— Этот... кусок мяса полностью бесполезен, дзёси, — прокаркал уже знакомый мне голос, едва болезненный разряд тока вновь... взбодрил меня. Все болезненные ощущения вдруг пропали. Этот неожиданный контраст отвратил мои помыслы от немедленного попадания в свой внутренний мир. Однако уже в следующий миг вдруг горло сперло, собственное надсадно-сиплое дыхание стало оглушать, в ушах барабанно забилось сердце, аритмично и надрывно. Соображалка туго работала, но мельком отметила, что угол наклона стола, к которому я был прикован, стал строго вертикальным.
— Где протокол допроса? — Звучный мелодичный голос с властными интонациями мог принадлежать только молодой женщине. Веки насильно удерживались открытыми, потому глаза поневоле различили силуэт с красной шевелюрой. Зрение обретало четкость медленно и крайне болезненно. Неродное!..
— Его трудно выводить из беспамятства, дзёси, — ответил спичкоподобный субъект в белом халате, без лебезения и только с самой необходимой толикой уважения. — А юный Сасаяки-дзин упал в обморок, кхи-кхи, и с проклятьями вымелся прочь.
— Я спросила, где протокол допроса, Маюри-сан? — Холодно и жестко бросила госпожа своим хорошо поставленным голосом.
— Дык, б
* * *
, проводите. Мясо очнулось, — каркающе выблевал худой мучитель, сдвигаясь вбок и уходя с периферии моего все больше проясняющегося зрения. Сумасшедший ученый ненавидел, когда к нему заявляются, прерывая вдохновенный труд.
Что-то сбоку звякнуло, зашипело и забулькало, в нос ударил особо острый запах непонятно чего. В поле зрения появилось бледное лицо, на губах вечная шизанутая улыбочка, во взгляде золотисто-медовых глаз исследовательская одержимость, синие волосы аккуратно зачесаны назад — порода, реликтовая. Клан Куроцучи, если не ошибаюсь, специалисты по составам, отправляющим в нирвану, за что их почти истребили еще во Вторую Мировую Войну Шиноби, однако это не помешало некоторым их хидзюцу, рецептам и методикам широко разойтись в Кровавом Тумане. Длинные тонкие пальцы отработанным способом запихнули в меня горсть таблеток и заставили их все проглотить вместе с едкой маслянистой дрянью, продравшей горло. Впихнутые в меня препараты подавили помаленьку начавшую возвращаться боль, при этом почти полностью отсекая от ощущения собственного тела. В дополнение они резко прояснили память и понизили критичность мышления, смазали горло и голосовые связки, начали вводить в наркотическое опьянение. В совокупности с лживой бодростью всё это в будущем обернется жестокой карой. Непонятное шевеление где-то в области живота, надеюсь, свидетельствует о борьбе организма с проглоченной отравой, а не трубки какого-нибудь "медицинского" аппарата.
Все то время, пока синеволосый раздраженно пыхтел рядом со мной, остальные молчали.
— Можете идти, — произнес мужик с интонациями, недвусмысленно посылающими на
* * *
. У этого волевого и высокомерного индивидуума имелась нашлепка на правом глазу. Его редкий и чистый темно-голубой цвет волос выдавал очередного кланового, на сей раз принадлежащего к Суиро, одному из кланов основателей Киригакуре.
— Как скажите, Ао-сан, как скажите, — подобострастно и неприязненно прокаркал шиноби-ученый, коротко кивнув и с фирменной улыбочкой беззвучно скрывшись в подсобных помещениях за неприметной дверцей. Типа сдал пациента? Или нехотя расстался с опытным образцом?
Трудно было отвлечься от всепоглощающего желания немедленно оказаться возле танто, части собственной души. Мозг почти не воспринимал окружающую обстановку, взгляд цепляли только ниндзя с протекторами Киригакуре — трое находились у меня на виду. Один из них что-то быстро сложил кистями и шаркнул по полу, отчего в зримом спектре по полу, стенам и потолку пробежалась кривая линия разворачивающегося барьера.
— Хачи Учиха, — подал свой невыразительный голос шиноби, установивший барьер. Прозвучало — Восьмой Учиха. Недвусмысленное оскорбление, но мне сейчас на это было откровенно до биджу. — Вы удостоитесь быстрой и легкой смерти за содействие нам. Вы меня слышите, понимаете? — Впалые щеки и подбирающаяся старость превратили наклонившееся лицо в маску, натянутую на голый череп. Породистая и ухоженная кисть пощелкала перед моим лицом, проверяя реакцию зрачков. Вся троица однозначно была ниндзя, но я в них этого не различал — мою сенсорику ослепляли и влекли исключительно танто.
Да. К прискорбию, слышал. Он говорил внятно и медленно, давая мне собраться с мыслями. У меня это отвратительно получалось, еле соскреб кое-какие мысли в кучку ради понимания того, что от меня хотят. И кто. Власти сразу меня приголубили бы да прикопали, а не тащили невесть куда...
— Нас направили к вам... — с трудом выдавливаю из себя, не узнавая собственного голоса. Ответил помимо воли, словно в тумане, сообразив, что частичка сознания заняла лакуну занпакто, оттого я еще хоть что-то сейчас соображаю.
— И первым делом вы из засады ликвидировали наших ниндзя, — холодно заметил допрашивающий, сверля пронзительными черными глазами без всякого намека на радужку, как бывает у рыб. Мысль о первоклассном следопыте как пришла, так и ушла, не задержавшись в моей голове, где словно спрут шарился своими ментальными щупальцами, ища проблески сознания, ответившие ему. Хех...
Женское лицо на этих словах специально для меня выразило осуждение и суровое нетерпение, дескать, нечего сюсюкаться и расшаркиваться с калечным пленником, но смолчало из каких-то своих непонятных соображений. Одноглазый тоже меня внимательно рассматривал, но с совершенно непроницаемым лицом, заиндевелым. И я не мог понять, почему его въедливый взгляд, будто насквозь просвечивающий, кажется каким-то знакомым. Его левый глаз был совершенно обычного черного цвета, кстати.
— Почему нарушили наши указания? — Нейтрально продолжил мужик, пощелкав пальцами у меня перед носом, чтобы привлечь к себе мое рассеявшееся внимание и выполнить свое ментальное гендзюцу. Но его чакра была не в состоянии сходу приспособиться к моим энергиям, чтобы его допросная техника сработала, как он того хотел.
— Нас не предупреждали... о совместной операции... — выговорил я, еле ворочая заплетающимся языком, подчиненным препаратами "доктора". Все их отношение к детской отмазке специально выразительно отражалось на лицах, стоило моему взгляду пробежаться по ним (все остальное казалось размытым). Если вдуматься, мы и вправду с заскоком перестраховались, нарушив инструкции. Та-ак!..
— Вы получали указания разобраться с командой из четырех шиноби непосредственно в Хофуна-пото? — Его гипнотические глаза приковывали взгляд к себе, а глубокий голос будто буравчиком ввинчивался в мозг, причем уши слышали невнятный шепот, к чему-то побуждающий.
— Хай, — коротко отвечаю. Не из-за страха боли, вовсе нет.
— Вы знаете о мотивах, побудивших Умино-доно почтить нас своим визитом?
— Приказ, — через силу заставил речевой аппарат произнести именно это слово, а не готовое пролиться признание в том, что это я втянул Ируку в сию авантюру. Мысль вообще прикинуться шлангом, что знать не знаю Умино, мельком проскочила уже после произнесенного слова, следом ее перечеркнула убежденность в том, что пялящиеся на меня рыбьи глазенки уже способны отличать правду от лжи. Но я и так предпочитал прямо не врать, особенно в нынешнем плачевном состоянии и безвыходном положении. Мозгов на ложь не хватало... Быть может, даже в прямом смысле...
— И все? — Жестко бросил черноокий, что-то подкрутив.
Механизм сработал отменно... Из моих сцепленных зубов прорвался болезненный стон и мычание, воспринятое за отказ отвечать. Боюсь, если бы не присутствие женщины, со мной бы вообще не церемонились — мне ли не знать, как ведутся допросы с пристрастием?..
— Тебе лучше содействовать нам, Хачи. Расскажи о парных танто. Откуда? Чьи? Что могут? Твои, значит, — по моей реакции мужик сделал очевидный вывод, сочтя нужным немедленно озвучить его.
Не сдержался — болезненная тема. Не знаю, по какому признаку он это понял, но и не так уже важно. Пакостные наркотики мешали контролировать себя и создавать белый шум в голове, прячущий мысли от шептунов Сасаяки, чей геном по функционалу близок к таковому у Яманака.
— Тебе подсадили шаринган? Давно? Год назад? Два? Полгода? — Допрашивающий зачастил вопросами, подразумевающими простой ответ да-нет. При этом он внимательно отслеживал мимику моего лица, держа свое в полуметре — высоту столешницы уже подрегулировали должным образом. Совершенно вся наносная вежливость исчезла из его голоса, ставшего максимально требовательным и завораживающе дружественным. Мои собственные рефлексы стали предательски выдавать секретные знания: — Подсадили геном Учиха? Давно? Полгода назад? Год? Месяц? Скольких еще так же прооперировали? Десять? Пять? Сорок? Из возрастных групп еще были младенцы? Отроки? Подростки? Тебя одного? Молодежь до двадцати? Зрелые до тридцати? Зрелые до сорока? Тебе вживляли чужое додзюцу? А геном? Давно? У танто свой источник чакры? Ты клановый? Тебе вживили шаринган четыре года назад? До резни? После вырезания клана Учиха? Это был выплеск их демонической чакры? Твой родной геном дает тебе живучесть? Тебе имплантировали шаринган после боя?
Мужик скороговоркой чередовал вопросы по кругу из нескольких тем, переставляя слова и тонко меняя смысл. При этом он дергал за рычажки, а пыточный механизм делал свое дело, причиняя боль и страдания. Не помню, удалялась ли верховодящая повстанцами парочка или нет, я все свое внимание сосредотачивал на абстрагировании от всепоглощающих мук и на заполняющем все пространство лице, то и дело пытающемся расплыться в рыбью морду, чьим приказам почти невозможно было не подчиняться.
Иллюзии вроде бы удавалось сбрасывать, напрягая волю. Шепот был громким и навязчивым, но бессвязным из-за кое-как действующей способности Маска, защищающей уши и напрямую тянущей жизненные соки, поскольку энергетическое ядро бездействовало, будто после сильного перенапряжения или полного истощения, али СЦЧ выгорела, как могли заключить здешние...
— Хочешь, устроим групповой сеанс пыток? Тебе будет приятно смотреть, как пытают твоих напарников? Хочешь видеть, как они корчатся в агонии? Может, добровольно все нам расскажешь, а, Хачи? Вопросы такие простые, ответить так просто... Ответь мне, Хачи Учиха, будь другом — я всё прощу и боль йдет, — просительно завораживал голос, оттесняя все иные звуки и понукая к подчинению. Мое имя Ушода Хачиген, а не Хачи Учиха, допрашивающий не мог опираться на мистическую власть имени. "Хачи Учиха" испортило весь его предварительный настрой.
— Месть... — выдохнул я слово, но совсем не то, что от меня ожидали.
— За что мстить будешь, мертвый шиноби? — Раздался подзабытый музыкальный голос. — Потеря джонина-сенсора, токубецу джонина и двух чюнинов из уже сильно прореженных кланов серьезно подрывает нашу совокупную военную мощь и убивает надежду на будущее. Мы взымаем справедливую плату за нанесенный нам ущерб. Сейчас с вас, потом Конохе счет предъявим, — с ненавистью сообщила куноичи.
— Облегчи свою участь, Хачи Учиха, расскажи все, — требовательно произнес Суиро Ао, незаменимый помощник Теруми Мэй, наследницы двух кланов и носительницы аж двух Кеккей Генкай. Нас никто не представлял, но я ее вспомнил по ориентировкам АНБУ. И чего такая занятая личность теряет свое драгоценное время здесь, с убогим мной?
Суитон, Катон и Дотон при смешении образуют Футтон и Йоган, элементные свойства кипения и лавы. Судя по насыщенному темно-рыжему цвету ее волос, соединительной прослойкой между двумя Кеккей Генкаями послужила кровь Узумаки. К слову, оба клана с первичным сродством огня когда-то конкурировали с Учиха, потому и не вошли в коалицию во время образования Конохи, а присоединились к Суиро. Их фигуристая наследница вроде едва перешагнула второй десяток... Тьфу, о чем думаю?! Напомнив себе о разлуке с занпакто, сбросил женские чары, однако выразительный шарм высокомерный молодой женщины и оттенок презрения в ее глазах напомнили об оскоплении, пробудив злость и нарушив налаженный было эмоциональный контроль. Отразившаяся на моем лице паника вызвала поощрительную полуулыбку.
Мне было от чего ударяться в панику. Я вдруг отчетливо понял, что с потерей сознания выпал из банкая, а занпакто нет (мои танто меняют не облик при высвобождении, но свойства). Что без воссоединения с материальным воплощением духовного меча я не смогу перейти ни в шикай, ни тем более в банкай или сенкай, ни в духовную форму — катастрофичная уязвимость! Не смогу даже исцелиться. И совсем не ясно, оклемается ли мое энергетическое ядро без занпакто? Заперт ли Хатаке Какаши во внутреннем мире? Мы вроде предусматривали возможность захвата обоих танто врагом и отсечение рук, но что-то явно пошло не так. Что может случится, если мое бренное тело умрет вот так вот — на лабораторном столе экзекутора?! И еще рожденное биохимией безумство все ближе подступало к затаившейся частице сознания, рождая безумные идеи и безумные надежды.
— И? Что измыслил, мертвый шиноби? — Нетерпеливо спросила Мэй, великодушно давшая время подумать. Всё потому, что дознаватель принялся раскачивать лодку, целенаправленно проясняя рассудок допрашиваемого.
Мне вдруг стало стыдно и горько за собственный эгоизм, только сейчас подумал о Гае с Ирукой. А еще о себе напомнил организм, не справляющийся с убойной дозой наркотических средств и вредоносного воздействия извне. Мне во что бы то ни стало надо срочно воссоединиться с занпакто!
— Принесите оба танто, — измученно выдыхаю, идя то ли на рискованный компромисс, то ли на преднамеренный обман. Мышление сложно давалась.
— Хм?! Это равноценная замена Обезглавливателю, захваченному Конохой, — жестко процедил Ао, снизойдя до пояснения жалкому пленнику.
— Я хочу видеть, — медленно и с огромным трудом заговорил я, подбирая слова, — как напарники уходят с гарантированной свободой... Вам самим не снять привязку с танто... Принесите их сейчас, пока я в здравом уме и трезвой памяти...
— Этого мало, — властно произнес шептун, ничем не показав, что сомневается в моем здравомыслии и трезвости.
— Мне известен секрет... успешного приживления геномов... с наследственной передачей. Поторопитесь, это в ваших интересах — из следующей отключки навряд ли выберусь... — очень старался сохранять спокойствие, не допуская проявления слабости в виде дрожи в голосе, заплетающегося языка или слез от нахлынувшего чувства безысходности и обреченности. Химия явно стимулировала выработку гормонов, расшатывающих мое психическое и эмоциональное состояние, поздновато, но туманники своего не упустят и поднажмут, стоит только им заметить, как подействовали препараты Маюри.
— Чем или как будет гарантирована достоверность передаваемых сведений? — Спросил Ао, казалось, взглядом сдирающий с меня корку запекшейся кожи. Пробрало до костей. Вздрогнул бы, не будь крепко привязанным.
Мужчина, спрашивая, слегка шаркнул ногой, тем самым подавая сигнал присутствующему здесь представителю клана Сасаяки, чтобы тот отменил барьер. Не представленный шептун все правильно понял, заодно вышел и кого-то отправил за падким на эксперименты Маюри, ирьёнином непонятного ранга и склонностями как у саннина Орочимару, гениального ученого и... мысль оборвалась, сменившись реакцией на проявление нетерпения.
