"Сделано!" — отрапортовал Артём через минуту и заглянул в глаза Нике:
— Устала, девочка?
— Самую малость, Тёма. Но ещё кусочек тортика съела бы...
— А я бы выпил! — заявил Ричард и улыбнулся Диме: — Выпьем за всю нашу компанию. Пусть всем нам будет хорошо!
— Замечательный тост, Ричи! — подхватил Валя. — За любовь и дружбу!
— Присоединяюсь! — Артём обворожительно улыбнулся Хавзе: — Не тормози, купец. Раз уж тебя угораздило связаться с Солнечным Другом, привыкай пить вёдрами. Он без спиртного не может, а поскольку алкоголиком себя не считает — один не пьёт, вот и спивается наша дружная компашка потихоньку.
Валентин ободряюще похлопал камийца по плечу:
— Пей, Хавза, не смущайся. Я ж как-никак всемогущий целитель! Только первые признаки алкоголизма учуешь — обращайся. Вылечу так, что до конца дней своих на вино не глянешь.
— Ну, это, пожалуй, слишком, — пробормотал гольнурец и взял в руки бокал. — За вас, господа!
По столовой разнёсся хрустальный перезвон, а когда вино было выпито, Артём встал и поклонился:
— Спасибо, что пришли на нашу свадьбу, друзья! Доброго вам отдыха!
Новобрачные исчезли, а Валентин посмотрел в окно на сияющее жаркое солнце и весело сказал:
— Спать ложиться ещё рановато! Может, пульку распишем, а?
— Без проблем, — усмехнулся Дима и перед ним возник чистый белый лист и шариковая ручка.
Глава 15
Во имя жизни.
Кевин перевернул котёл, насыпал на тряпку чистого речного песка и принялся с усердием тереть жирное закопченное дно. Нужно было разделаться с ним побыстрее, чтобы принести госпоже Амалии яблоневых дров. Джона сегодня отпустили в город — у его матери родилась двойня, и семья устраивала небольшой праздник. Главная повариха не хотела давать лучшему поварёнку незапланированный выходной, но Кевин пообещал, что возьмёт его обязанности на себя. И с самого утра вертелся как белка в колесе. Работать за двоих было нелегко и, если б не опыт всей его жизни, юноша наверняка запросил бы пощады. А так он лишь крепче стиснул зубы и заставил себя двигаться быстрее, как во дворце кайсары. Иногда Кевину даже слышался свист бича. Он настороженно оглядывался и с облегчением вздыхал, не увидев надсмотрщика.
Наконец с котлом было покончено, и юноша бросился за дровами. Возле сарая он увидел Алекса и Нила. Ребята оживлённо болтали, время от времени кидая палку лохматому, как пучок кудели, Рони. Кевин стрелой пронёсся мимо друзей, молясь, чтобы те не окликнули его, и юркнул в спасительный полумрак сарая. Перевел дыхание, быстро набрал охапку поленьев и припустил обратно. На бегу он всё же бросил короткий взгляд на мальчишек и мысленно вздохнул: ему не хватало их открытых улыбок, звонкого смеха. "Да и Клару я давно не видел. Интересно, Витус помог ей забыть меня?" — подумал камиец и нахмурился от досады. Мысль о том, что друзья могут забыть о нём, была ужасно неприятной.
Свалив дрова возле печи, Кевин приблизился к Амалии:
— Что мне делать дальше, госпожа?
— Поешь, а потом натаскай воды,— бросила главная повариха и отвернулась — приближалось время обеда, и ей было не до болтовни.
Кевин кивнул широкой спине Амалии и бегом направился к угловому столу. Налив кружку молока и отрезав кусок свежего белого хлеба, он уселся на табурет и стал наблюдать, как повара украшают блюда, предназначенные наместнице и его учителю. "И чего я взъярился? — жуя тёплую булку, тоскливо подумал юноша. — Учился бы себе магии, пока давали". Кевину не хотелось вспоминать о том, что гном сказал ему напоследок, потому что пятки начинали гореть, а внутренний голос орать: "Просто попроси прощения, идиот! Зачем тебе кухня? Неужели, хочешь до гробовой доски быть слугой?"
— Если б слугой, — пробормотал юноша и хлебнул молока.
Толстый, как колобок, Жагрон ударил в гонг, и суета на кухне достигла апогея. Поварята сняли фартуки, натянули белые перчатки и, подхватив подносы, устремились к дверям. Кевин проводил их насмешливым взглядом: его к столу не допускали, чтобы он лишний раз не встречался с наместницей. "Странно, что мадам Розалия до сих пор не явилась на кухню и не устроила мне разнос", — кисло усмехнулся юноша, поднялся со стула и вышел на улицу. Ему захотелось взглянуть на Алекса и Нила, ну и на Рони, само собой.
Он устроился на лавке, неподалёку от входа, закинул ногу на ногу и поставил на колено глиняную кружку. Стараясь не проявлять заинтересованности, он смотрел, как друзья о чём-то тихо переговариваются. Рони крутился возле их ног, подпрыгивал и тянул за одежду, призывая продолжить игру, но мальчишки отталкивали щенка и продолжали спорить.
— Тогда я сам! — громко заявил Алекс и зашагал к Кевину.
Юноша напрягся: предательское желание сбежать захлестнуло его с головой. Он покосился на приоткрытую дверь кухни, однако рыжеволосый мальчишка оказался на редкость шустрым — проскочил мимо Кевина и перегородил пути к отступлению.
— Привет, Кеви. Долго ещё от нас бегать будешь?
— Я не бегаю, — пробормотал камиец, чувствуя себя полным болваном. — У меня работа.
— Слышал. Чего это тебя в поварята потянуло? Ты же маг.
От прямого вопроса Кевина бросило в жар. Он тупо таращился на приятеля, не зная, что сказать. Алекс же терпеливо ждал ответа.
— Ты не понимаешь, — наконец выдавил камиец.
Рыжеволосый мальчишка хмыкнул и упёрся кулаками в худые бёдра, копируя мадам Розалию.
— Конечно не понимаю. Это ж надо было додуматься, отказаться от обучения магии! О чём ты думал? Я бы на твоём месте держался за господина Витуса руками и ногами! Маги уважаемые люди! А уж господину Витусу каждый лайфгармец в пояс кланяется! Он целитель!
Кевин отвёл взгляд от раскрасневшегося лица Алекса и скривился. Объяснять приятелю свои поступки он не желал, потому что тогда бы пришлось рассказать о годах, проведённых в рабстве. Рассказ вышел бы унизительным и жалостливым, а в сочувствии юноша не нуждался.
— Так было надо, — твёрдо проговорил он.
— Глупо, Кевин, — тряхнул волосами Алекс. — Если вы с Витусом поссорились, то ты обязан попросить у него прощения. Он же старше! Неужели, в этой твоей Камии тебе не объясняли таких простых вещей?
— Я не могу.
— Ясно. А мы-то надеялись, что ты станешь настоящим целителем...
Мальчишка разочарованно махнул рукой, отвернулся и зашагал к Нилу. Глядя ему вслед, Кевин уныло подумал, что во всём виновата его дурацкая гордость. "И почему я не послушался Витуса? Он же прямо говорил, что я лгу себе. Ну, какой я теперь раб? Смешно. Да окажись я сейчас во дворце кайсары, меня бы мигом засекли до смерти! Совсем я в Лайфгарме распоясался. Маг, видите ли, мне не угодил!" Кевин почувствовал, как щёки заливает краска. Впервые за время жизни в Кероне, он признался себе, что изменился. Юноша соляным столбом стоял у дверей кухни, смотрел, как Нил и Алекс по очереди кидают Рони палку и пытался понять, что теперь делать. Попросить прощения у Витуса и вновь стать его учеником? Или натаскать воды, забиться в тёмный уголок и продолжить лгать себе? Не в силах принять решение, Кевин представил хозяина — смертельно-опасного мага с пылающими холодными глазами. Но образ, обычно действовавший на него, как ледяной душ, на этот раз не сработал. И через минуту Кевин осознал почему: он устал постоянно бояться.
"А ведь всю эту неделю я мог бы обучаться магии. Мог узнавать что-то новое, учиться защищать себя и своих друзей. Возможно, и хозяин взглянул бы на меня по-другому". Слово "хозяин" больно резануло по сердцу, но юноша не стал отмахиваться от действительности. "Витус говорил, что Дмитрий самый сильный в Лайфгарме маг, а, значит, если он вернётся и скажет, что я свободен — прекрасно, нет — буду служить ему и все дела. В конце концов, не в поварята же он меня отрядит, всё-таки я маг! Дело за малым — попросить у Витуса прощения". Кевин поставил кружку на лавку и поёжился. Ему было страшновато встречаться с учителем, но, собрав волю в кулак, он сорвался с места и понёсся в трапезный зал.
Юноша бежал по коридорам, не замечая ничего и никого вокруг. Он сильно бы удивился, если б на минуту остановился и огляделся. Его провожали задумчивые и одобрительные взгляды, открытые улыбки и довольные голоса. Но Кевин с его камийским воспитанием никогда не задумывался о том, как относятся к нему в Кероне. Он представить себе не мог, что и взрослые, и дети сочувствуют ему, уважают за трудолюбие и скромность, и всем сердцем ратуют за то, чтобы он стал настоящим магом. И лучше всего целителем, таким же могущественным и умелым, как господин Витус.
Стражники у дверей трапезного зала переглянулись, увидев бегущего со всех ног камийца, и, не сговариваясь, распахнули высокие массивные створки. Не снижая темпа, Кевин влетел в зал и подбежал к столу. Витус и Розалия обедали с министром финансов и тремя незнакомыми юноше аристократами, но это не умолило его решимости. Камиец посмотрел прямо в глаза учителю, поклонился и замер, ожидая, когда тот позволит ему заговорить.
Розалия Степановна бросила взгляд на гостей, которые с нескрываемым интересом разглядывали сына Олефира, и склонилась к мужу:
— Может быть, вам поговорить в кабинете?
— О нет, дорогая, — улыбнулся гном и поцеловал руку жены: — Мальчика пробило на подвиги. С нашей стороны было бы неразумно останавливать его. — Витус строго посмотрел на ученика, выдержал паузу и произнёс: — Говори, Кевин.
Камиец снова поклонился. Сердце в груди колотилось как бешеное, коленки подрагивали, но он заставил себя говорить громко и чётко:
— Я пришёл попросить прощения, учитель. Вы были правы: я лгал себе. Но теперь я осознал это, и, прошу Вас, господин Витус, возьмите меня обратно в ученики. Клянусь: я буду выполнять все Ваши приказы и слушаться Вас во всём...
Юноша покраснел: оставалось сказать самое неприятное. Подбородок пополз вниз: желание опустить голову и уткнуться взглядом в пол нарастало, но Кевин не позволил себе проявить слабость. Он вперил взгляд в лицо учителя и твёрдо закончил:
— До тех пор, пока не вернётся Дмитрий!
— По крайней мере, ты назвал его по имени, — пробормотал гном, и уголки его губ дрогнули. Он одержал маленькую, но крайне важную победу: робкий, зажатый камиец начал осознавать себя свободным.
Чувствуя на себе заинтригованные взгляды, Витус придал лицу задумчивое выражение, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и благосклонно кивнул:
— Я прощаю тебя, Кевин.
— Спасибо, учитель, — облегчённо выдохнул юноша.
Розалия хотела пригласить мальчика к столу, но Витус взял жену за руку, многозначительно качнул головой и обратился к камийцу:
— Однако есть одно но, Кевин. Став поварёнком, ты взял на себя определённые обязательства. Ты это понимаешь?
— Да, учитель. — Кевин почувствовал, как запылали его уши. Он вспомнил, что госпожа Амалия приказала ему натаскать воды, а он бросил работу и убежал, никого не предупредив. — Я немедленно вернусь на кухню, учитель.
— Молодец, — похвалил его гном. — На сегодня ты останешься в распоряжении Амалии, но завтра утром ты вновь станешь моим учеником и братом короля. Со всеми вытекающими последствиями!
Кевин поклонился и пулей вылетел из трапезного зала, а Розалия повернулась к мужу и очаровательно улыбнулась:
— Я всё думаю, кто же ты больше — учитель или воспитатель?
— Разница принципиальна?
— О, да, но это я объясню тебе позже. — Землянка обласкала мужа взглядом и повернулась к гостям: — Итак, господа, вернёмся к нашему разговору.
— Позже, — внезапно произнёс гном и положил ладонь на плечо жены. — Простите нас господа. Мы продолжим разговор в другой раз.
Розалия хотела возмутиться, но, взглянув на побледневшего Витуса, нахмурилась и, ни слова не говоря, поднялся из-за стола. И в тот же миг они оказались в спальне королевы: на кровати, прямо на белоснежном, расшитом золотыми оленями покрывале лежала Станислава. Глаза её были закрыты, руки сложены на животе, грудь вздымалась ровно и редко — женщина спала глубоким, крепким сном.
— Как она сюда попала?
— Возможно, Дима помог. — Витус приблизился к Хранительнице, внимательно оглядел её и осторожно коснулся пальцами неестественно холодного лба. — С ней что-то не так.
Гном прикрыл глаза, попытался проникнуть в Стасино сознание, но натолкнулся на плотную тёмную стену. Маг усилил заклинание — безрезультатно.
— Так что с ней? — с надеждой спросила Розалия. — И, кстати, где Ключ?
— Не знаю. Меня пугает её появление в Кероне, Роза. А Ключ, скорее всего, остался в Камии.
Землянка скрестила руки на груди и, сверля взглядом расслабленное лицо бывшей невестки, пробормотала:
— В свете последних слов Марфы предлагаю готовиться к крупным неприятностям. Может быть, предупредить Кевина?
— Не стоит. У мальчика и так нервы ни к чёрту. Не хватало ещё, чтобы он поддался панике и выкинул что-нибудь из ряда вон выходящее. А он может — дар у него сильный и необычный!
Розалия присела на край кровати и, помолчав, осведомилась:
— Сколько у нас времени до того, как она проснётся?
— Трудно сказать. Час или сутки. Её сон магического происхождения, — задумчиво произнёс гном, приподнял веко Хранительницы и с интересом всмотрелся в изумрудно-жёлтую радужку. — Что-то мне это напоминает. — Внезапно маг отпрянул от постели и скрипнул зубами: — Это не Дима!
— А кто?
— Я должен кое-что проверить, дорогая. — Витус обвёл цепким взглядом спящую Хранительницу и попросил: — Посиди с ней, Роза, вдруг она проснётся, пока меня не будет.
— Но...
— Ничего не бойся, для тебя она не опасна.
Витус быстро поцеловал жену в щёку и исчез, а Розалия мрачно уставилась на Хранительницу:
— И что за проблемы ты принесла в наш замок, девочка? Хочется верить, нам не придётся убивать тебя. Ссориться с Димой не хотелось бы.
Землянка встала, достала из шкафа лёгкое шёлковое покрывало, накинула его на спящую женщину и устроилась в большом кожаном кресле у окна. Так, чтобы не упускать Хранительницу из виду. "Одна радость, когда ты очнёшься, я наконец-то узнаю, как поживает мой сын".
Стася стояла на краю бездонной пропасти, заполненной обрывками лёгкого светло-серого тумана. Страшно не было: Стася никогда не боялась высоты и сейчас с интересом наблюдала, как полупрозрачные сгустки беспорядочно скользят во мраке, то сливаясь в густые тучи, то расползаясь рваными клоками. Трусость инмарца, предательство брата, капризы временного мага — всё это растворилось в светлом тумане, перестав волновать Хранительницу. В душе воцарились мир и покой, как в детстве, когда она жила на Земле с любимым отцом. "Никуда отсюда не уйду", — подумала Станислава, улыбнулась, но резкий, болезненный толчок в спину мгновенно изгнал улыбку.
— Что за чёрт? — возмутилась женщина, повернулась и с ужасом вытаращилась на шипастую каменную стену, которая неумолимо двигалась на неё, грозя столкнуть в пропасть. — Нет!!! Не хочу!!! — закричала Стася и рухнула вниз, в бездонный мрак забвения.
Она нелепо махала руками, орала и летела, летела, летела... Внезапно падение прекратилось. Хранительница спиной впечаталась в липкое серое облако и распласталась на нём морской звездой. Гадкая склизкая масса облепила женщину с ног до головы, по капле высасывая жизнь.
