадного дракона и говорить нечего. А ты маг, веришь в волшебство и различные амулеты, поэтому можешь допустить, что подействовал кукиш Кзудры... И так далее... Существует только настоящее. Прошлое, как и будущее, непредсказуемо, инвариантно и рассуждая о нем, каждый выбирает тот вариант прошлого, который больше других укладывается в его представления. Если это странствующий маг, то это становится его личным убеждением. Если это правитель-деспот то его мнение становится мнением народа. Такие вот дела...
— Кто же спас рыцаря?
Демон пожал плечами.
— Суди сам. Твое мнение и будет истиной. Для тебя. И не огорчайся, если она разойдется с истиной других.
Эпилог.
Рано утром, едва рассветало, на тропинках Веселого леса можно было увидеть Орду варваров, которая быстро двигалась к югу. Ту самую Орду, которую привел в эти земли славный вождь Бахаррак, разрази его гром!.. Но Бахаррак уже не был вождем. Вел Орду, новый вождь, Усатая Харя. Рядом с ними шагал мудрый Хранитель Традиций Кипс Кривозубый. Орда торопилась: короткие привалы и длинные переходы: для воинственных и терпеливых варваров такое было не в новинку. Но шли налегке. Без припасов. Дорога до своих земель была долгой и опасной. И всю надежду, на свое благополучное возвращение домой, варвары возлагали на богиню Шазурр, Великую, Беспощадную и Прекрасную в гневе своем.
