В этот момент еще живой и сменивший позицию дубль Боддинока, благодаря навешенной защите, проигнорировал атаки пары гоблинов-пращников и сплел на кинувшуюся к нему толпу "Облако тумана". Забежав на стену пещеры, он за шесть секунд сварганил связку из "Паутины" и "Черных щупалец Эварда", выросших наполовину в тумане, а на половину дальше за ним. Скрывшись под "Улучшенной невидимостью", дубль Боддинока запетлял по потолку, экстренно меняя диспозицию. Молодец, напарник!
Сильно ушибленное гномье тело протестовало, но я надавил волей. И через несколько секунд передо мной засверкала еще одна "Буря молний" — это заклятье досталось мне по памяти от Духа-оленя и благодаря впаянному магическому дару с тренировкой у Амаржем родилось от колдуна. Снова сработала бусина, усилив наколдованное электричество. Нахождение на месте было равнозначно гибели. Когда я ретировался, забегая повыше на стену, фамильяр задрожал, вспучился и зрелищно раздвоился, выпустив "Огненный шар", взрыв от которого лизнул мои пятки.
— Извини, — молнией бросил мысль Арус.
— Не отвлекайся! — Кинул я в ответ.
Но было уже поздно. Один из орков недавно зачарованным шаманами оружием рассек моего фамильяра пополам. Произошел взрыв пламени, и развоплощенная душа Аруса, на прощанье расквитавшись с обидчиком, вернулась обратно в кулон, болезненно и горестно заискрившись внутри освященного алмазного шарика.
Выплеснуть накопившуюся ярость не в истинной форме оказалось проблематично. С глухим рыком я-гном стянул к себе ману и выпустил из рук еще одну "Цепную молнию", но не абы куда, а вправо, где проснулся более часа назад усыпленный мной орк-шаман и где стрелки рвали луки, таки выцелив неподвижную цель и раня меня в бок. Терпя боль, спрыгнул со стены, выдирая вторую стрелу из плеча.
Тем временем дубль Боддинока, перебежавший на новое место, заключил треснувший алтарь и жрецов, заливавших раскол собственной кровью, в "Кипящий шар" кислоты. Сразу следом он взмахнул жезлом Огня, выпустив вторую серию "Огненных стрел" — волосатые тела багбиров-лучников знатно вспыхнули.
Спрятавшись за телом плечистого мертвеца, я применил "Трансформацию Тенсера". Раны закрылись, тело упаковалось в волшебную броню, в руках появились магические полуторные мечи. Без всякой техники и стиля, воин-человек врубился в ряды орков-лучников, шпиговавших меня стрелами. Как выпала возможность, я применил на себя "Регенерацию", тоже доставшуюся от оленя-друида и благодаря теперь уже врожденному и многогранному магическому дару оказавшуюся в арсенале у колдуна.
А дубль Боддинок разошелся. Предыдущий шар разлился по полу кипящей лужей кислоты, заставившей плясать множество воинов — кроме толстокожих огров. Этим верзилам и "Черные щупальца Эварда" оказались нипочем, и заключительная, третья серия "Огненных стрел" из жезла не пробила и не подожгла их плотные шкуры — только места попаданий слегка обуглились. Вскоре боевой угар у гнома прошел, смельчак стал "Невидимым" и принялся при помощи своих коронных иллюзий учинять всякие козни — с куда большей пользой! Вскоре уцелевшие вожди орков и багбиров, благодаря наваждениям мастера-иллюзиониста, сумели выявить "истинных" виновников и зычными голосами натравили своих подчиненных друг на дружку — и на гоблинов. Взбешенные подранки, войдя в раж, принялись дубасить всех подряд, общий свалкой усиливая хаос и приближая свою смерть.
Пока я дрался с орками-лучниками, добираясь до шамана, несколько огров выдрали из ограждавшей уже убитых минотавров стены железные шипы и камни. По повелению выживших шаманов они метнули их в незримую цель на потолке. Дубль Боддинока успел спрятаться за сталактитом, но еще один огр мускулистой лапой раскрутил секиру мертвого минотавра и запустил ею вверх — тяжелое лезвие протестующе бздынькнуло и сломало камень, сшибив дубля Боддинока с потолка. Точно так же, как и предыдущий смертник, он перед неминуемой гибелью успел отбросить подальше драгоценный жезл, исчерпавший все заряды. Магия теневого фантома уже обратилась в дымку, когда один из каменных молотов раздавил оставшуюся на месте гнома настоящую поясную сумку с расширением пространства. Она была раскрыта и оттуда торчало горлышко одной из склянок, потому от удара все спрятанные внутри колбы с алхимическим огнем раздавились, детонировав взрыв-теги — пещеру мощно тряхнуло. Несколько сталактитов обломилось, пригвоздив или проломив черепа неудачников.
К этому времени меня так утыкали стрелами, что еле сумел заставить преображенное гномье тело достать из подсумка мешочек с порошком и применить "Огненную вспышку", под покровом которой я с боевой молитвой к божественному покровителю сменил природную форму на элементальную. В клубах ядовитого дыма воспылал родной огонь, отражая мое желание дотла сжечь всех гоблиноидов, желание оторваться на них за все мои беды и обиды, по большей части с ними никак не связанные. Пара стрел чиркнула по черно-золотой броне, еще несколько не магических прошло сквозь мое пламенное тело, сгорев совершенно безвредно для меня. С ревом, жидкое пламя струями вырвалось из рук-огнеметов и с жадным потрескиванием растеклось по всем, на кого попало. Протрезвевший шаман попытался что-то на меня колдонуть, но его жалкое плетение сгорело в моем яростном пламени. А потом я-элементал метко бросил в него два сгустка жидкого огня, который продолжил гореть даже в воде, вместо спасения принесшей орку более жуткую и мучительную смерть. Мои ближайшие противники, опрометчиво вдохнувшие газовой дряни из порошкообразных химикалий зельевара, изошлись кровавым кашлем. Мне хватило волевого контроля не тратить на них сил.
Не обладая ногами и не видя тенкецу, я-элементал, тем не менее, отдался танцу Джукена. Ясно ощущая биение пульса и ток крови в артериях, начал щедро прижигать всех подряд огненными ладонями и касаниями, неумело впрыскивающими огонь под кожу противников: через раны, рты, ноздри, уши — куда легко дотягивался, паря на синеватом пламени вместо ног. В какой-то момент мой огонь усилился божественным — во всей красе неземным светом загорелся кулон священных мета-чёток коронала! Небесный отец поддержал мой пыл, подарив благословение! Лишь позже я восстановил в памяти, что это случилось после того, как одна из струй пламени случайно облила второй камень из алтарной пары. Тот треснул от силы жара, в мгновение ока испарившего свежую кровь, пропитавшую породу через поры, местами очищенные, а местами проеденные сильной кислотой Боддинока. И только тогда алтарь Груумша оказался полностью уничтоженным — во славу Кореллона!
С новыми силами и поддержкой, я сам не заметил, как превратил бывшую священную каверну в адский крематорий. Остановился лишь тогда, когда погасил последний огонь жизни.
Пещера после моего разгула представляла собой страшное зрелище. Повсюду горели кляксы жидкого пламени, поедающего уже плоть трупов — сотни мертвецов. Большинство пало в разожженной междоусобице, утонуло, отравилось, задохнулось... Все сталактиты заволокло очень плотным и густым темным дымом, местами фиолетовым, местами зелено-сизым.
Через несколько секунд потрясенного оглядывания поля боя погас освященный кулон и мое пламя так резко опало, что вызвало спонтанную смену формы обратно на истинный облик. Ноги неожиданно и сразу подкосились, я обессиленным кулем повалился на труп добитого огра.
Спустя несколько минут лежания с тупым выражением опустошенности на лице я на свою голову сообразил, что страх "иссушить" Аруса воплотился с точностью до наоборот: с безрассудной щедростью черпая силы из мета-чёток, обрадованный я в пылу сражения брал их не от бога, как думал, а через связь с фамильяром вытягивал их из собственного истинного тела! Настроение мигом испортилось. Не имелось сил ни одеться, ни хотя бы тупо пошевелиться. Из-за внезапности перехода в закромах осталось и кольцо многих посланий, так что я теперь без связи с напарником, а через него и с Шервин, командующей двумя ротами наемников. Единственное разумное, что мне оставалось, так это наскрести хоть какие-то силы, чтобы извлечь амулет и, наплевав на срам, сжать обод и телепортироваться к тирцам в часовню. Не желая быть замурованным вместе с разозленными духами шаманов, способных мстить после смерти, напрягся и израсходовал оставшиеся крохи сил на извлечение амулета возвратной телепортации, чуть сжимая который, я потерял сознание...
Глава 22.
До боли знакомый веселый перезвон капели и обжигающе терпкий душок минеральных источников встретили меня при пробуждении — вместе с приятным пощипыванием полузабытой эльфийской мази Кеогтома. К великому сожалению, нечему было вставать добрым молодцем и почти не ощущались массажные поглаживания нагой Лину, сидящей на том самом месте и нежными втираниями обрабатывающей мои ребра. Конечно она заметила сбившееся дыхание проснувшегося пациента.
— Теперь ты просто обязан помочь мне разыскать мужа, милорд Неджи, — надтреснутым голосом произнесла очаровательная эльфийка, двусмысленно нависнув надо мной. — Весь мир подождет, — непререкаемо заявила проницательная целительница.
— Здравствуй... — выдавил я, то ли нормальным голосом, то ли магией.
— Здравствуй. Ты уж прости меня, милорд Неджи, — она наклонилась, проведя большими пальцами по моим бровям и огладив измазанными ладонями мое лицо. — Я из личного интереса вместо твоего мужского достоинства восстановила глаза...
Только теперь я обратил внимание, что любуюсь ею не по моей воле активировавшимся бьякуганом. От наплыва чувств, сел и крепко обнял ее, уткнувшись лицом в ее грудь. Слезы радости и облегчения сами полились из восстановленных глаз, а женские руки понимающе приласкали мою голову, все еще лысую и в уродских послеожоговых шрамах.
— Благодарю. Мы найдем вашего мужа. Живого или мертвого... — пообещал я, постаравшись взять себя в руки.
— Не надо мертвого, — напряглась женщина, вдавив меня в свою грудь. — Извините, — она попыталась отстраниться, но я слышал ее сердце и не отпустил, при этом, сделав объятья мягче и не допустив ни единого пошлого намека.
Ясная голова припомнила проповеди Эйноли и сопоставила с нынешней ситуацией. Больше полагаясь на интуицию, я прошептал:
— Вы уже в сердце отпустили Синта в Арвандор, леди Ла-Нерал. Осталось найти и совершить погребальные обряды.
Теперь уже ее слезы окропили меня. Она не постеснялась зарыдать, найдя утешение в моих объятьях. Любящая жена-клирик, конечно же, ощутила гибель мужа, но умом не хотела верить в трагедию, жила настоящим и боялась заглядывать в будущее. А еще я откуда-то прекрасно понимал, что моя налобная печать позволила ей совершать лечебные воздействия на глазницы, причем, особо не раскрывая секреты, что возможно только в исключительных случаях — для истинных врачевателей. Последние мысли разрушили сокровенность момента, интимного в плане оголенных натур.
— Кушать хочется, — пожаловался я, не найдя иной темы и ощущая себя безусым подростком, жмущимся к взрослой женщине.
— А? — Удивилась она. А потом сквозь слезы засмеялась, с облегчением. — Рано, милорд, — огладила она огрызки моих ушей. — Не все водные процедуры завершены... — недоговорив, она легким усилием приподняла мое лицо. — Благодарю тебя за понимание, Неджи. Эйноли очень повезло с тобой, — я позволил кудрявой лунной эльфийке, настойчиво "тыкающей", уложить себя на лопатки. — А теперь бегом смывать мазь в источнике, — поднялась она с присущей эльфам элегантностью, — и два цикла процедур, что я тебе прописала, — строго сказала она, подав мне руку, чтобы помочь встать. А потом: — Ой... — стоило ей сделать шаг в сторону, как один из флакончиков опрокинулся, разлив горьковатый аромат полыни с чем-то еще.
Меня сильно смутило само мое положение и отсутствие всякого стеснения со стороны женщины, не воспринимаемой мной за врача — вне больничной палаты да без халата и чепчика. Но потом дошел смысл сказанного:
— Амарж ни словом не обмолвился, что консультировался с тобой, Лину.
— Амарж ни словом не обмолвился, что беда приключилась с тобой, Неджи, — эхом ответила она, осуждающе покачав головой. — Я кому сказала бегом мыться?!
— Простите, — пролепетал я, подорвавшись смывать уже болезненно щиплющую мазь.
— И не напрягай глаза, Неджи! Заново выращенным органам нужно время, чтобы заработать в прежнюю силу, — вдогонку добавила медик. Я и сам это понял по радиусу, вновь ставшему всего в один перч — с двухсот сорока.
Отлеживаясь, я наблюдал за порой еще всхлипывающей эльфийкой, вместо причитаний сделавшей импровизацию с веществом из оленьих рогов и трав, чтобы не пропало даром случайно уроненное лекарство. На ум вместо дела лезли бестолковые мысли на тему: почему она не стесняется наготы, как люди? И касается ли это всех эльфов, выросших в нормальном обществе — среди себе подобных? И хочу ли я, чтобы Эйноли отучили мило смущаться при раздевании? Вскоре женщина вошла в альков источника, оскользнувшись и неуклюже бухнувшись в природный бассейн с минеральной водой. Я помог ей устроиться и сам сел на расстоянии вытянутой руки. Уже через пару минут ощутил, как энергии мужского и женского начала гармонично сочетаются, переплетаясь. Моя СЦ стала не только поглощать, но и помаленьку высвобождать силу — вслед за организмом, естественным образом начавшим интенсивнее выделять различные вещества для привлечения самки, как бы грубо это не звучало. Такая вот терапия...
— Лину, скажи, пожалуйста, какое сегодня число? — Уточнил я, когда медик втирала эфирные масла в мой позвоночник и расходящиеся от него ребра.
— Часа три как третье разгара лета, — просто ответила ухаживающая за мной Лину. Я отметил особую красоту ее голоса, в чем-то напоминающего такой у Арибет. И у пастора Сергола, когда он нараспев читал молитвы.
— Спасибо. Как ты оказалась в Лласте?
— Приехала с караваном вместе с Шервин и Томми. Перевернись на левый бок, Неджи, руку за голову, — мягко скомандовала она, мануально поправляя уродскую бугристость моей кожи и плохо сросшихся костей.
— А почему остались в порту?.. — Осторожно встаю на тонкий лед.
— Ждала сыщика, — произнесла она, неровно выдохнув и неловко поправив уже заправленный за ухо локон. Я повернул к ней лицо и получил полуулыбку.
— Мне тоже боязно думать, что там с Эйноли и Кевэ, но я не могу прервать божественную миссию.
— Ох, Неджи... Мне нельзя проявлять слабость... Как пастыри и защитники мертвых, священники Сеханин руководят похоронными обрядами и охраняют останки павших, — сказала она. Я услышал цитату. — Это легко для чужих...
— Для чужих это сложнее, — не согласился я, отвернувшись. — Я остался без семьи в раннем возрасте. Мой, в последствии, лучший друг потерял родителей в ночь рождения. Они ушли, чтобы мы жили. Оба понесли схожие утраты, но выросли совершенно разными. Как можно найти нужные слова утешения, если не понимать?..
Не люблю женские слезы. Мою попытку сесть предотвратила сама же заревевшая Лину, похлопав по боку маслянистой рукой и понукая лечь на спину. Плачущая жрица опустилась подле меня на колени, сложила молитвенно руки и зашептала молитву на непонятном мне эльфийском наречии — вкладываемая в слова магия мешала работе моей способности. Стараясь не думать о том, чего стоит Лину заниматься мною, я по действию молитвы узнал вариацию сакрального заклинания "Цикл энергий". Ее левая рука легла над моим сердцем — в меня полилась женская Инь. Ее правая рука накрыла мой пах, забирая обратно мужскую Ян. Вскоре меня наполнила небывалая легкость, тело словно бы обрело воздушность и целостность. Но ощущения обманчивы. Мне действительно полегчало и еще сильнее захотелось кушать, однако увечья сохранились и в паху ничего не отросло. А вот женщине зримо поплохело от такого обмена. Ее бросило в жар, все тело быстро покрылось крупным бисером пота. И она оперлась руками на меня, с трудом выдержав более двух с половиной минут действия сакральной магии.
