— Что? — Я широко улыбнулся и вытер слезы. Вставать я пока не стал, может, лежачего бить не будут, по крайней мере, не так сильно.
— Ты зачем девочку до нервного срыва довел? — Грозно заговорила Деф. Алиса ее перебила, пренебрежительно фыркнув: — До нервного срыва, скажешь тоже. Так, чуть поубавил охоту совать свой нос в чужие дела. Сожрать твой мозг, надо же было такое сказать. — Девочка весело засмеялась.
— Что тут смешного? — Деф приняла еще более грозный вид.
— Да так, вспомнилась одна история, только и всего. — Алиса небрежно пожала плечиками. — Мне больше интересно, зачем сюда приходил, вы знаете кто. Что ему было надо?
— Сказал, что навсегда лишит тебя способности переноситься. — Кряхтя, я сел.
— Что? — Алиса с расширенными глазами поднялась с дивана. Я хихикнул и охнул, держась за живот.
— Совсем не смешно, мой принц. — Она с обиженным видом прилегла опять.
— А мне, очень. — Не согласилась с ней Деф. — Ты знаешь, какую дозу успокоительного мне пришлось ввести бедной девочке? — Вновь напустилась на меня помощница. — Не хотел ей ничего говорить, и не говори. Зачем пугать надо было?
— Не знаю. — Я пожал плечами. — И правда, не знаю. Черт дернул... — Я замолчал, глядя на Алису. Она лукаво заулыбалась и проворковала: — Да, мой принц?
Меня ощутимо тряхнуло, и я отвернулся.
— Надо к ребятам пойти. — Я потер лоб. — Неизвестно, что они теперь про меня подумают.
— То, что ты идиот. — Деф никак не желала успокаиваться. — Хотя, оно так и есть.
— Так и есть. — Покорно согласился я. — Пойдем?
— Иди уже. — Сердито проворчала девочка и вытолкала меня из купе, оставшись в нем с Алисой. Я растеряно посмотрел на захлопнувшуюся перед носом дверь, на тетку, испугано спрятавшуюся в своем купе в конце коридора, почесал затылок и двинулся к ребятам. Подойдя, услышал голоса, поколебался и приложил ухо в двери.
— Говорю вам, у него не все дома. — Уверенно вещал мой лучший друг Колька. — У него и раньше проблемы были, но тогда еще ерунда. А вот когда он познакомился с Деф, вот тогда совсем с катушек съехал...
— Я это тоже заметила. — Подтвердила Настя. — И теперь понятно, почему.
— Почему? — Хором спросило сразу несколько голосов.
— Потому что она его околдовала. — Уверенно сообщила Настя. Кто-то заржал, вроде, Колька, и она гневно перебила: — И ничего смешного! Думаешь, если она тебя под потолком вертеть умеет, насильно влюбить не сможет?
Гогот стих, и Колькин голос неуверенно спросил: — Думаешь? А зачем?
— Откуда я знаю? — Это уже Настя, причем задумчиво так. — Может, чтобы вы выполняли все, что она скажет. А, может... — Она замолчала.
Я вдохнул, выдохнул, откатил дверь. Все в купе, как один, уставились на меня. Деда, как и Блонды в купе не оказалось.
— Всем привет. — Я нерешительно помахал рукой.
— Явился, убивец. — Презрительно протянула Настя. — Ты у нас у всех по очереди собираешься мозг съесть?
— Что, Блонда рассказала? — Я смутился еще сильнее. — Не собираюсь я ничьи мозги есть, просто глупо пошутил, только и всего.
— Только и всего. — Передразнила меня Настя. — А если она заикаться будет после твоих шуток или поседеет, тогда что?
— Она и так блондинка, — хохотнул Колька, — куда ей седеть?
Настя запустила в него конфетой с заставленного едой стола, и мой друг испугано спрятался за довольно ухмыляющегося Пашку. Я в два движения взлетел к ним на верхнюю полку и сел, свесив ноги.
— Э! — Возмущенно раздалось снизу, и мне шлепнули по икре. Я понял, почему мои соседи по полке сидят со скрещенными на манер йогов ногами, лег на бок и положил подбородок на сложенные руки. Посмотрел на Настю на диване с одной стороны, Митьку под собой и подмигнул Кузьке, словно бельчонок на дереве, засевший на верхней полке напротив. Он настороженно блеснул глазами и засунул в рот очередную конфету.
— О чем вы говорили? — Настя требовательно глядела на меня.
— О смысле жизни. — Буркнул я. Девочка недовольно скривилась.
— Я если серьезно?
— А если серьезно, она решила, будто я тоже эльф. — Я почувствовал холод между лопаток, а может, просто показалось, и добавил: — А когда я сказал, что это не так, не поверила. Вот я и ляпнул... — Я виновато замолчал. Настя покачала головой.
— Это же надо такое придумать. Ты — эльф. — Она весело засмеялась, мы тоже. Колька, тот вообще чуть с полки не свалился, но вовремя уцепился на Пашку, а потом их ухватил и я, удержав от неминуемого падения на заставленный яствами стол. Успокоившись, я развернул блестящую обертку брошенного мне девочкой шоколадного батончика и с удовольствием сунул его в рот.
— Все-таки странная эта Алиса. — Задумчиво проговорила Настя. Я поперхнулся, и Колька застучал мне по спине. — Попей. — Предложил он. Я кивнул, и друг вручил мне заботливо открытый пакетик сока.
— Еще какая. — Подтвердил он. — Представляешь, в школу ходит, как ей захочется. Хочет, сидит на уроке, хочет, встанет и уйдет. А после той учебной тревоги вообще на уроки ходить перестала, представляешь?
Настя кивала все с более задумчивым видом, и мне это совершенно не нравилось.
— Она дочка олигарха, что ты от нее хочешь? — Заступился я за подругу. — Набаловали с детства. А в школу она вообще никогда не ходила, это к ней учителя ходили.
— Нет в сети никаких упоминаний, что у господина Фридлиха есть дочь Алиса. — Подал голос Митька. Я беззвучно чертыхнулся. Еще один Пинкертон доморощенный.
— Так тебе обо всех его детях и напишут. — Неожиданно заступился Пашка. — Может, она его внебрачная дочь?
— Ты, смотри, ей самой такое не брякни. — Предупредил я его. — Соображай, вообще-то, что говоришь.
— А что такого? — Пашка недоуменно посмотрел на меня. — Моя бабушка, например, уверена, что у дяди Жени Деф была внебрачной... — Он растерянно замолчал, а Колька заржал как лошадь — Вот мы и выяснили, — с гоготом выговорил он, — кто из нас еще эльф. Это ты. — Он похлопал смущенно улыбающегося соседа по плечу.
— Ты сказал, что освободил ее из заточения. Это правда? — Настя смотрела на меня. Я тяжело вздохнул.
— Правда.
— А почему же к нам ее привел Паша? — Не унималась въедливая девочка.
— Потому. — Я вздохнул еще раз. — Помните то подземелье, что он нашел? — Все согласно кивнули. Пашка попытался что-то сказать, но получил в бок локтем от Кольки и затих, а я продолжил: — Так вот. Ночью мне приснился сон, будто бы я вновь иду туда. Даже не иду, а лечу, — поправился я, — и свечусь весь, будто новогодняя елка. — Настя насмешливо фыркнула и вознамерилась сказать какую-то колкость, но опешила при виде Пашки, яростно замахавшего на нее руками. От удивления девочка смолчала, а я продолжил вдохновенно врать. Ну, как, врать? Говорить правду, но наполовину. — А впереди меня летит такая же светящаяся фигура и манит за собой. И подлетаем мы к той бетонной стене и проходим ее насквозь. А там...
— Что за идиотский сон. — Перебила меня Настя.
— Сама ты!.. — Рявкнул на нее Пашка. Его глаза взбудоражено блестели. — Это правда, я сам записи в регистраторе видел!
— Какие записи? — Спросила порядком испуганная Настя. — С какого регистратора?
— Такие. Я сам тот регистратор в подземелье на двусторонний скотч прилепил. Он на движение срабатывает. И на нем я потом запись видел, как две светящиеся фигуры сквозь стену проходят. — Он потрясенно посмотрел на меня. — Так это ты был? — Я важно кивнул.
— Только я тогда думал, что это просто сон. — При виде изумленного Настиного лица я еще сильнее надулся от гордости и принялся неспешно вещать, старательно не замечая завистливые взгляды Кольки: — И прохожу я сквозь стену и вижу там саркофаг, весь блестящий такой и в огоньках, будто светодиоды перемигиваются...
— Эх, надо было ту стену долбить! — Пашка с отчаяньем махнул рукой и обхватил голову. Я растеряно посмотрел на него, совершенно потеряв нить повествования.
— И что там? — Жадно спросил Колька.
— Что? — Я недоуменно посмотрел на него. — Где?
— В саркофаге! — Хором выкрикнули все, даже Кузька, возмущенно закрутивший головой при виде моей тупости.
— А там... — Я зловеще понизил голос, но меня перебила Настя.
— А там он нашел Деф, неужели не понятно?
— А вот и нет. — Я даже обиделся. — Там вовсе не Деф была.
— А кто? — Снова спросили ребята хором, закидав Настю возмущенными взглядами.
— Древний старик. Вернее, его скелет, — поправился я, увидев пренебрежительное выражение на лице Кольки, — облезлый весь, кости торчат, мышцы свисают... — Я горделиво посмотрел на впечатленную девочку. — И он как полезет из гроба и как...
— Из саркофага, — Поправил меня Пашка.
— Ну да, из него самого, — согласился я. — Только это никакой не саркофаг был, а устройство для поддержания жизни.
— Гибернатор. — Подсказал мне снизу Митька. Я удивленно посмотрел на него и подтвердил: — Гибернатор, он самый, только неработающий. И скелет мне говорит...
— Как он говорит, если у него легких нет? — Перебила меня Настя и презрительно бросила: — Опять ты врешь, а мы уши развесили.
— У него на голове был управляющий обруч. — Сказала возникшая ниоткуда Деф. — И с помощью него он мог превращать свои мысли в слова.
— Вот, понятно? — Я указал пальцем на девочку.
— И Леша победил его, в схватке сорвав обруч с головы скелета. — Закончила за меня героический эпос Деф.
— Невелика важность скелета победить. — Колька насмешливо усмехнулся. — Небось, пальцем его толкнул, он и рассыпался.
— У него был костюм с сервоприводами, — заступилась за меня спасенная пленница, — увеличивающий его силу вдесятеро по сравнению с взрослым мужчиной.
— И как же он его тогда победил? — Не унимался Колька.
— Я ему в лоб каменюкой засветил. — Пояснил я. — Управляющий обруч глюканул, а дальше дело техники.
— А зачем ты вообще его обижать стал? — Подала голос Настя. — Может, он и не злой был вовсе. — Все осуждающе посмотрели на меня. Я немного растерялся и сказал: — Так ты меня все время перебиваешь, вот я и не договорил. Когда он из гроба полез...
— Из саркофага, — поправил меня Пашка, — из гибернатора, — не согласился Митька и на них зашикали со всех сторон.
— Из него самого, — послушно подтвердил я. — Он мне и говорит. Ты, говорит, очень хорошо, что зашел. А заманил я тебя, чтобы снять с тебя плоть и прирастить ее себе. Видишь как, говорит он, я исхудал и облез. Еще немного, и пришлось бы мне пожертвовать своей пленницей, пожрав ее. А так, говорит, получилось заманить дурачка.
— Про дурачка, это он верно сказал. — Подтвердила Настя. — А Деф тоже вся облезлая лежала, кожа да кости?
— Она? — Я посмотрел на умоляюще глядящую на меня помощницу. — Нет, она вся такая красивая лежала.
— Голая? — Ляпнул Колька и получил в лоб пущенной Настей конфетой. Думаю, траекторию ее полета подкорректировала Деф, поэтому проговорил: — голая, — и быстро добавил: — но стекло было сильно затертое, не видно ничего. — Я хитро взглянул на помощницу, прекратившую грозно раздувать ноздри и прибавил: — Почти. — Попытался увернуться, но все равно схлопотал по лбу брошенным Деф шоколадным батончиком. Потер лоб и в качестве моральной компенсации его съел. Не лоб, конечно, батончик.
— Почему же старик в скелета превратился, а ты нет? — Продолжала допытываться настырная Настя теперь уже не у меня, а у девочки.
— Потому что их там целые ряды стояли. — Сказал я, оправдывая помощницу. — Вот он и жрал их по очереди. А в скелета он превратился, потому что они спали, а он нет.
— И что ему мешало тоже заснуть? — С иронией спросила Настя.
— Потому что тогда устройство гибернации считает его параметры, — глядя на меня испуганными глазами, произнесла стремительно бледнеющая Деф, — и подаст сигнал тревоги.
— Почему? — Удивился Колька.
— Потому что он преступник. — Прошептала девочка белыми губами. Я, как и все, растерянно смотрел на нее.
Внезапно я оказался в пустом купе с задернутым ночной шторой окном. Передо мной светилась Деф, она сжимала мне шею, держа на вытянутой руке и прижимая к закрытой двери.
— То, что ты сейчас говорил, — почти прорычала она, разгораясь все сильнее, — это ты не придумал? Ты это вспомнил, так?
— Как я мог это вспомнить, — просипел я и засучил ногами, пытаясь освободиться, — если я не спасал тебя ни от какого скелета?
— Ты это взял из памяти Госпожи. — Деф светилась так, что больно было смотреть.
— Я... — Начал я, но мир взорвался красками и я пропел: — Хотя бы и так? — Я повел, повела рукой, перед глазами вспыхнул узор, и мгновенно погасшую девочку отшвырнуло в окно. Выбив его вместе с частью стены, она сшибла бетонный фонарный столб, влетела обратно и упала, скорчившись, между диванов. — Не тебе судить мои поступки. — Продолжил, продолжила я, и мы опустили руку. — Не забывай свое место.
Я обессилено сполз на пол и сжал голову руками. Что сейчас было?
— Деф, девочка моя! — В купе ворвалась Алиса, указала пальчиком на свистящую холодным ветром дыру и обеспокоенно склонилась над лежащей девочкой.
— Маньяк! — Яростно выкрикнула Алиса явно в мой адрес. — Псих зубастый! Ее то так за что?! Она дитя совсем, идиот клыкастый!
— Это Госпожа. — Я убрал руки от лица и изнеможенно прижался затылком к прохладной двери.
— За что она ее так? — Алиса осторожно повернула девочку на спину.
— Деф на меня напала, схватила за шею и стала допрашивать, а Госпожа ее чем то шарахнула. Вон, окно ей выбила. — Я посмотрел на целое и невредимое окно и потер шею. — Больно. — Пожаловался я. — На кой фиг мне эндемики, если они меня от боли не защищают?
— Они и не будут. — Алиса оттянула Деф веко и обеспокоенно заглянула внутрь. — Если ты испытываешь боль, значит, ты выбрал неверный путь и эту проблему ты должен решить сам.
— Как это? — Я потер саднящую шею.
— Боль — защитная реакция организма, — объяснила девочка, с легкостью, будто пушинку, переложив подругу на диван, — показывающая его владельцу, что он что-то делает не так. Если болит зуб, значит, он их недостаточно хорошо чистит. Если палец, значит, не надо его туда совать. Эндемики не вмешиваются в твои поступки, но зато расширяют их спектр.
— То есть? — Не понял я.
— Ты можешь поступать не просто, быть или не быть, или что делать, и кто виноват. Хотя, — поправилась она, — это из другой оперы. В общем. Они поддерживают стабильность твоей внутренней системы жизнеобеспечения, а уж внешней ты занимайся сам. Они просто пассажиры и смотрят за порядком в поезде, а уж куда идет состав и что на его пути, смотри ты. Хотя, конечно, в критической ситуации они форы дадут, несомненно.
— Ничего не понял. — Кряхтя, я встал и подошел к Деф. — Как она?
— Слушай, чем ее Госпожа шарахнула? — Алиса отошла на пару шагов и полюбовалась на неподвижную девочку, словно художник на картину. — Ты ее движения не помнишь? Ладно, ладно, шучу. — Девочка с невинной улыбкой помахала вдаль и опустилась на диван. Я сел рядом.
— Так, что ты говоришь, она сделала? — Повторила она.
