Зажав перстень между ладонями, Олея долго согревала его своим дыханием, затем положила украшение на стол, причем так, чтоб перед ее глазами постоянно был яркий рубин, по-прежнему чуть переливающийся от света, исходящего откуда-то из середины камня. Потом Олея зажгла все три имеющиеся свечи, и опустилась на колени. Из памяти всплыли тексты всех молитв, каким ее учили с детства, и женщина начала негромко читать их, беспрерывно и безостановочно, не отрывая своих глаз от завораживающей глубины красного камня. Некоторые из молитв, сейчас особо близкие ей, Олея повторяла по нескольку раз — они снимали тяжесть с ее сердца.
Олея и сама не заметила тот момент, когда от молитв она перешла к простому разговору. Обращаясь к Сваргу, она рассказывала о том, что им с Белом необходимо вернуть похищенные артефакты назад, в Руславию, говорила про то, какой хороший человек может сейчас умереть, просила дать им только одно — здоровье, а все остальное будет зависеть только от них самих...
За крохотным оконцем по-прежнему завывала песчаная буря, неподалеку то и дело постанывал Бел, из общего зала доносился шум и веселые голоса посетителей, и звуки незнакомой музыки, исполняемой на непонятных инструментах, а женщина все говорила и говорила. Она рассказывала о Руславии, о том, как она красива, о прозрачных водах ее озер, о дремучих лесах, о людях Руславии, и о том, что все это может рухнуть в одночасье: ведь под чью бы чужую власть не попала ее родина, это будет уже не та страна, какой она была еще совсем недавно, и которую так любил Сварг в ту пору, когда еще жил на земле... Еще женщина вспоминала о том, какой белый покров покрывает зимой Руславию, о ледоходе по весне, о цветущих летних полях, покрытых ромашками и колокольчиками, о тяжелых хлебных нивах, а еще о том, как ей не хочется, чтоб мирный и привычный уклад жителей страны в корне поменялся...
Время шло, завывание ветра за оконцем становилось тише — как видно, буря пошла на убыль, а Олея все никак не могла остановиться. Ей казалось, что если она перестанет говорить, то произойдет что-то очень плохое, и поэтому ей было просто необходимо высказать все, что она знала о своей родной стране, и вместе с тем выплеснут наружу все, что скопилось в ее душе...
Вначале Олея не поняла, отчего в комнате становится светлее. Сначала ей показалось, что чуть красноватый свет стал разливаться по стенам комнаты, но потом к свету присоединились и солнечные блики, а спустя еще несколько мгновений яркий красно-золотистый свет залил всю невзрачную комнату придорожной гостиницы, окрашивая внутренность комнаты в необычные тона. С пронзительной ясностью стало видно все, вплоть до крохотных трещин в стенах и на неровном полу. Но самой необычное было то, что этот удивительный свет шел не откуда-нибудь, а именно из перстня, вернее из все того же красного камня.
— Что это? — раздался позади слабый голос Бела. Похоже, его разбудил этот необычный свет.
— Иди сюда! — обернувшись, Олея почти что сдернула Бела с лежанки. Парень невольно зашипел от боли — что ни говори, а ему было очень плохо. — Смотри, что творится! Ты это видишь?
— Погоди... — Бел потряс головой, пытаясь придти в себя. — Погоди... Ты что, забрала артефакты?
— Не забрала, а взяла, причем ненадолго...
— Как тебе такое в голову пришло?! — надо же, парень еще пытается возмущаться. — Неужели ты не понимаешь...
— Да подожди ругаться! Лучше посмотри, что творится вокруг!
Но Бел, кажется, уже и сам понял, что происходит что-то необычное. Он обвел растерянным взглядом комнату, а потом, как и Олея, в недоумении стал смотреть чуть затуманенным взором на сияющий камень в перстне. Свет, исходящий от камня, не был неприятным; скорей, в нем хотелось купаться, смотреть на него во все глаза. А затем...
Затем потрясенные люди увидели, как в камне появилось крохотное изображение мужского лица, чуть размытое, но которое, тем не менее, можно неплохо рассмотреть. Со стороны складывалось впечатление, будто человек, находящийся за тонкой коркой льда, смотрит на тех, кто стоит на воздухе. Довольно привлекательное мужское лицо, по типу очень похожее на лица жителей Руславии — высокий лоб, светло-русые волосы, голубые глаза, небольшая аккуратная бородка... Трудно сказать, сколько лет было этому человеку — легкая рябь не давала возможности точно определить возраст мужчины, но вот то, что он был не стар — это не вызывало никаких сомнений. Сейчас мужчина с улыбкой, и даже с легкой усмешкой смотрел на людей, стоящих перед ним на коленях, а те от растерянности и нереальности происходящего не могли произнести ни слова.
Прошло еще несколько мгновений — и из рубина высыпало самое настоящее сверкающее облако, состоящее из крохотных золотых пылинок. Золотая пыль, словно коконом, окутала людей, вошла в их тела, а еще через несколько ударов сердца Олея ощутила, как на ее коже выступает грязная черная слизь. Невероятно, но женщина поняла, что это такое — просто из ее организма выходит все то плохое, что скопилось за долгие годы. Сейчас Олею покидали болезни, горечь обид, разочарований — все то, что не дает радоваться жизни и убивает на корню мечты и стремления.
Надо же, — отстраненно подумалось Олее, — надо же, сколько в ее теле, оказывается, собралось грязи! Сейчас она едва ли не вся покрыта тонкой темной коркой... Мерзость какая! Олея глянула на Бела, и, судя по ошарашенному лицу парня, он был потрясен не меньше Олеи. Все понятно, и у нее, и у него в организме идет то же самое — чистка от всего наносного, в том числе и от болезни... Еще пара ударов сердца — и грязь на телах беглецов стала сохнуть, растрескиваться, а потом и вовсе ссыпалась на пол невесомой пылью, а на душе появилась непонятная легкость. Надо же, такое впечатление, будто ты заново родился!
Олея в полной растерянности смотрела на Бела, а тот, в свою очередь, с не меньшим удивлением глядел на нее. Затем, будто вспомнив что-то, Бел с лихорадочной скоростью стал разматывать бинты на своем теле. Кажется, он боялся поверить в очевидное, но когда парень сдернул последний бинт, то у него поневоле вырвался вздох то ли облегчения, то ли восторга: на его теле не было никакой раны! Вернее, в месте ранения был небольшой шрам, причем давно зарубцевавшийся — такое впечатление, будто травма получена много лет назад...
Прошло еще несколько мгновений — и яркий красно-золотистый свет постепенно стал гаснуть, но мужчина, чье изображение беглецы видели в камне — он еще какое-то время наблюдал за Белом и Олеей, пока его свет у в камне не потух, и лицо мужчины не растаяло в глубине рубина.
Правда, перед тем еще одно удивило Олею, вернее, не столько удивило, сколько привело в некоторое замешательство. Перед тем, как исчезнуть из перстня, мужчина сложил три пальца своей правой руки в некий жест... Хм, этот жест был известен любому из жителей Руславии, вернее, был в ходу среди мужской части населения страны, и означал нечто вроде наивысшей оценки, которую та или иная женщина заслуживала в глазах мужчины. А том кивке, который мужчина послал в сторону Бела, явно читалось: ты, парень, к девке-то приглядись, не зевай и не теряйся! Я, окажись на твоем месте, ушами б не хлопал!..
Блин! — невольно подумалось Олее. — Похоже, мужики всегда остаются мужиками, будь они хоть на этом свете, хоть на том!
Меж тем свет в камне потух, комната вновь погрузилась в полутьму. Такое впечатление, что все произошедшее им только что приснилось...
— Бел, что это было? — наконец произнесла Олея. Она говорила едва ли не шепотом, словно боялась спугнуть удачу.
— Ты о чем? — кажется, Бел пока тоже не мог собраться с мыслями.
— Обо всем. Эта золотистая пыль... И вообще... Ты как считаешь — мы с тобой здоровы? — с замиранием сердца спросила Олея.— Так?
— Думаю, из нас вышло все — и проказа, и болезни, и твоя порча...
— Добавь сюда еще и тот песок из почек, который, по словам брата-лекаря, в последнее время у тебя стал появляться... — Олея не удержалась, чтоб разок не подколоть парня.
— Ни его, родимого... — Бел неожиданно рассмеялся, и его лицо вновь стало много моложе и привлекательней. — Наверное, этой проблемы у мены больше нет... Какая же ты умница!
— Наконец-то хоть кто-то дурой не назвал!
— Перестань!
— Скажи честно — как ты себя чувствуешь?
— Не поверишь — здоровей здорового! Сил — просто через край!
— Кто это был? Ну, там, в перстне...
— А сама-то как считаешь?
— Мне кажется... Это Сварг, верно?
— Думаю, он и есть. Интересно, как ты все это умудрилась проделать?
— Что проделать?
— Ты же понимаешь, о чем я тебя спрашиваю. Вызвать к себе в помощь одного из Богов... Подобное далеко не всегда получается даже у великих магов! Лично у меня в голове все произошедшее пока что никак не укладывается.
— Не знаю, как получилось то, что к нам пришел сам Сварг... Просто мне очень хотелось, чтоб ты выздоровел.
— Да-а... — Бел потряс головой, все еще приходя в себя. — Я не раз слышал рассказы о том, что будто бы Сварг сходит к искренним просьбам и молитвам некоторых жителей Руславии, но одно дело — чьи-то россказни, и совсем другое — столкнуться с этим самому!.. Невероятно! Все же скажи, каким невероятным образом у тебя все это получилось?
— Не знаю! Все произошло как-то само собой... Я взяла перстень, и...
— Кстати, зачем ты перстень взяла?! — рявкнул Бел. — Это тебе что — игрушка? Одна такая уже поиграла, и чем дело кончилось?
— Не шуми! — Олея счастливо улыбалась, и ничего не могла с собой поделать. У нее было такое впечатление, что сейчас с ее плеч свалилась даже не гора, а целая скальная гряда. — Все хорошо, хорошо, хорошо!..
— Я и сам все еще не могу поверить в произошедшее... — покачал головой Бел. — Надо же такому произойти!.. Кстати, чтоб ты знала: те, кого Сварг оделяет своей милостью, не должны его разочаровывать. Он нам поверил, и не простит лжи, обмана или предательства. Особенно предательства.
— Так мы с тобой, кажется, ничего подобного делать и не собираемся!
— Сварг наверняка это понимает... О, перстень убрать надо! — и Бел, взяв со стола все еще лежащий там золотой ободок, положил его в футляр, который потом сразу же вновь надел себе на шею. Олея проводила перстень сожалеющим взглядом — жаль, ей хотелось еще немного подержать в руках эту удивительную вещь, но она понимала, что подобный артефакт не стоит тревожить просто так, без причины. Это не пустая безделушка, так что не стоит лишний раз прикасаться к тому, чья сила и мощь тебе неизвестны.
Итак, они оба здоровы. Ранее Олея не раз слыхивала о том, что Боги иногда вмешиваются в дела людей. Вот и сейчас в ответ на ее моленье Сварг вернул им здоровье, избавил от всего наносного, но все остальное должно зависеть уже от самих людей, и понятно, что обмануть его доверие никак нельзя.
— Есть хочется... — вздохнула Олея.
— А уж как у меня-то живот подвело!.. — едва ли не простонал Бел.
На обоих напал просто-таки зверский аппетит, и они враз умяли и давно остывшую вареную баранину, и сухие лепешки. Допили воду из кувшина, а понюхав вино во втором кувшине, Бел лишь покачал головой — жуткая кислятина, но очень крепкое...
А потом обоих сморил сон — как видно, сказалась усталость последних дней. Лежанка в комнате была одна, так что выбирать не приходилось, да и после всего того, что произошло всего лишь за один день, было не до глупостей. Обоих разом сморил сон — сказалась усталость тяжелого дня. Прижавшись друг к другу оба разом заснули, словно провалились в темноту. Конечно, надо было бы дежурить по очереди, но и без того было понятно, что в такую погоду вряд ли кто рискнет отправляться в погоню — летящие по воздуху песок и мелкие камешки могли любому ненароком и глаза выхлестнуть.
Проснувшись утром, Олея поняла, что ее голова лежит на плече Бела, да и сама она чуть ли не обнимает парня. Сколько же времени она проспала? В окно пробивались солнечные лучи, и завываний ветра за окном тоже было не слышно. Хотя Олея и раньше слышала, что такие вот песчаные бури долго не длятся. Значит, непогода закончилась, и можно вновь отправляться в путь.
— Бел! — испуганно позвала она. — Бел, уже утро!
— Да не сплю я, не сплю! — отозвался тот. — Наверное, уже с час, как проснулся. Веришь — все еще от счастья в себя придти не могу! Я ведь уже начинал прикидывать, каким образом тебе одной можно попытаться добраться до Руславии.
— Ой, лучше и не говори! Кстати, мы не проспали?
— Нет. Конечно, уже светает, и некоторые из постояльцев уже выходят из сворив комнат, но еще немного можно и полежать. Если честно, то мне даже шевелиться не хочется.
— Не тебе одному...
Олея покосилась на Бела. Парень лежал, чуть улыбаясь, и лицо у него было таким светлым, а улыбка такой счастливой, что внешне Бел совсем поменялся. Такое впечатление, с лица парня кто-то убрал стягивающие его крючки, и Бел выглядел совсем по-иному. Конечно, он враз не стал писаным красавцем, но резкие черты его лица сгладились, а легкая улыбка сделала его куда более привлекательным. Надо признать — на такого мужчину нельзя не обратить внимание.
— Бел, знаешь, ты вроде даже симпатичней стал.
— Кто, я? Ну, ты просто хочешь сказать мне хоть что-то приятное. К сожалению, особой красотой я никогда не отличался. Более того — моя внешность относится к числу тех образин, что никогда не пользуются успехом у противоположного пола.
— Ну, в этом ты не совсем прав...
В этот момент в дверь постучали, и сонная расслабленность враз исчезла. Бел соскочил с лежанки, и, подойдя к дверям, о чем-то спросил полусонным голосом, а потом и вовсе разразился недовольной тирадой. Слуга из-за двери отозвался вежливо, но, судя по всему, уходить не собирался. Буркнув что-то очень раздраженным тоном, Бел отошел от двери и стал быстро натягивать сапоги.
— Собирайся! — шепотом скомандовал он Олее. — И без задержек!
— Что стряслось? — так же шепотом спросила женщина, и без понуканий одеваясь ничуть не медленнее Бела. За последнее время Олея уже привыкла к тому, что иногда им приходится собираться с просто-таки невероятной скоростью. Моментально оделась, обулась, сунула в мешок окровавленные бинты. — Надеюсь, это не посланники из монвстыря Святых Дел заявились по наши души?
— Пока еще нет, но мы все же умудрились наследить. Вернее, не совсем мы... А, да тут уж все равно ничего не поделаешь! В общем, нам надо быстро исправлять ситуацию.
— Да в чем дело?
— Какой-то местный пьяница ночью заметил странный свет — то ли пожар, то ли что-то очень похожее. По его словам, необычный свет просто-таки лился из какого-то окна постоялого двора, правда из какого именно — он не помнит. Вот хозяин и послал слуг посмотреть, все ли в порядке в комнатах постояльцев.
— Этот пьяница — он что, ночью ходил по улице?! Там же творилось невесть что!
— Ну, если запойному забулдыге приспичило выпить... Знаешь ведь, как говорят в Руславии: бешеному кобелю семь верст — не крюк.
— Бли-ин...
— Полностью согласен. Ты собралась? Головной убор пониже отпусти... Ага, вот так. Ну, можно открывать. Кажется, все в порядке.
