Но больше всего и Элю и Юрия поразила мода студентов.
Несколько раз они оба даже застывали на месте и долго провожали взглядом особо колоритный экземпляр.
У студентов встречались причёски и диких форм, и не менее диких расцветок. Встречался и не менее жуткий, с точки зрения нормального советского человека, макияж. Причём, что особо поразительно, дикие причёски и дикий макияж встречался не только у женской половины студентов, но и в среде парней.
Довольно часто встречались студенты в нарядах, которые с точки зрения Эли и Юрия иначе как рваниной и ветошью назвать было невозможно.
Особо заметно было то, что рванина эта носилась их обладателями как нечто жутко дорогое и престижное. Сочетание рванин с дорогой бижутерией заставляло думать, что это так и есть на самом деле, а не пустое позёрство.
Протолкавшись через эту толпу, миновав несколько лестниц и коридоров, они достигли тех мест, куда коммерция ещё не добралась. Это было видно по резкому обрыву 'евроремонта' прямо посередине коридора. Пластиковая 'еврооблицовка' стен заканчивалась и из-под её края были видны изразцы, мозаики ещё советских времён. Качество и красота облицовки советского времени составляла сильный контраст с безликой мертвечиной пластика.
По-видимому, 'совковое наследство' закрыли пластиком, чтобы глаза не кололо.
Эля на это особо указала, молча ткнув пальцем в красивую мозаику и пластик её закрывающий прямо с середины. Юрий кивнул и брезгливым выражением лица проиллюстрировал своё отношение к моральным уродам, замазавшим красоту.
Также чувствовалось удаление от коммерческих факультетов. Если там была толчея, то здесь, в последнем оплоте Высокой Науки, по сравнению с юридически-менеджерской частью политеха было почти безлюдно.
Видно постоянно озирающаяся пара составляла слишком сильный контраст с постоянным студенческо-преподавательским контингентом этого крыла института. К ним подошёл человек лет сорока пяти, в очках, свитере и чёрных аккуратно отутюженных брюках. По всему было видно — кто-то из преподавателей.
— Кого-то ищете? Могу ли я чем-то помочь? — вежливо поинтересовался подошедший.
— Да, извините — взяла инициативу в свои руки Эля — мы ищем Мирослава Фёдоровича Беленького.
— А по какому делу если не секрет? — человек склонил голову на бок и слегка улыбнулся — Наука? Коммерция? Личное?
— Наука — рубанул прямолинейный Чернов, сурово взглянув ему в глаза.
— Не коммерция? — уточнил незнакомец.
— Не коммерция — твёрдо подтвердил Чернов.
— Мы действительно не коммерсанты — мягко добавила Эля, стараясь сгладить впечатление от сурового Чернова.
Человек кивнул, в его глазах блеснуло любопытство.
— Ну, тогда пройдёмте, я вас провожу.
Оказалось, что они находятся буквально в двух шагах от кафедры.
— Прошу! — сказал провожающий открывая дверь и широким жестом приглашая внутрь.
Внутри помещение было маленьким. Загромождённым шкафами и столами. Единственный диван и тот был впритык втиснут между набитыми папками и книгами двумя шкафами. Возле дальнего стола с единственным на всю комнату компьютером, стоял пухлый человек в серой 'тройке', с аккуратной причёской и цедил кипяток в чашку из видавшего виды кофейника.
— Сеня! Ты не поверишь! — воскликнул вошедший — оказывается они не вымерли!
— Кто, динозавры?
— Нет, Сеня, Хуже! Люди, интересующиеся наукой.
— Мы ей не интересуемся — буркнул Чернов — мы ей занимаемся.
— Даже так?! — брови человека, названного вошедшим Сеней, полезли на лоб, а лицо приобрело откровенно скептическое выражение.
— И чем это вы занимаетесь? — с сомнением спросил он.
— Извините — вклинилась Эля — но мы искали Мирослава Фёдоровича Беленького.
— Так вот он — 'Сеня' указал кофейником на ухмыляющегося провожатого и осторожно поставил чашку возле компьютера.
— Проходите садитесь — махнул Мирослав рукой и усаживаясь сам за один из столов — как звать-величать, и что за проблема такая?
Они представились и Эля достала из сумочки пачку бумаг.
— Семён Викторович Вайсман — представил Мирослав своего коллегу и придвинул пачку бумаг. Вайсман кивнул, и с любопытством заглянул через плечо Мирослава в бумаги.
— О-хо-хо! Уравнения поля?
— Да — сказал Чернов — на первой странице система уравнений, а на последующих найденные решения и постановка задачи.
— Мда... Я таких задачек уже лет пятнадцать не видел, как наш 'головной' накрылся — сказал Вайсман прихлёбывая кофе и продолжил уже с большим интересом рассматривать строчки уравнений.
Мирослав тем временем аккуратно разложил листки по столу, чтобы их всех видеть и надолго задумался.
— Вы физик? — внезапно спросил он у Эли.
— Нет, я археолог — он физик — Эля кивнула на Юру.
— Ага, понятно. Он производитель теорий, а вы носитель теорий! И что копаете вы как археолог?
— Праславяне. Бронзовый век.
— И как? На экспедиции вам ещё деньги выделяют?
Эля развела руками не найдя что сказать, а врать ей не хотелось.
Мирослав тяжело вздохнул. Он этот жест истолковал по-своему.
— Вот и моему тестю тоже финансирование обрубили. Он тоже археолог.
— Да, дурные времена! — подал голос Вайсман и отошёл к столу с компьютером — наука побоку, и везде купипродаи шастают. Нас самих не сегодня-завтра, на улицу выкинут. Последние предприятия оборонки в нашем городе закроются и выгонят нас.
— Не надо так мрачно, Сеня! Будем оптимистами. Вот ты только посмотри: к нам пришли ребята, молодёжь, с а-а-афигенно крутой задачей! Значит жива ещё оборонка!
Мирослав лукаво посмотрел на Юру.
— Ведь на оборонку работаете? Так?
Чернов пожал плечами и скорчил такую мину, что Мирослав рассмеялся.
— Да ладно! Мы тут взрослые люди. И так ясно... ладно, ладно, не буду выяснять что вы за загогулину там у себя разрабатываете — 'Меньше знаешь, крепче спишь' — но математический смысл ваших поисков пояснить бы не помешало. Ведь вы, как я понимаю, за помощью пришли?
— Ну... да, за помощью... Суть такова: тут, вот уравнение... — Чернов ткнул пальцем в один из крайних листков — надо найти решения, при которых число N равное единице, требовало значения Е ну хотя бы до десяти тысяч. Если они, конечно, существуют. На крайняк — чтобы 'тау' было не менее ноль пять. А там уже видно будет.
Мирослав надолго задумался.
— Нда? — у Мирослава лицо стало весьма сосредоточенным, но вдруг брови поползли на лоб.
— Паазвольте! А какова здесь размерность? Размерность метрики?
— Шесть.
— Шесть?!! Вы что там звездолёт делаете?!
— А что ты хочешь, Слава — иронично вклинился в разговор Вайсман — все умные люди давно свалили из этой убитой страны. Это мы с тобой, два дурака, здесь задержались из каких-то дурацких патриотических соображений. А эти молодые люди просто умнее всех прочих. Им не в Штаты нужно, а куда как подальше! Я прав?
— Ну, типа того... — попытался Чернов всё перевести в шутку — а если серьёзно, то это новейшая разработка в области ЕТП[45], а решение системы нужно для экспериментальной проверки вполне конкретной гипотезы.
— Ну я и говорю, звездолёт ваяют ребята! — хохотнул Вайсман.
— Ну, звездолёт, не звездолёт, а задачка весьма интересная.
Мирослав осмотрел с интересом разложенные листы и поднял взгляд на Семёна Викторовича.
— Ну что, Сеня, ведь возьмёмся? Погрызём гранит задачи?
— Ну, разве что нас пообещают с собой взять — опять пошутил Вайсман.
— Возьмёте? — так же в шутку спросил Мирослав.
— Эля и Юрий переглянулись и улыбнулись.
— Возьмём, если поможете решить! — сказала Эля и просияла.
— Ну, если такая обаятельная дама нам обещает, то мы обязательно решим! — заявил Мирослав
— Кстати, разработка секретная или нет?
— Нет. Не секретная. Можете опубликоваться по завершению. Мы даже возможность предоставим.
— О! Это уже конфетка... по нашим дурным временам, публиковаться стало весьма тяжко... А... ваша разработка, личная, или коллектив постарался? — спросил он у Чернова.
— Коллектив. Моё решение последнее. На последнем листе. Под номером восемь.
— Ага!.. — сказал Мирослав и застыл с раскрытым ртом, что-то обдумывая.
— У-у! Ну всё! Попался Славик! — снова хохотнул Вайсман — его хлебом не корми, но дай потягаться силами с коллективом.
— Не вижу ничего в этом плохого! — отмахнулся Мирослав, продолжая изучать уравнения — ладно ребята. Беру я вашу задачу. Попробую её покрутить. Есть идейки. А вы, пожалуй, приходите через неделю. Будем думать вместе.
Когда они вышли на улицу, после посещения Мирослава, Эля спросила у Юрия.
— Ты обратил внимание, на то, что они о деньгах даже не заикнулись?
— Да. Наши люди. Прям как дома.
— Угу. Фанатики науки. Нормальные учёные, в отличие от прочих... и много таких ещё здесь сохранилось, как ты думаешь?
— Возможно, что они последние...
— Печально...
Два пацифизма
— Владимир! Я чё хочу спросить... — Георгий, слегка замялся — вот вы мне рассказали, зачем вам всё... и откуда вы. А я вот думаю, почему вы все такие...
Георгий сделал некий неопределённый жест кулаками.
— 'Военные'? — подсказал ему Владимир.
— Ну, да.
— Вас это сильно удивляет?
— Ну, да, сильно.
— А вот нас сильно удивляет то, что ВЫ 'невоенные'.
— Хм! Однака!
— Ото ж! Большинство людей с которыми мы общались, производят впечатление чего-то такого — без внутреннего стержня. И это ведь, заметь, потомки тех, кто победил фашизм, кто выстроил, на руинах страны супердержаву, поднялся в космос.
— По-вашему, мы должны были бы быть такими же как вы?
— Или близко похожими.
— Ну, тогда бы, наверное, наши родаки в девяностых не дали бы уничтожить Союз.
— Я тоже так же думаю.
— Но тогда всё равно: почему вы такие? Что было у вас, и что не было у нас? Почему наше старшее поколение — почти все — СЛИЗНЯКИ? Они ведь всего боятся... А вы нет. Вы бьётесь как и мы АКМовцы, а то и лучше нас.
— Сложно сказать. Я в этом как-то особо не разбирался. У меня есть только догадки.
— Ну тогда поделитесь своими догадками.
— Хочешь исправить положение?
— Ну, если это возможно... то да.
— Благородное намерение... Ну я думаю, что у вас, ещё при Хрущёве, взяли верх в обществе Западники или люди с многими чисто западными заморочками, комплексами и шизами. А одна из чисто западных шыз — тупейший пацифизм.
— А что плохого в пацифизме?! — удивился Георгий.
— Пацифизм пацифизму рознь. Наш — он из отрицания войны, максимального её избегания, но и из неизбежности войны при определённых условиях. Например, когда на нас нападают. А раз так, то и готовиться к той войне НАДО. Не понадобятся умения — и очень хорошо. Не понадобятся танки и ракеты — мы их переплавим на что-нить другое, более полезное. А пока есть враги — надо и то и другое. Иначе, как говорил товарищ Сталин, нас сомнут. Западный же — он из отрицания войны вообще. Эта 'идея' — игрушка их зажиревших и обленившихся умом и телом интеллектуалов. По их идеям, надо как можно дальше отгородиться от войн и вообще ни к каким войнам не готовиться самим. Тогда, по их мнению и не будет никаких войн. Если бы к войнам аналогично с ними никто не готовился — то есть если бы эта их философия приобрела всеобщий характер, то действительно, войн бы не было. Но ведь в современном мире так же не бывает. Всегда есть группы и группировки в элите разных, особенно Западных стран, которые, только дай слабинку, так тут же развяжут войну. Ты сам знаешь, что гонка вооружений, была развязана именно США и именно как попытка получить решающее преимущество для уничтожения СССР. И им это пару раз чуть не удалось. Мы еле успели. Первый раз — как раз после войны, когда они атомную бомбу сделали, а у нас её не было.
— Ну а каково было следствие для нас из того, что в стране победили западники?
— Вместе с ними победил и культ всеобщей расслабленности, стремления к наслаждениям, вместо стремления к справедливости, что является гораздо более фундаментальным качеством чем тупейшее потребительство. У вас это выразилось в презрении к военной службе и военным. К боевым видам спорта и вообще к спорту и суровому воспитанию молодёжи. У нас, начиная эдак с начала тридцатых, начался культ разнообразных военно-прикладных видов спорта. И не заканчивался никогда. К тому же в школах у нас, в отличие от ваших школ, не просто обучают, но и воспитывают. Иногда очень жёстко. Вообще всех учат переносить трудности и лишения. Чтобы в жизнь вышло не 'тепличное растение', а полноценная личность.
— Так вы что там весь этот таэквондо в школах изучаете?
— Ну, не таэквондо, а самбо. Таэквондо — это у корейцев.
— Но ведь Юля...
— То, чем Юля владеет, называется 'русский рукопашный бой'.
— А ему где обучают?
— В специализированных спортивных клубах. Мы их систему и их культ у япошек слизали — улыбнувшись ответил Владимир.
— И что, многие ходят в эти клубы?
— Да отбою нет от желающих.
— И поэтому, вы так серьёзно ко всему относитесь, и такие... сильные?
— Не совсем так. Но и из-за этого тоже. Ведь из 'рукопашников' в группе, заметь, только Юля. А ребята ВСЕ такие дружные и серьёзные. Всё дело во всей системе образования... — и психологической службы — закончил Владимир.
— То есть, всех учат этому ещё в школе?!
— Да, в школе. И не только учат, но и воспитывают особо нужные качества личности: волю, самодисциплину, целеустремлённость, презрение к трудностям, умение ладить с другими, взаимопомощь... Особенно взаимопомощь.
— Чего у нас сильно сейчас не хватает.
— Да, чего у вас, вашего общества, сильно не хватает. Каждый сам за себя и, как получается всегда с эгоистами, ПРОТИВ СЕБЯ.
— Впрочем, есть и другое объяснение. У нас оно проявлялось, но не в таком масштабе как у вас... Я говорю о желании оградить детей от последствий кошмарного прошлого. У любого родителя это проявляется в той или иной мере.
Страна пережила страшную войну. Голода´, разруху. Было вполне естественное желание сделать так, чтобы дети этого не знали. Ну... ваши предки и сделали это. Но оградив детей от того кошмара, что пережили сами, они попутно оградили их и от трудностей. Чем и вырастили расслабленно-инфантильное, безвольное поколение семидесятых-восьмидесятых, которое и сдало страну поддавшись на обман и за пустые посулы.
Степан поскрёб озадаченно затылок и выдавил:
— Сдаётся мне, что второе объяснение ближе к истине.
— Ну, тебе виднее. Но мне кажется, что надо принимать во внимание оба объяснения. Возможно, как ты говоришь, первое явление меньше сыграло роли, а второе больше. Но мне представляется, что оба явления в вашем обществе присутствуют.
— А меня обучите?
— Чему?!
— Ну... этому... русскому бою.
— Ах это... Не, я не инструктор, это у нас Юля инструктор. Ты к ней обратись.
— А она согласится? — как-то сильно скептически спросил Георгий.
— А с чего бы она не согласилась? — удивился Владимир — А! Понял. Стесняешься. Зря! У нас всё просто — надо, значит надо. И без соплей. Потому — не бери в голову. Просто подойди и попроси. Не откажет. Дальше просто включаешься в группу по обучению и вперёд.
