— И вы, магистр Микио, — холодный взгляд Парнара переместился на провинившегося магистра. — Задавайте подсудимому вопросы, касающиеся непосредственно рассматриваемого дела. И смените наконец-то этот отвратительный облик, — он поморщился, разглядывая посвежевшего синеволосого иллюзиониста. Я был полностью с Председателем согласен — размалеванное лицо члена Совета и впрямь вызывает лишь отвращение.
Микио пожал плечами, как бы сдаваясь под напором главы, и вдруг его фигура пошла рябью. Миг, и в кресле сидит совершенно другой человек, немного выше и шире в плечах, чем предыдущий.
Пронзительные светло-Серые глаза, часть длинных белоснежных волос прихвачена черной лентой, на губах — добрая, лучистая улыбка... я обомлел, разглядывая своего двойника, который в точности копировал меня, когда я работал в Парнаско. Тот же взгляд, та же улыбка, бирюзово-голубое одеяние целителя... и он лукаво посматривал на меня, ожидая моей реакции!
Вот... тварюга! Издевается надо мной, явно в отместку за мои слова про прогулки на кладбище! Стоп, куда интересней, когда эта тварюга меня видела! Он что, мой ровесник? Причем, видно, лечился в госпитале Парнаско, когда в нем работал я? Что-то я не помню его в числе своих пациентов, а память у меня хорошая, особенно на тех, кто меня раздражает.
Рядом со мной охнула Алия, в восхищении рассматривая мой старый образ. Среди зрителей тоже пошли какие-то странные шепотки... Помощница Алии в наглую сравнивала меня и Микио, причем, судя по смущению девушки, счет был явно не в мою пользу.
— Смените живо облик! — прошипел я, сжимая кулаки и чувствуя на себе заинтересованные взгляды магнесс. Нет, ну что за нахал, использовать мою личину, причем зная, что сейчас я до него даже пальцем не посмею дотронуться! Есть ли совесть у этого человека?
— Неа, — откинулся на спинку кресла мой двойник и закинул ногу на ногу. Фил дрожащими от волнения руками поднес многострадальную кружку чая ко рту. — Мне он нравится, причем напоминает одного моего знакомого. Как же его звали... а, точно! Никериал Ленге! И как я мог забыть? Такой был милый человек... жаль, что умер.
Фил подавился второй раз за вечер, вылив остатки чая себе на камзол.
-Ты.. вы.. — я не находил слов, чтобы культурно назвать этого магистра. Все же член Совета магов, прилюдное оскорбление которого мне дорого обойдется, а я еще не потерял разум, чтобы давать Стефану такой шикарный повод позлорадствовать. — Я Вас сегодня впервые в жизни увидел!
Микио фыркнул:
— Разве я виноват, что у вас, магистр, с памятью плохо? А вообще, если любопытно, могу напомнить. После суда. В приватной беседе шепну на ушко о том, что вы позабыли.
Меня перекосило. Нет уж, я вдоволь наговорился с этим человеком и больше что-то не тянет. Ведь терпение у меня не бесконечное, да и нервы в последнее время шалят... Интересно, за убийство члена Совета мне какой срок дадут? Надо будет как-нибудь поинтересоваться об этом у Алии, а также есть ли в законе смягчающие обстоятельства, вроде убийства в состоянии аффекта.
Председатель окинул нас двоих многообещающим взглядом, после которого мне резко перехотелось пререкаться с мастером иллюзий, и я, от греха подальше, перестал смотреть в ложу Совета, а перевел взгляд на стол обвинения. Там как раз Стефан о чем-то шептался со своими дознавателями. Чую, что подлянку мне организовывает, содомит...
— Итак, подсудимый, встаньте, — властным голосом произнес Председатель, показывая мне на кафедру свидетелей. — Представьтесь, пожалуйста, залу суда.
Я спокойно подошел к кафедре, провожаемый ободряющей улыбкой Алии, и, прокашлявшись, начал:
— Магистр Никериал Ленге, имею высшую ступень по Целительству, — был бы мастером, ведь мое лекарство от Черной болезни тянет на мастера, но из-за тех событий, что начались сразу после эпидемии, прошение о присвоении мне мастера затерялось в бюрократическом аппарате Совета, а потом... мне стала вся эта возня безразлична. — Личный ученик магистра Азеля Гариуса, главы госпиталя Парнаско, мастера Целительства. Родился в городке Астер, на Акверианском побережье восемьдесят четыре года назад, сейчас проживаю в родовом поместье Варнериан, в 106 милях* к западу от Ривена, которое отошло мне в наследство от дальнего родственника по отцовской линии... — так, вроде, я представился по всем правилам и ничего не упустил. Ан нет, упустил, — имею титул барона Варнерианского, но в политической жизни не участвую... — конечно не участвую, ибо, во-первых, это запрещено Советом магов, а во-вторых — большая часть владений у меня сплошные леса, а несколько деревень, что расположены в моих угодьях, боятся "своего господина" до ужаса. Так что я давно махнул на этих дураков рукой, только один раз в год посылаю Милену налоги с них взять, да и отчеты старост для проверки, я потом эти отписки переделываю и посылаю "своему графу" в Ривен, в казначейство. На этом моя жизнь барона заканчивается. Слава Великой, что мои "подданные" улаживают свои административные и судебные дела сами, а военные... так кто, кроме рыцарей сунется ко мне? Даже граф показательно забыл про "своего блудного барона" и ни на военные сборы, ни на приемы меня не приглашает. Кроме отчетов и высылки части собранного налога ни он, ни я друг с другом не пересекаемся. Вот что значит — "хорошая" репутация злого колдуна. А то, что он не спасает своего "вассала" от нападков рыцарей — у моей репутации есть и плохая сторона, а граф, я догадываюсь, в тайне лелеет планы избавиться от меня с помощью этих латных паразитов.
*1 миля = 1609,3 м
— Очень хорошо, магистр, — кивнул мне Председатель, — теперь расскажите нам, как в вашем замке оказалась миледи Ирен.
Я глубоко вздохнул, настраиваясь на длинное повествование, и повторил Суду почти в точности то же самое, что говорил недавно дознавателям на допросе. О том, как спас принцессу от смерти и почему она у меня проживает, надеясь найти доказательства моей вины. Все-таки слухи о том, что я "злодей, крадущий девушек" не такая уж и тайна. Рассказал о том, что намеревался ее отправить в Ривен к графу, если она за зиму у меня не нагостится и мои соображения по этому поводу. Ведь если отпустить восвояси девицу, у которой еще свежа в памяти обида на отца, на все четыре стороны, то не дай Великая, с ней опять что-нибудь случится и на этот раз уже с летальным исходом. А в моем замке ей нечего опасаться кроме сумасшедших рыцарей, а именно, некого Сера Алинора Гриворда, который уже дважды пытался навязать ей свое общество, хотя она в обоих случаях ему отказывала в категоричной форме. И во втором случае в присутствии свидетелей, которые пришли с Гривордом спасать Ее Высочество.
— Складно Вы говорите, — усмехнулся магистр Стефан, вставая со своего места обвинителя. — А вот у меня имеются другие данные. Давеча благородный Сер Алинор Гриворд настаивал, что Вы удерживаете миледи Ирен в неволе и мало того, затуманили ей разум своим колдовством, что она и слово поперек Вас сказать не в силах, — он передал со своим помощником магически заверенное свидетельство допроса этого рыцаря Совету. — Здесь установлено, что сер Гриворд говорил лишь правду, хоть и в своеобразной манере.
— Вы прекрасно знаете, магистр Стефан, — поднялась со своего места защиты Алия, — что правда бывает разная. Сер Гриворд искренне верит в свои слова, поэтому магическое свидетельство их и приняло, — она подняла точно такое же свидетельство и передала его с помощницей Совету. — Я тоже могу передать показания моего подзащитного Суду. Магистр Ленге ни разу не солгал в своем рассказе, и это было проверенно еще на допросе.
Стефан и Алия недовольно вперили друг друга взгляды, стараясь осадить оппонента и выиграть в этой баталии взглядов. Никто из них даже не счел нужным произнести простую истину — в этом зале, где собралось сосредоточение магической энергии дворца совета, невозможно солгать. Сам голос противится лжи и выдает правдивые ответы. Ведь под этим залом, как мне однажды поведал Дариан, сокрыт рунный зал дворца, в который может войти только Председатель и члены Совета, потому что каждый из них, как только вступил в должность, отдал часть своей энергии дворцу.
— Магистр Стефан, а он вам поведал о том, что угрожал мне расправой? Грозился сразить своим клинком, не говоря о том, что ворвался в мой дом, выбив заднюю дверь вместе с частью стены? — я лениво облокотился на кафедру, припоминая угрозы этого "благородного" Сера. — А ведь он меня сильно оскорбил своими нападками, и я мог подать на него жалобу Его Величеству Нагелию. — Конечно мог, но просто не нашел смысла в этом гиблом деле. Король, конечно, если моя бумажка не затеряется у его секретаря, может прочесть мою жалобу, но делать ничего не станет. Только пожурит пальчиком Алинора, сказав, что он такой плохой, не закончил начатое дело и не убил злодея. — Или же мне стоит публично объявить, что он распространяет про меня клевету?
— Свидетель сер Гриворд, как и его соратники, основывались на данных ...
— Вы хотите сказать слухов, — уточнила Алия. — Ведь вам прекрасно известно, магистр Стефан, что эти слухи ложны, и магистр Ленге невиновен, что и подтвердил Суд, состоявшийся в 103г 3Э по делу номер106-н "О причастности магистра Никериала Ленге к эпидемии Черной болезни".
— Может быть и так, — нехотя признал Стефан, — но тогда многие уважаемые магистры склонялись к тому, что магистр Ленге причастен к тому делу и практикует черную магию, основанную на жертвоприношениях и эманациях смерти. Словом, эманации смерти специалисты из Совета смогли обнаружить, когда нашли Его Величества Рафиуса в тронном зале... в непотребном виде, — я фыркнул. Сказал бы проще — нашли его со сломанным носом, который, до конца жизни у него остался слегка кривым — ни один целитель не смог исцелить перелом, который сделал разгневанный полный целитель. Да и, насколько мне известно, Рафиус и прожил недолго — умер, когда его наследнику не исполнилось и пятнадцать. Его внутренние органы были в таком плачевном состоянии, что даже Азель развел руками не в силах их исцелить — король словно сгнил изнутри.
Да... кто бы мог тогда подумать, но именно сломанный нос станет причиной его преждевременной кончины. Я, сам того не ведая, вложил в удар небольшую частичку энергии смерти, и она словно паразит развилась и в конце концов убила своего носителя, да так, что до самого конца ни король, ни его Придворный лекарь не смогли понять неладное.
А вот Элиза прожила дольше своего мужа почти на два десятилетия и умерла вполне обычной, по сравнению с Рафиусом, смертью — закрыв от стрел убийц своих маленьких внуков. Помнится, мне как-то Ирен говорила, что ее отец, король Нагелий, считает свою бабушку Элизабет эталоном настоящей женщины и возвел ее чуть ли не в ранг святых. Я бы, конечно, сильно поспорил с этим утверждением, но зачем же расстраивать людей... пускай тешатся себе на здоровье, а в моей же памяти она навсегда останется двуличной стервой.
— Но Магистр Рассел Огненное веко, как я знаю, выступал против решения суда, — внезапно взял слово доселе молчавший член Совета, парень, сидевший рядом с Дарианом. Он неприязненно на меня смотрел, по молодости еще не научившись скрывать свои истинные эмоции. — А с его мнением до сих пор многие считаются, хотя он отошел от общественной деятельности.
О, свежая жертва Партара оскалила зубки, вякнув на меня с еще не нагретого места члена Совета. Интересно, с чего бы такая честь? Надо будет потом поинтересоваться у Дара о его новом соседе, наверняка услышу очередную слезливую историю о том, что сделал плохой дядя Ник. Я присмотрелся, пытаясь хоть что-то, связанное с этим парнем. Нет. Пусто. С ним, если я даже и пересекался, то не придал этому внимания... хотя, если он уже занял кресло в Совете, то это либо гений, либо старый маразматик, прикрывающийся под внешностью молодого паренька. Но я склоняюсь больше к первому варианту, ибо старые маразматики не акцентируют внимание на авторитете "конкурентов".
— Магистр Айрэн, — с ленцой сказал Микио, лукаво сощурив Серые глаза. Он, скрестив ноги, развалился в кресле, и, опершись рукой на подлокотник, накручивал на палец длинную белоснежную прядь. — Вы вроде взрослый маг, а до сих пор верите в сказки.
— Что? — сразу ощетинился он. Его уши запунцевели от смущения. — Что вы мелете, магистр?!
— Как что? Всего лишь говорю о том, что так называемого магистра Рассела Огненное веко с потрохами купил Его Величество Рафиус.
Зал зароптал, изумленный тем, что член Совета прилюдно оскорбил одного из уважаемых магистров. Я даже улыбнулся, искренне поразившись безрассудству,... а может глупости мастера иллюзий. Конечно, я прекрасно знаю, что многие, кто тогда мутил воду, доказывая всем, что я маг наславший эпидемию, всего лишь те, кого купил король, но даже Председатель не решился обвинить их в клевете и во взяточничестве. Не было доказательств, а у нас "свобода слова", и попробуй их Партар заткнуть, то они бы постарались, чтобы он полетел с должности. Тогда кресло под главой Совета качалось сильно, и он и так на многое пошел, чтобы помочь мне и поднять авторитет Совета в глазах простого народа до небес, чтобы те даже не думали разевать рот на "магов, от которых одни беды", несмотря на все старания жрецов и Преосвященства. Жрецы тогда сильно кусались и рычали на Совет, стремясь руками людей подмять под себя ослабленных эпидемией магов.
— Это же не секрет, — веселился Микио, с удовольствием наблюдая за реакцией зала. — Ведь магистр даже не скрывает того, что владеет изумрудной шахтой.
— Магистр приобрел лицензию на свои деньги! — побагровел защитник Рассела.
— Я этого и не отрицаю, — ухмыльнулся иллюзионист, старательно копируя мои интонации голоса. Меня даже бросило в дрожь. Никак не привыкну созерцать себя со стороны. — Но вот, насколько мне известно, то горнодобывающая промышленность, в число, которой входит и изумрудная шахта, находятся под патронажем королевства, и, несмотря на то, что магистр купил лицензию и шахту, больше семидесяти пяти процентов добытых изумрудов принадлежат королю. А лицензию с печатью короля очень трудно получить... тем более магу. И не дворянского рода. Нда... А магистр Рассел Огненное око тот еще везунчик. За столь короткий срок получить лицензию, да еще по таким выгодным для себя условиям...
О, как интересно, а я даже не знал, что "поборник справедливости" Рассел Огненное веко продал меня за шахту. Даже приятно, что тебя так дорого ценят...
Микио, оказывается, не просто сумасшедший, а сумасшедший с мозгами. Как жаль, что эту сторону своей личности он показывает редко. Мне вот только любопытно, почему он решил выступить в мою защиту?
— А как же тогда Аквирий Погодный? — стал перебирать имена всех тех, кто тогда выступал против меня, оскобленный до глубины души член Совета. Другие же, вместе с Председателем, заинтересованно прислушивались к перепалке двух магов. — Он шахтами не владеет, и не особо богат.
— Тогда он герой рыцарской баллады. Сын крестьян и взял в жены дочку графа, причем с приличным приданым. И не говорите мне, что миледи влюбилась в окосевшего лысеющего мага. Хоть магистр и один из основателей фундаментальной теории призыва, но обаять девушек ему никогда не удавалось.
