В голове Юрика ожил голос: не то "Левый", не то, "Правый". От шока Юрик не различал свои шизо-голоса.
— Вы потеряли двадцать процентов своего здоровья от удара саблей разбойника, — сообщила личная шиза. — Не подвергайте свою жизнь опасностям. Защита восстановится в течение двух часов. В результате боя ваши питомцы также получили ущерб. Напоминание: для эффективного функционирования организмом ваших питомцев им необходимо скармливать пищу с добавлением специальной присадки.
До Юрика стало доходить, что та сила, что открыла им портал в этот мир, она же защитила их от пуль и сабель местного лихого люда.
Юрик заметил, что Гоша, также стал к чему-то прислушиваться и при этом что-то бормотать, похожее на слова: "Итить твою мать. Вон оно что!"
— Гражданин Будницкий, ёлки-моталки, — нахмурив брови, обратился Гоша к Юрику. — Колись, лишенец. Ты зачем и в какую задницу нас отправил? Из каких таких злостных побуждений, а? Мне тут нашептали, что это всё твои проделки с порталами, гражданин недоучившийся физик. Японский Винипух! Колись, давай, до самой задницы. Как на духу расскажи дяде Гоше о своих проделках и о той свинье, что ты нам подложил в карман. И не пытайся мне заговаривать зубы, я не дантист и не вчера родился, знаю я тебя хмыря неумытого и личность мне твоя насквозь знакома.
Юрик пытался отвертеться. Делал круглые глаза, заявляя, что я — не я, и лошадь не моя, что это сам Гоша сунул их в портал, а Юрик совершенно тут краями. Сам в шоке.
— Ближе к телу, как говорил товарищ Мопассан. Ты мне шерсть Ухогрыза на уши не вешай, не искушай проказник злостный. Смени пластнку, — потребовал Гоша. — Я точно не умею открывать порталы. Мне тут нашептали, что это ты и твоя каменюка постарались. Я всего лишь великий учёный биолог, а не такой прохиндей, как некоторые физики с кривой дороги. Может, ты вообще подлый почитатель теории Большого Взрыва? Ты признайся.
Пришлось Юрику признаваться во всём, что его прелесть, красный камень, кровь Юрика и самогонка Савелия Петровича, вот ключ к открытию порталов. А камень — это стабилизатор порталов. Это технология Высших цивилизаций, понимать надо.
— Понимать надо, — передразнил Гоша Юрика. — Давай возвращай нас домой взад. Не хочу я тут погибнуть от рук местных дикарей, да и моя Маха с Цыпой тут долго не протянут. Слушай народную мудрость: если ты оказался в дикой пустыне и не знаешь, куда идти — иди домой.
— Ага, — верещал Юрик. — А дома нас ждёт Савелий Петрович. Прибьёт он меня из-за тебя.
— Чего это из-за меня? — изумился Кашанкин. — Не вешай мне спагетти на уши! Это ты, чувырла, спёр у нашего уважаемого чародея каменюку.
— А ты..., — не остался в долгу Юрик. — Ты спёр у него химикаты и халат Доктора....и шапочку фельдшерицы. И вообще...ты с чёртом яшкался, чуть ли не в дёсна с ним целовался.
Очередная свара между друзьями как разгорелась, так и потухла. Ругаться они могли до потемнения в глазах или на улице, но дело руганью не решалось.
— ....надо реабилитировать себя, — высказал здравую мысль Гоша. — Привезём на хутор телегу с местным добром. Может мне послабление и выйдет.
— А мне что выйдет? — осведомился Юрик.
— Тебе каторга выйдет за все твои художества, — пообещал Гоша. — Или крепкая смирительная рубашка...Но, не боись, я словечко за тебя замолвлю. Цени мою доброту. Будешь мне должен.
— Кстати, — спросил понурый физик. При этом он поднял с земли огрызок сабли и внимательно его рассматривал. — А чего мы привезём на хутор? Трупы давай здесь оставим, что-то меня от них мутит.
Гоша задумался. Действительно, надо посмотреть, что осталось от разбойников. Может, что ценное. Тогда Савелий Петрович останется довольным и не пришибёт Гошу. Юрика пусть пришибает. Юрика не жалко, он физик, а физиков здесь, как грязи. Осмотр поля боя и тел погибших разбойников показал, что не всё так плохо, как казалось раньше. Друзья обнаружили сундук, полный золотых антикварных монет, шесть ухоженных пистолетов и два пистолета в жалком состоянии, выглядевших, как поделки народных умельцев Африки; три сабли, два тесака средней паршивости, ножи и кинжалы. Кроме этих вещей, учтённых друзьями, как ценные, нашлось продовольствие для людей и корм для лошадки, всякие мелочи, типа посуды и кувшинов с водой.
Выкинув с телеги хворост и всякую ерунду, друзья загрузили в неё сундук и оружие. Чтобы лошадка не тряслась от страха, её накормили найденным овсом и разбойничьим хлебом. Лошадка предложенную еду съела и чуть подобрела к таким хорошим людям, но косилась на страшных птиц и зверей. Особенно её беспокоил пушистый волк Ухогрыз, но тот только понюхал лошадь и отбежал в сторону.
— Ну, давай, горе-физик, колдуй, — распорядился Гоша, отливая в трофейную кружку немного фирменного самогона, требуемого для процесса активации портала. — Колдуй с гарантией.
— Я тебе не шиномонтаж, — насупился Юрик, доставая острый кинжал, чтобы порезать себе палец для получения крови. — Фирма гарантии не даёт, это тонкие материи, а не твои пестики-тычинки. Это наследие Высших: здесь много вопросов без ответов.
— Ты, как говорил классик, башку себе продуй, да потщательней колдуй, — напутствовал друга Гоша. — Меньше пафоса, коллега.
Юрик сосредоточенно смешал капельку своей крови с самогоном, а затем нанёс получившуюся смесь на свою прелесть, ловко украденную у Савелия Петровича. Тотчас в голове у Юрика раздался голос: "Портал активирован". В нескольких метрах от друзей появилась арка портала. Ну, они уже такое явление видели. Их подопечные также это явление познали, поэтому не волновались, а трофейной лошадке на голову накинули плащ покойного атамана, чтобы она перебирала ногами, но не знала, куда тащит телегу. Гоша, как истинный биолог, вёл лошадку под уздцы, Юрик перемещался рядом, а птицы и звери следовали за телегой. Через несколько секунд они уже всей толпой перешли на другую сторону.
— Вот и наш родной мир, наша родная пустыня, — радостно прокомментировал переход Гоша, снимая с головы лошадки плащ. — Я сейчас расплачусь от умиления. Ну, что поехали домой сдаваться? Раньше сядем — раньше выйдем. Отсидим срок, а потом, как говорится, на свободу с чистой совестью.
Немного пугало, что на хуторе их уже ждут. Так ждут, что у некоторых везде чешется. Доктор, наверное, прячет за спиной смирительную рубашку.
— Ага, поехали в телеге. Мы рады голову сломать и, презирая лень и негу, кричим: пошёл, ебёна мать! — махнул рукой Юрик и забрался в телегу. Он предпочёл плохо ехать, чем хорошо идти. Свою жизнь, по примеру великого классика, Юрик сравнил с ездой в телеге под управлением несговорчивого времени.
Гоша же хотел идти пешком, поэтому он шёл впереди всей ватаги, ведя за собой лошадь. Зверьё весело носилось рядом, радуясь прошедшему приключению и надеясь на новые истории.
Юрик, как все технически одарённые люди, сидя в трясущейся телеге, изучал устройство пистолетов. Он быстро сообразил, как работает это оружие и поразился, что не такое уж оно и примитивное. Есть в этих древних пистолетах какая-то красота. Конечно, качество исполнения оружия желало лучшего, но, хорошо видно, что неведомый мастер старался, создавая этот предмет. Юрик даже зарядил один из пистолетов и выстрелил в воздух, вызвав неудовольствие Кашанкина.
— Не пугай мою лошадку, ограниченный набор генов, — Гоша погрозил кулаком Юрику.
— Почему это ограниченный, — возмутился Будницкий. — У меня генов много, могу тебе одолжить, раз тебе не хватает для полного счастья.
— А потому глупый Юрик, — нравоучительно начал объяснять азы генетики Гоша, — что у человека, такого как ты, насчитывается примерно от 20 до 25 тысячи генов. Причём у помидора, в отличие от тебя, генов около 31 тысячи. Помидор является генетически более сложным, чем Юрик. Вкурил? По количественному параметру генов ты Юрик примерно соответствуешь червячку нематоде.
Толпа перемещалась в правильном направлении, хоть дорога местами и петляла, как удмуртский узор на скатерти. В отличие от Юрика, страдающего географическим кретинизмом, Гоша чётко ориентировался в пространстве. Кроме того, эту местность хорошо знал Ухогрыз: с мохнатым волком здесь невозможно заблудиться.
Глава четырнадцатая.
— Летели два крокодила — один зелёный, другой на север, — меланхолично поедая котлетки, произнёс Гоша Кашанкин. — Поэтому, как подсказывает мне моя левая пяточка, надо усугубить котлеточку.
Он сидел на стуле возле тумбочки, на которой вместо обеденного стола разместились тарелки и кружки. Делать в больнице абсолютно нечего, кроме как лечиться, а поглощение еды входило в курс лечения — так сказал Доктор. Кто не согласен, тому клизма или клистир. На выбор.
Опять друзья оказались в хуторской больничке, только теперь их поместили в одну палату. Эта палата совершенно не тянула на люксовский номер санатория. Деревня-с. Юрик, в отличие от товарища, валялся на койке и морально разлагался от духоты. Голова его вяло размышляла: "Почему я должен спасать этот мир, если он потерял для меня всякое значение? Савелий Петрович отнял у меня мою прелесть, зачем теперь жить". На такой риторический вопрос никто не ответил, даже двухголосая шиза деликатно молчала, как рыба. Юрик скосил глаза на чавкающего Гошу: тот доедал последнюю котлетку. От такого натюрморта Юрику сделалось окончательно грустно. Друг называется Гошак — сожрал Юрикову котлетку, чем обрёк друга на преждевременную голодную смерть. Ты гляди, вцепился в котлетку и поглощает её с таким рвением, что Ухогрыз бы обзавидовался.
Лёжа на койке, Юрик пропел самым противным голосом, каким только смог пропеть: "Финита ля комедь, комедь финита. С тобою можно охуеть, прощай, котлета..." Потом уже ровным голосом добавил: "Такова, значит, гражданин Гоша цена твоему благородству — сожрал мою котлетку. От твоего благородства можно спятить".
— Ээээ...дружище, не сечёшь ты поляну, — удивлённо отозвался Гоша. — Ты же сам только что сообщил прогрессивной общественности в моём лице, что для тебя жизнь потеряла смысл. Что ж мне теперь смотреть на котлету и облизываться? Или ринуться искать твой потерянный смысл жизни? Совсем, ты Юрик, башкой зачах: котлетка пропадёт, если её не съесть — закон природы. Котлеты, друг Юрик, это странный предмет, вот они есть, а вот их и нет. А ты, раз решил помирать, то помирай молча и не матерись. Я же не плююсь направо и налево, и не матерю сограждан последними словами. Доктор говорит, что у тебя копроламия, то есть болезненное влечение к нецензурной брани при отсутствии повода и мотива. Вот признайся мне, где ты научился так ругаться?
— Этому нельзя научиться, это мой природный дар, — пробурчал Юрик. Ему даже ругаться с Гошей не хотелось, несмотря на скуку. Юрик решил помереть, не вставая с кровати, раз такое дело. Пусть потом окружающие плачут горькими слезами — злорадно подумал он — но, тогда уже поздно будет: такого гениального Юрика они уже не найдут. Что касается умища, то второго такого человека на этой Земле нет. Такие как он — один раз в пятьсот лет осчастливливают этот мир. Нет — раз в тысячу лет! Пусть потом живут, как хотят; ему уже будет всё равно. Ну и жизнь, аж в горле ком, нет сочувствия ни в ком! Обидно до слёз. Что с Гошака взять — котлетку сожрал. И это друг!? Один Юрик, всегда один: как перст в лесу, как иголка в пустыне, как песчинка среди звезд, как оса в мышеловке, как кролик в норе, как негр на айсберге. Вот так всегда: кому-то в жизни всё, а кому-то всё остальное.
Уже трое суток они чалятся в больничке. Доктор сказал, что больных, сначала надо откормить, а потом переводить на каторгу. От мыслей о каторге Юрик содрогнулся: это опять будут его пичкать едой по пять-шесть раз за день, а работы хрен допросишься. Но выбирать не приходится: не в бега же опять податься. Хватит, набегались уже, настрадались, свою кровь мешками проливали. Хорошо ещё, что Савелий Петрович не прибил их, хотя с зоологическим интересом глядел на наш героический коллектив. Но пронесло — таки спрыгнули со сковородки.
Юрик вспомнил, как три дня тому назад, они на телеге выехали из барханов на новую дорогу, ведущую домой. Юрик хутор уже стал называть домом: привык к новому месту обитания. Так и ехали: лошадь шла впереди, Будницкий и Кашанкин находились сзади за её хвостом, ощущая лошадиные ароматы под монотонный скрип деталей телеги. Телега, хорошо пожившая на белом свете, грустно стонала, проклиная такую жизнь и дорогу.
Ехали и боялись, конечно, что начальник их пришибёт, но ехали. Проехали они на телеге по дороге метров сто, как к ним примчался комитет по встрече на "буханке". За рулём "буханки" находился Нестор, а из салона выбрались Савелий Петрович, Кузьма и Доктор. "Комитет" молча походил вокруг телеги, полюбовался лошадкой и задумчиво осмотрел нахохлившихся Юрика и Гошу.
— Ты зачем мой халат скоммуниздил, лишенец, — спросил Доктор у Гоши, но в ответ получил лишь невнятный судорожный вздох, должный означать, что Гоша осознал и раскаивается.
Савелий Петрович явно куда-то торопился, поэтому не стал проводить допрос с пристрастием, а распорядился, чтобы Кузьма, перетащил имущество, лежащее в телеге в "буханку", а сам пересаживался в телегу и руководил лошадью, раз уж она приблудилась к их организации. Юрику и Кашанкину велел пересаживаться в "буханку" и сидеть смирно, как мышкам под веником. Петрович перепуганных друзей ни о чём не спрашивал, только выдал рифмованную фразу: "На свете есть невидимый закон, и нет случайностей, во всем закономерность. Обманутым останется сам вор. Всё тайное всплывает на поверхность". Затем он протянул руку к Юрику и потребовал красный камень. Вот так Юрик расстался со своей прелестью, зато жизнь сохранил, которая теперь ему не нужна, так как нет прелести, соответственно, и смысла жить нет. Хорошо хоть то, что начальник, отняв камень, не добадывался с вопросами, а определил друзей на лечение в больничку. Это с его стороны благородно. Хорошо ещё и то, что шеф не обыскал карманы Юрика, в которые тот как-то незаметно от Гоши сунул один из пистолей и какую-то штуковину, похожую на стакан из серебра. На штуковине имелась гравировка "Custodi et serva". Надо же из экскурсии привезти домой хоть пару сувениров.
Юрик очень ошибался, что начальник забыл об их персонах и не задаёт вопросов. Юрик даже представить не мог запредельных возможностей местного волхва, а вот Доктор часть возможностей шефа видел собственными глазами. В первую же ночь пребывания блудных пациентов в медсанчасти, волхв с Доктором посетили больничку и провели допрос Кашанкина и Будницкого. Доктор мог наблюдать, как под воздействием силы колдуна люди превращаются в покорных зомби и выкладывают тому всю подноготную правду. Даже пытать не надо. Что Юрик, что Гоша, оба очень подробно рассказали о своих приключениях и намерениях, потом волхв отправил их спать, наказав забыть допрос.
— Вот такие дела, Доктор, — сказал Сева на последующем ночном совещании с Доктором. — Охламоны наши, эти два недоделанных персонажа из кунсткамеры на себе доказали, что используя камни Лёни Праведника, а это уже технология девятого уровня, можно стабилизировать своё состояние на той стороне. Выводы: нас подталкивают покинуть этот мир и перебраться в мир с более низким уровнем развития. Сейчас намёками подталкивают, а скоро в спину начнут стрелять. Хотел бы я понять Доктор, кто в нашем мире надзирает над нами? Может, такие существа, как Праведник? Ладно Доктор, всё это лирика, а обстановка накаляется. Нам осталось всего ничего: месяц-полтора, а потом за нас возьмутся всерьёз. Поэтому, слушай директиву. За месяц мы должны подготовиться к переходу в мир, где уже побывали наши два охламона.
