— Директор Саотоме, — приветствует Камико.
Мы собираемся в зале заседаний. Это большое помещение, освещенное хрустальной люстрой. Центр комнаты занимает окруженный десятком стульев темный деревянный стол. Как и мой кабинет, зал заседаний расположен в богатом крыле Института. Это сокрытое за собором место единственное из ИПП нетронутым пережило боевые действия.
Киваю в сторону Камико. Женщина с ястребиным взором занимает свое место. С ее прибытием присутствуют все мои сенши.
— Простите за неудобства.
Рубиновые губы Акины изгибаются в улыбку. Фиолетоволосая женщина откидывается на спинку стула.
— Ну-ну, Саотоме, директору не нужно извиняться перед своими подчиненными.
— Пожалуйста, не поощряй такие злоупотребления, Акина, — возражает Камико. — Хаотичное расписание лишь приводит к большей неэффективности.
— И кто же заработал нашу бедную малютку кохая до смерти? — парирует Акина. — Даже непобедимому зверю необходим отдых. Как по мне, Саотоме стоит чаще ссылаться на свой авторитет.
— Тогда повезло, что это я устанавливаю стандарты профессионализма, — отвечает Камико. Игнорируя свою собеседницу, Камико обращает ястребиный взор на меня. — Оставим это, в одном Акина права. С обязанностями как директора, так и ученицы, вы оставляете себе мало времени на отдых.
Волосы встают дыбом. Мы уже об этом спорили, и я не стану терпеть выговор Камико.
— Время моих тренировок не обсуждается, — отрезаю я.
Ястребиный взор не прекращает вызова. Не отвожу взгляда от Камико. Мое расписание плотно. Обязанности директора многочисленны и неотложны. Но эти обязательства ничего не изменят. Есть то, что я никогда не отдам. Среди этого и мое искусство.
— Я не прошу вас отказаться от своего хобби, директор Саотоме. Я лишь предлагаю отложить тренировки, пока ваши обязанности не станут менее выматывающими.
— Не обсуждается, — повторяю я. Смотрю на женщину.
Камико вздыхает.
— Вижу, этот спор ни к чему не приведет. — Психиатр заглядывает в свой планшет. Палец постукивает по столу, пока она просматривает записи. — Хорошо. Начнем. Митико, полагаю, ты добилась прогресса в переписи?
Светловолосая ученая поправляет очки.
— Подтверждаю, — соглашается Митико. — В настоящий момент зарегистрированы семьдесят четыре процента Института. То есть по сравнению с прошлой неделей рост на двенадцать процентов. Еще семь процентов сообщили о себе, но отказались предоставить основное место жительства. Местонахождение остальных сорока шести девушек неизвестно.
После падения Артемиды исчезла добрая половина Института. В то время я радовалась. Для меня это было подбадривающим символом здравомыслия. Если девушкам хватило ума сбежать, повреждения были не настолько велики, как я опасалась.
Премьер-министр был не согласен. Он видел хаос, беспорядок, анархию. Отсутствие контроля бросало вызов его правлению. Рассеянные девушки были рычагом для его политических противников. Легким способом набрать очки, заставив администрацию защищаться.
Из-за этого вопроса мы столкнулись лбами. Развилось противостояние. Премьер-министр лично приказал мне устроить облаву на моих приспешниц. В не самый свой лучший момент я сказала ему, куда именно он может засунуть этот приказ. Бой продолжался недолго. На следующий день на мой стол легли двести сорок семь ордеров на арест. По одному на всех служивших в Институте девушек.
Невысказанными словами, премьер-министр выставил ультиматум. Делай, как я скажу, или я уволю тебя.
Загнанная в политический угол, я была вынуждена склонить голову. Но я отказалась арестовывать своих девочек. Так что я предложила альтернативное решение. Все пропавшие девушки будут помещены под «домашний арест». Довольно бессмысленное обозначение. Единственное требование заключалось в том, чтобы все девушки из списка указали свое основное место жительства и ежемесячно докладывались.
С этого началась перепись. Первые пятьдесят девушек нашлись легко. Шокирующий процент пропавших без вести сбежали в свои прежние дома и к семьям. С остальными было сложнее. Их уже успели обжечь. Мало кто готов был доверить свою судьбу Институту.
— Если Эноки Кей нет в списке, можешь приписать ее к отказавшимся регистрироваться, — вставляет Акина. Идол смотрит на меня, фиолетовые глаза сияют. — Скажи, Саотоме. Хочешь сама ее придушить? Или хочешь, чтобы я сделала это от твоего имени?
— Притащи ее ко мне в кабинет. Поработаю с подобной девчонкой, — мельком улыбнувшись, говорю я. Вся радость исчезает в мрачной задумчивости. — Что слышно о Тиё?
Мори Тиё, крупнейшая из существующих угроз Институту. Восемь дней назад она вновь появилась на моем радаре, когда идиот-полицейский попытался ее захватить. Тиё убила его. Затем, чтобы сделать заявление, она уничтожила весь полицейский участок. И напоследок, чтобы посмеяться надо мной, Тиё хватило наглости продемонстрировать свою милую улыбочку в вечерних новостях.
К счастью, ее услышала не та аудитория.
Благодаря Сецуне дзюбанские сенши отсиделись во время войны Института. Со смертью Артемиды манипуляции Сецуны закончились. Когда Тиё искала моего внимания, она получила таковое от Сейлор Мун. Всю прошлую неделю столицу сотрясала серия стычек между дзюбанскими сенши и Тиё. Последнее, что я слышала, Сейлор Мун загнала Тиё в подполье.
— Военная разведка считает что Тиё в Китае, тогда как Агентство общественной безопасности что она все еще в стране, — серьезно отвечает Акина. — Но зная эту девушку, долго она скрываться не станет.
— Если китайцы ее хотят, пусть ею подавятся, — отбрасываю я. — Еще что-нибудь?
— К сожалению, — поморщившись, говорит Акина. — За последнюю неделю до меня дошли слухи, что Институт все еще похищает девушек. Я лично отправилась на поиск клеветников, чтобы их наказать. Увы, я обнаружила, что за слухами стоит гораздо больше, чем мне бы хотелось.
Акина передает каждой из нас скрепленные пачки бумаги. Изучаю первую страницу отчета. Кимото Маи и Харада Хироми. Напечатанные черно-белые зернистые изображения демонстрируют виновниц.
— Нашла этих смутьянок на заброшенном складе. У них была прикованная к ржавой трубе жертва. Насколько я смогла понять, она запытали девушку до края смерти.
— Не пытали. Подражали, — замечает Митико. — Судя по набору инструментов, возможный мотив в грубой личностной манипуляции. — Ученая быстро перелистывает до последней страницы отчета, прежде чем закрыть его и оттолкнуть в сторону. — Бессмысленно. Подразумеваемый метод неэффективен.
Хмурюсь, разъяренным взглядом обстреливая группу.
— Какого черта это произошло? — требую я ответа.
— Боюсь, это моя вина, директор Саотоме, — признает Камико. Психиатр держит страницу ногтями, как будто это нечто отвратительное. — В порядке облегчения перехода, я поощряла своих пациентов рассматривать их ментальную трансформацию как желанную. Учитывая количество обработанных девушек, вполне вероятно, что одна или более посчитали свои изменения настолько восхитительными, что захотели поделиться ими с другими.
— Обе субъекты Т09-3, — замечает Митико.
— Чудесно, — бормочет Камико. Женщина откидывается на спинку, пальцы выбивают на столе зала заседаний быстрый ритм. — Придется отозвать всю линию.
В замешательстве оглядываю помещение.
— Т09-3?
— Ватанабэ Эмико ХТ-09, — объясняет Митико. — Неэкспериментальные производные обозначаются без «Х». Кроме того, для решения недостатков изначального эксперимента были разработаны вариативные ветви. Т09-3 это третья подобная ветвь.
Ватанабэ Эмико, мой рыцарь и секретарь. Эксперимент ХТ-09 изменил Эмико, сделав ее неспособной отказаться от отданного должной властью приказа. В настоящий момент такая власть только у меня. Что фактически сделало Эмико моей рабыней.
Это неразрешимая проблема. Вне зависимости от моей воли, Эмико никогда не станет свободной. Я делаю что могу. Я предлагаю ей рассматривать мои слова как просьбы. Я удостоверяюсь, что она заботится о себе. Но мистические оковы не исчезают. Всю жизнь Эмико будет жить в одном приказе от неизбежного ужаса.
— Т09-3 склонны быть... буйными в своем фанатизме, — добавляет Камико. Жесткие карие глаза окидывают группу. — Никто кроме меня не должен встречаться с виновницами. Маи и Хироми будут испытывать эмоциональный раскол. Их природа привязывает их к Институту, но они идеологически преданны директору Сильвервин. При неправильном столкновении возможно самоубийство.
Понимающе киваю. Одобряю беспокойство Камико. Маи и Хироми такие же жертвы, как и истязаемые ими девушки. Оптимальное решение то, что убережет все стороны. Пока что мы стремимся к этому. Но если произойдет худшее?
В животе сворачивается ядовитое ощущение.
— Митико, пожалуйста, предоставь список Т09-3 и схожих производных. Начну этим вечером планировать собеседования. Акина, мне понадобится небольшая команда безопасности. Постарайся найти кого-нибудь из немногословных. Я не хочу, чтобы разошлись слухи.
— Наши девочки невыносимые сплетницы. Немногословных сложно найти. Но компетентных я могу обещать, — отвечает Акина. Идол с мрачным видом поворачивается ко мне. — Директор Саотоме, запрашиваю разрешение на арест по своему усмотрению.
— Предоставлено, — мгновенно отвечаю я. — Но у меня в течение сорока восьми часов должны быть имена и оправдания. — Сосредотачиваюсь на Камико. — Как нам решить эту проблему?
— Боюсь, мы не так много можем сделать, — говорит Камико. — Можем использовать корректировку для разрешения внутреннего конфликта и подавления преступного порыва. Однако личностные конструкты подвержены кристаллизации. Образ мышления, как правило, попадает в ловушку мистической матрицы, только чтобы вновь выйти позже. В зависимости от конкретного случая, может потребоваться регулярное проведение процедур.
Сердце замирает. Корректировка. Сама мысль вызывает тошноту. Повторяющаяся корректировка еще хуже. И это не лечение. Корректировка лишь облегчит симптомы. Исполнение этой тактики будет всю оставшуюся жизнь выкручивать этих девушек.
Морщу лоб. Ищу в памяти далекие воспоминания.
— Эксперимент ХТ-09 включал слияние конструкта с тэнки, так?
— Верно, — подтверждает Митико. — Метод Т09 засевает в ядро тэнки личностный конструкт. После этого процесс переноса тэнки интегрирует конструкт с расширенной духовной матрицей.
Медленно киваю, собирая свои мысли в кучку.
— Сможем ли мы его вырвать?
— Да. Удаление возможно, — отвечает Митико. — Однако при этом требуется ампутация зараженного субстрата. В зависимости от развития процесса кристаллизации повреждения могут быть экстремальными.
— И о насколько «экстремальном» мы говорим? — нажимаю я.
Митико поправляет очки и задумывается.
— Вариабельно, — через некоторое время говорит она. — Наверняка потеря тэнки, так как будет удалено ядро тэнки. Духовный ущерб будет зависеть от размера ядра. Повреждение духовной матрицы вызовет: снижение мистического потенциала, ослабление иммунной системы, снижение исцеляющего фактора и частичную амнезию. Продвинутая кристаллизация ведет к осложнениям. Если духовный субстрат отвердел, он не исцелится должным образом. Обломанные края послужат носителем вредоносных паразитов.
Вредоносных паразитов? Мое лицо искажается. Не уверена, что хочу знать, какие же паразиты питаются гниющими душами. С другой стороны, операция это постоянное решение. Так что вопрос в том, не будет ли лекарство хуже болезни?
— Так что хирургия или повторяющаяся корректировка, — с отвращением говорю я. — Есть у нас иные варианты?
— Если это имеет значение, Саотоме, я бы предпочла умереть, чем потерять тэнки. Мнение, что разделят многие из наших девушек, — вмешивается Акина. — Хотя, возможно, ты готова сбросить свой гламур?
— Невозможно, — прерывает Митико. Сине-стальные глаза не допускают разногласий. — Кристаллизация уже достигла крайней величины. Удаление будет фатально.
— Это обсуждение неуместно. Я директор Института Прекрасных Принцесс, и я буду придерживаться ожидаемых от меня стандартов, — подытоживаю я. Окидываю группу взглядом. — Итак, возможность смерти поднимает важный вопрос. Можно ли Т09 — всех, а не только Т09-3 — излечить, не убив их?
Голова Митико наклоняется в сторону. Ученая возится со своими очками, просматривая базу данных Института.
— Существует пятьдесят семь производных Т09. Тридцать три созданы за последний год. В зависимости от индивидуальных вариаций, для этой подгруппы возможно безопасное извлечение.
— Спасибо, Митико, — говорит Камико. Пальцы постукивают по столу. — Прежде чем продолжить, стоит рассортировать девушек по хирургическому риску. Стоит разобраться по крайней мере с Т09-3. Корректировка это ограниченное решение. Если рецидив произойдет в неожиданное время, инцидент может повториться.
— Знаете, быть может нам стоит спросить мнение девушек, прежде чем что-то делать, — замечаю я. — Я бы, к примеру, оценила немного информации, прежде чем кто-то начал бы кромсать мне душу.
Вслед за моим заявлением повисает мертвая тишина. Камико нервно ерзает, на ее лице появляется след вины. Почему я сейчас его вижу? Она беспокоится только потому, что я директор? Или Камико всегда испытывала эти чувства, скрывая их за маской профессионализма?
— Уж прости за прямоту, но какой в этом смысл? — спрашивает Акина, ее серебристый голос режет густую атмосферу. — Не то чтобы выслушанное нами мнение было бы высказано с полностью здравым умом.
Верно. Логика Акины извращена, но ее мнение веско. Институт манипулирует разумами. Обработка, корректировка, окукливание, все эти методы меняют восприятие жертвы. Чем поможет мнение модифицированной девушки?
— Все формы модификаций различаются, Акина, — прерывает Камико. — Не все наши изменения оставляют пациента не в состоянии выразить честное мнение. Однако в случае Т09-2 и Т09-3 твое беспокойство имеет основания. Природа этих конструктов позволяет усомниться в нынешних взглядах. — Ястребиный взор Камико обращается на меня. — Директор Саотоме, этот вопрос необходимо решить как можно быстрее.
Как указала Камико, ожидание только все ухудшит. С использованием тэнки продвигается духовная кристаллизации. Пропорционально растет хирургический ущерб. Неважно, насколько привлекательно промедлить, это решение нельзя откладывать.
— Меня не волнует, будет ли в их желаниях смысл, мы спросим, — заявляю я. — Мы проведем операции над всеми добровольцами, предполагая, что Митико сочтет это безопасным. Что касается остальных... — Я умолкаю. Сжимаю руки. Грубая сила не в состоянии изгнать жестокую реальность. — Камико, передай мне мнение о каждой. Я вынесу окончательный вердикт.
Решение холодно и четко. Я директор Института. Мой долг взять вину на себя. И я возьму всю ее. Не важно, сколько на меня навалится, я продолжу двигаться вперед. Не останавливаясь, не отстраняясь, не оглядываясь назад, пока будущее всех моих девочек не будет безопасным.
— Мы с Митико предоставим свои заметки, — говорит Камико. — Однако все еще остается вопрос о Маи и Хироми. Насколько помню, они из ранних имплантов, что выводит их за рамки безопасного окна. Я хотела бы получить разрешение приступить к корректировке. Для них и для остальных Т09-3, что не вынесут хирургического удаления.
