— Эрраден ден Эндарра тера! — услышала Веда потрясенно-испуганное от Канээрра и громко произнесла, приступая к завершающей части ритуала изгнания.
— Тер Канээрра Дон тирал. Тэннээра Эрраден Эн!
В следующий миг сгусток черной энергии метнулся к Веде, образовав вокруг неё черный кокон. Кокон не позволил никому из присутствующих, кинувшихся к ней, помочь Веде. Он старался поглотить её, не позволяя завершить начатое. Сущность впитывалась в её тело, проходя внутрь. Но свет от кристалла безжалостно выгонял захватчика. И вновь сущность пыталась взять контроль над телом Веды. И снова кристалл не позволил осуществить задуманное Канээрром.
Боль охватившая Веду, как пламя огня, быстро распространилась по телу и не давала связно мыслить. Она упала на колени, зажимаясь и стараясь перетерпеть. От невыносимой боли не возможно было сделать даже вдох. Казалось постоянные входы сущности и вытягивание её из тела каронитом выворачивают Веду на изнанку, заставляя чувствовать ни с чем нисравнимую боль. Она ощущала, что горит заживо. И одновременно в местах входа и выхода с неё сдирают кожу. А потом 'прокручивают в мясорубке', заставляя прочувствовать весь 'букет' чувств.
Сколько всё тянулось Веда не знала. Прошли ли секунды, минуты или часы с днями. В какой-то момент ей показалось, что боль немного утихла. Или просто она привыкла к ней. С осознанием этого пришло и понимание, что начатое всё ещё не завершено. В голове настойчивой птицей забилась мысль, что надо закончить ритуал. Набрав в легкие воздуху и медленно выдохнув его, Веда облокотилась на руки, используя их для рывка чтобы подняться с колен. Очень медленно, через силу, встала на ноги. Закрыв глаза, так как неимоверно, до тошноты, разболелась и закружилась голова, Веда, также через силу, начала повторять завершающую формулировку заклинания.
— Тер Канээрра...Дон тирал... Тэннээра ... Эрраден Эн ... Тер Канээрра... Дон тирал.... Тэннээра Эрраден Эн .... Тэннээра ... Эрраден Эн... Тэннээра ... Эрраден Эн...
Не дожидаясь повторения третьего, окончательного указанию 'на дверь' и заточения в кристалл, Канээрра, освобождая её из кокона, признавая проигрыш в этом раунде, исчез в заклубившимся мареве, покидая этот мир. С его уходом ушла и боль. Но по инерции ещё какое-то время ощущалась. Веда немного расслабилась и вздохнула, набирая сил для последнего аккорда. И уже громче, как сейчас могла, произнесла последний раз заключительную строчку заклинания.
— Тэннээра! Эрраден Эн!
А потом стала оседать на пол. Но упасть ей не дали теплые, сильные руки ставшего ей родным человека.
— Веда! — услышала она его тихое, но не менее встревоженное.
— Всё хорошо, — не открывая глаз также произнесла тихо Веда, — Всё хорошо. Я сейчас полежу и всё пройдет.
— Что с ней? — послышался голос Веры.
— Она большой удар от этой сущности на себя приняла, — дал справку Лион, — Несите её в комнату. Я за Дусеей отправлю. Она знает, что делать.
Её подняли и бережно прижав к груди, понесли куда-то. И только стук его сердца и тихое: 'Всё будет хорошо. Потерпи, родная', — придавал силы не уплыть в беспамятство, чтобы не чувствовать накатывающие волны тошнотворной слабости, раздирающей головной боли и состояния рассыпания на атомы, отторжения этим миром и невозможности всё это прекратить.
Они остановились. Послышались чьи-то голоса, но чьи, она так и не поняла. Веда попыталась открыть глаза, но не смогла. Её бережно положили на кровать и подставили ко рту какую-то чашку: 'Пей', — услышала и послушно попыталась сделать глоток, но не смогла. Закашлявшись, она еле поборола рвотный порыв.
Всё это время Веда ощущала прохладную руку у себя на лбу и неосознанно стремилась прижаться к ней Быть ближе. Её скрутил очередной приступ боли. И согнувшись по полам, схватившись за голову руками, она до крови прикусила губу чтобы не закричать в голос. Но стон сдержать не смогла. Родные руки тут же обнял её, пытаясь защитить от всего, а возможно забрать боль на себя. И, казалось, на время стало полегче. 'Люблю', прошептала про себя Веда, испытывая благодарность, что сейчас Эл с ней. Но долго передышка не продлилась. Очередной приступ принял её в свои 'радужные объятия', заставляя опять застонать в голос. И опять руки, и голос, убеждающий, что всё будет хорошо. Надо только потерпеть немного. И, кажется, её назвали... любимой? 'Нет. Бред... Слуховые галлюцинации... мои фантазии', пояснила себе она, прижавшись лбом к чему-то холодному.
'Карму никто не отменял. Вот вам и расплата за бесцельно прожитые годы и...', — в перерыве между очередной болью пришла к ней мыль. Но додумать ей не дал знакомый женский голос: 'Все вон! Вы только мешать будете!'. И долгожданное забытьё.
Эллариан
— Нет! Этого просто не может быть правдой! Я только нашел её! Я не могу ее потерять! Тем более сейчас! Сейчас, когда она спасла всех нас! — бесновался он, меря свою комнату, шагая из одного угла в другой.
— Сядь! — громко приказал ему Лион, — Так ты ей ничем не поможешь. А меня уже раздражаешь своими метаниями. Иди лучше брата проведай, — также в приказном тоне посоветовал ему дядя.
Эллариан остановился, зло буравя взглядом короля, не прощая ему непонимания, кем для него стала Веда, а потом молча вышел из комнаты и пошел в покои Эндрейн. Умом он понимал, что король прав и его метания ничем не помогут. И оставалось только успокоиться и ждать. Но вот сердце не принимало бездействия.
Три дня назад, когда Эл очнулся в тронном зале, осознавая, что не управляет своим телом, и всё пошло не так, как планировалось, он ужаснулся.
Тогда, выйдя из библиотеки и направившись осматриваться, он оказался возле покоев Персивальда.
— Проходите, проходите. А мы вас заждались, — услышали Эл, выходя из-за угла и тормозя, видя отца с Ведой. Они стояли в коридоре зажатые с двух сторон людьми. 'Сколько времени прошло? Веда уже вернулась? Что делать?', сквозь шквал мыслей очень поздно пришло осознание, что ему известен хозяин голоса. И стало горько. И хоть ещё теплилась надежда, что он обознался, ослышался, но следующие слова, послышавшиеся после исчезновения окруженных, убили всё на корню, — Куда они делись? Найти!... Почему я, маркиз Фэран, должен всё за вас делать?'. А потом темнота, которая развеялась только после прикосновения любимой.
Это потом Эл понял, что кристалл её знакомого вернул ему сознание. А тогда стоял, не имеющий возможности ни пошевелиться, ни издать ни звука, и боролся с тревогой и страхом. Он боялся. Боялся за неё. Что его любимая, в чувствах к которой он уже давно признался себе, опять осталась наедине с...
А когда он осознал, что и тут Веда оказалась права и сущность всё же нашла возможность в обход их дара проникать в потомков Гэлейн, и перед ними Эндрейн собственной персоной, то Эл завыл бы в голос, если мог. Веда, как обычно, со своими идеями и предположениями угадала. И даже знала кто это. Только ему так и не успела рассказать.
Если он сейчас был свободным в своих действиях, перед ним встал бы нерешаемый вопрос. Спрашивая себя, смог бы он устранить брата, понимая, что это уже не Эндрейн. Вернее не совсем он. Рассуждая, смог ли убить, даже зная, что в теле Эндрейна какая-то сущность, Эл не находил ответа.
Убивала беспомощность и бессилие что-либо сделать. Как-то помочь Веде. Защитить. Ужасало еще и то, что если ему, его телу, прикажут, он подчинится. Он причинит ей зло. И не сможет противостоять этому.
А она? Она смеялась, веселилась, выводила из себя это существо в теле его брата.
— Давайте я вам быстренько откажу и мы разойдемся друзьями, как в море корабли? — услышал Эл через самобичевания голос Веды. 'Что она творит?', мелькнуло у него в голове и оставив нерешаемые вопросы, он полностью переключился на происходящее.
— Вы мне отказываете? — с шипением спросил Эндрейн, а Веда только смеялась, все больше и больше выводя его из себя.
А потом начался, как говорит сама Веда, сумасшедший дом.
Когда она подошла к нему, он молился одновременно всем богам о двух вещах. Чтобы его любимая держалась подальше от него, так как чувствовал, что 'брат' может приказать сделать что-то плохое ей и он подчиниться. И также Эл страстно желал, чтобы Веда была рядом и он мог видеть ее, смотреть ее улыбку, слышать ее смех. Это необъяснимо для него дарило спокойствие и уверенность, что все у нее получится. Что всё будет хорошо.
Но Веда, как-всегда, поступила по-своему. Это несносная девчонка всё-таки вывела брата и он потерял бдительность. Как это ей удалось, известно лишь богам. Но у нее получилось. Ну как можно было додуматься до такого! Устроить дикие танцы! Да еще и таким вот образом. Но ей и это удалось.
Эл с нежностью вспомнил ее прикосновения и тихий, полный сострадания голос: 'Хороший мой, потерпи ещё чуть-чуть'. Невыносимая боль, охватившая все его тело при вытягивании этой заразы из него, утихала уже лишь от ее голоса. И больше ничего не имело значения. Он готов был терпеть сколь угодно долго, лишь бы Веда повторяла, что он ее и находилась рядом. А потом эта нечаянно-негаданная ласка и ее пальчики в его волоса. И эта убежденность, хоть Эл и не видел, а скорее почувствовал, что она улыбнулась. И он был счастлив. Счастлив как мальчишка, которому подарили первый поцелуй.
И счастье продлилось ровно до поцелуя. Поцелуя Его Веды с его братом. И хотя Эл видел, что инициатором была не Веда, что она даже не отвечала на него, но дикая, неуправляемая ревность не хуже боли, сжигающей его несколько минут назад, переворачивала всё нутро, заставляя забыть всё благоразумие и почти потерять контроль над собой. И как бальзам на душу, позволяя немного сбросить напряжение, расслабляя тело и вздохнуть спокойнее, стала пощечина Эндрейну. Он любил брата, но тогда испытал удовольствие, что его любимая может не оставаясь в долгу дать прочувствовать ее категорическое 'нет'.
А потом ее слова об их неземной любви и странное поведение. Это потом он понял, что Веда тянула время. А тогда... Эл не знал, что и думать. Тогда он не устоял. Слегка прикоснулся к ней, почти лаская и наслаждаясь своими же ласками. Обнимая и выражая поддержку. 'Если что — я рядом', говорил Эл ей прикосновением. И Веда поняла. Поняла и напоследок провела рукой, погладила, сказав так спасибо. С только тепла было в этом прикосновении. На мгновения Эл поверил, что это не игра. Что он действительно ей не безразличен. Ну нельзя так играть. Но потом было возвращение в реальность. И это возвращение ему совсем не понравилось.
Пусть Эл был свободным в своих действиях, но Веда попросила пока не вмешиваться. А он не однократно уже убеждался, что нелогичные действия этой молодой женщины приводили к неожиданно положительным результатам. И Эл остался стоять рядом с ней, готовый защищать до последнего. До последнего своего вздоха, если потребуется. Но он не успел. Не успел, хоть и находился ближе всех.
Шагая сейчас по коридорам дворца, Эл заново пережил тот ужас от воспоминания, что засмотревшись на упавшее бездыханное тело Эндрейна, он не уследил за Канээрром и тот окутал Веду собой, пытаясь остановить и не дать ей закончить ритуал. Откуда она про него узнала, тоже оставалось тайной за семью печатями. И если б он не находился рядом, не следил за ней, то не увидел бы ее манипуляции с диском, кристаллом и не услышал бы слова заклинания, то и не догадался, что и зачем Веда делает.
И даже, когда Канээрр трусливо сбежал, а Веда завершила изгнание, даже тогда Эл едва успел подхватить ее, чтобы она не упала. Он везде опаздывает. Он не смог уберечь ее. А обещал!
Сейчас он буквально ощутил ее на своих руках, вспомнив, как донес любимую до комнаты, где уже был Вир. Наемник попытался забрать Веду, но Эл не позволил ему этого. Он сам отнес ее до кровати и уложил на нее, давая возможность друзьям оказать Веде помощь. А через пару минут прибыли Карыч с Дусеей и указали всем на дверь. Они пробыли в её комнате не менее двух часов и всё это время Эл не находил себе места, срываясь на всех, не разбирая кто перед ним. Он даже о брате вспомнил лишь тогда, когда пришедший к ним Лион с Вероникой поинтересовался у кого-то доставили ли маркиза Фэрана в его покои и навестил ли его доктор. Он порывался сходить навестить брата, но решил дождаться известий от Дусеи, а потом заняться другими делами.
Вышедшие в гостиную к ним Карыч пояснил, что Веда пока побудет без сознания. Она приняла большой удар этой самой черной энергии и ей показан сон. Они с Дусеей усыпили ее и она проспит пару дней. И после этого они ушли.
Лион занялся наведением порядка во дворце и в государстве, так как предатели были выявлены, а зачинщики устранены. Вера неотлучно находилось подле подруги и почти никого к ней не пускала. Но для него сделала исключение, пару раз разрешив проведать Веду. И просто побыть немного рядом с любимой.
Но на третий день он случайно услышал разговор Лиона с Верой о последствиях взаимодействия Канээрра и человека. К этому времени появился отец и рассказал всё, что узнал от Веды и куда они пропали тогда. Лучше бы Эл и дальше оставался в неведении относительно последствий. Выходило, что любой контакт с этим существом очень губителен для тела и психики человека. Они не приспособлены ни физиологически, ни психологически никак к взаимодействию. И даже если человек остается жив, что случается в семь случаях из ста, есть большая вероятность, что человеческая психика не выдержит такого прессинга. Он просто сойдет с ума.
И вот прошло уже три дня. Дусея с Карычем больше не появлялись. Веда всё еще 'спала'. Как и Эндрейн. Его тоже усыпили в лечебных целях. А Эл не находил себе места.
— Эллариан, подожди, — услышал он окрик и повернулся на голос.
Вера запыхавшись подбежала к нему и вручила Веден кубок доверху наполненных какой-то прозрачной жидкостью.
— Вот, — она согнулась пополам, уперев руки в колени и старалась отдышаться, так как, по-видимому, всю дорогу до покоев Эндрейна, у которых они стояли, пробежала.
— Что это? — спросил Эл.
— Целебная вода. Веда сказала, что надо срочно напоить Эндрейна, иначе...
— Она пришла в себя? — почти срываясь в обратный путь до её покоев, с надеждой спросил он. Вера поднялась и посмотрела ему в глаза.
— Да. Но она просила, чтобы ты срочно напоил брата. А то время уходит и он может не очнуться.
Эл разрываясь между желанием увидеть любимую и семейным долгом, решил выполнить указание Веды и потом отправиться к ней. Она же в любом случае спросит с него об этом.
— Ладно, — согласился он и зашел в покои брата.
Там, в кресле возле кровати, сидела их мать, герцогиня Рейгана Элгейская. Она, как обычно, была безупречно во всем. Легкое серебристое платье с пышными юбками и глухим воротом, равно как и уложенные в строгую прическу светлые волосы делали её похожей на одну из фарфоровых фигурок из коллекции его отца. И даже несчастье произошедшее с ее старшим сыном не изменили ее пунктиков о безукоризненном виде, безупречных манерах и необходимости придерживаться во всех случаях заведенного порядка. Рейгана повернулась на звук открывающейся двери и с легкой благодарной улыбкой встретила вошедшего младшего сына. Эл отрывисто поздоровался и направился сразу к постели брата.
