— Не, — качнула головой Костепилка. — Прошивка структурно другая. Можно, конечно, их перепрошить, но тогда они невидимыми быть перестанут.
— Чего? Какая ещё прошивка?
— Ой, а я тебе ещё не рассказала? Всё дело в грибах...
Нечто подобное Костепилка подозревала давно, но полностью убедилась в истинности своего предположения, только когда смогла взять кусочек вампира и засунуть его в Убивающий Домик. Аналогичные результаты она получала и на Горе, когда сунула под сканеры своего шарда плоть ми-го.
Ми-го называли эту сущность Йог-Сотхотх, другие именовали его Великой Грибницей или Отцом всех вампиров. Предположительно он был творением Предшественников — или возможно, одним из Предшественников лично. Для этой расы трудно отделить искусственные конструкции от детей, а пользователей машины от самой машины — ведь легенды говорят, что их технологии были основаны на мысли как таковой.
Так или иначе, гигантская сеть нитей-гиф из многомерных молекул проросла через весь Эмпирей, и протянула свои проростки в Материум. Любой желающий обитатель Материума мог стать плодовым телом — органом размножения Великой Грибницы. Достаточно ввести в себя несколько спор Йог-Сотхотха — и из них проклюнутся новые гифы. Нити начнут расти вдоль нервной системы и кровеносных сосудов субъекта, поглощая его клетки и заменяя собой. Постепенно всё тело субъекта заменяется многомерными молекулами, вибрирующими на определённой частоте между нашим пространством и Эмпиреем. Когда оно становится невидимым в оптическом диапазоне — это признак, что плодовое тело созрело и готово производить новые споры.
Йог-Сотхотх, как и все грибы, является гетеротрофом с осмотическим типом питания — поэтому наилучшая пища для вампира — кровь, которую плодовое тело впитывает, подобно губке. Его гифы гораздо прочнее человеческих мышц и отличаются более высокой силой натяжения, поэтому вампир обладает силой двадцати взрослых мужчин. Грибы лучше всего растут на мертвечине — и именно поэтому процесс превращения у вампиров требует физиологической смерти. Можно прорастить их и в живом теле, как сделала с собой Мадам Мэндилип и многие другие посвящённые, но тогда замещение нужного объёма тканей займёт не дни, а годы. Впрочем, так как ещё одним побочным эффектом было бессмертие плодовых тел, она могла позволить себе не спешить.
— Офигеть, — только и смог пробормотать Джаффа Шторм, выслушав эти откровения. Прометейцы рядом тоже сидели весьма шокированные, пусть и поняли в словах Костепилки от силы половину.
— Так получается, младшие вампиры связаны со старшим... — начал Валерка.
— Да, — кивнула кукла. — Через мицелий — общую гифовую сеть, связывающую все плодовые тела. Через ту же сеть вы связаны со всеми ми-го, плодовые тела которых пошли на изготовление ваших кукольных тел. Эта связь материальна — ну, в том смысле, в каком в Эмпирее вообще что-то может быть материальным. Поэтому её не блокирует антипсайкерский купол.
— Безумие какое... Ну а долбоклюи — тоже, выходит, из этой семейки?
— Да, но родня более дальняя. Ты же видишь, их частота вибраций стабильна и не смещается от человеческого взгляда, как у ми-го или вампиров. Молекулы их тел пси-резистентны. Это, с одной стороны, позволяет оставаться невидимыми, даже когда на них смотрят прямо. А с другой — не позволяет дополнить мускулы пси-энергией, как делают вампиры. Хотя змея изначально намного сильнее человеческой руки того же диаметра, так что это отчасти компенсирует отсутствие дополнительной силы из Эмпирея. А прочность на растяжение у них не ниже, чем у вас.
— Но что именно определяет, будут ли молекулы плодового тела пси-резистентными? — уточнил Джаффа.
— Этого я пока не знаю. Грибница как-то иначе срастается с их телами, не так, как с вашими. Под другим... углом, что ли... Но как именно — это уже не биология, это многомерная физика. Вернём Алефа — может быть он сможет ответить. А как этого добиться — узнаем, когда посмотрим, как именно их разводят. В том, что разводят, я ни капельки не сомневаюсь. Вне специального птичника они не проживут и месяца.
— Хоули Гриффин, — пробормотал Валерка.
— Это что такое? — удивлённо посмотрела на него кукла.
— Не что, а кто. Учёный, один из боевиков Лиги выдающихся джентльменов. Сделал сам себя невидимым. Сдаётся мне, в его опытах тоже без тех грибочков не обошлось. Не может человеческое тело от простой химии стать полностью прозрачным.
— Итак, — сказал Валерка, — вот примерная карта территории внутри кратера. На его дне, как и следовало ожидать — большое озеро, занимающее примерно половину всей огороженной территории. На южном берегу озера находится крупный город. Не то, чтобы необитаемый, но население в нём явно меньше, чем было, когда он строился — за несколько часов наблюдения удалось засечь от силы пару человек, переходивших между домами. Они там явно большие домоседы, те кто остался. Неудивительно, что отгородились от всего мира. Южнее города, на высоком холме, большое роскошное здание — то ли храм, то ли дворец... в общем, место для хранения чего-то очень важного. Летучие змеи патрулируют только периметр, внутри их почти не встретишь.
— Почти восемь тысяч квадратных километров, — пробормотал Джаффа. — Прекрасно! И где нам на этой территории искать какую-то "пещеру Лика"?
— Координаты в вашей записке указаны с точностью до минут широты и долготы, — напомнил Валерка. — То есть весь кратер обшаривать не понадобится, всего лишь около квадратной мили. Не думаю, что там так много пещер, тем более с так ясно указанными приметами.
— А в секундах он указать уже не мог, поленился, — проворчал Шторм, визуализируя координатную сетку поверх карты, набросанной Валеркой. — Так, этот квадрат где-то на северном краю кратера. Накрывает часть горной стены и немного территории у её подножия. Сможете вдвоём обшарить весь район?
— Втроём, — поправила Костепилка. — Плюс один воздушный разведчик, который у меня остался после изготовления ваших тел. Плёвое дело.
— Главное запомните, — велел Джаффа, — не лезем ни в какие разборки с местными. Тихо пришли, взяли своё, тихо ушли.
Конечно, любой меркурианец знает, что так говорить нельзя. Сглазишь. Но он себя сейчас чувствовал не авантюристом-одиночкой, а наставником малолеток. А в этой роли правила поведения несколько иные.
Пещера по форме представляла собой огромной полушарие, поставленное на ребро и примыкающее плоской стороной к пропасти, которая казалась бездонной. Выемка в скале, освещённая фосфоресценцией, исходящей прямо из воздуха. По дну полусферы, рядом с огромным провалом без всякого ограждения, шли каменные ступени — сперва вниз, затем снова вверх. А на том конце полушария, за ступенями...
— Это же Сатана! — выдохнул Яшка, глядя на огромное лицо из чёрного камня, высеченное в скале, по которому стекали золотые капли. Пальцы Прометейца до боли сжимали кнут.
— Нет, не он, — качнул головой Валерка, тоже предельно напряжённый. — Этот лик был высечен за много тысяч лет до рождения Сатаны... но чертовски похож, да. Похоже, наш знакомый ценитель изящных искусств случайно воплотил в себе черты кого-то из далёких предков... отсюда.
Лицо притягивало, звало к себе, обещало власть, богатство, силу. Каждый видел в нём то, что желал больше всего. Валерка — возможность установить на Земле самый справедливый строй, без страданий и обмана. Яшка — возможность освободить Ксанку из лап Дракулы. Костепилка — много-много самых замечательных игрушек и любящую семью, которая её никогда не оставит. Нужно только спуститься вниз по ступеням, притронуться к нему, довериться...
И они пошли вниз, как завороженные, всё ускоряя шаг. Кукла, для которой каменные ступени были слишком высокими, скатилась по ним серией сальто и начала карабкаться на другую сторону с ловкостью заядлого скалолаза.
Зачем Валерка и Яшка хотели кинуться за ней? Вернуть назад, или обогнать, чтобы она не получила обещанную награду первой? Вряд ли они и сами могли бы это сказать. Но их остановил решительный голос Даньки, ударивший, подобно нагайке:
— Стоять, дураки! Это всего лишь обманка!
Третий член их партии находился вне пещеры, вне огороженной страны, за пределами гипнотического воздействия лица. Он его вообще не видел — завороженные Валерка с Яшкой прекратили "трансляцию видео", а заставить их показать, как Дракула смотрел глазами подчинённых ему вампиров, Данька не мог — в их сети все были равноправны. Каждый видел только то, что другой хотел ему показать. Но сейчас это, пожалуй, было и к лучшему — лицо никак не могло до него добраться, даже косвенно. Парни остановились на ступенях, словно пробуждаясь из глубокого сна.
— Назад! — так же хлёстко скомандовал Данька, словно физически потянув ребят за плечи. — Отвернуться! Не смотреть!
Парни заставили себя отвести глаза и медленно, шаг за шагом, словно преодолевая сильный ветер, побрели обратно. С каждым шагом, однако, идти становилось легче, давление спадало. Когда они наконец добрались до тоннеля, ведущего в пещеру, к ним полностью вернулся здравый рассудок.
— Что... это было? — выдохнул Яшка.
— Мощный пси-маяк, — констатировал Джаффа. — Артефакт практически на уровне Обелиска. Липучка для мух. Если удастся воскресить Алефа, я сам его убью.
— Райли... там...
— Боюсь, мы её потеряли. Там с каждым шагом притягивает сильнее. Начало подъёма по ступеням вверх — точка невозвращения, давление на психику становится непреодолимым... я бы, во всяком случае, вырваться не смог после этого, хотя псайкер посильнее — возможно. Надо, конечно, заглянуть проверить, что именно эта морда с ней сделала. Ничего страшного, это всего лишь кукла с кусочком Эссенции. Заменимым кусочком, отметим. Настоящая Костепилка даже не была с ней связана в этот момент, спасибо куполу.
— Это лицо... оно обещало...
— Так же, как Обелиск. Оно не знает ваших личных комплексов или мечтаний — не имело времени в них толком разобраться, на это нужны многие часы. Оно просто пробуждало их. Ваше подсознание само находит для себя самые убедительные аргументы, достаточно только запустить машинку мотивации. Просто Обелиск включает мортидо, а тут скорее что-то вроде ницшеанской "воли к власти". Страшная штука. Вы ещё молодцы, вырвались — у вас недостаточно эгоистичные стремления. Я бы вообще не смог оторвать от него взгляд, если бы там был.
Отправленная в пещеру механическая стрекоза не нашла ни малейшего следа куклы — даже характерного пепла, который оставался после сгорания творений Мадам. Живая игрушка просто исчезла. Возможно, спрыгнула или была сброшена в бездонную пропасть справа от лестницы.
— Тут ещё кое-что, — сказал Валерка, поправляя очки. — Вы заметили, что стрекоза летела обратно очень неуклюже? Неудивительно, потому что многие важные части конструкции превратились в золото. Хорошо ещё, что она построена с заметным запасом прочности...
— Это как?! — остальные путешественники просто подпрыгнули.
— В самом буквальном смысле. Я как-то работал подмастерьем у одного... ювелира, чуток понимаю в этих вещах. Конечно, надо ещё проверить в Убивающем Домике, может быть какой-то жёлтый сплав со схожим блеском, но на глаз и наощупь — это золото высочайшей пробы. Золото гораздо плотнее воска, поэтому трансформированные детали уменьшились в объёме и разорвались на куски.
— Суммарный вес не изменился, — пробормотал Джаффа. — Похоже, это действительно какой-то вариант трансмутации... Но чёрт побери, ядерная реакция должна была всю пещеру разнести к чёртовой матери, это даже мне понятно! Холодная реакция, да ещё без нарушения целостности материала? Дайте мне Эда Фаллона, он в таких делах немного разбирался... а у меня сейчас голова кругом пойдёт. Это же золотое дно в буквальном смысле!
Мысли неслись, словно лопасти импеллера в кольце. Наплевать, настоящее там золото или фальшивое — важно, что набор химических элементов явно другой. Причём превращение произошло на расстоянии, без запихивания стрекозы в какие-либо громоздкие установки (если, конечно, вся пещера не являлась такой установкой, что вполне возможно). Дистанционная трансмутация элементов — это же оружие не хуже дезинтегратора Фор Така!
Плюнуть на всё и попытаться добыть Кольцо из зала с помощью нескольких стрекоз? Или всё-таки выяснить, как это работает?
Посоветовавшись с Александрией, он остановился на первом варианте. Лицо со стены никуда не денется, оно там уже тысячи лет торчит и истекает золотыми каплями. Вряд ли загадочная система выключится в следующие несколько часов назло Ковенанту. А исследовать эту штуку при наличии живого Алефа гораздо удобнее. И заодно спросить эту сволочь, как именно он умудрился проникнуть в пещеру и не поддаться чарам лица! И на кой чёрт ему это понадобилось?!
Расположение тайника было чётко указано в записке — "Под пятой снизу ступенью, ведущей к Лику". То есть уже за местным "горизонтом событий". Никто из Прометейцев туда пройти не сможет. Стрекозы там выходили из строя буквально секунд за двадцать (по мере приближения к лицу трансмутация тоже ускорялась). А ведь им нужно было не просто поднять что-то маленькое и лёгкое со ступени, а найти способ поднять или открыть саму ступень — огромный, монолитный на первый взгляд каменный блок.
В пещере, как назло, ещё и телеуправление не работало — заполнявший её светящийся туман создавал помехи как радиоволнам, так и световым сигналам.
— Вы их не найдёте, — у входа в пещеру стоял золотоволосый мужчина в зелёном обтягивающем комбинезоне, с красивыми тонкими чертами лица, которое портило лишь крайне высокомерное выражение. — Владыка Нимир уже позаботился о них.
Разумеется, молодые люди ни слова не поняли. Незнакомец говорил на языке, которого никто из них не знал. Они только поняли, что их обнаружили.
— Мы пришли с миром, — Валерка показал руки, в которых не было оружия, Яшка повторил его жест.
Гость посмотрел на них насмешливо и чуть презрительно. Не то, чтобы он находил в этих двоих что-то особо низкое или отвратительное. Прометейцы поняли, что он привык смотреть так на всех... или почти на всех. Гордыня и наглость были настоящей сущностью этого человека. До сих пор Валерка такое видел лишь в немногих царских офицерах. По-детски незамутнённая вера в то, что все должны ему лизать пятки, а он — никому.
Нет, конечно наглецов и гордецов они перевидали за свою вампирскую карьеру немало. Дракула, Фу Манчу, Сатана... Оба Немо, отец и дочь, тоже по слухам были теми ещё... выдающимися джентльменами. Но это была гордость несколько иного рода.
Валерка на несколько мгновений задумался, пытаясь сформулировать для себя эту трудноуловимую разницу — между людьми, которым можно служить, и людьми, любые замыслы которых можно только и исключительно саботировать. Есть гордецы счастливые, которые твёрдо знают, что превосходят остальных, и спокойны. Сюда относился Фу Манчу. Есть гордецы несчастные, которым это превосходство надо постоянно подтверждать действиями — и хорошо если это действия во благо, хуже если во зло, если для уверенности в себе человек терзает и опускает остальных. Дженни Даккар и Мадам Мэндилип были именно такими. Есть смесь этих двух категорий — обычно они вполне хладнокровны, но иногда в их душевной броне появляются трещинки, которые надо заделывать выплесками жестокости. К этой группе относились Сатана и Дракула.
