Сидел в кресле напротив двух ведущих.
Луна не утратила своих размеров, но при этом само пространство, область реальности вокруг неё, уменьшилась, вместе с этим уменьшая и саму космическую сущность, буквально вынуждая её поместиться вместе с огромным куском космического пространства внутрь кресла.
Комично. Абсурдно. Мозгодробительно.
Я сам не заметил, как безумно засмеялся, прикрываясь чёрным зонтиком от проливного дождя. За мной же, оценив ситуацию, засмеялись и Ленз с Эммой, и лишь Чарльз оставался молчаливым, докуривая нуарную сигару.
У этих безжизненных кукол был свой грёбаный стиль.
— В эфире Бритни и Джон! — хохотнул Джон.
— Бритни и Джон! — похлопала в ладоши Бритни. — Джон, я так волнуюсь! Мы так долго ждали этой возможности, не так ли?
— Конечно, Бритни! — задорно махнул рукой ведущий.
Я скосил взгляд на Вторую Луну. Её трясло, и это было мягко сказано. В окружающем пространстве витала столь концентрированная информация неописуемого ужаса древнего бога, что мне даже неудобно стало.
Или мне неудобно не поэтому?
Я нахмурился, оглянувшись, придерживая зонтик в руке.
Что-то было не так.Что-то было не так.
— Джон, — неожиданно вздохнула Бритни. — Я чувствую печаль.
Чушь.
— Но почему, Бритни? — во всех смыслах притворно воскликнул Джон.
— К сожалению, Джон, — вытерла проступившую на каменном лице слезу ведущая, — сегодня наше последнее интервью. Это совсем не романтично...сегодня наше последнее интервью. — К сожалению, Джон, — вытерла проступившую на каменном лице слезу ведущая, — сегодня наше последнее интервью. Это совсем не романтично...
— Ты зря грустишь, Брит, — покачал головой Джон. — Ведь конец чего-то одного — это начало чего-то другого, ха-ха-ха!
— Это так романтично, Джон, ха-ха-ха!
— Ха-ха!..Ха-ха!..
— Ха-ха-ха!Ха-ха-ха!
— Ха-ха-ха...Ха-ха-ха...
— Ха-ха-ха-ха...Ха-ха-ха-ха...
Не передать словами, насколько пугающим и зловещим в этот момент для меня стал смех ведущих. Последний намёк на улыбку пропал с моего лица.
Я понял, что меня смущало. Образ кита. Он исчез. Давление, незримое внимание развеялось, оставив лишь чувство проливного дождя, преследующего меня сквозь пространство и время.
Ничего не объясняя, я взмахнул кистью, разрывая пространство.
— Фишер?
Все тут же обратили на моё нервное поведение внимание. Не став долго смотреть за ведущими, остальные отправились за мной.
Моё сознание разделилось. Первый поток отправился в Совет. Стоило мне зайти в него, как стены задрожали, перестраиваясь прямо на глазах.
Генеральный директор куда-то вёл меня.
Крутанул чёрный зонтик в руке.
Я не стал противиться, направившись по изменявшимися коридорами. На пути мне никто не встречался: ни охрана, ни персонал. Никого и ничего.
Пройдя буквально парочку коридоров, оказался перед белой дверью. Дверью, за которой доносились знакомые крики: я узнал голос кричавшей.
Сука.
С непроницаемым лицом открыл дверь, зайдя в палату. Палату, в которой несколько врачей бессильно пытались сдержать кричавшую от ужаса чёрно-белую женщину.
Я не знал, сколько меня не было. Сомневаюсь, что слишком долго. Но при этом у меня создавалось впечатление, будто нас не было несколько лет: нуарная женщина постарела. Её волосы поседели, став напоминать высохшую солому, под глазами образовались мешки, глаза остекленели, бледное как смерть лицо перекосило в непередаваемой гримасе.
Это было жалкое подобие той женщины, которая вызывала у меня определённую симпатию.
Да, наверное, я мог просчитать это. Ещё бы осколок безумного нарцисса позволил самому себе смотреть на кого-то ещё, кроме себя.
Крутанул зонтик в руке.
Мерзкая, жалкая судьба.
Я не стал говорить с белохалатниками. Лишь отмахнулся от них, словно от надоедливых мух, из-за чего они тут же отлетели в соседние стены. Приятного мало, но без какого-либо вреда.
Всё же, я хорошо научился контролировать свою силу. Или, как минимум, неплохо.
Я подошёл к женщине, уставившись на неё сверху-вниз. Устало вздохнул, вновь крутанув зонтик в руке.
— Видимо, изучать меня было плохой идеей, не так ли? — потрепал свободной рукой женщину по голове я.
Она кричала и пыталась вырваться. Её голос давно сорвался, оставив один сплошной хрип, наполненный безумным отчаянием и ужасом. Ужасом человека, который увидел и осознал необъятное величие гигантского, монументального океана.
Хотя, нет. Всё же, стоит признать, что это я-мы видели "океан". Океан останется океаном, но всё ведь зависит от точки зрения, не так ли?.."океан" Хотя, нет. Всё же, стоит признать, что это я-мы видели "океан". Океан останется океаном, но всё ведь зависит от точки зрения, не так ли?..
На женщину взглянул не океан, а само воплощение Бездны.
Нас ждала долгая работа, чтобы это изменить.
Я проник в сознание женщины, увидев бесчисленные образы. Они не вызывали во мне того ужаса и отчаяния, будучи абсолютно привычными и даже по-своему невинными.
Малышка Сэнди, всё же, оказалось довольно ревнивой. Это уже не соответствовало моему образу идеальной женщины, но, к сожалению, я никогда не был идеальным, как бы нарциссу не хотелось обратного, и...
В этом тоже могла быть своя красота и очарование. Нужно было работать с тем, что есть, и перестать мечтать о фальшивом идеале.
Я стёр все образы, до которых смог дотянуться. Простой человек ни за что бы не смог прикоснуться к тому, что я увидел, но, к счастью, для меня это не вызвало никакой проблемы.
Чёрно-белая женщина на глазах успокоилась и даже как-то расслабилась, перестав безудержно кричать. В пустом взгляде бывшей нуарной красотки я увидел след пробуждения. Пробуждения после долгого кошмара.
Она медленно опустила на меня взгляд. Из глаз женщины пошли слёзы.
Я не стал ничего говорить. Мне и не нужно было. Сколько бы я не стирал из её памяти образов, её сущность уже соприкоснулась с чем-то огромным, всезнающим и всепроникающим. След прямого внимания Бога. Это не тот опыт, который можно вот так забыть.
И, хотела того или нет, Мисс Андерсон проецировала этот образ на меня самого.
Она боялась меня. Боялась самого моего существования. Моей тени тени от тени. Мысли о том, что я нахожусь рядом. Не вмешиваясь в её душу, чем могу только усугубить ситуацию и окончательно поразить саму глубинную сущность женщины силой океана, я не смогу это исправить.
Я крутанул чёрный зонтик в руке, понимая, что так было, есть и будет. Куда бы не ступала наша нога — мы, словно стихия, сносили всё на своём пути, не оставляя шансов ни себе, ни другим. Мы отрицаем это, не думаем об этом, забываем про это, зацикливаясь на чём угодно, кроме этой такой простой и понятной истины.
Судьба есть плод влияния океана. Океан, прорвавшийся на сушу, есть плод влияния Художника. Художник, воплощавший океан, есть главный плод влияния Судьбы. Цунами.
Думаю, изначально эта "Картина" так и называлась. Никакая не "гибель" или "смерть" человечества."Картина" Думаю, изначально эта "Картина" так и называлась. Никакая не "гибель" или "смерть" человечества."гибель" Думаю, изначально эта "Картина" так и называлась. Никакая не "гибель" или "смерть" человечества."смерть" Думаю, изначально эта "Картина" так и называлась. Никакая не "гибель" или "смерть" человечества.
Просто "Цунами". Выход воды за пределы берега."Цунами" Просто "Цунами". Выход воды за пределы берега.
Как жаль.
Я медленно развернулся, уставившись на камеру. Помахал на прощание свободной рукой Мистеру Стрэнджеру.
Это, к несчастью, был последний раз, когда мы виделись. Всё для того, чтобы эта ветвь прожила хотя бы ещё лет двадцать-тридцать. Думаю, если всё сделать правильно, это было возможно.
А там, чем Мистер Стивенсон не шутит...
Ладно.
Обычно мне нужно было отменять одну веточку, чтобы сосредоточиться на другой, и играть от неё. Я не мог в буквальном смысле единолично вот так находиться без обходных трюков в двух местах одновременно. Но, осознав мировые краски, понимая суть иллюзорности и непостоянства окружающего бытия, увидев слишком много и слишком много раз сдохнув, пробиваясь в сотнях и тысячах веточках к истинному облику Второй Луны...
Я навёл пистолет на голову.
Выстрел.
Моё застывшее среди ветвей метафизическое сознание подхватило информацию, после чего направило её в иную вариацию, где я отправился в Реинвелл.
Эта информация, принимая мой же облик, встроилась в другую вариацию. Нет, не так. Не встроилась. Изначально в ней же и была.
Кажется, развившись достаточно, я действительно могу считаться, в определённом смысле, богоподобным созданием. Жаль, что богоподобными в том числе могут быть и самые настоящие "демоны".
"Я" разделился. В одной и той же итерации один мой облик отправился в Совет, завершив все свои дела, после чего благополучно застрелился, развеявшись на мелкие песочные золотистые частицы, когда "основной" я..."Я" "Я" разделился. В одной и той же итерации один мой облик отправился в Совет, завершив все свои дела, после чего благополучно застрелился, развеявшись на мелкие песочные золотистые частицы, когда "основной" я..."основной" "Я" разделился. В одной и той же итерации один мой облик отправился в Совет, завершив все свои дела, после чего благополучно застрелился, развеявшись на мелкие песочные золотистые частицы, когда "основной" я...
Оказался на трассе перед самым "входом" в город. Перед глазами красовалась вывеска: "Добро пожаловать в Реинвелл".
Город, в котором в последнее время всё чаще идёт дождь.
Я поднял взгляд на чёрное небо.
Буря была столь сильна, что вырывала с корнями деревья, чуть поодаль поднимались настоящие смерчи. Видимость практически отсутствовала, казалось, что из-за ветра я не слышал собственных мыслей.
За мной из разрыва вышли Чарльз, Редди, не спешащий с него слезать, Пит, Шеди и другие осколки. Можно сказать, полная компания. Только профессора не хватает, но он, скорее всего, с того света наблюдает за нами.
Я подошёл к самому краю вывески, не спеша переходить невидимую черту.
Там, за вывеской, меня уже услужливо ждал провал в океан. Провал размером с город, прямиком на нулевую глубину.
Чувствую, если протяну руку, могу тут же быть поглощён в самые глубины океана без каких-либо гарантий, что потом смогу выбраться. Меня эта мысль и так пугала до безумия, но теперь, когда появилась хотя бы призрачная надежда, полное осознание цели и, более того, знание того, что этой цели теоретически возможно достичь...
Я не чувствовал ничего.
Глава 63. Конец второго тома
Что Лензу, что Эмме хватило всего мгновения, чтобы понять, на какую глубину вёл провал.
— И ты правда собираешься переступить черту города? — удивлённо прошептал головастик.
Я не ответил.
— Мы не сможем с тобой пойти, красавчик, — хмыкнула Эмма, оглядываясь. — Кажется, моё время пришло.
Рядом с нами, словно ни на секунду и не покидая, оказался Ползучий человек. Чарльз, только докурив нуарную сигару, тут же закурил следующую.
Его можно было понять.
Сущность в чёрной маске подняла взгляд на небо, после чего опустила взгляд на меня.
— Мы ещё не закончили, — крутанул зонтик в руке. — Я вернусь за малышкой Эммой, просто чуть позже. Меня ты не сможешь забрать, даже если захочешь.
Это была не угроза, а констатация факта. Даже если у меня силёнок и не хватит отбиться, мы находимся слишком близко к провалу. Провалу, в котором обитало чем-то очень опечаленное Немое. Даже если эта сущность сможет отбиться — без потерь она не уйдёт. Океан не любит отпускать тех, до кого дотягивается.
Я получил ответ. Полный образов, концепций. На миг нахмурился.
Если интерпретировать то, что я "услышал", то Ползучий человек более и не заинтересован во мне. Безусловно, был. Но не теперь.
На Ленза ему изначально было плевать: конкретно с "ним" они не договаривались ни о чём. Он не может никак интерпретировать в свою пользу контракт, так как банально не вступал с "ним" в контакт.
За малышкой Эммой я позже смогу вернуться и помочь ей, как "опекун". В этом нет никакой проблемы. Главное, чтобы контракт был выполнен.
Какой хороший парень.
— Мне понравилась наша "команда", — захихикала Эмма, крутанувшись на месте, поднимая в небо капли дождя. Где-то ударила чёрная молния. — Ты очень комфортный, красавчик. Намного более комфортный, чем все осколки, которые я видела до этого. Возможно, в тебе больше хорошего от Художника, чем плохого. Жаль, что у нас с тобой ничего не получилось.
Я кивнул. Действительно жаль.
Девушка напоследок прилипла ко мне всем телом, после чего на ушко прошептала:
— Не забудь угостить своим молочным шейком, когда в следующий раз навестишь меня. И не пробуждай меня больше убийством, будь нежнее.
Я удивлённо скосил взгляд на другой осколок.
— Ты веришь, что я благополучно выберусь из этого дерьма?
Эмма оскалилась.
— На то мы и твари океана, чтобы погружаться с головой в мечты, не так ли?
Это было последнее, что я услышал от другой "я" прежде, чем она исчезла вместе с Ползучим человеком, словно его никогда и не было.
Крутанул зонтик в руке, переведя внимание на Ленза.
— Я так понимаю, камеру ты пока оставишь себе.
Ленз дружелюбно улыбнулся, с удовольствием прижав к себе дар океана.
— У нас с ней неплохая совместимость. Не такая, как могла бы быть, но я найду ей применение.
— Не боишься, что ведущие придут за своим?
Конечно, я знал, что ублюдок не захочет отдавать камеру. Грёбаный фотограф требовал соизмеримую потраченных усилий плату. Учитывая, сколько жизней мы положили и тому, что от его флота, на который он мог потратить целые десятилетия, практически ничего не осталось, это была ещё малая цена.
С другой стороны, это была не моя камера. Да и не нам беспокоиться о времени.
Пока будет океан — в каком-то виде, в каком-то воплощении, в какой-то вариации мы будем существовать. Воплощение несчастья, проклятье для всего древа реальности.
— Думаю, мы сможем с ними договориться, — пожал плечами мужчина, видимо, считая риски оправданными. — Эта безумная сучка права, Феликс: с тобой удивительно комфортно общаться. Ты безумно похож на Мистера Стивенсона, но ты не он. Когда придёт время вернуть старому ублюдку должок — найди меня. Уверен, с тобой мы сможем договориться.
Я улыбнулся.
— Неужели и ты в меня веришь?
Психопат вновь натянул на лицо дружелюбную улыбку. Очевидно, его ответ мало отличался от ответа Эммы.
— Что ты будешь делать со скульптором?
— Сотру разум, — буднично ответил Ленз, уставившись в объектив. — Будет интересно провести на другом осколке... несколько экспериментов.
Я крутанул зонтик в руке.
Грёбаный психопат. Иной раз холодный разум намного страшнее безумия. Лучше бы он его просто сожрал.
Возможно, потому Мистер Стивенсон в том числе и говорил про "баланс".
