Орис только открыл было рот, как увидел, что Дерек, моментально оценив обстановку, побледнел. Губы парня сложились в тонкую нить, на скулах желваки заиграли, но лишь болезненно дернулся уголок рта. Меченый молча подошел к их палатке и юркнул внутрь.
Бойцы вдруг засуетились, спешно расходясь по своим палаткам. Даже если и хотелось перетереть косточки, то не решились — ведь, раз Дерек освободился, то и лаэр Аслан недолго задержится... Почему-то никому не хотелось встречаться с ним сейчас.
На поляне у костра остались лишь караульный и Волош, и Орис, сидевший чуть поодаль. Еще двое караульных были на небольшом расстоянии от лагеря. Это привычка, хоть местные земли и не сулили опасности — лагерь лаэра всегда охранялся на стоянках, лишь количество караульных менялось в зависимости от ситуации.
Орис, играющий ножом, со злостью всадил его в землю по самую рукоять. А тут и Аслан вышел, чем-то очень довольный. Причем он появился так стремительно, немного в стороне от того места, где прошел Меченый, и оказался как раз напротив воина.
Его первый помощник не успел спрятать неприязненное выражение ко всей этой ситуации из глаз, и Аслан, наткнувшись на выражение презрения, моментально среагировал. Загадочная улыбка сползла с губ лаэра, и черты лица утратили свою мягкость, став более резкими. Он словно споткнулся, взглянув на преданного воина:
— Что?! Я не обязан перед тобой отчитываться! — резко произнес варвар.
— Даже в мыслях не было дождаться такой сомнительной чести, — желчно парировал Орис, выдергивая нож из почвы и поднимаясь.
— Ты куда? — Аслан заступил путь бойца в палатку.
— Спать!
— Ты меня осуждаешь? — прищурился варвар.
— Могу поаплодировать и искренне порадоваться за Вас, мой господин, — холодно отчеканил Орис, не опуская взгляда.
У Аслана дернулась щека. Обычно, если того не требовали обстоятельства, бойцы обходились на "ты" со своим лаэром. Он поддерживал это "панибратство", уместное в походах на привалах, в расслабленной обстановке. И это намеренное проведение границы, причем со стороны Ориса, одного из самых преданных, проверенных временем и боевыми операциями людей, Аслана словно отрезвило. Хамить почему-то резко расхотелось, но и оставить так он не мог.
— Тебе даже в голову не пришло, что я не стал бы делать этого на глазах... на слуху у всех? — тихо спросил он, потому что, если первый помощник ответит — "да", то остальные тем более придерживаются того же мнения.
— Это не мое дело, — Орис опустил глаза на уровень груди собеседника.
— Это ты верно заметил, — криво усмехнулся Аслан, — но не ответил на мой вопрос.
Орис молчал, стиснув зубы, и варвар не выдержал:
— Мы о звездах говорили, ясно?! О море, обо всем... — уже тише добавил он, видимо, только сейчас осознав, как нелепо это прозвучало.
— Крикните погромче, чтобы каждый услышал, — небрежно кивнул боец, сделав широкий жест рукой, описывающей дугу по поляне, где стояли пять палаток. — Если бы Вы, мой господин, видели лицо Меченого на реакцию ребят... Аа... — обреченно махнул Орис рукой. — Я могу быть свободен?
— Иди... — кивнул Аслан. — И прекращай вести себя как скотина. Я — твой лаэр... — как-то неубедительно произнес хозяин Замка-крепости, отступая в сторону.
— Я в этом ни минуты не сомневался.
Аслан хмуро посмотрел в спину бойцу и тоже направился в палатку. Отличное настроение как рукой сняло. Орис прошел мимо палатки и скрылся в кустах. А варвар забрался внутрь и лег у противоположной стены, подальше от Дерека. Тот наверняка не успел заснуть, но лежал тихо как мышь, закутавшись с головой в одеяло.
Аслан развернул свое одеяло, еще раз взглянул почти в кромешной тьме на кокон, в который превратился Меченый и, вздохнув (кому приятно признаваться, что был неправ?), выдавил:
— Извини, я тебя подставил...
— Без разницы, — через минуту отозвался Дерек.
Его голос прозвучал глухо, то ли из-за того, что тот был под одеялом с головой, то ли от еле сдерживаемых эмоций.
Аслан, в самом деле, чувствовал себя неловко. Они так хорошо общались... за этот несчастный час, он, кажется, сумел расположить парня к себе, и тот чуть-чуть приоткрыл створки своей раковины, в которой прятал свое настоящее "я". Практически никто из ребят не знал, откуда Меченый родом, где он был, чем занимался до того, как попал на аукцион рабов... Дерек никогда не был молчуном, умел поддержать беседу, с удовольствием рассказывал забавные и страшные истории, но всегда очень ловко избегал темы о собственном прошлом... Аслану приятно было говорить с ним, раб-воин ловко оперировал умными фразами, сдабривая их собственными циничными замечаниями, и его совершенно не косноязычная речь, которая все же преобладала у большинства ребят (особенно у тех, кто плохо знал грамоту) с легким, почти незаметным акцентом, заставляла ловить каждое слово... А, может, лаэру просто нравилось в этом сильном духом парне все, включая тембр голоса, хотя раньше он на такие мелочи при определении возможного партнера не обращал внимания...
Вот только Дерек не собирался продолжать разговор, и Аслан так же, закутавшись с головой в одеяло, улегся и замер. В голове было тесно от разных мыслей — приятных и огорчающих, и лаэр постарался отрешиться от них, следуя методике, полученной им у варваров — когда на отдых всего несколько часов, мозг должен уметь отключаться. Вскоре в голове образовалась приятная пустота — все как-то померкло, темные и светлые краски перемешались, оставив серый фон, и Аслан погрузил свое сознание в эту серую вязкую массу, как в туман... Спать... надо спать... Он очень жалел, что не может сейчас обнять Тессу... и Рени... чтобы почувствовать уверенность, что она... они рядом — и, значит, все хорошо...
Оба объекта повышенного интереса бойцов лежали, уткнувшись носом в матерчатые стены, спинами друг к другу. Так их и застал пришедший через некоторое время Орис, демонстративно улегшийся рядом с Дереком. Тронул его за плечо, почувствовав, как Меченый словно закаменел на мгновение, видимо, совершенно не рассчитывая на участие своего вечного оппонента по методике воспитания Ренальда, но раб-воин все же высвободил руку и, крепко сжав ладонь бойца, снова закутался.
Орис откинулся на спину, тяжело вздохнул и прикрыл глаза — немного отпустило. Дерек в порядке... ну или почти в порядке.
А еще через полчаса ввалился замерзший, отчаянно зевающий Волош, и с удивительной для его мощного телосложения изящностью, пристроился между Асланом и Орисом, смутно ощущая себя предателем, и был бы не против, если бы его пнули с обеих сторон для профилактики, но только не молчали. Аслан, правда, уже спал, а вот Орис, точно — нет. Но друг проигнорировал невольного трепача, и Вол почти до утра маялся, терзаемый угрызениями совести, смутно представляя, как он будет смотреть в глаза Меченого и своего лаэра при свете завтрашнего дня. Что стоило придержать язык за зубами? Весело-то было всего несколько минут... Вот незадача...
23.
Аслан проснулся первым, отлично выспавшимся и довольно бодрым. Распахнув глаза, он прислушался к звукам их небольшого лагеря и удовлетворенно отметил, что побудку дежурный еще не объявлял. Сладко зевнув, он уже собирался подняться, как вдруг вспомнил, какую шутку устроил вчера Дереку, реакцию ребят, Ориса — и настроение резко поехало вниз.
Аслан потер ладонями лицо, прогоняя остатки сна, но если бы можно было точно так же стереть и вчерашний вечер...
Хотя, беседа с Дереком была приятна и во многих смыслах познавательна. Но как вести себя теперь? Пойти, построить всех, и объявить, что ничего не было, и каждому заглянуть в глаза, посмотреть, кто засомневался в его порядочности и... черт! А с какой радости он вообще должен кому-то что-то объяснять? В конце концов, он — лаэр, а Дерек всего лишь раб, приобретенный конкретно для определенных целей, и то, что парень оказался достаточно толковый для того, чтобы получить место службы, так это просто удача. А все остальное лишь вопрос времени. Не вчера — так завтра или еще через месяц, смотря на сколько у него хватит выдержки не заставлять, а убеждать, что от судьбы не уйдешь... Да-да, вот такая у Меченого судьба...
Аслан придушил зачатки просыпающейся совести, но на сердце все равно было тяжело и неспокойно.
Лаэр выбрался из палатки, не обратив внимание на то, что Дерек давно не спит. Почему-то сейчас видеть его не хотелось. Да и не только его.
Утро выдалось хмурое, но ветер обещал разогнать облака. Кое-кто уже проснулся, но старался не шуметь, осторожно ступая между палатками, направляясь к еле тлеющему костру или до ближайших кустов. До побудки осталось менее получаса, и Аслан решил тоже сначала "отметиться" в кустиках, а потом уже пойти к костру, или в палатку... нет, в палатку возвращаться не хотелось — лучше уж поразмяться на краю полянки, выместить свое недовольство и досаду на сложившуюся неблагоприятную ситуацию, поразив условного противника. Пожалуй, сегодня ему никто в спарринг-партнеры не нужен, а то есть реальный шанс серьезно покалечить бойца — очень уж лаэр был расстроен.
Аслан вернулся, кивнул, пожелав ребятам, сидевшим у костра (над которым уже пристроили большой котелок), доброго утра. Бойцы вскочили, приветствуя, но он лишь махнул рукой и, захватив меч, направился к дальнему краю поляны. На таких вот привалах редко разминались с оружием, но господину этих земель надо было хорошенько измотать себя, словно наказывая за свою собственную глупость.
Дерек заснул поздно, провалившись в какой-то неприятный, тягучий и вязкий серый сон, даже Тесса сегодня не скрасила его своим незримым присутствием... И проснулся еще затемно, отодвинувшись от Ориса, который смачно храпел ему на ухо. Дерек даже не стал его пинать, чтобы парень перевернулся на другой бок и перестал храпеть, испытывая к вечному оппоненту некое чувство благодарности. Хотелось, чтобы утро не наступало, как можно дольше, несмотря на то, что уже отлежал всю спину. Но и вставать и идти к костру, чтобы нарваться на кого-то из ребят тоже не было никакого желания.
Дерек почувствовал, когда проснулся Аслан, гадая, скажет ли он чего-нибудь по поводу вчерашнего? То, что Аслан попытался извиниться — ничего не значило, и парень совсем не обольщался. Да, лаэр — прекрасный собеседник и отличный командир, но вот этот пунктик насчет мужеложества перечеркивал все его достоинства.
На какой-то миг Меченому показалось, что Аслан поймет, что он не спит, и сосредоточился на том, чтобы дышать, как можно ровнее, в полумраке палатки все равно было не разглядеть — дрожат ли прикрытые веки или нет.
Но Аслан встал и ушел. А примерно через полчаса пронесся сигнал побудки, сразу же оживив лагерь, смехом и недовольным ворчанием тех, кто не выспался.
Орис потянулся всем телом, расправляя затекшие за ночь мышцы, а потом легко, словно кот, вскочил на ноги. Дерек тоже поднялся — сколько не отсиживайся тут, а выходить все равно придется.
— Привет, как спалось? — улыбнулся парень хмурому Дереку.
— Благодарю, хреново, — кисло ответил Меченый.
— Не бери в голову, пошли завтракать, — дружески хлопнул Орис Дерека по плечу.
— Угу, — угрюмо кивнул тот.
Волош просыпался с трудом, кряхтя и ворочаясь, словно медведь в берлоге. Орис вдруг, словно чего-то срочное вспомнил, быстро натянул сапоги и выбрался из палатки. Дерек хмуро взглянул на Волоша, и тоже, натянув сапоги, собрался выйти, но парень окликнул:
— Меченый, слыш, ты это... извини, что я...— немного виновато замялся он.
— Да пошел ты, — безразлично ответил Дерек, выбираясь наружу.
— Вот, черт... — выругался расстроенный Волош, досадливо почесав затылок. Ему очень редко приходилось просить у кого-то прощения. — Да хрен с тобой! Тоже мне, цаца какая, к нему по-человечьи, а он морду воротит, словно господин. А всей разницы, что ни клейма, ни ошейника не носит, а Аслан рано или поздно все равно под себя подомнет, раз решил...
Волош еще что-то бубнил себе под нос, одеваясь, а Дерек не услышал продолжение "извинения", иначе точно не поленился и набил бы этому уроду морду. Скорее всего, Орис на это и рассчитывал, раз оставил их, но, во-первых, было просто противно, а во-вторых, совсем не факт, что удастся свалить этого кабана парой ударов и "праведная месть" не превратиться в банальную потасовку, за которую уже оба загремят в карцер по возвращении в крепость — Устав Меченый выучил хорошо.
Выбравшись наружу, Дерек быстро осмотрелся на местности. Наверное, ему показалось, что многие взгляды были устремлены на их палатку, недалеко от которой стоял Орис, разговаривая с одним из бойцов, потому что, все тотчас принялись заниматься своими делами, словно и не заметив его появление. Парень со шрамами лишь криво усмехнулся и отправился в редкий лесок...
Орис проводил его задумчивым взглядом, обернулся на Аслана, который крушил воображаемых противников, показывая чудеса ловкости и великолепное владение грозным оружием (словно умелый жонглер на помосте). Меч, мелькавший в лучах утреннего солнышка (тучи все-таки начали рассеиваться), смазывался для взгляда невольных зрителей, и казалось, что Аслан находится внутри стального диска, успевая отражать "атаки" своих демонов сразу со всех сторон. Смуглая обнаженная спина Аслана так же блестела от выступившего пота, усиливая эффект, потому что артисты выходили обычно, щедро намазанные специальным маслом, заставляющим кожу красиво поблескивать при свете факелов (представления на площади чаще проходили в вечернее время, а не днем).
Орис зло сплюнул — удачное сравнение про демонов. Похоже, лаэр самоустранился от проблемы, но то, что она все-таки будет, чувствовалось уже сейчас.
Дерека не было довольно долго, Орис сначала решил, что у него расстройство желудка, что очень даже возможно, при том, что на ужин были грибы и на ночь — испорченное настроение — даже такого, как Меченый вполне может пронять — все-таки живой человек.
Кажется, мрачное настроение Ориса передалось и расслабившемуся было Аслану, присевшему к костру. Лаэр сполоснул пот из большой фляги и натянул свежую рубаху, довольно простую, пошитую точно так же, как и у большинства бойцов — из грубой сероватой ткани — здесь в дороге, проходящей в основном среди лесов и болот, совсем необязательно было выделяться. И он то и дело бросал быстрый взгляд в направлении того лесочка, куда ушел Дерек.
Орис про себя усмехнулся — значит, Аслан все-таки видел, а со стороны было похоже, что он полностью сосредоточен на своей разминке.
Дерек появился, когда все уже почти заканчивали завтрак, осталось свернуть небольшой лагерь и двинуться в путь. Парень слегка притормозил, словно решая, подойти к остальным, или нет, но, увидев, как у некоторых, сидевших к нему лицом, проскользнули кривые ухмылки или явное пренебрежение, и ребята чуть ли не демонстративно уткнулись в свои кружки и миски, решительно направился к палатке, с совершенно невозмутимым лицом. Достал все сидельные сумки, скатал одеяла и взялся за сворачивание палатки.
Он не обязан был это делать один.
