— Ничего страшного, — сказал он, — меня сложно убить.
Многочисленные примеры из боевого опыта промелькнули перед глазами Джирайи. Правда, однажды он всё-таки чуть не умер, и дело было связано как раз с подглядыванием за Цунаде, но, по мнению саннина, оно того стоило.
— И, — продолжил он, не давая, Нарвал возразить, — мы можем начать с малого. Во время массажа ты же контролировала себя, убирала свои силовые поля?
— Да, — кивнула Нарвал, отводя взгляд. — Но это было непросто.
— Ничего, — ободрил её Джирайя, — любое дело с чего-то да начинается, начнём снова с массажа, потом расширим диапазон, и если вдруг ты начнёшь терять контроль, то мы остановимся. Идёт?
— Идёт, — согласилась Нарвал, спешно ложась на диван, чтобы скрыть покрасневшее лицо.
* * *
Оружейник, которого выдернули из трудовой одержимости странные помехи, вначале даже не понял, что происходит, а потом поморщился. Стук в стену, стоны и раскачивания корабля делали процесс тонкой настройки протезов практически невозможным.
Ногарэ 8.6
11 мая 2011 года, Броктон-Бей
Склоны Капитанского холма, где некогда капитан Ван Холлен поставил первое укрепление, давшее начало Броктон-Бей, были заполнены людьми. Стояли охранники из числа сотрудников СКП, в безликих шлемах и одинаковой форме, в небе медленно летал Легенда, словно осматриваясь, и практически над самим мемориалом, сейчас укрытом тканью, висел Бесстрашный в полном снаряжении.
Присутствовало руководство города, СКП, маски из числа героев пришли практически полным составом. Жители Броктон-Бей и других городов, добровольцы, прибывшие на помощь, и сотрудники Агентства по чрезвычайным ситуациям, и обитатели убежищ. Последних, правда, были единицы, холм находился на западе, куда не дошли волны Левиафана, и все ближайшие убежища уже были эвакуированы и расселены. Из других же убежищ, оказавшихся в пострадавшей части города, практически не нашлось желающих пробираться пешком, по затопленным улицам, через весь город.
Церемония церемонией, а выживание и еда были для них сейчас важнее.
Пиггот сидела в первом ряду, одна из немногих, для кого установили стулья, и страдала от болей в боку и пояснице. Помимо физической боли, бывший директор СКП испытывала также немалые душевные муки. Город, которому она посвятила десять мучительных лет, наполовину разрушен. Отблеск славы победы над Левиафаном падал на Кальверта, хотя Пиггот десять долгих лет умиротворяла Броктон-Бей и приводила его в порядок, поддерживала, сдерживала, играла на противоречиях и не допускала войны масок.
И что в итоге? Всё рухнуло практически в одночасье.
Месяц... да, месяц с момента стычки Муравья с Луном, и город разгромлен, банды разбиты, мёртвые герои, и сама она, чудом избежавшая суда, в помощниках у нового директора СКП, без каких-либо перспектив в жизни. Как будто состояние города передавалось самой Пиггот и обратно, оба они сейчас были страдающими развалинами с непонятным будущим.
Она поискала взглядом Оружейника.
Тот стоял справа от мемориала, о чём-то общаясь с мэром, Роем Кришнером. Видны были протезы, из-под маски выглядывал кусок бороды, видно было, что движения причиняют Колину боль, и Пиггот сочувственно вздохнула. Мэр потерял сына, Триумфа, и, возможно, Оружейник сейчас высказывал Кришнеру сочувствие, в обычной своей прямой манере, которую многие принимали за грубость и неумение общаться. Останется ли Оружейник во главе команды Протектората или решит, что с протезами он непригоден к службе?
Пиггот тихо рассмеялась, сама над собой.
Она уже больше не директор, а мысли всё никак не перестроятся на новый лад, всё тянет туда, в дела и заботы города. Какая ей теперь, в сущности, разница, останется Оружейник или нет? Даже если не останется, в команде Протектората всё ещё будут четыре маски, да, четыре, после гибели Скорости, и опытная Мисс Ополчение возьмёт командование.
Вместе со Стражами более чем достаточно, чтобы довести очистку города до конца.
Пиггот ещё раз вздохнула и поёрзала в кресле. Очистка города, да, её непрекращающаяся головная боль. Сколько она тянула, сколько старалась разрешить всё мирно, и всё равно словно зуб выдернули без анестезии. Быстро, больно и кроваво, но в то же время облегчение в организме, то есть в городе. Теперь добить оставшихся, не медля, сыграв на противоречиях в Империи, не пустив Барыг, придавив одиночек и предложив остаткам Новой Волны влиться в Протекторат и Стражей, за счёт этого усилив команды героев и не дав другим бандам суперзлодеев закрепиться в городе.
Пиггот помотала головой, пытаясь выбросить мысли и понимая, что это бесполезно.
Вся её жизнь делилась на две большие части. До Эллисбурга и после. И часть после Эллисбурга была непрерывно связана с Броктон-Бей, с этим портовым городом без порта, с городом, в котором плотность масок вдвое превышала среднюю по стране, а Протекторат и Стражи находились в условиях необъявленной войны.
Город, к которому Пиггот была прикована, как к машине для диализа.
Неожиданная мысль поразила её.
Тогда, в Эллисбурге, в натиске тварей Нилбога, в крови и ярости, мир вокруг оперативницы Пиггот рухнул и сама она сгинула. На свет божий явилась Директор Пиггот, та, какой её знали в Броктон-Бей. Теперь же мир Директора рухнул и сгинул во взрывах Бакуды, в пламени Луна, в грохоте атак Странников и в волнах Левиафана.
Настало время родиться кому-то новому?
Повторить цикл, который она прошла после Эллисбурга. Отринуть старое, работу и друзей, принять новое, принять новую себя и другой мир вокруг? Пиггот знала, что у неё есть такая возможность — Директор Коста-Браун намёками зря не разбрасывалась. Вместо затопленного, сырого Броктон-Бей — жаркая Мексика, вместо занудного сидения в кресле — работа оперативника, нет, старшего оперативника, командира операций, тактика и стратега, при этом не лишённого работы в поле.
Хотелось ли ей этого?
Пиггот обдумала и признала — да, картина получалась очень... заманчивой. Возможность стать Старшим Директором, отвечающим за Мексику, возможность стряхнуть с себя Броктон-Бей и не высчитывать баланс масок, не прикидывать последствия, не взвешивать каждый шаг, не принимать в команду кого попало, лишь бы уравновесить силы.
Вот только одна проблема — Мексика требовала новой Пиггот.
Нет, даже не Пиггот, а оперативника Эмили, такой, какой она был до Эллисбурга. Подтянутой, тренированной, на пике своих возможностей, умственных и физических. Всё это требовало не нынешней пародии, желе без почек, а здорового, крепкого тела.
И это требовало от Эмили переступить через самоё себя и обратиться к Панацее.
Нет, даже не обратиться, а воспользоваться связями, чтобы пролезть без очереди, ибо Панацея непрерывно занята в госпитале, сутки напролёт, даже сюда, к мемориалу её, скорее всего, вытащили почти насильно. Пиггот даже не надо было просчитывать, она видела и знала, как всё будет. Панацея не примет её — Эмили относительно здорова, во всяком случае, жила в таком виде десять лет и ещё проживет. Так что по записи удастся попасть к целительнице в лучшем случае через три месяца, а к тому времени Пиггот уже свыкнется с новым положением, отбросит мысли об изменении и останется доживать свой век на пенсии, щедрой, но всё же пенсии за заслуги перед СКП.
Не говоря уже о том, что через три месяца до осени и присоединения Мексики будет уже рукой подать, а Директорату СКП нужны какие-то упреждающие операции сейчас, в мае-июне. Пускай мозги Эмили не утратили остроты, но вот боевые навыки точно ушли, да и как им не уйти, когда никакой практики? Никакой боевой дух не вернёт умения молниеносного вскидывания оружия, стрельбы точно в цель и прочего, только практика и тренировки.
Только новое тело, точнее говоря, возврат старого.
Пиггот посмотрела в сторону Новой Волны, того, что от неё осталось, и задумалась, собираясь с духом.
* * *
Тейлор стояла в расслабленной позе, возвышаясь на голову над стоящим впереди Алхимиком, слегка прикрыв глаза под маской Муравья. СКП была настороже. Маски бдили. И Тейлор тоже бдила, ощущая своих поданных-насекомых на четыреста метров вокруг. Кому-то из суперзлодеев может прийти в голову сорвать церемонию, как это было в музее почти две недели назад, и тогда она сможет предупредить всех заранее. Конечно, здесь Легенда, здесь все маски-герои Броктон-Бей, но... кто знает этих суперзлодеев?
Есть среди них вполне приличные, вроде Лизы, стоящей сейчас с правого края толпы и всматривающейся в происходящее, а есть и настоящие злодеи. Такие, с которыми не просто можно сражаться, а нужно, изо всех сил, не жалея жизни.
И ещё Губители, с которыми не сравнится ни один суперзлодей.
Некоторой глубинной части Тейлор было стыдно перед погибшими. За то, что она ничего не могла сделать против Губителя. За то, что её отец благополучно уцелел, тогда как множество других людей погибло, в том числе и по вине Тейлор, действовавшей не всегда быстро, допускавшей промахи и ошибки в управлении насекомыми, в предупреждении горожан.
Ей было стыдно перед погибшими масками, теми, кто действительно сходился с Левиафаном. Рыцарь и Страшила из Стражей. Триумф из Протектората. Вспышка, Леди Фотон и Барьер из Новой Волны. Четыре десятка масок отдали свои жизни в этой схватке, и Тейлор знала, не разумом, но чем-то глубинным внутри себя, что жертв могло бы быть меньше.
Если бы она, Тейлор, действовала эффективнее, думала быстрее, умела бы сражаться по-настоящему.
Если бы.
* * *
Изуми стояла, пытаясь не уснуть и не упасть прямо к подножию мемориала. Её со всем уважением пригласили, выделили центральное место, мэр Кришнер и директор Кальверт едва ли не в унисон заверяли Изуми, что восстановление порта будет произведено в кратчайшие сроки, ибо это и в их интересах, и в интересах города.
После такого уснуть прямо на открытии было бы совершенно непростительным оскорблением.
Но и поспать толком после атаки Левиафана так ни разу и не удалось. В первые часы расчищали самые страшные завалы, спасали убежища, едва не залитые водой, потом пробивали дорогу транспорту и отводили основную массу воды, потом же... Изуми позволила себе улыбнуться под маской.
Наверное, это надо было сделать давно, отпустить память о Зиге и проститься с ним окончательно.
Наверное.
Изуми не знала, что оказалось бы лучше, знала лишь, что сделала всё правильно. Поблагодарила Жабу... нет, Джирайю, оперлась о крепкое мужское плечо, пускай ей и пришлось самой проявить инициативу для этого. О да, дело того стоило, вот только выспаться не удалось, полтора часа — слишком мало, и потом сон урывками, пока угроза жителям и убежищам не отступила окончательно.
После открытия мемориала можно будет упасть и уснуть.
Пока же стоять и держаться, не падать.
* * *
— Жители и гости Броктон-Бей! — вперёд вышел мэр, Рой Кришнер. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить память тех, кто отдал свои жизни в сражении с Губителем!
Тейлор слышала в голосе мэра глубокую, неподдельную грусть, и ощущала, как это настроение передаётся ей, накладывается на недавние мысли о собственной вине. Наставница стояла прямо, не шевелясь, внимая речи, и Тейлор тоже собралась, не хватало ещё испортить церемонию!
— Тех, кто пытался спасти город и его жителей, забыв о себе, тех, без чьей жертвы мы уже были бы все мертвы! — голос мэра сорвался, и он закашлялся.
Тейлор ощущала настроение толпы вокруг, и, судя по жестам, многие разделяли скорбь мэра.
— Прошу прощения, мне трудно говорить, но я обещаю, что мы сделаем для восстановления города не меньше, чем маски сделали для его спасения!
Мэр опять закашлялся, после чего продолжил:
— Прошу прощения, я передаю слово Директору Службы Контроля Параугроз, Томасу Кальверту.
— Благодарю вас, мэр Кришнер, — тут же взял микрофон Кальверт.
И без того высокий и худой он, на взгляд Тейлор, за эти дни стал совсем уж тонким и худым. Сама она, по настоянию Алхимика, регулярно делала перерывы на сон и приём пищи, на визиты в убежище к отцу, но при этом Тейлор видела, что Изуми трудится практически без перерывов.
Наверняка директор Кальверт поступал так же.
— В этом сражении, — заговорил Томас, — маски не делились на героев и злодеев, не считались старыми обидами, объединённые лишь одной благородной и высокой целью — дать отпор Губителю! Дать отпор тому, кто пришёл разрушать наши дома! Поэтому я предлагаю, чтобы открытие мемориала произвели две маски, хорошо вам известные! Алхимик, как представитель Броктон-Бей, как маска, с чьим именем связано возрождение порта, а значит, и возрождение города!
Раздались одобрительные выкрики, многие зааплодировали, не жалея рук, и Тейлор тоже не осталась в стороне. Наставница качнулась вперёд, выпрямилась и подошла к Кальверту, взяв из его рук небольшие ножницы.
— И Легенда, как представитель Триумвирата и Протектората! — воскликнул директор СКП.
Аплодисменты стали громче, и Тейлор ощутила укол ревности, за который тут же укорила сама себя. Надо не завидовать, а делать, так, чтобы её узнавали в любом уголке планеты, чтобы за ней числилось героических дел не меньше, чем у Триумвирата!
— Благодарю вас, директор, — густым, завораживающим голосом ответил Легенда, беря из рук Томаса микрофон и вторые ножницы.
Сейчас Тейлор воочию видела, почему Легенда — первый в Протекторате. Обаяние и ощущение мощи, вселение надежды и уверенности одним своим видом, словно Легенда излучал из своего небесно-голубого костюма невидимые "лазеры харизмы".
— Я не стану произносить длинных речей, скажу лишь, что в сердце моём искренняя скорбь по всем погибшим и что для меня было честью сражаться рядом с участниками этой битвы!
Он кивнул Алхимику, и они вдвоём, синхронно, словно тренировались всю ночь, щёлкнули ножницами. Огромное покрывало эффектно опало вниз, открывая монумент, тихий шёпот восхищения прокатился среди собравшихся, и, надо сказать, Тейлор была с ним согласна. Ярость и мощь катящейся волны, при этом в камне неведомым образом угадывались очертания Губителя. Противостоящая волне группа масок была изображена не менее рельефно, рвалась навстречу воде. При этом скульптор расположил масок в два уровня, умело изобразив летающих, словно парящих в воздухе без опоры, и группа паралюдей излучала готовность сражаться до последнего вздоха, умереть, но не пропустить страшного врага. Постамент венчала надпись, короткая и в то же время, на взгляд Тейлор, всеобъемлющая.
"Защитникам Броктон-Бей".
Также по обеим сторонам композиции и за ней возвышались мемориальные доски, с выбитыми именами и прозвищами погибших масок, странным образом дополняя скульптуру и фокусируя внимание на ней.
Тейлор сжала кулаки, ощущая, как под маской из глаз её бегут слёзы.
Ногарэ 8.7
11 мая 2011 года, Броктон-Бей
При виде мемориала, скульптурной композиции и мемориальных досок Эми ощутила, что её опять охватывает отчаяние. Она пыталась бороться с ним все прошедшие три дня, пыталась забыться и утопить горе в работе, практически непрерывно находясь в госпитале, но и это не помогало. Несмотря на сильнейшую усталость, даже заснуть толком не получалось, и, полежав немного с закрытыми глазами, Эми вскакивала и шла к пациентам, которые поступали нескончаемым потоком.
