Один из катеров, ушедший от села дальше всех в восточную сторону остановился и заглох. Там же граница тьмы... Оставшиеся четыре развернулись, и пошли на посёлок. От них вверх потянулись дымные следы.

— Лежать! — орал Пашка. — Лежать!

Снаряды с подвыванием ушли через головы защитников в село и разнесли крайние домики. Бабка сказала:

— Если бы я с девками осталась в них, то сейчас бы все горели.

— А где Надежда? Где Габри? Я не вижу.

— Да здесь она, здесь. Вон — задница из борозды торчит.

Пашка снова приложился к пулемёту и начал громить надстройки и оружие катеров.

Что-то он там задел у одной машины, и она рванула как пороховой склад. Видимо боезапас сдетонировал. Машины-то гражданские, бронированные кустарно.

Три катера снова откатились на дальние позиции.

— Перезаряжают, суки. Теперь не промахнутся.

Через десяток секунд, достал ещё одну машину. Винты у неё остановились, и из нутра повалил чёрный дым. А потом и вовсе полезли языки пламени.

Остальные две развернулись и пошли к прежней позиции для стрельбы.

Скорый молотил в смотровые щели водителей и видимо одного задел. Катер изменил курс и начал поворачиваться боком к обороняющемуся селу. В грузовом углублении, за кабиной, стала видна ракетная установка — пакет сваренных труб. Кажется даже — кустарно сваренных. Пашка часто задолбил по этой конструкции, сминая и калеча систему залпового огня. Естественно такое обращение с боезапасом чревато. И после десятого или пятнадцатого выстрела — рвануло. Катер закружился на месте, что-то у него там заклинило.

Руководство десантной группы не понимало, что столкнулось с гением-стрелком. Не доходило до них. Последний выживший экипаж самоотверженно шёл к позиции и, наконец, выдал залп.

Народ перестал стрелять и вжался в землю.

Теперь точно не промахнулись. Двенадцать снарядов накрыли центр сопротивления. И бригаду. Несколько неточно — чуть за спины пехоты, метров на пять. Но и этого хватило.

Слегка оглушённый Павел, оглядел результат прямого попадания. Картина жуткая. Он снова открыл огонь по уходящему катеру, но правым глазом он почему-то ничего не видел, а перед оставшимся левым всё качалось и плыло. Пашка выпустил всю оставшуюся ленту, почти не целясь, просто в направлении противника. И достал, таки. Машина, уходящая от обстрела зигзагами, внезапно выпрямила путь и, как по ниточке, даже не притормозив, ушла в черноту. Недалеко. Метров на двадцать. Последний маршрут...

Пашка бросил пустой пулемёт, встал и, шатаясь, пошел к Бабке. Та лежала на земле на боку, свернувшись калачиком и обхватив голову руками. Осмотрел её знахарским зрением. В ногах несколько осколков. Спину спас броник. А в целом жива. Остальное поправимо.

Повернулся в другую сторону. Таня сидела, чумазая как чёрт.

— Ты как, — спросил он её. Прозвучало как в вату.

Тьма, слегка помотала головой и потыкала пальцами в уши. Понятно. Оглохла.

Ни Короткий, ни Шило не пострадали. Они перед боем залегли за земляным бугорком в небольшой ямке. Это и спасло. Беда, придавленная Ромкой, спрятанная под его телом, тоже уцелела. Но не вся. Оторвало кисть правой руки, которой она держала автомат и отставила его в сторону. Видимо, чтобы оружие не мешалось.

Скорый приложил руки к фонтанирующей кровью ране, остановил кровотечение и закупорил сосуды.

Побрёл дальше.

Дед лежал без сознания. Но это всего лишь тяжёлое сотрясение мозга. А так — вполне целый. Несколько осколков в ногах. Парочка в заднице. Рядом валялась Янка. По положению тел было ясно, что Дед самоотверженно прикрыл девочку собой. Янку тоже долбануло взрывной волной и она, в бессознательном состоянии, лежала рядом с Севостьянычем.

Вовку сильно посекло. Он попер в отпуск без броника и получил в спину по полной программе. Его просто начинило осколками. Но Надежду он прикрыл. Она выкарабкалась из-под парня и теперь ревела над его неподвижным телом. Скорый и тут залатал наскоро, остановил кровотечение. Жить будет. Прошёлся, мотаясь как пьяный, вдоль линии попавшего под огонь ополчения, поправляя и восстанавливая. Одного кваза спасти не смог. Осколок прошил голову. А сил, на восстановление мозга, у Пашки просто не хватило.

Защитники города поднимались, отряхивали землю, переговаривались.

Шило навис над Марией, пытаясь отпоить её живцом.

У всех бригадных фляга с напитком была всегда при себе. А вот местные, увы — не озаботились. Пашка передал свою фляжку по цепочке. Израненный народ сразу оживился.

Шило трясся над лежащей без сознания Машкой. Буквально. Его колотило как в лихорадке. Пашка подбрёл, сел перед ним на землю.

— Шило, не волнуйся так. Она будет жить.

— Она живец не может выпить, — дрожащими руками Шило прижимал к груди голову Беды.

— Сейчас.

Пашка плеснул Машке сил из остатков и у него тоже задрожали руки. И ноги.

Мария очнулась. Застонала. Попыталась сесть, но Пашка остановил:

— Лежи, Машенька, лежи.

— Ромка — как?

— Нормально. Целёхонек.

Шило подтвердил:

— Я в порядке, заинька.

Снова со стороны портала загудело.

Пашка оглянулся. Из портального окошка выпрыгнули ещё два жёлтых катера.

— Да твою же мать!

Шило психанул. Он взял дегтярь у убитого кваза, встал во весь рост и от пояса начал лупить по отходящим катерам.

— Шило! Успокойся! Ляжь немедленно! — уговаривал Пашка. Шило не слышал. Он орал:

— Суки! Порву! Козлы пархатые!

Катера развернулись в линию и попёрли на посёлок, открыв огонь из пулёмётов и авиационных пушек.

Короткий подкатился к Ромке и ударил того под коленки, чтобы сбить с ног идиота. Не успел буквально на долю секунды. Сбитый подсечкой Шило упал с развороченной грудной клеткой.

Машка кинулась к нему. Растеряно трогала кровавые лохмотья и недоуменно повторяла:

— Рома... Ромочка...

Пашка наскрёб остатки сил и отдал их Ромке. Оставив себе только столько, чтобы видеть окружающее. Беде сказал:

— Спек уколи.

Машка быстро сделала укол изуродованному супругу. Сидела и тупо смотрела на Ромку.

Потом сняла каску. Рыжие космы у неё встали дыбом. Каждая волосинка выпрямилась. И Беда закричала страшно, переорав и грохот пальбы, и рёв моторов. Она резко повернулась в сторону противника и выбросила вперёд левую, уцелевшую руку, со скрюченными в когти пальцами...

Оба катера полыхнули как свечки. Навесная броня горела как тетрадный листок. Люди, факелами выскакивали на палубы но не успевали добежать до спасительной реки. Огонь распространился в стороны. Загорелась вода и сам воздух вокруг машин. Пламя ревело, закручиваясь в жуткий огненный смерч.

Машка снова закричала и снова выбросила руку.

Огненная стихия увеличилась вдвое. Пашка лицом почувствовал такой жар, что опалило брови.

Беда закричала в третий раз и страшная река огня, с грохотом и воем рванула внутрь портала, который через секунду схлопнулся.

Машенька упала без сознания. Скорый тяжело перевалился набок, чтобы видеть её, и отдал девочке последние силы, сам уйдя в беспамятство.

Глава 59. Post Scriptum

Ванесса Мазур приехала к маме в башкирскую деревушку — Юнусово.

Как семья поляков, родителей Ирены Тадеушовны Мазур, оказались в башкирском селе?... Да Бог его знает.

Сказать честно, Ванесса приехала хоронить мать. Бабушка Ирена была совсем плоха, никого не узнавала, заговаривалась и иногда ходила под себя. Ну, а чего тут говорить — девяносто восемь лет человеку. Последние дни её здоровье резко ухудшилось и сестра Ванессы, Агата, позвонила и попросила приехать, провести с матерью последние дни.

Самой Ванессе на тот момент было уже шестьдесят четыре года. Профессор медицины, блестящий хирург-полостник, она до сих пор практиковала. Работала со всем, начиная с банального удаления аппендикса до тяжёлых онкологических операций. Она пожертвовала всем, ради профессии. Ни семьи, ни детей. Только слава врача, творящего чудеса.

Она отказалась от пары предложений и поехала в родное село.

На дворе шёл двадцать второй год. Четвёртое июня, две тысячи двадцать второго года, если быть точным.

Ночью постучали в ворота.

Мазур, проклиная всех, кому не спится, завернулась в халат и вышла во двор.

— Кто?

— Ванесса Витольдовна, откройте пожалуйста, нам надо поговорить.

— Днём приходите "поговорить".

— Ванесса, — продолжил уже женский голос, — если ты не откроешь, то мне придётся выломать калитку.

— Это что? Ограбление?

— Нет, Неска, это спасение.

Неской её называли только близкие люди. Совсем близкие. Покойный муж, мать и, иногда, Агата.

Мазур отодвинула засов, открыла калитку и осторожно выглянула на улицу.

У ворот стояла группа бойцов какого-то спецназа. Шесть человек, вооружённые до зубов, в бронежилетах. На газоне стояла странная открытая машина, состоящая из труб, шести колёс и сидений в три ряда.

— Ванесса, разрешите мы войдём?

— Мне кажется, вы так и так войдёте. Что случилось?

От группы отделилась женщина.

— Пошли в дом, там всё объясним.

— Вы пришли меня арестовать?

— О, Господи! Кому ты нужна, арестовывать тебя... — Шагай в дом, — скомандовала женщина. И пошла впереди хозяйки.

Зашли в прихожую. Командир отряда, пошла прямиком на кухню, набрала полный чайник воды и поставила на газовую плиту.

Один мужчина-боец подсказал:

— Бабка, мы вообще-то спешим.

Бабка ответила небрежно:

— Она сейчас выпендриваться начнёт. Это надолго. Успеем и чаю попить.

— Господа, — возмутилась Ванесса, — вы что себе позволяете? Я попрошу вас не распоряжаться!... Это мой дом!

Команда молча расселась по стульям. Сняли шлемы. Три мужчины и три женщины. У одной, самой молоденькой девочки, правая рука ампутирована, рукав аккуратно завёрнут и подшит.

Мазур профессионально поинтересовалась:

— Что с рукой?

Та отмахнулась небрежно:

— Ай,... Снарядом оторвало... Вырастет новая.

Мазур дернула бровью, хмыкнула в ответ на нелепую шутку

— Присаживайтесь Ванесса Витольдовна, — уговаривал один из мужчин, — будем объяснять ситуацию. Присаживайтесь, не бойтесь. Мы ваши друзья.

— Друзья с оружием ночью не вламываются. Вы собираетесь меня убить?

— Я же говорила, — усмехнулась Бабка, — зараза упрямая.

Мазур задохнулась от возмущения:

— Вы что себе позволяете?! Вы кто такие?!

— Мы? Мы, знаешь ли, рейдеры. Ну, иногда — трейсеры. Вот этот молодой человек, — Бабка указала на высокого, поджарого, молчаливого красавца, — он твой муж.

Ванесса подавилась слюнями, закашляла.

"Муж" бережно постучал ей по спине:

— Осторожнее, Нессочка. Бабка, объясни всё по человечески.

И Бабка объяснила...

— Вот такие пироги, голубушка, — завершила она рассказ.

Встала, открыла рюкзак и начала вытаскивать военное обмундирование. Камуфляжный костюм, трекинговые ботинки, перчатки, пистолеты. Всё, вплоть до нижнего белья.

— Это всё твоё. Одевайся, нам надо ехать.

Ванесса долго сидела молча и внимательно рассматривала гостей. Потом выложила:

— Я никуда с вами не поеду.

— Это ещё почему? — с иронией спросила Бабка.

— У меня мама больная. Я её не брошу.

— Хорошо. Пошли к маме.

Бабка встала, набрала в чайную чашечку воды и пошла в спальню бабушки Ирены.

Ванесса метнулась следом, попыталась задержать. Да куда там. Командирша прошла сквозь её "заслон", как танк.

Подошла к кровати. Потрясла слегка старушку за плечо.

— Ирена Тадеушовна. Проснитесь, вам надо принять лекарство.

Достала из нагрудного кармана белую круглую таблетку, подала больной. Ванесса ничего не успела сказать, как её мама послушно положила шарик в рот и проглотила. Бабка, осторожно поддерживая голову бабушки, напоила её из кружечки и спокойно пошла к остальным членам команды.

— Вы... Вы что делаете?!... У мамы аллергия! Вы же можете её убить!

— Не волнуйся Нессочка, — успокаивал "муж", — всё будет хорошо.

— Послушайте, — Ванесса попробовала поговорить по-хорошему, — вы врываетесь ко мне в дом, рассказываете всякую чепуху, скармливаете маме какую-то дрянь. Вы поймите — я не простой человек. Меня будут искать...

— Не будут тебя искать. Возьми телефон, позвони куда хочешь. Проверь.

Сотовый телефон не обнаружил сети.

— Понимаешь, Ванка, тут у тебя две вероятности. Либо мы всё врём, либо мы говорим правду. А теперь подумай, зачем нам весь этот цирк? Если бы мы были бандой какой-нибудь, или силовиками, мы бы тебя не спрашивали. Наручники напялили, по балде треснули — и в багажник. Подумай.

И тут из спальни вышла бабушка Ирена.

— Нессочка, у нас гости? О! Ты и чайник поставила! Сейчас я конфеты принесу.

— Мама! Ты зачем встала?! Тебе надо лежать!

— Нессочка, ну зачем же мне лежать? Я себя прекрасно чувствую.

Ванесса оглянулась на бригаду. Те сидели с ироничными ухмылками.

— Так это что? Это всё — правда?

— Ванка, ты давай не рассусоливай. Собирайся к едрени фени, и собирай мать. Нам ехать пора... Ещё полчаса, и тут начнётся ад кромешный.

— А... А как же Агата? Она же погибнет...

— По дороге заберём и её.

— А все остальные? Всё село как?

— Ну, знаешь ли. Всех мы спасти не можем. Так что... Да одевайся ты, не стой как корова! Живо!

Мазур в прострации забрала привезённую одежду и пошла в другую комнату одеваться. И одевать в дорогу Ирену Тадеушовну.

* * *

Вся Бабкина бригада стояла вечером на центральной площади Полиса. С ними три пожилых женщины.

Одна, самая старшая по виду, удивлённо спросила:

— Это же моя Ванесса?

— Да, — горько ответила Бабка, — это она.

На гранитном постаменте стояла мраморная Мазур. Нашли, таки, скульптора, который смог вырубить трёхметровую Иглу. Ванка вышла — как живая. Она стояла, держа в одной руке за ремень автомат, висевший почти до самой земли, в другой пехотный шлем. Ветер развевал её каменные волосы.

И она улыбалась.

123 ... 777879

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓