— Хм... Верно... — Император задумчиво почесал подбородок, явно рассматривая со всех сторон пришедшую в его голову мысль, и вдруг неожиданно спросил стоящего перед ним мужчину:
— Скажите, а что мешало империи самой обжить эти планеты? Скажем, эдак пять-десять эонов назад? Я уже не говорю о более ранних сроках.
— В империи на это просто не было денег, мой император.
— И тогда вы решили, что пусть клан вложит свои собственные деньги, а мы потом у них эти земли отберём?
— Ну, не совсем так, мой император...
— Давайте называть вещи своими именами, господин Тинитаро. Почему, если эти планеты столь важны для империи, они до сих пор не были колонизированы, — я спрошу с вас лично, но несколько позднее. Сейчас ответьте мне на один простой вопрос: если у империи будет в собственности половина планеты — империя сможет наладить слежку за проживающим на второй половине планеты кланом? Вы же больше всего жаловались, что Лерой не разрешают вам посещать планеты анклава, а в этом случае вы сможете абсолютно легально появляться на каждой планете, запускать в околопланетный космос свои спутники-шпионы, вести прослушку, и вообще делать всё то же самое, что и на любой другой планете империи.
— Да, мой император, но у империи на этих планетах нет ни одного объекта!
— А кто мешает вам их построить?
— Нет денег, мой император.
— Так вы что, решили, что Лерой сами построят для вас объекты для слежки за ними?
— Но вы могли бы надавить на синдикат, чтобы они эти объекты для нас построили. В конце концов, не так уж и много они стоят.
— Я вас понял, господин Тинитаро. В случае разрыва договора и лишения синдиката Камэни-Лерой единоличного права владения планетами анклава препятствий для ведения спецслужбами империи своей деятельности в анклаве не будет. Соответственно, требовать от синдиката чего-нибудь ещё помимо предусмотренного Оканийским законом я не вправе. Ищите деньги сами — это ваши проблемы. В конце концов, ваше министерство и так потребляет весьма значительную часть имперского бюджета.
— Слушаюсь, мой император...
* * *
Айлинэри, матриарх клана Камэни, удобно устроившись в мягком кресле с высокой спинкой и удобными подлокотниками за массивным овальным столом с тёмной столешницей из полированного базальта, задумчиво рассматривала стоявшего напротив неё моложавого мужчину, в смущении нервно теребящего пальцы собственных рук. Выговорившись, мужчина замолк и уткнулся взглядом в пол, как будто ожидая заслуженного наказания. Отвечать женщина не торопилась, и с каждым последующим мгновением повисшая в кабинете тишина казалась всё более угрожающей — как затишье перед бурей, как штиль в центре урагана...
Наконец, когда тишина в кабинете стала почти осязаемой, женщина спокойно заговорила, но от её спокойствия стыла кровь в жилах стоящего мужчины:
— Итак, тан Сил, вы осознаёте последствия того, что вы мне сейчас рассказали?
— Да, госпожа матриарх! Мы всё исправим! — в испуганном голосе мужчины прорезались нотки паники. — Мы уже разработали отдельную программу для образца номер один, по которой его исходный геном будет полностью восстановлен в первоначальном виде. Мы также определили необходимые процедуры, которые будут проведены в отношении образца в течение ближайших кун.
— По всем процедурам, касающимся образца номер один, информировать меня немедленно в любое время дня и ночи. Тан Сил, я же предупреждала вас, чтобы все эксперименты с участием первого были неоднократно перепроверены и проводились с максимальной осторожностью! Как же вы допустили подобное?
— Госпожа матриарх! Ничто поначалу не предвещало каких-либо неожиданностей, все опыты проходили в штатном режиме и полностью соответствовали прогнозному результату. Более того, мы действовали с максимальной осторожностью, многократно моделируя ход экспериментов на искине и живых подопытных образцах дублирующего состава. Все результаты лежали в пределах допустимых погрешностей, физическое состояние первого также не вызывало опасений. Необходимые генетические изменения накладывались на исходную матрицу в полном соответствии с разработанной программой. Методика каждого этапа генной коррекции утверждалась лично вами. Госпожа, мы занимаемся генным моделированием десятки эонов, подобных сбоев не было ещё никогда!
— Даже так... И в чём причина, как вы думаете?
— Госпожа, по-видимому, у первого необычайно сильная иммунная система. Как только процесс изменений превысил критический уровень — включились находящиеся до этого момента в латентном состоянии защитные функции организма, и клетки с изменённым геномом начали им отторгаться и замещаться на новые. Поначалу нам удавалось успешно маскировать внесённые изменения так, чтобы иммунная система не распознавала изменённого генома. Мы провели десятки направленных коррекций генного кода в перспективных направлениях и даже достигли неплохих результатов. Возможно, вносимые в организм первого изменения были слишком существенными или скорость изменения оказалась слишком большой. Возможно, повлияли какие-то сторонние, неизвестные нам и поэтому неучтённые факторы. Однако результат оказался для всех нас абсолютно неожиданным. Организм первого как будто взбесился — все наши попытки стабилизировать ситуацию путём направленной мутации генома, в том числе попытки вернуться к первоначальной матрице, организмом отторгаются, в его теле стремительно развиваются неизвестные новообразования, напрямую влияющие на жизнедеятельность организма. Объект вначале испытывал лишь слабость, тошноту и головную боль, но потом его состояние стало резко ухудшаться. Интенсивная терапия, искусственно замещающая поражённые мутировавшим геномом клетки, позволяет ненадолго вернуть пациенту полную функциональность, но состояние его организма после проведённой генной терапии нестабильно, а сама коррекция сохраняет устойчивость не более семи-восьми ло, причём этот период продолжает уменьшаться. Нами принято решение поместить образец номер один в стационарный бокс, чтобы искусственно поддерживать его жизнедеятельность до момента, когда мы разберёмся с причинами, породившими столь нетипичную иммунную реакцию. Повторюсь, госпожа — я не снимаю с себя ответственности и готов понести заслуженное наказание, но сталкиваюсь с подобным явлением впервые и не знаю, как следует поступать в таких случаях. Справедливости ради добавлю, что мои коллеги так же, как и я, не знают, что делать. Гипотезы и предложения имеются, но все они требуют проверки.
— Заглушить или перепрограммировать иммунную систему не пробовали?
— Полностью заглушить — нельзя. Вернее, можно, но подобная процедура слишком опасна для пациента — вы, как медик, прекрасно это знаете. Без иммунной системы образец проживёт ненамного дольше и умрёт от любой из самых безобидных болезней. Частично — пробовали, не помогает. Организм первого частично принял внесённые нами изменения, а частично — отторгает, поэтому возврат к первоначальной матрице, к сожалению, уже невозможен. И процесс этот всё ещё идёт — изменения в организме первого нарастают. На какие-то мутации генома организм пациента вообще не реагирует, а какие-то пытается ликвидировать, причём по каким критериям происходит отбор, мы так и не смогли понять. С его ускоренной регенерацией стабилизировать процесс возможно только в стационарном медицинском боксе, до помещения в который с образцом номер один в любой момент может случиться всё, что угодно. Именно поэтому бессмысленно заниматься перепрограммированием иммунной системы — то, что сейчас не оценивается ею как чужеродные элементы, в следующий момент может быть атаковано со всей беспощадностью, с привлечением всех ресурсов организма.
— Других вариантов, кроме стационарного бокса, нет?
— Нет, госпожа матриарх!
— И надолго?
— Госпожа матриарх, умоляю простить меня, но я не знаю... Ситуация нестандартная, с подобной мы никогда не сталкивались. По самым оптимистичным сценариям, мы справимся с ситуацией в течение нескольких кун.
— А пессимистичный прогноз?
— Возможно, нам вообще не удастся стабилизировать идущий в организме образца номер один деструктивный процесс неконтролируемой мутации. Тогда образец прекратит своё функционирование.
— Убрать второе, а реально — первое лицо клана в больницу на неопределённый срок... Причём возможно, что это лицо оттуда уже никогда не выйдет... Вы понимаете, что ситуацию можно представить как убийство патриарха клана, которым, по существу, уже давно является образец номер один?! Вы вообще представляете, в какой обстановке вы живёте? В нашем синдикате Камэни являются мозгом, а Лерой — силой. У Лерой — миллионы профессиональных воинов, которые смогут растереть в пыль клан намного могущественнее нашего! Наш союз базируется на доверии, но о каком доверии может идти речь, если мы своими руками уничтожим теневого патриарха Лерой?
— Госпожа матриарх, я готов понести наказание, — на бледное трясущееся лицо мужчины было страшно смотреть. — Однако осмелюсь сказать — никакое наказание не позволит спасти жизнь образца номер один, если в ближайший кун он не даст своё согласие на помещение в стационар нашего исследовательского центра. Пройдёт совсем немного времени, и очищающие процедуры перестанут ему помогать — они устраняют последствия, а не причину.
— Хорошо, я лично поговорю с образцом номер один, а сейчас можете быть свободны. Идите, тан Сил.
— Как прикажете, госпожа матриарх...
* * *
Где-то в медицинском центре Камэни в анклаве синдиката...
— Дэрий, мне нужно с тобой поговорить! Это очень важно.
— Лина, я тоже рад тебя видеть. Как я понял, разговор пойдёт обо мне?
— Ты, как всегда, прав — о тебе. Точнее, о медицинском эксперименте, в котором ты принимаешь непосредственное участие.
— И что же ты хочешь мне сообщить? Что твои коллеги ошиблись, и я умру?
— Ну не всё так страшно, Дэрий. Ситуация достаточно сложная, но не смертельная, если вовремя принять необходимые меры. Мы сможем тебе помочь, но только в стационарном медицинском центре.
— Я подумаю. Кстати, раз уж зашла речь о моём здоровье — не хочешь рассказать мне о том, что со мной случилось?
— Это достаточно сложный медицинский процесс. Неподготовленному человеку объяснить его проблематично.
— А ты попробуй объяснить попроще. Возможно, мне удастся понять.
— Попробую проще. Всё в человеке — его рост, вес, фигура, даже черты характера определены набором генных цепочек — геномов...
— Лина, я всё же не совсем древнее пещерное ископаемое, и имею некоторое понятие о наследственности.
— Тогда мне будет проще. Десятки эонов наш клан занимается исследованием человеческого генома, периодически внося в него отдельные изменения — мутации. Как правило, этот процесс абсолютно безопасен — технология отлажена настолько хорошо, что сбои единичны и вызваны не столько самим процессом, сколько изредка всплывающими неучтёнными факторами, непредсказуемо влияющими на результат. К тому же ещё десятки эонов назад уже существовала отработанная методика создания индивидуальной исходной матрицы человеческого генома, к которой всегда имелась возможность вернуться в случае неудачно проведённой мутации. Обычно путь от исходного генома к итоговому результату, если требуемые изменения значительны, достаточно долог — весь цикл направленной мутации не совершается за один раз. Как правило, необходимы десятки, а иногда и сотни процедур по постепенному изменению генома. Обычно эти процедуры проходят без сбоев, но твой случай оказался уникальным — в результате проведения исследований с созданием направленных мутаций непредсказуемо друг на друга наложилось сразу несколько неблагоприятных факторов, вмешавшихся в запланированный процесс изменения генома. Твоё тело как бы зависло посередине процесса — от начала оно уже ушло, а к конечному результату так и не пришло. Сейчас твой мутировавший организм сильно отличается от первоначального. Вероятно, ты уже заметил, что у тебя стала почти идеальной память, резко ускорилась регенерация, повысились сила, ловкость, сократилось время реакции, значительно усилились ментальные способности. У нас имеются просчитанные матрицы финальной мутации, в результате которой ты стал бы совершенным человеком... Но ни завершить эксперимент, ни вернуться к первоначальной матрице генома мы уже не можем — во все наши действия активно вмешивается твоя иммунная система. Такое впечатление, что именно она сейчас определяет, каким тебе стать в будущем. Твоё тело начало мутировать самостоятельно, а вносимые нами коррекции генома в большинстве своём отторгаются. Положение осложняется тем, что пустить процесс мутации на самотёк мы тоже уже не можем — твой организм, несмотря на его выносливость и тренированность, не переживёт столь глобальных и масштабных изменений.
— Почему?
— Ему просто не хватит ресурсов — все питательные вещества и микроэлементы для мутации берутся из твоего организма, а его резервы весьма незначительны и не могут быть восполнены лишь за счёт приёма дополнительного количества пищи. Именно для того, чтобы организм успел адаптироваться к вносимым изменениям, весь процесс направленной мутации мы всегда разбиваем на множество небольших последовательных изменений генома, не требующих больших энергетических затрат и не приводящих к истощению организма.
— Это всё понятно, но что мне делать сейчас?
— Итак, у нас три варианта не допустить твоей гибели — вернуть исходный геном, закончить процесс направленной мутации до конца в соответствии с ранее утверждённой программой исследований, или позволить твоему организму самому определить, каким ты будешь после того, как все протекающие в твоём организме изменения окажутся завершены.
— И какой из этих вариантов вы мне предлагаете?
— На мой взгляд, предпочтительнее выглядит второй вариант — завершить программу исследований. Она наиболее предсказуема — все заложенные в неё генные мутации проанализированы, просчитаны и обоснованы. Большинство мутаций не только теоретически просчитано искином, но и опробовано на живых образцах, а часть уже успешно реализована в тебе... Хорошо, не на образцах, а на людях — не надо кривиться, это стандартная фраза среди учёных-исследователей. Тебя, кстати, в отчётах называют так же... То есть мы в целом представляем конечный продукт — с моей точки зрения он идеален. Это даже не шаг, а гигантский прыжок в будущее человечества. Большинство паранормальных свойств твоего организма получат в новом теле своё дальнейшее развитие. Уникальные свойства твоего организма, ранее проявляющиеся спонтанно, усилятся и разовьются, теоретически став подвластными осознанному управлению. Однако как поведёт себя в этом случае твоя иммунная система — нам неизвестно, и для её перепрограммирования на новый геном понадобится время, причём значительное. Вариант номер один — наименее предпочтителен. Мы фактически откатываемся к началу исследований, получив одновременно непредсказуемое поведение иммунной системы, которую, вполне вероятно, также придётся перепрограммировать. Третий вариант по своей привлекательности стоит на втором месте — как минимум часть запрограммированных мутаций в тебе всё же сохранится, плюс мы полностью устраняем конфликт с иммунной системой. Но, какой бы из этих вариантов ты ни выбрал, все процедуры должны проводиться только в стационаре — тело должно быть постоянно подключено к системам жизнеобеспечения. Только в этом случае велика вероятность сохранить тебе жизнь.
