"Хладнокровный и рациональный убийца, помешанный на зарабатывании денег через захват и уничтожение шиноби. Над противниками перед убийством не издевается, но время от времени создаёт мстителей из молодых генинов-чунинов, убивая на их глазах членов команд-друзей-родственников, тем самым побуждая их искать силу, попутно увеличивая награды за свои головы. В женщинах, выпивке, вкусной еде почти не заинтересован; свободное время проводит либо в тренировках, либо на охоте. Попыток заработка иными способами не признаёт", — всплыла из памяти Учихи информация о данном нукенине.
Ментальный двойник не колебался над тем, как поступить с серийным убийцей, давно и надёжно "поехавшим крышей". Лечить или перевоспитывать подобное существо было бы бесполезно, да и оскорбительно в отношении всех тех, кому он сломал жизнь.
"Как жаль, что путешествия через порталы мне теперь не доступны. И как хорошо, что перед атакой на Коноху, почти все члены Акацуки собрались в Дожде", — чакра послушно потекла в глаза тела, активируя высшую форму шаринганов, после чего мужчина вышел в коридор через стену, так как дверь являлась ловушкой для возможных убийц.
Это было необычно, но Обито, параноидально относящийся едва ли не ко всем, доверял как чёрному, так и белому Зецу (и это при том что первый — непонятное человекоподобное существо чёрного цвета, а второй — белое растение, способное размножаться спорами). Его разум же оказался настолько травмирован, в том числе и осознанием неполноценности своего тела, что искать в нём закладки можно было годами. И всё же ментальный клон не сомневался, что так называемый Мадара, тоже бывший Учихой, серьёзно поработал над мозгами младшего родича.
Что же до неполноценности вместилища: мало того, что половина органов была заменена телом белого Зецу, плоть коего выступает отличным протезом, при этом не отторгаясь иммунной системой шиноби, так ещё "благодетель", чтобы ничто не отвлекало от исполнения Великого Плана, во время лечения удалил всё "лишнее". Нет, половые признаки, разумеется, остались, но были они по большей части бутафорией, не выполняющей и половины функций, заложенных в них природой.
"А ведь Обито далеко не сразу это заметил, ну а потом — махнул рукой, не видя смысла что-то менять", — бесшумно скользя по мрачным тёмно-серым коридорам, освещённым редкими тусклыми лампочками, ментальный дубликат продолжил потрошить память своего временного сосуда, одновременно с тем готовясь к противостоянию с сильнейшими нукенинами мира шиноби.
Где-то на краю сознания промелькнула мысль, что было бы неплохо оставить тело для оригинала, чтобы в него переселиться, но идею пришлось отбросить из-за понимания, что с этой тушей будет даже больше проблем, нежели в самом начале во время бытия маленькой девочкой. Да и мысль о том, чтобы изображать из себя паразита, вызывала инстинктивное внутреннее отторжение.
"Лучше уж попробовать вырастить клона с нужными геномами. А как это сделать? Хм... Тут Учиха Итачи нашёл Легендарную Неудачницу? Вроде бы у неё был младший брат... А что если во сне она будет вновь молодой, а младший брат попросит объяснить несколько тем? К сожалению, получение доступа к памяти не сделает из оригинала специалиста высокого класса, так как это будет схожим с просмотром фильма и прочтением книги, когда многое попросту отсекается как "лишнее". А вот если сама Сенджу станет учить "младшего брата", объясняя непонятное и поясняя то, что у неё забито на уровне подсознания...", — поток мыслей пришлось оборвать, так как покои официального главы Акацуки были уже близко.
Пейн, ранее известный как Нагато Узумаки, вместе со своей подругой Конан и другом Яхико, являлся учеником Джирайи. Жабий сеннин, во время войны оставшийся учить троицу сирот, которых нашёл на территории страны Дождя, узнал в глазах красноволосого паренька додзюцу, но... совершил удивительную глупость: он не пытался привязать подопечных к Листу, либо же вовсе забрать их с собой, вместо того чтобы оставлять выживать на поле боя Великих Селений.
И вот теперь, когда один из троих учеников Саннина мёртв, другой — сошёл с ума, пусть и не без помощи Обито и чёрного Зецу, ну а девушка, тоже страдающая от ряда психологических травм, превратилась в тень самопровозглашённого бога, действовать требовалось радикально. Впрочем, будь на месте ментального клона кто-то иной, вероятно он нашёл бы более мягкий выход, но... слишком уж велик был риск в случае неудачи.
"Угроза должна быть устранена. Всё по заветам Данзо-сама", — пронеслась мысль на грани сознания.
...
На верхних этажах башни, которые занимали лидеры Дождя, не было охраны или других живых существ, за исключением Пейна и его подруги детства. Всё же бояться двум шиноби уровня каге, один из которых управляет шестью телами-марионетками, было особенно нечего... тем более — в центре своих владений.
Конан и Нагато ощутили приближение гостя, но это их не сильно насторожило, так как о личности, скрывающейся под маской им было известно. Встретили же они посетителя в утопающем в полумраке зале, где в центре стояло причудливое кресло с седым калекой, лишь глаза которого всё ещё были полны жизни, вытягивая её из остального тела, а в дверном проходе, ведущем прямо в открытое небо, стояло тело Яхико, используемое в качестве одной из марионеток. Рядом с похожим на дряхлого старика другом обнаружилась и девушка с тёмно-синими волосами, в которых красовался бумажный цветок, способный из украшения превратиться в оружие.
— Зачем ты пришёл, Тоби? — воспользовавшись придуманным для других именем, не глядя на Учиху, спросил глава Акацуки, воспользовавшись собственным голосом, что делал не так уж и часто (в большинстве ситуаций, на собраниях нукенинов и миссиях, он выставлял тело погибшего друга за своё настоящее).
— У нас проблемы, — отозвался голосом Обито ментальный клон, при помощи глаза, отобранного у Какаши, напитывая особой энергией два куная, к рукояткам коих были примотаны взрывные печати.
— Говори, либо уходи, — холодно потребовала куноичи, способная превращаться в бумагу, летать на бумажных крыльях и вообще... обладающая множеством талантов.
"Жаль. А ведь будь ситуация чуть иной... Но рисковать нельзя", — два метательных ножа отправились в полёт, а сам Учиха стал нематериальным.
Раз... Конан попыталась сбить кунаи бумажными сюрикенами, но те прошли сквозь них, словно через воздух.
Два... Яхико, резко развернувшись и вскинув правую руку, применил технику гравитационного толчка, что тоже не сработало.
Три... Женщина попыталась закрыть друга своим телом, встав на пути оружия.
— Кац, — прозвучала короткая команда.
Два взрыва слились в один: первый метательный нож перестал быть нематериальным как раз тогда, когда оказался в теле Нагато, а второй отстал от него на полметра, из-за чего поразил куноичи. Неживые марионетки, управляющиеся при помощи специальных стержней, вставленных в плоть на манер пирсинга, упали на пол, будто бы им перерезали ниточки.
— Покойтесь с миром, — всё же произнёс ментальный клон, отправляя ещё два снаряда в раненую, но всё ещё живую Конан, уже не способную сражаться.
"Мертвы. Свидетели... отсутствуют", — промелькнули короткие холодные мысли в голове Обито.
Внимательно прислушиваясь ко всем доступным органам чувств, убийца приблизился к тяжёлому креслу, украшенному множеством стержней, частично погружённых в тело седого Узумаки. Сидение было нашпиговано ловушками, так что прикасаться к Пейну следовало только длинной палкой... либо же оставаясь нематериальным почти полностью.
Почему всё вышло настолько просто? Во-первых, противники пусть и не доверяли Тоби, но не ждали от него нападения накануне атаки на Лист; во-вторых, не обо всех его способностях они знали; в-третьих, женщина пыталась защитить друга, вместо того чтобы вытащить его из-под удара (вместе с креслом это было бы сложно, а без него — вовсе невозможно). Воспользовавшись гравитационным толчком в исполнении Яхико на себя и напарницу, Нагато сумел бы избежать попадания, но против него сыграли уверенность в неуязвимости и эффект внезапности.
Взрыв разворотил грудь седого мужчины, оторвав от туловища руки и голову. Только вот из-за стержней, изуродованная голова осталась висеть в воздухе, смотря прямо перед собой потускневшими, но всё ещё невредимыми глазами.
"Передо мной два человека, жизни которых были оборваны моими руками. Они — люди, судьбы которых были сломаны с самого начала, после чего их планомерно вели к незавидному концу, используя в своих целях. Что я чувствую? А чувствую ли вообще что-либо? А чувствовала бы оригинал? Пожалуй... я слишком много думаю", — высшие шаринганы запечатлели то, что осталось от вероятно могущественнейшего пользователя чакры последних поколений.
— Злодеи — это герои, истории которых никогда не будут рассказаны, — новый кунай сверкнул на тусклом свету электрической лампы, а его лезвие приблизилось к глазам Мудреца Шести Путей.
Риннеган — могущественнейшее додзюцу, способное воскрешать убитых, позволяющее работать с чакрой на совершенно ином уровне, изменять тело... Впрочем, последнее, явно, имело какие-то ограничения, так как если бы Нагато мог изменить себя, то вряд ли стал бы довольствоваться инвалидным креслом. А кроме всего прочего — это был ключ, позволяющий призывать уродливую статую, в которую можно запечатать всех девятерых биджу, чтобы объединить их в десятихвостого зверобога...
Эти глаза были великим сокровищем, способным дать огромную силу, но... бесславно погибший Пейн показал, что они же — ничуть не меньшая слабость. Личный же опыт утверждал, что никакое дармовое могущество не даст настоящую силу, так как воспользоваться чем-то подобным сможет лишь тот, кто сам по себе уже чего-то достиг. Да и пересаживать себе чужие части тела, тем более — такие важные, дело крайне рискованное.
"А принести риннеган в Коноху? Это грозит слишком большими проблемами", — решительным движением руки Учихи, Обито разрезал оба глаза Мудреца.
На грани сознания промелькнуло лёгкое сожаление, тут же отогнанное в дальний уголок разума.
"Селение Дождя ждут тяжёлые времена. Без обоих своих лидеров, местные шиноби и гражданские станут мишенью для соседей", — отойдя к выходу из зала, дубликат разума Харуно стряхнул капли крови с клинка и, убрав его в подсумок, повернулся к телам лидера Акацуки и его подруги детства.
— Стихия огня: гигантский огненный шар.
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Отступление 17
В сознание он пришёл ночью, лёжа на земле под кронами деревьев, которые скрывали ночное звёздное небо. Избитое тело болело, но серьёзных травм, грозящих неминуемой гибелью в случае отсутствия срочной помощи, как и переломов, серьёзно мешающих подвижности, самодиагностика не показала. Впрочем, обратиться к ирьенинам, хотя бы для того, чтобы они вставили в пустую глазницу обычный глаз (раз уж шаринган потерял...), всё равно стоило.
— Обито, как же так...? — тяжело вздохнув, Какаши закашлялся, перевернулся на бок и сплюнул кровавую слюну, тут же осознавая, что несколько ошибся в определении своей целостности. — Биджу...
Хатаке не помнил, как именно оказался в лесу: последние его чёткие воспоминания были связаны с избиением в исполнении бывшего друга и сокомандника, которого он искренне считал погибшим из-за своей ошибки, после чего был какой-то невнятный сон, попытка вспомнить подробности коего натыкалась на туман и череду воспоминаний далёкого уже прошлого. Возможно ему и удалось бы пробиться к чему-то важному, что упорно скрывала память, но самочувствие и окружающая обстановка, определённо, не способствовали долгим размышлениям и самокопаниям.
"Всё потом. Сперва нужно вернуться в Коноху", — напомнил себе беловолосый мужчина, тут же складывая несколько одноручных печатей, после чего мазнул пальцами по губам, на которых ещё оставалась кровь, а затем ударил ладонью по земле, активируя технику призыва.
— Какаши, ты живой, — радостно констатировал маленький пёс-ниндзя, появившийся в облаке паразитных потерь чакры, осмотрел контрактора и, нахмурившись, заявил: — Ты отвратительно выглядишь. Никуда не уходи — я приведу помощь.
Произнеся последние слова, Паккун исчез с глухим хлопком, оставив джонина в ночном лесу в гордом одиночестве.
— Я подожду, — дёрнув уголком рта, пробормотал Хатаке, мысленно костеря блохастого шутника.
"Я был плохим напарником, Обито... и никудышным другом. Да и учеником оказался... Минато-сенсей, что вы сказали бы, узнав о том, как был вынужден жить ваш сын?", — стараясь беречь силы, беловолосый мужчина закрыл единственный глаз и замедлил дыхание, прислушиваясь к биению собственного сердца, шелесту листвы и уханью далёких птиц.
...
Наруто проснулся от звука тихого хлопка в его квартире, тут же принимая сидячее положение с кунаем, зажатым в правой руке. В свете, падающем из приоткрытого окна, он различил силуэт почтового пса, с которым у него был заключён личный контракт.
— Наруто-сан, Паккун-сан нашёл Какаши-сана, — отчитался призывной зверь, произнося эти слова своим лающим голосом. — Нужно срочно отправить спасателей.
— Тайчо нашёлся? — ускоряя течение чакры в организме, Узумаки сунул нож обратно под подушку (он и сам не заметил того, когда стал вот так хранить оружие... находясь дома), тут же сложил печать концентрации и создал четверых теневых клонов. — Доложите дежурным, Саске, Сакуре и хокаге.
— Хай, — хором отозвались двойники, устремляясь к окну, через которое и выбрались из жилища джинчурики.
— Учихе-сану тоже отправили послание, — сообщил пёс, не спешащий куда-либо исчезать. — Паккун-сан сказал, что нужна помощь медиков.
"Что же ты раньше молчал?", — мысленно скривился голубоглазый блондин, создавая новых клонов...
Сидя за рабочим столом в своём небольшом кабинете на базе "Корня", одетый в белую рубашку, чёрные штаны и сандалии шиноби, Данзо немигающим взглядом смотрел на оперативника АНБУ хокаге, доложившего об обнаружении Хатаке Какаши (старый друг знал, что в его гвардии есть шпионы советников, так что Шимура считал, что всё честно). Сейчас же, когда затих голос Тигра, старик спешно составлял план действий.
Почему о том, что джонин сумел сбежать и подать весточку, ему сообщила не Харуно? Во-первых, сын Белого Клыка может ей не доверять, пусть и не показывал этого долгое время, ну а во-вторых, на базе введены усиленные меры безопасности, из-за чего техника обратного призыва, которой пользуются звери-ниндзя, попросту не сработала.
— Подготовить четвёртый призывной зал; передать Белке приказ, прибыть туда в полном вооружении через пять минут; поднять по готовности штурмовую команду усиления и отряд медиков. Исполнять.
— Хай, Данзо-сама, — прозвучал голос Серого Кардинала, отличающийся от речи хозяина кабинета только ещё более скупой эмоциональностью.
— Передай Хирузену, что я этим займусь, — обратился к подчинённому глава "Корня".
— Хай, Данзо-сама, — отозвался боец АНБУ, а затем распался облаком чакры, тем самым показывая то, что был теневым клоном.
