К тому времени, как он добрался до Большого зала на обед, он чувствовал себя довольно раздраженным и горьким из-за всего этого Дня святого Валентина. Он с радостью увидел, что украшения Большого зала были убраны, и его настроение немного улучшилось при виде этого. Он откусил кусочек от своего толстого бутерброда с индейкой и посмотрел на Главный стол. Его глаза расширились, когда он увидел, как Римус выскользнул из задней комнаты за Главным столом и схватил МакГонагалл за плечо. Она сжала его руку в знак заверения и кивнула ему. Он посмотрел в глаза Гарри и подмигнул, а Гарри усмехнулся в ответ.
— Наконец-то!
Невилл потянулся к Гарри за клубникой, когда Гермиона подняла глаза от своей книги на его заявление.
— Что здесь делает Римус, Гарри?
— Делает нашу жизнь бесконечно лучше, — сказал Гарри с ухмылкой. — По крайней мере, я надеюсь на это.
— Что ты имеешь в виду, Гарри? — спросила Гермиона, поворачиваясь, чтобы посмотреть туда, где он и Невилл наблюдали за тем, как Римус разговаривает с МакГонагалл.
— Просто смотри.
— Профессор Локхарт, — громко сказал Дамблдор, и болтовня в зале сразу же прекратилась. — Я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы так оживленно украсили зал сегодня утром, это приятное изменение, но я боюсь, что мистеру Филчу пришлось убрать их, так как некоторые конфетти испортили наш обед.
Локхарт оскалился, гордо улыбаясь и демонстрируя каждый из своих жемчужно-белых зубов.
— Не за что, профессор Дамблдор! Любовь сама по себе — это праздник, и его следует отмечать! Я слышал, что многие студенты уже получили благословение в виде прекрасных песенных признаний в любви!
Дамблдор кивнул и поднялся на трибуну.
— Студенты, сегодня День Святого Валентина, который, я уверен, вы все знаете, является особым днем для влюбленных. Но я твердо убежден, что сегодняшний день ничем не отличается от любого другого, когда речь идет о том, чтобы сказать тому особенному человеку о своих чувствах. Любовь — это важная эмоция, и те, кто способен любить, обладают силой, намного превосходящей все остальные. Иногда способность любить настолько сильна, что может противостоять магии, призванной причинить им вред.
Гарри в замешательстве смотрел на Дамблдора. Неужели он действительно собирался рассказать школе, что любовь его матери — это то, что спасло его от Волдеморта все эти годы назад? Зачем? Какой в этом смысл? Почему он подчеркивал магическую силу любви?
— Сердце нельзя обратить так же, как разум, — продолжил Дамблдор, и Гарри облегченно вздохнул — речь шла не о нем. — Я хотел бы представить вам моего дорогого друга по имени Мэгги Камберленд, который сегодня хочет поделиться с нами историей любви, Мэгги?
Невысокая темноволосая женщина с седыми волосами вышла из задней комнаты, где только что был Римус. Она целеустремленно подошла к трибуне и кивнула Дамблдору.
— Спасибо, профессор Дамблдор, что пригласили меня сюда сегодня.
На мгновение она замолчала, а затем ярко улыбнулась студентам, которые с любопытством смотрели на нее. Тот факт, что Хогвартс пригласил гостя, был достаточно редким, не говоря уже о том, чтобы он выступал.
— Последние четыре года я работала в Англии целителем, но у меня было такое чувство, что чего-то не хватает в моей жизни, что что-то не так, как должно быть — и всякий раз, когда я видела двух влюбленных людей, которые шли мимо, держась за руки, это чувство усиливалось во мне. Я не могла его объяснить. Наконец, несколько месяцев назад мой друг посоветовал мне обратиться к целителю разума, чтобы попытаться выяснить, почему я так себя чувствую, и, к своему удивлению, я обнаружила, что в моей жизни чего-то не хватает. Кто-то украл у меня мои воспоминания.
За столами раздался коллективный вздох, и Гарри нахмурился, гадая, что здесь делает эта женщина и зачем она рассказывает эту историю.
Его взгляд переместился на отца, который подошел ближе к Локхарту и положил руку ему на плечо, ободряюще улыбнувшись. Улыбка Локхарта была такой же яркой, как и всегда, но выглядела натянутой, даже обеспокоенной.
— Вся моя память не исчезла, но та часть моей памяти, которая исчезла, была связана с человеком, которого я любила, с человеком, за которого я вышла замуж двадцать лет назад и поклялась любить вечно в этот самый день — в День святого Валентина. Дэвид Камберленд, мой муж, был известным специалистом по вампирам. Человек, который в одиночку отвратил целую семью вампиров от убийства, помогая им жить жизнью, в которой не нужно убивать других, чтобы выжить. Мой муж — герой, который спас деревню в Румынии от истребления вампирами.
В зале уже начали раздаваться разговоры, и Гарри прислушался, когда Невилл наклонился к нему.
— Разве Локхарт не сказал, что он сделал это в своей книге?
Гермиона кивнула, побледнев.
— Да, говорил.
Женщина продолжала говорить, ее голос становился все громче.
— Представьте себе мое удивление, когда память человека, которого я любила, была восстановлена, и я узнала, что кто-то другой присвоил себе его заслуги: Что его память также была изменена, чтобы он считал, что не достиг того, чего достиг, не помнил ни меня, ни своих достижений. Этот кто-то, молодой человек, который пришел взять у нас с Дэвидом интервью о его достижениях, решил присвоить эти достижения себе.
Локхарт пытался ускользнуть от Римуса, его лицо было бледным. Гарри наблюдал, как Снейп встал и положил руку на другое плечо Локхарта, укоризненно кивнув Римусу.
— Тот человек, который приходил допрашивать нас с мужем, его звали Гилдерой Локхарт, и он украл дело жизни моего мужа для себя, а затем забрал у нас наши воспоминания.
Зал, казалось, задохнулся от удивления, все начали переговариваться между собой.
Камберленд повернулась и посмотрела на Локхарта с ненавистью в глазах.
— Я читала ваши книги, Локхарт, и готова поставить хорошие деньги на то, что те другие вещи, которые вы "утверждали, что сделали", также были сделаны другими ведьмами и волшебниками, чьи воспоминания вы затем стерли, чтобы присвоить себе их заслуги. Вам должно быть стыдно за себя! Сколько жизней вы загубили?
Локхарт посмотрел на нее.
— Ты глупая ведьма! Ты не могла просто оставить свою жизнь в покое, не так ли? Неужели ты думаешь, что кто-то хочет читать о каком-то скучном старике, который помогал вампирам, когда они могут представить, что это делаю я? Нет! Или что какой-то старый армянский колдун действительно помог человеку с ликантропией? Или о том, что какая-то уродливая старая карга научилась избавляться от баньши? Нет! Это сделал я! Я! Я сделал все эти вещи! Все!
Тонкс и Арнетт вышли из задней комнаты. Тонкс с помощью своей палочки сковала руки Локхарта наручниками за спиной, в то время как Арнетт начал говорить.
— Гилдерой Локхарт, настоящим вы арестованы за использование чар памяти на ничего не подозревающих ведьмах и волшебниках без их ведома или согласия, за мошенничество с присвоением заслуг за работу, которую вы сами не делали, и за обогащение на этом. Вы обвиняетесь в мошенничестве и внедрении ложных воспоминаний в Мэгги и Дэвида Камберленда. Следователи и целители разума будут посещать все места, упомянутые в ваших книгах, чтобы выяснить, кто еще мог быть одной из ваших жертв. Вы не обязаны ничего рассказывать. Но это может повредить вашей защите, если вы не упомянете на допросе то, на что впоследствии будете ссылаться в суде. Все, что вы скажете, может быть представлено в качестве доказательства.
Студенты поднялись на ноги, некоторые хлопали и аплодировали, некоторые плакали, но все с изумлением смотрели, как авроры вывели Локхарта из Большого зала в наручниках.
Ошеломленные взгляды вернулись к передней, где Дамблдор ждал, пока они затихнут.
— Мне жаль говорить, что это означает, что профессор Локхарт больше не будет вашим учителем по Защите от темных искусств. Против него будут выдвинуты уголовные обвинения за его мошеннические действия. Если у кого-то есть что сказать по этому поводу, вопросы можно задать старосте дома, — спокойно сказал Дамблдор. В его глазах появился блеск, когда он жестом велел Римусу пройти вперед. — С сегодняшнего дня вашим новым профессором Защиты от темных искусств будет профессор Люпин. Теперь, когда обед и утренние волнения позади, давайте перейдем к нашим дневным занятиям.
Гарри засунул в рот еще один яблочный ломтик и, широко улыбаясь, поспешил к столу старосты.
— Здравствуйте, профессор!
Римус поприветствовал его.
— Привет, Гарри. Я слышал, что у вас была безумная идея взять меня на работу.
Гарри пожал плечами.
— Возможно, я что-то говорил об этом дяде Бродяге.
Римус улыбнулся и сжал плечо Гарри.
— Что ж, я рад занять эту должность. Увидимся в классе, и помни, это профессор Люпин, а не профессор Муни.
Гарри ухмыльнулся и поспешил обратно к своим друзьям.
День складывался очень интересно, подумал он, и он не мог дождаться своего первого урока по Защите от темных искусств. Он знал, что это будет бесконечно лучше, и был не менее рад, что Локхарт наконец-то ушел. Но он никак не ожидал, что тот окажется преступником.
Неужели он действительно стирал сознание ведьм и волшебников только для того, чтобы потом заявить, что спас их? Кто бы мог совершить такое только для того, чтобы прославиться?
В течение дня студенты повсюду говорили об аресте Локхарта. Ходили слухи, что Локхарт ничего по-настоящему не добился сам и что все, на что он годится, — это подписывать свои имена. Многие студенты, казалось, были очень расстроены его арестом, особенно девушки, которым было стыдно за то, что они в свое время так на него запали.
Но по-настоящему важные новости стали известны после ужина.
Локхарта обвинили в новом преступлении.
Казалось, что его фан-клуб состоял из нескольких частных чаепитий в его кабинете. Гарри не был до конца уверен в правдивости слухов, но он слышал, что у Локхарта были романы с некоторыми из его учениц. Две девочки седьмого курса утверждали, что он их трахал, одна девочка пятого курса утверждала, что он прикасался к ней неподобающим образом, а два мальчика третьего курса заявили, что Локхарт заставлял их доставлять ему оральное удовольствие во время отбоя.
Учителя расследовали эти слухи, но было похоже, что Локхарт проведет остаток своей жизни в тюрьме Азкабан.
Только на следующий день после обеда Гарри впервые попал на урок к профессору Люпину. Гарри поспешил на урок Защиты от темных искусств, с восторгом глядя на своего отца, который сидел на краю парты в распахнутой черной мантии, распахнув коричневый твидовый пиджак, светло-зеленую рубашку и галстук поверх черных джинсов. Он улыбался им всем, выглядел расслабленным и совершенно непринужденным, находясь перед классом.
Когда все расселись, он тепло улыбнулся классу.
— Добро пожаловать на Защиту от темных искусств, я профессор Люпин. Я с нетерпением жду возможности обучать вас всех в этом году и постараюсь помочь вам успешно сдать экзамены, несмотря на унылые темы, которые вы проходили под руководством Локхарта.
— Какие темы? — спросил Симус, заставив класс рассмеяться.
— Именно, мистер Финниган. Итак, сегодня я хотел бы начать с обзора некоторых тем, которые мы должны пройти. Одна из первых — это проклятия и сглаз, особенно те, которые используются на дуэли.
В классе сразу же начались разговоры, заинтригованные идеей использования любого заклинания в дуэли против другого ученика. Однако Римус тут же пресек эту идею, напомнив им, что они будут учиться строго в безопасности класса и что дуэли запрещены в коридорах и на территории школы.
Он попросил Гарри и Гермиону выйти вперед и продемонстрировать несколько приемов, которые они отрабатывали, и весь класс улыбался, когда все закончилось. Они отлично начали.
Гарри остался, чтобы ухмыльнуться своему отцу, когда его одноклассники выходили.
— Это было здорово, профессор!
Ремус улыбнулся ему.
— Это начало, Гарри. Нагрузка будет довольно интенсивной, потому что все так отстают, но я сделаю все возможное, чтобы каждый получил образование, которого он заслуживает.
Гарри засиял.
— Ты лучший.
Ремус хихикнул.
— Мы думали рассказать тебе, когда ты был дома две недели назад на суде, но мы с Сириусом решили сделать тебе сюрприз, так как до сих пор не знали, когда я официально начну работать. Дамблдор все еще выяснял ситуацию с Локхартом.
Гарри кивнул, его глаза погрустнели, когда он посмотрел на отца.
— Дядя Муни, ходят слухи, что Локхарт занимался сексом с некоторыми учениками.
Бровь Ремуса приподнялась.
— Это серьезное обвинение, и оно точно не поможет его делу. Семикурсники... ну, технически, если бы им было по семнадцать, ему могли бы смягчить обвинения, но как учитель в школе... это опасная почва, на которую можно ступить. Я слышал, что после его ареста несколько студентов обратились к старостам с жалобами. Я надеюсь, что это неправда, потому что никто не должен чувствовать, что не может доверять своему учителю.
— Я слышал, что несколько мальчиков третьего курса, а также девочка пятого курса утверждают, что он прикасался к ним неподобающим образом — как ты думаешь, это правда?
Ремус медленно выдохнул.
— Я не знаю, маленький Олень. Думаю, нам придется подождать и посмотреть, что найдут авроры. А теперь иди, ты опоздаешь на Историю Магии.
Гарри только усмехнулся. Когда Ремус был с ним в Хогвартсе, он был в безопасности и чувствовал себя счастливее, чем когда-либо.
Наконец-то хоть что-то шло правильно.
* * *
Когда Гарри поднялся в свою комнату в общежитии после ужина на следующий день, последнее, что он ожидал увидеть, это Фреда и Джорджа, сидящих на его кровати. Он поднял на них бровь.
— Привет, ребята, ищете Рона?
Фред покачал головой.
— Нет, тебя. Садись.
Он похлопал по кровати между ними.
Гарри просто улыбнулся им.
— Что вы замышляете?
Джордж выглядел обиженным.
— Мы просто хотим немного поболтать, с твоей стороны так грубо предполагать обратное.
Фред усмехнулся.
— Но и мудро.
Гарри ухмыльнулся и пересел между ними.
— Что происходит?
Мы с Фредом говорили о том, что услышали от тебя на днях и сегодня за ужином, что вызвало у нас подозрения.
— Что именно вызвало подозрения?
Фред почесал подбородок, как будто он погрузился в глубокие раздумья.
— Ну, две недели назад, когда ты уехал домой на испытание, ты называл Сириуса другим именем, когда он обращался к тебе. Мне показалось, что я слышал, как ты назвал его Бродягой?
— Ладно...
Джордж вздохнул.
— А сегодня за ужином ты сказал, что защита была великолепна, потому что у тебя был профессор Муни.
Гарри поморщился. Ему нужно было убедиться, что он всегда называет Ремуса по фамилии, а не по имени, которым он называл его в детстве. Это будет похоже на фиаско с тетушкой Минни на первом курсе, хотя он был уверен, что Ремус не снимет баллы, он надеялся.
— Может быть.
Фред усмехнулся.
