Если живешь в разъездах, миг спокойствия дома воспринимается особенно сладостно.
Но в этот раз почему-то настроение было смутным, нерадостным. Будто тяжесть какая навалилась, давила, как камень размером с Пресветлую Сестру, величайшую гору на южных границах Империи. Ругавшийся себе под нос Вик чистил картошку, отрабатывая провинность. У дальней стенки выстроились ряды начищенных вчера проштрафившимся охранником сапог. Охранник сейчас спал, а Вик и по его персоне пройтись не забыл — его раздражал терпкий, густой запах ваксы. Командор посмотрел на 'приемного сына' отряда. Вполне себе зубастый юноша, между прочим. Во всех смыслах. Жан, расслабленный, предавшийся праздности и лени одним махом, и потому кажущийся грузным, неспешно строгал очередную поделку — тарелку, похоже. Кто-то тренировался во дворе, судя по периодически доносившемуся звону, со второго этажа раздавался многоголосый храп, под частоколом ограды выхаживали скакунов...
Мир да покой.
Впрочем, не это печалило честного воина. С недавних пор ему стало казаться, что он — это вовсе не он, а кто-то даже совсем другой, попросту претворяющийся им. Сначала — ощущения, дальше — больше. Чего стоил наборный серебряный пояс, который он принес домой из оружейной лавки? Нет, в поясе — который, кстати, идеально подошел Вику — не было ничего плохого. Вот только командору никогда до того не было свойственно отвлекаться на что-то, когда он занимался служебными делами. Все началось со случайно услышанной в разговоре фразы. Впрочем, Лорх не славился и пониманием к беспричинному досужему любопытству даже собственных подчиненных, а потому, убедившись, что пояс торжественно вручен восхищенному и заранее испуганному Вику (как-раз-таки славился командор своей тягой к всевозможным тренировкам, в том числе и в вопросах прилежания и веры), немного пошептались, да и закрыли тему. Чем лишили себя редчайшего удовольствия — видеть истерику Лорха, обнаружившего себя нюхающим какие-то цветочки, притащенные Жаном из последнего загула, да так и оставшиеся на подоконнике рядом с командирской спальней — Ёган погнал его на отработку, едва застукав за попытками ввалиться в глухую стену. Далее обоим было не до того.
Жан, как и положено настоящему работнику благородного дела сыска, не подвел, мир был восстановлен, а цветочки остались. Нужно ли упоминать, что до того командор НИКОГДА не был замечен в сердечной привязанности к маргариткам?
Дальше какое-то время все шло неплохо, и он уж было и вовсе понадеялся (наивный) на исчерпанность инцидента, как вдруг случилось ЭТО. То есть, ничего такого не случилось, но однажды, сидя в общей зале и полируя родовой меч, Ёган стал невольным слушателем беседы своего же отряда. А обсуждали те, с его точки зрения, крайне любопытные вещи. Речь шла о чести, долге, достоинстве и обязанностях по отношению к кровникам. Для любого, кто когда-либо брал в руки оружие с целью применить его всерьез, не секрет, что среди воинов существует своеобразное братство. Фраза 'мы вместе сражались' зачастую открывает запертые на все засовы двери. О, чаще всего это вовсе не мешает прирезать другого воина в переулке, особенно если он, скажем, не так посмотрел, или девушке глазки строит (м-да...) — но во всем, что не касается личных оскорблений, совместное участие в битве на одной стороне остается полумистическим явлениям. Вот и получалось, что, с одной стороны, они исполнили свой долг, отдав Вираэл (не важно, что в тот миг его считали командором) принцу, а с другой — они вместе сражались, и безропотно позволили увести одного из своих. Получалось, предательство.
Столица полнилась слухами, но ничего конкретного толком не знали. Разве что, что Император скоропостижно женился. С другой стороны — не смотря на провал задания — кара их так и не постигла. Жан уверял, что это тоже не просто так. Когда это власть имущие были скупы на наказания?!
Ёган с некоторым усилием прогнал накатившую обиду. Да, Вир только притворялся, но они-то об этом не знали! Отряду паладин казался им самим! И вот его, своего командира, они так запросто отдали?! Просто так? Командор почувствовал ярость. Свои уроки Лорх посвящал совсем не этому.
— Перестань, — вздохнув, неохотно пробурчал Вик. — Вир сам подтолкнул. А у нас выбора не было.
Его одаренность отряд тщательно скрывал — по традиции, в летучие отряды не брали необученных магов-чародеев, только из стен академии, а расставаться с мальчишкой никто уже как-то и не хотел. Что с ним еще за этими стенами сделают? Только пацан улыбаться опять научился! Несмотря на тяжелый характер, злобность, прямоту и недоверчивость Вика, он сумел влиться в коллектив. И еще они ему верили. Это все решало.
— В смысле? — вмешался Коэн, старый уже ветеран, которому давно полагалось бы уйти на покой, да покоя для его буйной головушки, видно, не предвиделось.
А гнать никого, не смотря на временами срывавшиеся с языка угрозы, Лорх ни за что б не стал. Строгий, жесткий и требовательный, он за своих стоял горой. Когда те не видели представления...
Коэна, за его лихость и житейскую мудрость, в отряде уважали. А потому другие разговоры стихли. Вик недовольно покосился на окружавший народ — он не любил толп, даже когда те состояли из людей знакомых, подумал, и, наконец, ответил:
— Принц нам глаза отвел. И чары на Вира навесил. Как в сахарную вату обернул... — хоть и неохотно.
Воцарилось молчание.
Ёган мерно скользил точильным камнем по лезвию, рядом, на краю обеденного стола, источала аромат специального масла тряпица для полировки. Временами из-под камня вырывались яркие искры. Он ни за что б не признался, но ему стало легче. Даже гордость ощутил. Вот только... Вир хотел их спасти?.. Не так. Он их спас? Мысль была чудовищной в своей неправильности. Темные корыстны, жестоки и коварны, это факт. Любое общение с ними — грязь, тлен и грех. Вот только — и эти мысли Ёган скрывал ото всех, особенно от жрецов Света — пусть они такие плохие, но почему таким же рядом с ними должен быть он?! По своему опыту командор знал — люди и нелюди, бывает, могут измениться. Им нужно только в этом немного помочь.
Пока он решал высокоморальные проблемы, беседа продолжилась.
— Получается, Вир нас заколдовал?
— Нет, — недовольно буркнул Вик. — При принце маги были под невидимостью. Принц сбросил первый канон, они должны были продолжить, пока Джу-Джу Вираэла обрабатывал. Нас 'забывчивостью' накрыло краем. Схему сами знаете — стандартный набор чар перед захватом в исполнении суперов. Второй этап — ликвидация случайных свидетелей и последующая зачистка. Невозможно начисто стереть воспоминания у живого. Так что дальше должны были ударить по нам. А они забыли. Или, думаете, иначе сидели б мы здесь?
Вик обнял себя за плечи, и нахохлился, как воробей. Лорх иногда подозревал, что парень когда-то не был Светлым — слишком подозрительно и недоверчиво он относился ко всему, что не попробовал сам. Не проверил, или не мог проконтролировать. Но его недоверчивость уже не раз помогала отряду решать проблемы.
Но Лорх бы все равно с ним поспорил. Если б не знал об одном исключении из любого правила — 'государственном деле'. Под такой эгидой все что угодно могли провернуть, списав на вынужденные жертвы.
— А где Вир сейчас? — озвучил крутившийся в голове у командора вопрос Жан.
Вот странно — вроде пытал, а сейчас в голосе слышалась забота. Искренняя. Ёган очень многое знал о каждом из своего отряда такого, что нельзя было рассказать. И сам несколько раз в прошлом прошел через пытки. А потому сейчас задавался вопросом — разве Темный удержался б от мести? Его всегда учили, ответ — нет. Но что-то мести Лорх так и не увидел. Парень выкручивался, как мог, — и все равно не подвел.
Свет милосердный! Он. Они. Его отряд. Они никогда не бросали своих!
Где-то в отдалении, примерно в то же время
Чешуйчатые пальцы медленно скользили по гладкой обложке. Кожа, когда-то бывшая живой, еще не потеряла чувствительность, на ней даже пупырышки проявлялись, а если процарапать осторожно — то текла кровь. Тонкая, розовая, нежная и гладкая, она завораживала его своей фактурой. Эстебан улыбнулся, и трепетно раскрыл книгу, склоняясь над фолиантом.
Внутри, вместо любовно обернутых в прозрачный газ, сберегавший страницы от разрушения, листов, оказалась кипа газетных статей, вложенных на место распотрошенного переплета и заново приращенных к обложке. И неровный клочок бумаги. Записка. Всего ничего:
'Душу я забрал. Тоже'. И — ниже — ехидно скалящаяся акула с любовно выписанными челюстями. Что за бред?!
Какое-то время он заторможено перебирал страницы, бессмысленно надеясь на что-то, пытаясь расколдовать листы. Кто мог проникнуть сюда?! Газетные листы оставались неизменны. Текст располагался, как попало, а сама пачка была идеально ровной. Руки задрожали. Дракон привычно перетек в полностью человеческую форму, в которой, случись что, всплеск ярости проявиться куда слабее, и нервно сжал записку в ладони. И эта бумага не желала раскрывать тайны своего хозяина...
Кто мог знать о тайне этой книги? О том, что листы бесполезны без хранившей их какую сотню лет души?! Этого жалкого подлого ничтожества, посмевшего переметнуться к кому-то?! Когти разодрали человеческую кожу на форзаце книги, впились глубже. Книга задергалась, как в судорогах. И вдруг потемнела. Эпидермис рассыпался прахом, оставив посеребренный остов.
Эстебан медленно, тяжело склонился над столешницей. Опустил голову на руки. Все усилия оказались бесполезны — книга не желала или не могла рассказать о воре. Только буквы... буквы были знакомы.
Только что дракон казался сонным. Медленно, тяжело стоял, навалившись на столешницу, с хрипом вдыхая... А миг спустя уже размазанной от скорости полосой пронесся сквозь кабинет, преодолел коридор, вырвался на крышу и ринулся в небо, на лету возвращая себе свою естественную форму, собирая грозовые тучи — свою свиту — чтобы скрыться от случайных взглядов.
Даже бешенство не могло заставить его забыть о работе.
Одно посол Эроха знал точно. Сделать все это мог только дракон. Никого другого Сфера б не пропустила.
Ёган Лорх, Командор отряда ловцов Комиссии по надзору
Вот с такими светлыми и добрыми, благостными и миролюбивыми, можно сказать, мыслями командор Лорх и затеял свое триумфальное возвращение ко двору. Парадный мундир, плащ, перчатки, аксельбанты, начищенные до блеска сапоги и Вик в качестве личного и верного адъютанта — он чувствовал себя в ударе. Из отряда больше никого не взял — взбудораженные беседой парни готовы были на завоевание тюрьмы, лишь бы избавиться от чувства вины, и успеть вернуть долг вовремя. Если б не последнее — в лучшем случае ходили б, как миленькие, под епитимьей. Лорх не признавал извинений на словах — только на деле.
Дворцовая стража отсалютовала, без вопросов пропустив его с сопровождающим в замок. Вик, хмуря тонкие брови, нервно теребил зубами лабретту под нижней губой, отчего лицо его кривилось в самых причудливых гримасах и делалось похожим на младенческое. Впрочем, от пристального внимания придворных его это не спасало. Вик, единственный из всех, кого Ёган знал, тяготился своей красотой. Но сейчас им это было только на пользу. Всеобщее внимание к спутнику освобождало от оного его самого. Широкий двор, затем небольшой лабиринт вывели в длинную анфиладу комнат, казавшуюся бесконечной.
Подумав, командор обернулся к адъютанту:
— Веди! — буркнул, сжав его плечо с видом абсолютного тирана.
Если подумать — некоторая шаблонность и недалекость тоже была в чем-то лишь привычной маской... Парень оказанного доверия не оценил, полыхнул шальным взглядом, но выполнил приказ. И как пошел! Побежал! Так как Ёган руки не разжал, пришлось бежать вместе с ним. Они пролетели мимо заполненного стонами и вздохами зала, охраняемого стражей, прорвались сквозь затеявших игру в ручеек фрейлин какой-то герцогини, ни разу в жизни не появлявшейся, в силу крайне преклонного возраста, при дворе, но снабженной всем необходимым соответственно сану. Чуть замедлив шаг, в походном режиме осмотрели портретную галерею Славы, любуясь на воителей прошлого и настоящего. И, наконец, выбрались на веранду.
По широкому проходу чинно ступала статная дама в алом платье с черным волкодавом на сворке. Вик машинально подался от нее влево, Лорх — вправо, пес задумчиво приостановился, поводок провис. Командор плечо адъютанта выпустил, избегая горячего лобзания с колонной, а Вик вовремя этого не уловил, машинально повернувшись его спасать. Споткнулся о поводок, выправился, и с лету вбежал в чьи-то объятия.
Неизвестный, как выяснилось в процессе изучения, выбрался из тайного хода, явно редко удостаиваемого вниманием — мужчина был измазан в пыли и паутине так густо, что, даже вздумай он добровольно доводить себя до подобного состояния, ничто больше не одарило бы его такой творческой небрежностью. И в эти серые, щедро украшенные первозданным хаосом паутинок, объятия и влетел адъютант, мигом похоронив все надежды собственной формы на полагающееся по статусу черное облачение.
— Что ты себе позволяешь, Самуил?!!! — истерично взвыл припыленный красавчик, полыхая синими глазищами, и как-то слишком нежно тиская задохнувшегося от злости Вика, при этом строго глядя на Лорха.
Командор даже оглянулся. Но никого, кроме него, здесь не было.
— Прошу меня извинить, Ваше Высочество, — он низко поклонился, и, делая вид, что озабочен лишь приведением в подобающий вид королевской особы, извлек Вика из обязывающих объятий до того, как разъяренный парень всадил бы принцу что-нибудь в горло.
От поднятой пыли расчихались все трое. Адъютант поначалу шарахнулся, но вскоре уловил суть игры и присоединился к процессу очистки Их Высочества, делая это так интенсивно, и с такой самоотдачей, что пыль повалила из принца вдвое гуще, а сам он затрепыхался, как несомая ветром... паутинка.
— Но я не Самуил, — как ни в чем ни бывало, продолжил Лорх, едва клубы пыли рассеялись.
Джулиан, похожий сейчас на жертву жестокого ограбления, стоял посреди коридора и хлопал глазами. Надо отдать Вику должное, на нем не было ни пылинки.
— Не Самуил? — повторил растеряно.
Судя по плывущему взгляду, он чувствовал себя не совеем уверенно. Но ведь вежливая услуга благорасположенных подданных никак не могла оказать на него подобного влияния, не так ли?
— Командор Ёган Лорх, Ваше Высочество, — привычно оттирая адъютанта себе за спину, смиренно напомнил мужчина. — К Вашим услугам! — любезно добавил он.
— Н-но... — начал принц, вдруг начав нервно оглядываться. — Т-тогда кто — Самуил?.. — выдавил он, наконец.
Что-то закрыло свет солнца, проливавшийся из высокого окна. Все трое мгновенно вскинули головы.
— Полагаю, я? — с приглушенным ехидством предположил некто довольно изящный, замерший на фоне оконного проема.
И легко спрыгнул вниз. С высоты трехэтажного дома, без всякой магии. Приземлился с изяществом прирожденного танцора.
— Рад приветствовать венценосного брата, — выпрямляясь и небрежно отбросив челку с глаз, промурлыкал, сияя золотыми глазами, первый за три сотни лет дроу, встреченный командором Лорхом во дворце...
