Прочитал несколько писем от супруги Реципиента, на случайный выбор…
Ну и, как положено: первым делом был знатный пропиз…он от Мамы — за «мальчишечьи» проделки на Мейшагольской позиции! Всё, до боли очень хорошо знакомо мне по «той» жизни… Правда, «проделки» были там совсем другие.
Читаю дальше.
Да… «Шила в мешке не утаишь»! Аликс, что-то почувствовала своим женским нутром — поэтому тон её писем, был чрезвычайно встревоженным.
Она б, конечно, всё на свете бросила и прилетела бы к ставшему таким странным муженьку — на которого, кто-то очень плохо влияет… Этой мыслью, буквально дышала каждая её строка. Да, Великий Князь Николай Николаевич, получивший такую непонятную должность — Вице-Император (ненависть к последнему, сочилась из каждой буквы, каждого письма Императрицы!), буквально арестовал её в Царском Селе и вовсю готовился отправить куда подальше, в составе «Великого Посольства»…
В общем, подведя краткие итоги: как я и ожидал, Аликс принялась активно и дипломатично саботировать саму идею «Великого посольства». Мол: нет, она конечно, выполнит любой приказ — как и, должно супруге Императора и самой преданнейшей его подданной… Но, только после личной с ним встречи.
Вот же, гемофилия ходячая! Ну и, что теперь будем делать?
* * *
Читать все письма и отвечать на них некогда — я буквально, весь в перманентном зашкваре от прогрессирующих с каждым днём запарок! На переписку с Гемофилией, посадил мою Доченьку:
— Будете не просто машинисткой — но и, личным секретарём по моей личной переписке, Родомила! С двойным окладом, разумеется…
К тому времени, вопрос с пишущими машинками и персоналом для них, Имперским Канцлером был решён. Образовалось целое Машбюро при Имперской Канцелярии — руководить которым, был назначен аж «целый» прапорщик Свиты ЕИВ… Мои личные секретари — поручики Шильке Виктор Сергеевич и Крупин Сергей Михайлович, обрели по двоих подчинённых в звании прапорщиков и стали руководителями подотделов Генерального Секретариата каждый. Родомила Вуйцик, оказалась как бы не при делах — с нечётко обозначенными должностными обязанностями…
Родомила в панике, от обязанности участвовать в «интимной» переписке царской четы:
— Да я, Ваше Величество… Нет, Ваше Величество… Могу ли я написать прошение об отставке?
Нормальная реакция нормального человека, не желающего копаться в чужом грязном белье и подглядывать в замочную скважину.
Но, государственные интересы требуют и, пришлось употребить власть:
— Думаете, мне приходится заниматься только тем — что мне нравиться?! Нет, Доченька — возражения не принимаются!
— Я боюсь…, — на прекрасных глазках моей ненаглядной, появились слёзки.
Пришлось, честно признаться:
— Думаете, мне не бывает страшно?! Думаете, Родомила, мне не было страшно ТАМ(!!!) — на колокольне?! Когда, казалось — весь мир целится и стреляет в тебя?!
— Вы — МУЖЧИНА!!! — в волшебных глазках моей радости, неимоверное восхищение мной.
Да, я — мужчина… Старый, дряхлеющий с каждым годом мужчина, сгорбатившийся от рухнувшего на него неимоверного груза ответственности.
ЭХ!!!
Где мои двадцать лет и работа простого шофёра на АТП?! Едешь куда-нибудь бывало, мафон орёт на не «на нашем» про любовь, а рядом какая-нибудь девчонка — томящаяся от ожидания остановки и «привала» где-нибудь в лесополосе…
Эх, хорошо!
Встаю из-за стола и с пылом, да с жаром:
— А Вы — ЖЕНЩИНА!!! НАСТОЯЩАЯ(!!!) женщина! Если бы не настоящие женщины — все мужчины были бы ТРУСАМИ!!! Все, без исключения.
Должно быть, у меня имелся какой-то дар убеждения женщин — не даром, в «той» жизни два раза был женат — это с моим то, характером… Она согласилась!
С тех пор, она читала письма приходящие от Алекс, делала их краткий «дайджест» и приносила его мне. Я говорил ей, что ответить супруге — в общих чертах, конечно:
— Больше импровизируй, Доченька! Разве ты не знаешь, что сказать женщине — чтоб она успокоилась?!
Родомила писала черновик ответного письма, я его переписывал наскоро и отправлял… Вскоре, у неё это очень хорошо стало получаться: сильно встревоженный, практически — панический тон писем супруги Реципиента, стал меняться на более успокоенный. Вместо того, чтобы просто тупо по-женски истерить, моя благоверная стала пытаться что-то рассуждать о пользе и вреде государству и, о злых происках врагов…
Талант литератора и инстинктивное понимание женской психологии, по ходу, оказался у мой Доченьки.
Вот, что-то новенькое:
«…Ники, ты разве забыл что под давлением и под руководством в.к. Николая Николаевича старшего был разработан план раздела России на округа? На четыре части. Кавказ предполагалось отдать ему самому, Малороссию — Михаилу Александровичу, а Сибирь — одному из Константиновичей. И лишь нищею центральную Россию оставить нам. И он же должен был провозгласить гогенцоллернскую систему!»
Это ещё, что за…?! Про «заговор великих князей» информация в моём «послезнании» отсутствует.
Должно быть, у моей благоверной один из видов пост-травматической горячки. Да чтоб, эти то слизняки — да реальный заговор против меня мутили! Да, я скорее поверю, что сушёная лошадь Петра Великого в Кунсткамере, загутарит на державной мове! Хотя возможно, разговоры какие-то меж собой они вели.
Были ещё полные восхищения письма от Наследника престола Алексея — рвущемуся к развоевавшемуся папе и, от почти уже взрослых дочерей… Пишут, что сильно соскучились по любимому папочке и ждут не дождутся, когда могут с ним встретиться.
Понятно…
— Родомила! — сказал я, когда прочитал их «выжимку», — Алексей и дочери, должны сильно захотеть поплавать по морю на большом пароходе, повидать всякие-разные заморские страны и посмотреть на невиданных людей… И регулярно клевать своей матушке печень по этому поводу — как наш древнекавказский горный орёл, их древнегреческому герою Тесею!
Пожертвовал часом своего времени и, подсказал ей несколько «современных» психологических приёмов.
* * *
Самая же большая угроза с этой стороны, на мой взгляд, возникла когда Мордвинов, рано утром сказал мне чуть дрогнувшим голосом:
— Ваше Величество! Личной аудиенции просит Григорий Новых…
«Что за хрен, по полю скачет?» — сразу не дошло.
— …Цель, поговорить с Императором по поручению Императрицы Александры Фёдоровны.
Ах, вот оно что!
— Распутин, что ли? Так бы и, сказали… Запишите его на завтра после обеда, господин генерал… Скажем, на двадцать тридцать.
Мордвинов, перейдя на громкий шёпот:
— Генерал Алексеев, Ваше Величество, велел ни в коем случае не пускать Распутина на территорию Ставки.
— Ну, так и пускай не пущает! А здесь территория Свиты ЕИВ — здесь я распоряжаюсь.
Твою ж, мать… Сбежал-таки, из-под великокняжеского надзора, прохвост! В своей инструкции Николаю Николаевичу я чётко прописал как надо поступить со Старцем: «упаковать» и отправить в дальний круиз вместе с Императрицей… При противодействии, применить силу — но сильно не бить, особенно по его мужскому «достоинству». Кто-то ж должен, жёнкиных фрейлин во время «круиза» ублажать?
Однако, видать действительно — у Распутина имеются какие-то сверхъестественные способности.
И, стало быть, мои чисто дружеские увещевания в письме — переданного ему через капитана I ранга Саблина: тихо-мирно сесть с Александрой Фёдоровной и детьми на поезд и, отправиться в увлекательное и главное — БЕЗОПАСНОЕ(!!!) путешествие по миру, на «нашего друга» не подействовали.
Ещё один головняк! Мало мне заморочек с «забастовавшими» министрами, пустопрожних тёрок с либераллистами из Думы — «крышующими» промышленников-коррупционеров, да тупившими — при попытке любых реформ управления армией, генералами…
Ну и, что будем делать? Если верно, что Распутин обладает какими-то «паранормальными» способностями — он раскусит меня в момент. После чего доложит Гемофилии, дойдёт до Гневной и…
Последствия непредсказуемы!
Так, что? Пристрелить его? С превеликим удовольствием бы — но это должно быть, как-то спровоцировано им самим. Гришка, он далеко не дурак и, такого повода скорее всего не даст. Но, даже пристрелив его собственноручно или поручив это сделать кому-нибудь другому, я создам новую — неразрешаемую проблему. Без понятия — каким образом, но он останавливает кровь у Алексея… Возможно, тем же самым — «паранормальным», экстрасекс фуев!
Если, после убийства мной Распутина, Наследник Престола умрёт от случайной царапины или ушиба — то его смерть, несмываемым ничем кровавым пятном ляжет на мою совесть… Как там у Пушкина в «Борисе Годунове»? «…И мальчики кровавые в глазах!».
Спать то, хоть спокойно буду?
Не говоря уже про реакцию матери Алексея — Александры Фёдоровны, которая неизбежно будет считать меня виновным в его смерти.
А ОНО, МНЕ НАДО?!
К тому же, я отчётливо помню, что в «реальной» истории — после убийства Гришки, Империя вскоре пала. Я тоже — живой человек, немного суеверный, со всевозможными мелкими предрассудками и фобиями и, мне слегка очково…
* * *
Что делать, что делать, что делать…
Может, болт на него забить? После моего-то подвига, после которого — я национальный герой, без всяких кавычек?! Однако, тогда вся моя задумка про «Великое посольство» — удалить подальше всех, мне мешающих — накрывается большой, лохматой… Медным тазом.
Ещё, как представлю Распутина, с горящими глазами фанатика, выходящего на площадь и вопящего всему народу:
— ЦАРЬ, ТО — НЕНАСТОЯЩИЙ!!! К ТОМУ Ж, БЕСОМ ОДЕРЖИМЫЙ!!!
Аж, какая то душевная дрожь!
Распутин, насколько я про него знаю, на полном серьёзе считал себя неким «мессией» — призванного самим Господом спасти династию и саму Россию с ней… Он, почуяв неладное, не промолчит! Да, он первое время будет в одиночестве — возможно, презираемым большинством, но… Если я буду выполнять всё, что задумал — мой «рейтинг» с неизбежностью краха империализма, будет понижаться и, тогда… С этого, обычно все «великие потрясения» и начинаются: один взбесившийся, заразит бешенством сонм легионов!
Так, что?
Я же из двадцать первого века, чёрт меня возьми! А главным принципом моего времени было: «Если не можешь победить какое-то явление, поставь его себе на службу».
Сперва проанализируем: какое «непобедимое явление», мы наблюдаем?
Если не принимать в расчёт «паранормальность», в которой я всё равно — как лесной ёжик в компьютерном программировании, Григорий Распутин, двигающийся в последнее время под фамилией «Новых» — врождённый психолог и гипнотизёр181. «Приручить» такого, действительно — большая удача!
А как можно приручить «врождённого психолога и гипнотизёра»?
«Как, как»… Психологией и гипнозом: я ведь, вроде тоже — психолог и гипнотизёр! Правда, не врождённый — а «благоприобретённый».
На его стороне — сильные врождённые способности и звериное чутьё.
На моей — «современная» наука: у меня «жар холодных чисел», у него — «дар божественных видений».
Я — Сальери: «Музыку я разъял, как труп. Поверил я алгеброй гармонию…». Он — «безумец, гуляка праздный… О Моцарт, Моцарт»!
КТО КОГО?!
Как это, «кто»? Конечно, при любом раскладе — коварный и злой Сальери загеноцидит «безумца»-добряка Моцарта!
Короче, когда Григорий Распутин (Новых) зашёл в мой купе-кабинет поздним вечерком, я был психологически готов к «битве экстрасексов»…
* * *
Старец Григорий, наслышавшись разного про враз изменившегося — буквально во
всём, Императора, должно быть сильно удивился — застав того стоящим на коленях перед образами в углу и неистово молящимся, с битием «земных» поклонов. Будем считать, полдела уже сделано: удивить — значит победить!
Рисунок 151. Григорий Распутин-Новых.
Стоит, молчит, образно говоря «репу чешет» — не решаясь прервать Царя за таким важным занятием, как молитва…
Уверен, у Распутина отлегло от души: на поверку, «Папа» всё тот же — сдвинутый на православии. А, что рожей брит и одет как-то чудно… Ну, видать, шибко сильно «сдвинулся»! Боковым зрением заметил, как тот с лёгким вздохом облегчением перекрестился… Типа, не всё потеряно!
Сразу «берём быка за рога» — перехватываем инициативу: я не сторонник «глухой» обороны — я адепт яростной атаки!
— Григорий! Разве ты не хочешь помолиться Господу нашему, вместе со своим Государем?! — прервавшись на ненадолго, не глядя в его сторону, спрашиваю постным голосом протестантского проповедника.
Беспрекословно, встал рядом со мной на колени, кланяется и крестится на святые образа, под мой бубнёж… Постепенно, наши с ним движения стали синхронными.
Пора переходить к следующему шагу.
— Когда я молюсь ЕМУ(!!!), Он приходит и становится мною…, — говорю «потусторонним» голосом.
— К-к-к-т-т-то…, — заикается в крайнем испуге, — кто, п-п-приходит, Г-г-государь?
— А ты кому молишься, старец Григорий?
— Г-г-господу нашему…
— Ну, хоть одно радует — что не Лукавому врагу человеческому… Вот, он — Господь наш и, приходит и становится мною. Вселяется в моё тело и говорит моим голосом.
Молчит, сцука!
— Ты мне не веришь, друг мой? — замогильным голосом — не предвещающим ничего хорошего, спрашиваю, — не веришь в силу и всемогущество Господа нашего?!
— В-в-в-верю, Батюшка… В-в-в-верю, Милостивец ты н-н-наш…
Залязгал зубами с перепуга — значит, мы с ним на верном пути. Продолжаем…
Единственная молитва, мне знакомая была: «Отче наш, иже еси на небеси…». Прочитав её монотонным голосом раз десять, я стал читать из Пушкина: «У лукоморья дуб срубили, златую цепь с него стащили, кота на мясо зарубили…». Распутин, даже не заметил этого, продолжая синхронно со мной бить «земные» поклоны, креститься и что-то бубнить…
Кажется, «работает»!
Вдруг прекратив молиться, я встал и подошёл к окну. Проигнорировав это, Распутин, продолжает «бодать» лбом пол. «Клиент» созрел, причём — без особых усилий с моей стороны! Впрочем, это всегда так — когда что-то умеешь, это кажется делом лёгким и делается как бы само собой.
— Тот, кто называет себя «старцем Григорием»… Ты слышишь меня?
