— Она жива, — сказал Белый, — Просто, не выдержав страданий, ее душа вышла из тела. Но она здесь, рядом с тобой.
— Так верните ее, — прохрипел Макс.
— Это должен сделать ты. Призови на помощь свой дар.
Макс поднял лицо к небу и посмотрел на солнце. Он постарался забыть свое горе, не думать о потерях, очистить свое сознание и почувствовал, как в него вливается живительная энергия солнечных лучей. Его тело наполнилось силой. Он взял мамины холодные руки в свои ладони, передавая ей исцеляющую энергию. Мама вздохнула и открыла глаза. Она увидела Макса, порывисто села и крепко обняла его. Макс, задыхаясь от счастья, прижался щекой к маминым волосам и, как когда-то в детстве, сладко, не стесняясь своих слез, расплакался. Мама была рядом, живая, теплая, любящая, но он не мог забыть о тех, кого больше никогда не будет с ним. Гольдштейн, Эдик, граф, Савка, Роки... При мысли о Роки, принявшем страшную смерть, горло сдавил обруч боли.
— Тише, тише, мой родной, — шептала мама, гладя его волосы, — Все пройдет, все будет хорошо.
Эти простые слова утешали Макса, убаюкивая боль в сердце. Он глубоко, судорожно вздохнул, успокаиваясь, и услышал громкий, протяжный вой. Макс поднялся на ноги и протянул маме руку, помогая встать. Вокруг стояли люди — жители города, пришедшие на помощь раненым, воины, дравшиеся с ним плечом к плечу. Все они обнажили головы, отдавая последние почести павшим в этом бою. Чуть поодаль от людей колыхались туманные призраки тех, кого тысячу лет назад превратили в мортусов. Суровой стеной стояло призрачное войско короля Айдина. Земля под ногами была покрыта полчищами крыс, которые, не страшась людей, замерли, будто разделяя всеобщее горе. А вокруг сидели волки и, подняв острые морды к небу, пели свою прощальную песню. Скорбные, надрывающие душу звуки возносились к небу и таяли в его безоблачной вышине, как последняя поминальная молитва. Волки оплакивали погибших, отдавая последнюю дань своим серым братьям, людям, зверям — всем воинам Света, чья жизнь оборвалась в битве со злом. Казалось, вместе с волками плачет сама природа, провожая в последний путь своих детей. Наконец, волчья песня закончилась, оборвавшись на высокой ноте, и звери медленно пошли прочь.
Крысы тоже зашевелились, покидая городские улицы. От серой массы отделился пушистый комок и с радостным писком принялся карабкаться по ноге Макса. Тот узнал Михалыча и, ласково взяв его в руки, посадил на свое плечо. Крыс тут же уткнул колючую мордочку в его шею.
— Ты жив, бродяга! — сказал Макс, поглаживая зверька.
"Я должен идти, прощай", — пришел ему мысленный посыл.
— Понятно. Что ж, иди. Спасибо тебе за все, — грустно ответил Макс, которому жаль было расставаться с Михалычем.
"Зови, если что. Я приду", — на прощанье просигналил крыс, и ловко пополз по кольчуге вниз. Он спустился на землю и вскоре исчез среди своих собратьев, уходивших из города.
Перед Максом возник призрак короля Айдина.
— Я уничтожил вашего убийцу, — сказал ему Макс.
— Проклятие Лесного народа сбылось, — проговорил король, — Мы уходим, отмщенные.
Он обернулся к своему войску и взмахнул рукой. Мертвые воины в благодарственном жесте подняли к небу оружие. На мгновение Максу показалось, что он видит впереди войска прозрачный силуэт Айрис, которая с улыбкой машет ему рукой. Спустя мгновение войско Лесного народа исчезло, а на его месте заклубился туман.
— Нам было обещано прощение, — раздались голоса потерявших тело.
Макс вопросительно посмотрел на Белого. Тот громко, перекрывая голоса духов, выкрикнул:
— Вы прощены и можете покинуть землю!
Издавая стоны облегчения, призраки устремились ввысь и исчезли в небесной синеве.
— Это они? — спросила Аня, указывая на стайку белых пушистых облаков, появившихся вокруг солнца.
— Не знаю, может быть, — задумчиво ответил Макс.
— Все кончено, — сказал Белый, окидывая взглядом пустырь перед домом и стоящих на нем людей.
— А как же Черная королева? Она умерла? — спросил Александр Михайлович.
— Черная королева бессмертна и всемогуща, она не может погибнуть.
В голосе Белого прозвучали нотки благоговения и грусти. Максу не понравились его интонации, и он задал вопрос:
— Если она такая всесильная, почему же не остановила нас?
— Королева носила под сердцем дитя смертного, и это очень ослабило ее. Но она жива.
— А вы-то куда исчезли? — возмущенно вмешалась Виктория, — Почему не помогли нам? Взгляните, сколько людей и животных погибли.
— Смертным не дано понять того, что движет богами, — ответил Белый, — Я не мог вмешаться.
— А может быть, после того, что нам пришлось пережить, у нас есть право знать, что же вами двигало? — настаивала Виктория.
— Ну что ж, если вам это нужно... Существуют правила игры, которые мы с Черной королевой договорились выполнять.
— Правила игры?.. Игры?.. — задохнулся Макс.
Это не укладывалось в его голове. Они прошли через страшные испытания, все время находясь на волоске от смерти, дрались, убивали, терпели боль, видели страдания, хоронили товарищей — и все это ради правил игры? Вымершие от чумы деревни, звери, на которых напал мор, дети, оставшиеся сиротами, матери, оплакивающие своих детей, — и те, что бездыханными сейчас лежат вокруг него, — это игра? Он посмотрел на маму, мысленно прося помощи. Она снова обняла его, и Макс понял, что у него нет сил отвечать Белому. Ему хотелось одного: оказаться как можно скорее дома, смыть кровь, коркой покрывающую его тело и лицо, и забыть, забыть, забыть все это.
— Я готов прямо сейчас перенести вас назад, в Первую грань, — торжественно произнес Белый.
Он взглянул на Александра Михайловича.
— Ну, ладно, — засуетился профессор, пожимая руки своим друзьям, — Может, еще увидимся. Если будете в Екатеринбурге — милости прошу в гости! — он торопливо вынул из кармана и раздал всем визитные карточки со своей фамилией и телефонами.
Попрощавшись, Александр Михайлович подошел к Белому, тот положил руку ему на голову, над профессором сгустилась фиолетовая дымка, и он исчез. Следующей была Милана. Она долго прощалась со всеми, целуя, заливаясь слезами, снова целуя и приговаривая:
— Я всех вас так люблю! Вы такие милые!
Напоследок она сотворила иллюзорные блестки, которые после ее исчезновения еще долго продолжали сыпаться с неба.
— Теперь вы, — предложил Белый Виктории, которая стояла в обнимку с Гартом.
— Нет, — ответила девушка, — Я остаюсь.
— Виктория только что согласилась стать моей женой, — добавил Гарт.
— Что ж, я благословляю вас, — произнес Белый.
— А мы в ваших благословениях не нуждаемся, — дерзко вскинув голову, проговорила Виктория.
— Я понимаю и не сержусь, — Белый протянул руку, — Но камень рода Желтых вы должны отдать мне. Род не должен прерваться.
— Разве у Эдика есть дети? — удивилась Аня, — Он говорил, что никогда не был женат.
— Не был, но ребенок у него есть. Одиннадцать лет назад, совсем еще подростком, он встречался с девушкой. Через некоторое время Эдик бросил ее, а девушка поняла, что беременна. Она была очень гордой и не стала сообщать об этом любимому. Так что, в городе Сочи растет наследник рода Желтых. Ему десять лет.
— Надеюсь, мать его воспитает не таким подонком, как покойный папаша, — проворчала Виктория.
— Раз Виктория решила остаться, ваша очередь — Белый вопросительно взглянул на Аню.
— Иди, попрощайся, — шепнула мама, подталкивая Макса вперед.
Взявшись за руки, Аня с Максом отошли в сторону. Они не знали, о чем говорить, и боялись поднять друг на друга глаза. "Не сбылось", — вдруг грустно подумал Макс. Что именно не сбылось, он и сам не смог бы объяснить, но чувствовал, что что-то между ними не состоялось. Хотя должно было. Если бы не эта война... Он решительно взял лицо Ани в свои ладони и поцеловал соленые от слез губы.
— Прощай, — прошептала девушка, — А жаль...
— Жаль... — эхом откликнулся Макс.
Аня отвернулась и побежала назад. Она порывисто расцеловала маму и подошла к Белому. Через секунду ее уже не было.
— Остались только вы двое, — сказал Белый.
Макс дружески расцеловался с Викторией, обменялся крепким рукопожатием с Гартом и, поддерживая под руку маму, которая была еще очень слаба, двинулся в сторону Белого, надеясь сию же секунду оказаться дома. Но тот почему-то не очень торопился с их отправкой. Голос Бессмертного звучал громко и торжественно:
— Ты выполнил пророчество. За это я хочу наградить тебя. Я нарекаю тебя Путешествующим по граням. Отныне ты можешь попадать во Вторую грань в любой момент времени и из любой точки пространства. Остальные грани мироздания также становятся доступными тебе.
— Нет, спасибо. Я не вернусь никогда, — ответил Макс, — Лучше поторопитесь.
— Как знать, — загадочно произнес Белый, — На всякий случай всегда помни о том, кто ты.
Обращаясь к маме, он сказал:
— Ты воспитала хорошего сына, волшебница из рода Зеленых.
— Да-да, — рассеянно отозвалась мама, сбивая тем самым патетический настрой, — Может, вы нас уже отпустите?
Белый возложил руки им на головы, и в тот же миг мир вокруг Макса заколебался, покрылся мутной рябью. Виктория, Гарт, Белый, воины, мрачный дом Рамира — все исчезло из вида, как будто не существовало вовсе. Макс с мамой стояли у подъезда своего дома по улице Героев Варяга, и что-то было не так. Взглянув на маму, Макс поразился переменам, произошедшим в ее облике. Длинные волосы исчезли, и теперь голову мамы венчала привычная пышная стрижка. Глаза из удлиненных стали такими, какими он привык их видеть. Длинное одеяние превратилось в знакомый летний сарафанчик, правда, подол его был разорван. И на лице мамы сохранились следы крови, а вид по-прежнему был усталым и нездоровым. Макс прикоснулся рукой к своей голове и ощутил пальцами, что волосы стали вдвое короче. Ощупав уши, он убедился, что они приняли нормальную форму. Опустив глаза вниз, Макс увидел любимые драные джинсы, кеды-"стары" и стильный пиджачок. Правда, все это было рваным, грязным, и покрытым толстой коркой засохшей крови.
— Батюшки, откуда это вы такие? — раздался испуганный голос вышедшей из подъезда соседки, — "Скорую" вызвать? Или милицию?
— Ничего не надо, мы сами справимся, — спокойно сказала мама, — Мы... э-э-э... видите ли, мы гуляли в лесу и провалились в яму.
Объяснение не выдерживало никакой критики, и было таким нелепым, что Макс не вытерпел и истерически расхохотался. Мама удивленно взглянула на него и тоже принялась смеяться. Так они и стояли вдвоем, около своего дома, под взглядом изумленной соседки, вцепившись друг в друга и сотрясаясь от приступов сумасшедшего смеха.
Отсмеявшись, Макс наконец понял, что именно показалось ему странным: на улице стояло жаркое лето. Деревья даже еще не тронула осенняя желтизна. Он некоторое время пытался сообразить, как такое могло случиться, потом услышал мамин шепот:
— Во Второй грани время движется быстрее в четыре раза.
— Скажите, пожалуйста, какое сегодня число? — спросил Макс у соседки.
— Двенадцатое, — ответила она.
— А месяц?
— Сентябрь, — медленно произнесла соседка, видимо, подозревая, что Макс издевается.
У нее было такое выражение лица, что Макс и мама снова громко расхохотались. Соседка одарила их презрительным взглядом и, покрутив пальцем у виска, торжественно удалилась. А Макс с мамой, смеясь до слез, вошли в подъезд и принялись подниматься по лестнице на четвертый этаж. Домой.
Эпилог.
Шло время. Мама быстро поправлялась. Они с Максом сочинили убедительную сказку для отца, о том, что на нее напали хулиганы. Отец долго не мог успокоиться, метал громы и молнии, и запретил маме выходить из дому одной. На что она, конечно, благополучно наплевала.
Макс учился в Экономическом Университете. Учеба ему нравилась, все давалось легко, а студенческая жизнь по сравнению со школьными годами оказалась веселой и приятной. В группе было три парня и одиннадцать девчонок, и Макс просто купался в женском внимании. Ему понравились сразу две девушки — брюнетка и блондинка. Но Макс почему-то медлил, он никак не мог решить, с которой из них начать встречаться. Иногда ему казалось, что, несмотря на миловидную внешность, обеим чего-то не хватает. Какой-то малости, синих глаз, например...
А еще он, сам толком не понимая, зачем, записался в общество толкиенистов. Правда, в театрализованных представлениях Макс не участвовал, испытывая искренне отвращение к любой драке, пусть даже ненастоящей. Он только посещал тренировки, на которых учили сражаться на мечах.
Все было хорошо, и Макс почти не вспоминал о том, что произошло с ним во Второй грани. Только иногда, посреди ночи, он просыпался от собственного стона, и долго лежал на мокрой от холодного пота простыне, прогоняя от себя увиденные во сне образы. Ему снилось предсмертное ржание лошадей, воины, падающие под ударами мечей, Гольдштейн, закрывающий собой друзей... В такие моменты ему больше всего на свете не хватало присутствия Роки, за время путешествия по Второй грани Макс привык, что пес всегда спал в его ногах. Проворочавшись пару часов, Макс засыпал, и потом уже спал до утра без сновидений. А днем его подхватывали новые заботы, учеба, друзья и подруги, и все становилось на свои места.
Незаметно настала зима, и забот прибавилось. Приближалась сессия, и преподаватели все время устраивали контрольные, коллоквиумы, семинары, да и рефератов писать пришлось много. За всей этой суетой Макс как-то не обращал внимания ни на холодные ветра, ни на снег, которого в этом году выпало на редкость много.
Однажды вечером Макс сидел за компьютером, выискивая в Интернете материал для очередного реферата. Дома никого не было, родители еще не вернулись с работы. Наконец, в двери заворочался ключ, и вошла мама.
— Привет! — крикнул ей Макс, не отрывая глаз от экрана.
Мама вошла в его комнату. Некоторое время Макс не обращал на нее внимания, увлеченный своей работой, но потом, услышав странные звуки, похожие на писк, повернулся и удивленно присвистнул. В руках у мамы шевелился маленький темный комочек — щенок. Макс осторожно принял малыша в свои ладони и воскликнул:
— Но это же...
— Его зовут Лаки, — сказала мама.
У щенка была черная, с рыжими подпалинами, шерстка, белые лапки и грудка, и две трогательные белые звездочки — на лбу и на холке. Все такое знакомое! Макс не верил своим глазам. Мама улыбнулась:
— Наконец-то он нашелся.
Новоиспеченный Лаки тихонько запищал, и эти звуки что-то напомнили Максу. Он поднес крошечного звереныша к уху и явственно услышал:
— Не дрейфь, Зеленый, все еще только начинается!
Владивосток, 2007.
682