Поддавшись её настроению, Кларед с некоторой опаской вытащил скимитар из ножен, но не ощутил того, что описывала девушка. Да, казалось клинок жаждет чужой крови, но оттенок у этой жажды был скорее дерзкий, задорный, а вовсе не жестокий. Тёмное лезвие знало вкус победы и стремилось снова испить её. В нём действительно жила какая-то сила, но оно стремилось поделиться ею. Царапалось в душу. Впрочем, та, несмотря на скорбные занятия сегодня, была слишком упоена счастьем недавнего обретения возлюбленной, чтобы позариться на непрошеный подарок.
Наречённый встал и отошёл в сторонку, желая опробовать оружие. Сделал несколько взмахов. Клинок был отлично сбалансирован и казался намного удобней для пешего боя, чем меч Харба, хотя металл определённо похожий, но светлее, как если бы чёрный скимитар сделали из чистой руды, а кханду разбавили обычной сталью.
Интересно была ли у той хоть часть обозначенных Алриной свойств, или их придавал не редкий металл, а магия? Но не зря же Петра так стремилась оставить тот клинок у себя. Значит, чем-то он всё же превосходил обычные мечи. Хотя навряд ли сравнился бы с этим. Кханда была обычным бездушным предметом, а этот скимитар ощущался, как живой, обладал своим нравом и, пожалуй, даже волей. Вон как рвётся убивать!
На мгновение Кларед увлёкся, выполняя серию привычных упражнений, и живо представил себе, как радостно будет косить им врагов. Ведь с ним можно биться и против Меча Кернуна...
При воспоминании о родовой реликвии ощущения резко изменились. Кларед понял, что меньше всего на свете хотел бы очутиться по неправильную сторону божественного клинка. Внезапно сила чёрного скимитара показалась тёмной, злой, неправильной, отвратительной, чужой, и он поспешил вернуть его в ножны.
Когда парень поднял глаза, на Алрине лица не было.
— Что случилось? — спросил Кларед.
— Видел бы ты себя... — ответила девушка, поспешно отбирая клинок, и принялась заматывать его обратно в свёрток из кож.
— Но я не видел. Объясни, пожалуйста.
— У тебя лицо стало такое... не то, чтобы жестокое... Это тоже. Но не просто. Тебе это как будто нравилось. А потом ты вдруг словно очнулся и сам себе опротивел...
Кларед признался:
— Я вспомнил Меч Ке... — он внезапно вспомнил о совете никогда не называть предмет напрямую и закончил: — Свой меч. — Конечно, кругом никого, а у них нет друг от друга тайн, но... — Лучше не называть его напрямую. Мало ли кто услышит.
Алрина понятливо кивнула в знак согласия и набрала в грудь побольше воздуха, словно для длинной речи:
— Слушай, я, конечно, не смею сворачивать тебя с избранного пути, но... — и вдруг замолчала, испугавшись, что отпугнёт любимого подобными речами, но через секунду вздохнула, преодолевая страх, и сказала то, что думала, ведь какова цена любви, если она не может быть искренней? — Это же ужас какой-то! Я как подумаю, что ты можешь стать таким, как я только что видела, отдать свою душу этой... этой... Она же не просто богиня Смерти! Это какой-то демон кошмарный. Не просто Смерть, а жестокая смерть, к тому же вызывающая у убийцы радость! И ты хочешь стать её орудием?!
Кларед опешил от такой точки зрения. Поначалу даже не принял её всерьёз. Но любимая смотрела на него с таким отчаянием, что он невольно увидел себя её глазами. Точнее почувствовал её ужас при мысли о том, что между войной и любовью он выберет войну.
Парень подошёл, хотел обнять, но Алрина, в смятении, не подпустила его к себе, встряхнулась, отстранившись на шажок, чтобы продолжать смотреть в глаза. Её взгляд требовал ответа, который почему-то был крайне важен. Тогда Кларед взял её за руки — не отняла — и приложил к своему сердцу:
— Поверь, для меня это всего лишь средство достижения цели. Если не удастся вернуть Меч иначе, честь обязывает меня участвовать в войне, которая сейчас готовится, и попытаться на поле боя отобрать реликвию, которую поручили хранить моему роду чуть ли не сами боги, если я правильно понял Саната.
В глазах любимой стояла мука. Он легонько потянул её на себя, и на этот раз девушка поддалась, но тело её закаменело, словно сжатое тисками боли. Кларед обнял её так крепко, как только мог, не опасаясь сломать кости, пытаясь действием выразить силу своего желания остаться с ней — такого неожиданно мощного, что страшно облекать в слова, дабы не накликать беды.
— Давай подумаем ещё раз, что можно сделать, чтобы вызволить клинок и мне не пришлось возвращаться в Орден, — попросил он.
Алрина вздохнула, и тело её немного расслабилось. Он гладил её по спине, по голове, стремясь размягчить комки мышц, и начинало получаться. Но долго она неподвижно всё же не устояла — потянулась за флягой с водой, которая лежала на земле. Следуя за её движением, Кларед сел на одеяло, расстеленное на траве, и как только любимая напилась, снова притянул её к себе.
— Может быть, расскажешь мне подробно об устройстве Сагатдома, а я что-нибудь придумаю? — предложил он.
Алрине пришлось приложить усилие, чтобы перевести свои мысли с захватившего её внимание страха на воспоминания, но когда она начала рассказывать, дело пошло легче и постепенно напряжение девушку отпустило. К сожалению, всё в её рассказе говорило лишь о неприступности той крепости.
— А подземный ход там есть? — спросил он.
— Вроде нет. А может, Морена наврала, не хотела, чтобы я знала. Иногда кажется, что она читает мысли, а иногда будто совсем меня не понимает, зная столько лет. Хотя поручиться, что на самом деле она не вычислила моё желание сбежать уже давно и с тех пор просто притворяется, невозможно. С неё станется. Мне сказали, что нет, и проверить я никак не смогла бы, если вход, к примеру, в её спальне. У нас, в Сарендоме, например, был такой. Один из под лестницы в холле, а другой в стене со второго этажа спускался. Парадный могли задвинуть какой-то мебелью. Чтобы никто не знал. И всё.
Тупик. Опять. Кларед притянул любимую прилечь к себе на грудь, сам опёршись спиной об дерево, и стал гладить её по волосам. А сам думал, думал, но ничего не придумывалось. Действительно, Саната бы сюда. Но где его найдёшь? Снов своих он никогда не помнил, хотя честно попытался докричаться мыслью, как Алрина предложила. Разумеется, безрезультатно. А девушка вдруг приподнялась:
— Знаешь, ведь то, что вместо Меча она оставила скимитар означает, что она приглашает меня обратно на место своего "хедивега". Разумеется, такое возможно, мне кажется, только если на самом деле она ни о чём не догадывалась, и просто решила, что я сбежала, влюбившись в пленника и не желая делить его с ней. Она ведь грозилась. Может в шутку, а может, и нет. Кто её разберёт. Если бы ты только знал, какой она страшный человек...
— А что? — ухватился Кларед за идею. — Может, воспользуешься предложением, вернёшься. И меня приведёшь. Типа подцепила где-то по дороге. Надоел один любовник, нашла другого, — пошутил он, заработав немного сердитый взгляд. — А там на месте что-нибудь придумаем. И неважно, сколько это займёт времени. Лишь бы до войны не дотянуть. Но я так понял из визита в Гостердом, что раньше, чем через года полтора начать её не смогут. Время у нас будет. Может, мы даже справимся в с ней вдвоём, подловив где-нибудь без Меча. И разумеется, заранее подготовив побег.
Несмотря на видимое осуждение порочащего женскую честь предложения о "легенде" отношений, Алрина всё-таки задумалась над его идеей. Правда, ненадолго. Вскоре лицо её снова исказила мука, тело сжалось, а голос надломился:
— Нет! Ничего не выйдет! Слишком опасно! Ты её не знаешь! Брен вон тоже думал, что изучил её, был в себе уверен, а она... Да и во второго перебежчика никто не поверит! У тебя ведь тоже метка, и приёмы ваши всем теперь знакомы — не скроешь, откуда ты.
Кларед снова притянул девушку к себе, опасаясь, что она заплачет, и тогда будет намного сложнее её утешить. Но слёз у Алрины не было. Её мелко трясло. От ярости? От страха?
— Расскажи мне, — мягко попросил он.
Она замотала головой, видимо, не желая вспоминать то, что её ранило. И он повторил слова из Кодекса:
— "Врага надо знать как можно лучше. Это залог победы". А мне в любом случае предстоит с ней сразиться.
Алрина вцепилась в его руки, словно телом крича: "Не отпущу!" Он снова попытался привлечь её к себе, чтобы расслабить, но не получалось — девушка оставалась комком нервов.
— Этого требует от меня честь, — попытался донести он до неё свои соображения внушительным тоном. — Я дал клятву дяде, а через полчаса его убили.
Похоже, подействовало, но любимой явно требовалось как-то помочь. Кларед потянулся к фляжке с самогоном и дал глотнуть ей неразбавленного. Алрина закашлялась, но пойло подействовало — через минуту она расслабилась и начала рассказ.
Она поведала ему всё: про странные для маленькой девочки забавы Морены, про бессмысленную смерть подруги детства, про сладострастное убийство ухажёра в Ночь Любви и про смерть своего первого мужчины. А потом про планы ахсары нартов по завоеванию Княжеств, их с Бреном подозрения о связи Морены с Тёмной Матерью и свои теории о том, что сталкивает нартов и Воинов Смерти одна и та же сила с какими-то неведомыми и ужасными целями.
В процессе пришлось приговорить почти всю фляжку самогона — разумеется, разбавленного. Они и не заметили, как начало смеркаться. Поднялись и пошли обратно в замок, шатаясь и поддерживая друг друга. Кажется, оба впервые в жизни так надрались. Если не считать отравленного вина перед ограблением Клареда. Ни одной светлой мысли о том, что делать со всем этим, в их головах не возникало. И лишь опьянение не давало окончательно упасть духом.
Выговорившись, Алрина замолчала, словно голос кончился на пару дней вперёд. Молчал и Кларед, переваривая, с одной стороны, какие ужасы пришлось перенести его любимой — аж придушить её проклятую "подругу" хочется, и пожалуй, впервые в жизни, даже применить те знания, которые им прививали на теории допросов, на практике, но даже не с целью что-то выпытать... С другой стороны, получалось, что над миром действительно нависла серьёзная беда, как и обещали легенды о Мече Кернуна в том случае, если он попадёт в злые руки... Где же Санат, когда он так нужен?
Уснули оба, как только повалились на кровать, не раздеваясь, но всё так же в обнимку, как и шли. В ту ночь обоим снились дурные сны, потому что чёрный скимитар остался лежать рядом.
* * *
На следующее утро, пряча скимитар на прежнее место, Алрина вспомнила о том, что так и не разведала, куда ведёт подземный ход и можно ли по нему вообще пройти или он обвалился. И, словно читая её мысли, Кларед поинтересовался вслух тем же самым.
Видимо, мысли их шли схожими путями: если оставить клинок здесь, а потом он зачем-то понадобится... Замок к тому времени могут занять, учитывая, что в нём больше нет "злого духа", наводящего жуть. Конечно, оставалась вероятность, что новые хозяева случайно найдут оружие, но с тем же успехом оно могло пролежать на притолке ещё не один десяток лет. И вот, в таком случае знание, как добраться до схрона, минуя дом, могло весьма пригодиться.
В общем, они оделись и отправились на разведку.
Почва была сухая и каменистая, так что коридор сохранился неплохо. Только в одном месте сломалась балка и частично обвалился потолок, но через кучу земли несложно было перелезть. Кстати, на ней остались относительно свежие отпечатки нескольких пар роговых подошв, которыми пользовались в Орде. Судя по направлению, нарты, забравшие меч, ушли этим путём, спустившись через замок.
Дальше лаз огибал скальную породу, служившую ему одной из стен. Где-то через уткнулись в ступени, сложенные из неотёсанных камней, которые вели на поверхность. Поднявшись, оказались в небольшом закутке между скалой и огромным валуном.
Вокруг расстилался негустой лес, где-то дальше журчала вода. Спутники направились на звук и обнаружили небольшую речушку, на которой стояла покинутая мельница с разбитым скатившимися с гор камнями колесом. Оттуда вниз по пологому склону тянулась дорожка, которая привела их в заброшенную деревню.
Следов нападения не было — видимо, жизнь там замерла постепенно после разорения замка. Большинство домов было заколочено, несколько вскрыто. Зато сады не обобраны. Увидев дерево с наполовину поспевшими алтами, девушка обрадовалась. Клареду этот южный фрукт был незнаком.
Они наелись оранжевых сладких плодов, перепачкавшись в липком соке и изрядно подняв себе настроение. Светило солнышко, пели птички, и Алрине, глядя на то, как губы любимого впиваются в сочную мякоть, вдруг нестерпимо захотелось оказаться на её месте. Что она и сделала, прильнув к нему в поцелуе. Он был долгим, жарким и сладким, ещё больше подогрев её страсть.
— Я хочу тебя, — сказала она севшим голосом.
Бровь Клареда приподнялась в лёгком недоумении и он огляделся по сторонам — обстановка явно казалась нему неподходящей. Тогда девушка взялась за одну из пряжек его пояса и настойчиво добавила:
— Прямо сейчас. По-быстрому. Не раздеваясь.
И тогда в глазах Клареда вспыхнул ответный огонь. Неожиданный для него самого. Где-то в глубине ума шевельнулась опаска о том, что это повадки Зверя, которого он вовсе не хотел спускать на любимую, но её рука, жадно проехавшаяся от пояса в промежность, смела все резонные соображения.
Оглядевшись, он не увидел подходящего ложа и прижал её к дереву в поцелуе, одновременно стаскивая кожаные штаны. Возлюбленная в это время делала то же самое с его. Ими овладело какое-то лихорадочное возбуждение, и как только нужные места освободились, он развернул её лицом к стволу, подбил колени и, опустившись сам, втиснулся в пылающую промежность в единственной возможной со спущенными штанами позе.
Снова в мозгу вспыхнуло воспоминание о том, как в нём впервые проснулся Зверь, когда он точно так же овладел Абель в узком коридоре. Но сейчас ощущения всё же были другими. Зверь словно обрёл крылья и стремился защитить свою самку, установить с ней контакт поплотнее, накрыв своим телом. Кларед склонился над державшейся за дерево Алриной, опёршись одной рукой о него же, а вторую запустив в её кожаный корсет и мягко стиснув сосок. Девушка в ответ издала невнятный звук, похожий на пылкое мяуканье, который подстегнул его ещё больше. Страх обойтись с ней слишком грубо растаял, и бёдра их судорожно задёргались с ограниченным положением тел размахом.
Они действительно ощущали себя парочкой весенних котов, или даже корсов. Громкое дыхание на грани стона распаляло их до безумия. Оба стремились к развязке во весь дух, не рискуя затягивать момент беззащитности даже в безлюдном, но всё же открытом месте, однако она не спешила, немного помучив их, возможно, из-за той же непривычной обстановки, и тем самым сделала кульминацию ещё сладостней.
На этот раз Кларед изрядно отстал от возлюбленной, замершей, переживая экстаз, а когда её стон затих, приподнялся, чтобы сделать свои движения сильнее. Все ограничения спали, растопленные страстью, и он со всей дури вонзался во влажное тесное нутро, помогая себе руками, рвавшими бёдра Алрины на себя.
