На своей максимальной скорости кентавры метнули копья в быкоголовых великанов, которые преградили им дорогу, а затем схватившись за луки, начали осыпать врагов стрелами. Здоровяки, взревев словно безумные, бросились давить полулюдей-полуконей, но те ловко разбежались в стороны, а затем начали кружить рядом с противниками, выцеливая наиболее уязвимые места...
Нежить и одержимые рабы столкнулись, молча и непреклонно начав кромсать друг друга. Ни стонов, ни криков, ни мольбы о пощаде не звучало в центре поля боя. Словно какие-то чудовищные механизмы, они продолжали совершать однообразные действия, без тени сожаления или жалости переступая через упавших...
Вот над полем боя поднялся шакалоголовый великан, вооружённый чудовищной косой. Однако же, не успел он внести свою лепту в битву, как пришлось защищаться от броска чёрного пса. Грим вцепился зубами в оружие противника, а в этот момент василиск, незаметной тенью скользивший в тени второго духа-хранителя союзного рода, метнулся вперёд и впился клыками в псевдоплоть сверхдуши шамана.
Не удержавшись на ногах, шакалоголовый рухнул на землю, увлекая за собой своих противников. Их тела сцепились в воющий и рычащий клубок, который откатился в сторону от основного сражения, по пути нанеся урон обеим сторонам...
В небе громыхнул раскат грома, чёрные тучи закрыли солнце и десятки молний протянулись к земле, заставляя её вздрагивать от ударов. Хлынул холодный ливень, снижающий видимость в разы, полыхнули багровым пламенем глаза чего-то огромного. Под звуки оглушительного воя, над землёй начало формироваться тело великана, ноги которому заменял хвост из смерча, торс, руки и голова клубились словно чёрный туман. Одним взмахом чудовищной конечности, словно назойливых насекомых, он разогнал кружащих рядом волшебников, в то время как порядком порядевшие, усталые шаманы возликовали.
— Вот, видимо, и Король Шаманов вышел на поле боя, — произнёс один из рыцарей Артура, поправляя забрало шлема. — И как с таким монстром драться?
Тем временем смерч-хвост лизнул землю на том месте, где находилось полчище нежити, разбрасывая её в стороны будто муравьёв. Молнии ударили с огромных ладоней по щиту, установленному над позицией Пендрагона и волшебники, которые его поддерживали, взвыв от натуги обвисли на своих посохах, но всё же устояли на ногах.
Громыхнул раскат хохота и чудовище снова воздело руки для атаки. Однако же Певерелл показал, что его зря списали со счетов: вся нежить внезапно распалась прахом, который собрался в одно облако и сформировал гиганта, пусть и уступающего королю шаманов ростом и мускулатурой, но одним своим видом внушающего оторопь всем живым.
Взмах руки, из праха, красующейся слипшимися в камень костями, и ядовито-зелёный сгусток энергии ударил в широкую грудь, заставляя врага отшатнуться и оставляя рану, которая никак не желала затягиваться. К сожалению, это был последний успех некроманта, так как обезумевший от гнева гигант из ветра и туч, протянув к сопернику руки обрушил атаку из ослепительного потока белых молний.
Сражение замерло на добрый десяток секунд, а затем возобновилось, стоило лишь монстру расхохотаться. Красные люди, воодушевлённые победой своего лидера, надев маски животных бросились вперёд, размахивая оружием и выкрикивая боевые кличи.
— Ваше величество, что нам делать? — прозвучал вопрос рыцаря, в тот момент как старик уже спрыгнул с седла коня на землю. — Ваше величество?..
— Позаботьтесь о моём скакуне, — скорее попросил, нежели приказал Пендрагон, ласково потрепав всхрапнувшего коня по холке. — Не сегодня, дружище: этот бой я должен принять в одиночку.
— Мой король, что бы вы ни задумали, не делайте этого, — попытался остановить правителя Британии его телохранитель, но наткнувшись на спокойный и властный взгляд, замер будто примороженный к земле.
— Я прожил многим больше чем отмеренно человеку и ужасно устал, — красный плащ полетел на землю, а Артур зашагал навстречу королю шаманов, которого пытались сдержать волшебники, летающие вокруг него и швыряющиеся заклинаниями. — Но долг защитника народа нужно выполнять до конца. Король — это тот, кто указывает путь и ведёт своих людей в будущее; король — это тот, на кого простой человек может положиться в самую тяжёлую минуту... А если я буду сидеть в безопасности, пока мои люди гибнут на поле боя, то какой же я король?
Вспыхнуло золотое сияние, разгоняя сгустившуюся тьму, за спиной старика раскрылись два широких перепончатых крыла золотого цвета, кожа покрылась чешуёй, зрачки вытянулись, а мышцы налились небывалой мощью. Вскинув голову, он зарычал, заставляя мир вздрогнуть от той силы, которая изливалась из него в пространство вокруг.
— ЗА БРИТАНИЮ!!!
Миг, и вот Артур уже взлетел ввысь, оставляя позади сомнения и ошеломлённых людей. Ещё миг, и вот перед ним уже находится гигант, который чудовищно медленно пытается хлопнуть в ладоши, чтобы раздавить наглое насекомое. Третий миг... и вскинутый над головой меч вспыхивает ослепляющим светом солнца, а через стискивающие рукоять руки в него перетекает мощь алтаря, установленного в подвале Камелота.
"Если ради того, чтобы жили мои подданные я должен отдать свою жизнь — пусть будет так. Уйти в сиянии славы, как непобеждённый воин — разве может быть для короля судьба лучше?".
— Экскалиба!.. — с этим выкриком Артур Пендрагон, первый король единой Британии нанёс удар удлиннившимся мечом, разделяя сверхдушу короля шаманов на две равные части...
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Глава 88
На вершине горы, обрывающейся отвесным склоном, появились трое молодых мужчин, двое из которых были одеты в свободные мантии, накинутые поверх походных костюмов, а третий красовался позолоченными доспехами и красным плащом. Пусть под ногами и лежал снег, но они не ощущали холода, а лучи закатного солнца вовсе проходили сквозь их полупрозрачные тела.
— Годрик, Салазар?
— Сир... — оба волшебника, выглядящие так, словно бы вернулись в далёкую молодость, склонили головы перед королём.
— Что пр... — начал было задавать вопрос Артур, но был перебит самым грубым образом.
Бац! Бац! Бац!
Три удара узловатым посохом по лбам мужчин слились в одно движение, заставив их отшатнуться и схватиться за головы. Тем временем из воздуха материализовался полупрозрачный старик в фиолетовой мантии со звёздами. Окинув учеников хмурым взглядом он недовольно произнёс:
— Безмозглые мальчишки.
— Учитель?..
— Вы... мы...
— Умерли?
Вразнобой забормотали трое людей, ещё при жизни успевшие стать легендами для своего народа.
— Обойдётесь, — ехидно усмехнулся Мерлин. — Я — живее всех живых.
— Но... — начал было Годрик.
— Да неужели? — скептично изогнул брови Салазар.
— Поясните? — попросил Пендрагон (из всей троицы, погибший позже остальных и не попавший в плен к шаманам).
Вместо ответа, старый волшебник стал материальным, прошёлся по снегу, оставляя следы, а затем снова стал бесплотным, после чего резко ударил посохом по лбам двух молодо выглядящих волшебников, грозно прорычав:
— Вы чего удумали, бестолочи? Собрались помереть, но решили, будто этого мало и потянули за собой всю Британию? Поздравляю: у вас это почти получилось.
— Да мы не...
— Мы это не...
— Молчать, — пристукнув палкой по земле, Мерлин перевёл взгляд на Артура. — А ты, герой, что скажешь?
— Почему вас не было во время последнего боя, учитель? — недовольным тоном спросил король.
— Потому, что этот бой хоть и был самым масштабным, но оказался далеко не последним, — ядовитым тоном ответил старец, опираясь на свой посох. — Что, думаешь героически самоубился, забрав с собой главную ударную силу шаманов, и всё закончилось? Жизнь, ученик — это не игра в шахматы, и после смерти короля пешки, а также другие фигуры, не складываются в коробку до следующей партии. Гоблинам, оборотням и дриадам ещё долго пришлось выгонять шаманов из лесов, где их на равнинах встречали рыцари, кентавры, да прикрывающие их с неба вейлы.
— Так... мы победили? — влез с вопросом Гриффиндор, за что едва не получил палкой по лбу, но в последний момент Мерлин передумал.
— Победили, — скривил губы старик. — Боевых волшебников почти не осталось... да и вообще всё старое поколение полегло почти полностью. Только Хельга в школе волшебства и осталась... о рыцарях, дома которых сейчас возглавляют юнцы, пожалуй вовсе умолчу. Крестьянам тоже досталось: восстановлением дорог, замков и городов сейчас занимается род Певереллов, при помощи своей нежити. Так что, ученики, Британия сильно обескровлена. Но есть тут и положительная сторона.
— Какая же тут может быть положительная сторона? — нахмурился Артур, ощущающий во всём произошедшем свою вину.
— Военное дело и магическая наука шагнули вперёд; с придворных лизоблюдов сбили спесь; кентаврята, гоблинята, дриады, оборотни и дети людей растут и играют все вместе, — впервые за время разговора лицо Мерлина разгладилось. — Кто знает, может быть через пару-тройку поколений, все расы наконец-то смогут нормально сосуществовать? Хотя... тенденция с созданием алтарных камней мне и не нравится: волшебники, первыми получившие это знание, стараются распространить своё влияние на остальных. Ну да поживём — увидим.
— Что теперь будет, учитель? — после непродолжительной паузы спросил король. — Что будет с Британией?
— Красные люди понесли большие потери, так что вряд ли в ближайшее время ещё раз сюда сунутся, а у "бледнолицых" сейчас нет сил вновь пытаться высадиться на Новую Землю, — старик огладил бороду, устремив свой взгляд к горизонту, будто бы мог увидеть то, что находится за тысячи километров от него. — Люди и нелюди отстроят свои дома, родят детей, продолжат развивать науку и военное ремесло... а когда придёт время — всё повторится. В тех же масштабах, или даже больше, но — повторится.
— И неужели это никак нельзя предотвратить? — удивился Годрик. — Мы ведь можем победить...
— Кого? — саркастично вскинул брови Мерлин. — Победите вы красных людей и что дальше? Думаешь после этого настанут мир и любовь? Тьфу. Пока миром правят богатство, жадность, зависть и страх, войны продолжат вспыхивать раз за разом. Так было всегда...
— Учитель... а сколько вам лет? — неожиданно спросил Артур.
— Сам не знаю, — пожал плечами старик. — Да это и не важно.
— А вы бы могли... установить мир? — продолжил король, ощущая странный трепет в груди.
— Мог бы, — вздохнул его наставник. — Я мог бы заставить людей и нелюдей жить в мире, прекратив всякие войны; мог бы навязать им свою волю силой... заставить себя бояться и из чувства страха исполнять мои законы... но будет ли это тот мир, в котором ты хотел бы родиться? Только представьте: люди и нелюди больше не воюют, а работают плечом к плечу, строя и развивая науку, искусство, самих себя... За любой проступок, будь то убийство или грабёж, а то и вовсе невовремя высказанное утверждение, сразу же следует суровая кара! Я был бы суровым, но справедливым; сам бы решал, что правильно, а что — нет; щедрой рукой одаривал бы праведников и наказывал неугодных, чтобы остальные видели их незавидную участь!..
Спина старика распрямилась, плечи развернулись во всю ширь, волосы начали колыхаться на порывах ветра. Трое призраков неосознанно отшатнулись, ощутив окружающую Мерлина ауру могущества... но спустя секунду, перед ними снова стоял усталый старик, согнувшийся под весом прожитых... даже не лет, а целых эпох.
— Лично я не хотел бы родиться в таком мире, где всем правит могущественный тиран, а все его подданные — безмозглое стадо, которое соблюдает законы не из-за того, что это — правильно, а потому, что по другому нельзя, если не хочешь попасть на бойню, — старый волшебник опустил веки, позволяя глазам отдохнуть. — Разумные, кем бы они не были, должны сами дойти до многих постулатов. Только так общество эволюционирует, станет самостоятельным и устойчивым. Мы же можем лишь следить за тем, чтобы на пути к светлому будущему народ не оступился и не свернул куда-то совсем уж не туда.
— Зачем ты нам всё это рассказал, учитель? — задал вопрос, мучавший всю троицу призраков, Артур Пендрагон.
— Я предлагаю вам, ученики, стать хранителями Британии, — отозвался Мерлин. — Именно хранителями, а не хозяевами и правителями. Готовы ли вы встать на этот нелёгкий путь?
* * *
Тот, кто находится на вершине пирамиды — одинок. Его могут окружать слуги, почитатели, потомки... но они будут всегда смотреть снизу вверх, подсознательно создавая разделительную черту.
Чтобы не оставаться на вершине одному, можно спуститься вниз: притворяясь одним из равных, можно окружить себя семьёй, друзьями, последователями... но уже ты будешь смотреть на них сверху вниз, прекрасно понимая то, на что способен на самом деле. Можно также отказаться от части, а то и всех своих сил, знаний, опыта, тем самым на самом деле став равным среди равных, но... лично я не готов отказаться от всего этого. Ну а мои клоны, лишённые памяти и большей части сил, которые живут среди людей, зверян, иных существ — это лишь частичное решение проблемы, не позволяющее замкнуться на самом себе.
Новый мой эксперимент состоит в том, чтобы поднять до примерно своего уровня кого-то ещё. При этом важно не просто дать силу и знания первому попавшемуся разумному (короли шаманов показали, что этот путь тупиковый), а помочь самостоятельно развиться, воспитав волю и разум.
Первая группа испытуемых, набранных по всему миру из числа более или менее выделяющихся личностей, будет раз за разом перерождаться в телах младенцев, которые я для них создавать и буду. Таким образом маги-аристократы-богачи, сумеют получить опыт жизни крестьян, рыбаков, представителей всех слоёв сперва своего, а затем и иного общества (интересно будет понаблюдать за Годриком, известным бабником, в теле кентавра).
Вероятно тот же Салазар, лет через сто, а то может быть и раньше, сам найдёт способ наилучшим образом развивать тело и разум, а затем дойдёт и до принципов сохранения своей жизни. Однако, чтобы перерождения не превратились в бессмысленную рутину, разуму необходима цель, которой для того же Артура вполне может стать стремление к созданию общества без войн... а там, кто знает, может быть он и до всеобщего равенства додумается.
Лично я в дела своих подопытных буду вмешиваться редко: в идеале — только во время нового рождения, чтобы дух не успел уйти в Чистый Мир (впрочем, оттуда всегда можно призвать слепок, который в новое тело и подселится). Но и за их психическим состоянием следить тоже необходимо, так как безумцы, жаждущие править всеми, либо уничтожить всех, при этом обладающие сравнимыми с моими возможностями, мне категорически не нужны.
"Возможно когда-нибудь, кому-то из них я смогу раскрыть всю правду о себе и о мире? Но это произойдёт только в том случае, если мне удастся полностью им довериться, что катастрофически маловероятно".
Не приведёт ли новый мой эксперимент к какой-то катастрофе? Вполне возможно. Но с равной долей вероятности, отобранные мной разумные смогут подтолкнуть мир к развитию... если не научному, то хотя бы духовному...
