План похода складывался постепенно. Подготовка к его реализации заняла больше двух лет. Бо́льшая часть времени ушла на строительство больших плоскодонных барж для перевозки проходческого щита и оборудования. Помимо щита нужно было привезти с собой оборудование цементного завода и завода железобетонных изделий для производства тюбингов.
Щит решено было не строить заново, а использовать тот, который уже работал в горе на восточном берегу Понта. Оборудование для цементного завода и завода железобетонных изделий, а также для получения железа путём прямого восстановления было изготовлено новое. Его вывозили из комплекса по ночам буксируемыми аэростатами к побережью mare Superum (Адриатическое море) и грузили на стоявшие недалеко от берега баржи.
Ближе к окончанию подготовки начали нанимать будущих легионеров. Сначала нашли среди недавних отставников тех, кто согласился за предложенную плату тренировать новобранцев и отправиться с ними в ещё один, недолгий поход. Затем в северных галльских провинциях уже с помощью опытных бывших легионеров набрали основной состав легиона.
Получивших небольшой задаток новобранцев под командованием опытных отставников, в обычной одежде, отправляли небольшими группами на юг, в Массалию (Марсель), где они грузились на корабли, перевозившие их на сборные пункты для обучения и тренировок. Только там они получали обмундирование и оружие. Подготовкой легионеров командовали два военных трибуна, назначенные из числа наиболее опытных ветеранов. Остальные ветераны получили должности центурионов и опционов. В отставку они выходили как обычные легионеры, максимум в должности декуриона, и повышение немало им польстило. Такие легионеры-отставники, вернувшиеся на службу, в легионах именовались 'эвокатами' и пользовались особым почётом, учитывая их боевой опыт. Найм занял около полугода, за это время первые из нанявшихся галлов уже более-менее уверенно научились управляться с оружием, носить доспехи, преодолевать немалые расстояния пешим порядком, устраивать лагеря для ночёвки.
Предложение Фулгур сделать эмблемой создаваемого XVI легиона богиню Эпону сработало как нельзя лучше. Почитаемая галлами богиня заняла место на штандарте легиона. Неожиданное уважение к галльскому божеству со стороны римлян импонировало личному составу, вместе с регулярной выплатой жалования, мотивируя их на добросовестное несение службы. Опытные легионеры, бывшие отставники, видя старание подчинённых, тоже оценили неординарный политический ход 'высшего командования' и старались поддерживать общее настроение, также участвуя в общих обрядах поклонения Эпоне.
Поход начался в начале весны. Со сборных пунктов на небольших островах греческого Архипелага отдельные корабли везли легионеров через пролив Геллеспонт к восточному побережью Понта Эвксинского, где формировался караван. Здесь командование ими принял легат Марк Септимий Гемин, тоже опытный ветеран, вышедший в отставку в должности военного трибуна. Однако распоряжались всем несколько штатских советников и инженеров. Их советам и указаниям опытный легат следовал неукоснительно, почтительно именуя старшего из штатских 'претор Клавдий'.
В марте, когда вода в долине достаточно поднялась, длинная вереница судов вошла в образовавшийся пролив и за несколько дней прошла из Меотийского озера в mare Caspium. Корабли легионеров были обычными римскими триремами, а вот грузовые баржи, которые они сопровождали, вызывали у галлов и римлян удивление и суеверный восторг. Никто не мог понять, каким образом они движутся без парусов и вёсел, и почему у них под кормой бурлит вода. За прошедшие века эквиридо научились строить корабли, оснащённые уже не только колёсами, но и гребными винтами, и даже водомётами.
Ещё больше легионеры удивились, когда караван вошёл в большую реку, которую легат Гемин называл Ра (Волга), и пошёл вверх по течению. Триремы медленно ползли на вёслах, а огромные баржи без весёл сами шли против течения, лишь немного медленнее, чем по морю.
Путешествие по рекам оказалось почти вдвое дольше пути по морю. Оно заняло больше двух месяцев. Русла рек причудливо петляли, берега во многих местах были труднопроходимы. Гребцы могли справляться с течением только при попутном ветре. Если же ветер был встречным, в тех местах, где можно было идти по берегу, легионеры тащили триремы бечевой, на буксире, но это получалось далеко не везде. Во многих местах берег был или заболочен, или покрыт лесом. Даже там, где берег был проходимым, на буксире удавалось преодолеть всего от десяти до четырнадцати миль (здесь римская миля = 1480 м) в день. Уже после нескольких попыток такой буксировки от неё отказались. Вместо того, чтобы тянуть бечеву пешком по берегу, спотыкаясь и пробираясь по болотам, предводители похода распорядились оснастить триремы лебёдками. Трос лебёдки крепили далеко впереди на берегу, затем легионеры начинали крутить лебёдку, и трирема медленно, но верно ползла вверх по течению.
В военном отношении поход оказался спокойным. Длинный караван судов с хорошо вооружёнными людьми на палубах отпугивал всех местных разбойников. Несколько раз путь кораблям преграждали челны с воинами мелких местных правителей. Легат и остальные предводители похода предпочитали решать все споры миром, предлагая торговлю вместо войны. Легионерам-ветеранам поначалу непривычно было слышать от легата фразу: 'Мы пришли с миром'. Как с удивлением узнали галлы и римляне, по этим рекам давно уже велась оживлённая торговля, пока ещё местного значения (Волжский торговый путь заработал на всём протяжении лишь к середине 1 тысячелетия н.э.). К купцам здесь привыкли, беспокойство вызывали разве что огромные размеры барж и численность каравана. О римлянах здесь знали, а вот про галлов никто не слышал. Поэтому командиры выдали всем — и римлянам, и галлам — традиционное обмундирование галльских легионов, как лучше приспособленное для холодного климата. Что оказалось ещё более важным, галльское обмундирование, незнакомое местным жителям, в отличие от обычных красных плащей и сверкающих доспехов римских легионеров, давало больше шансов договориться мирным путём.
Третья река, впадавшая во вторую, 'извилистую', как её окрестили легионеры, оказалась, к счастью, короткой. После нескольких дней путешествия вверх по её течению предводители похода отдали команду пристать к берегу, выбрав ненаселённое место, и строить долговременный лагерь. Место выбрали не простое, здесь вблизи берега были выходы известняковых пород. Легионеры подумали, что, возможно, предводители похода собираются добывать известняк для строительства.
Странности начались сразу же. Лагерь строили необычный. Внутри непривычно большого квадрата, окружённого земляным валом с деревянными башнями по углам, был устроен второй квадрат, меньшей площади, окружённый высоким частоколом, тоже с башнями. Грузы с барж разгрузили в этот внутренний форт. Сам процесс разгрузки был удивительный. Над баржей надувался огромный пузырь из тонкой ткани, поднимавший груз. Его тросами тянули на берег, переносили груз, затем пузырь тянули тросом обратно к кораблю. От форта до реки проложили невиданную дорогу из деревянных плах с закреплёнными на них длинными фигурными железными брусками. Каждая из таких железок наверняка сама по себе стоила целое состояние. По этой дороге с барж и кораблей возили на вагонетках с железными колёсиками грузы поменьше. Такие же железные дороги построили до леса и к карьерам — глиняному и песчаному.
Лес рубили для строительства не абы как, а проложили длинную просеку до обнаруженной среди леса большой поляны, хотя, казалось бы, можно было нарубить и ближе. На просеке поставили мощные столбы, поверх них проложили железный брус — в этот раз всего один — по которому на колёсиках катались вагонетки.
Внутри частокола быстро собрали какие-то тяжёлые железные машины. В них загружали куски известняка и глину, перемалывали их, затем молотую смесь отправляли в печь. Что было особенно удивительно — печь топилась без угля, почти невидимым пламенем, а вместо дыма получался водяной пар, который конденсировался в ящике, наполненном водой, с проходящими через него медными трубками, и снова превращался в воду. Тёплая вода использовалась на нужды лагеря. Легионеры впервые за весь срок службы имели возможность помыться в полевом лагере тёплой водой. Во внутренний двор их допускали по минимуму, только на время разгрузки оборудования и запуска производства. Всю работу во внутреннем форте делали полторы сотни штатских, по виду — свободные, частью провинциалы, частью — из квиритов (свободные граждане Рима).
Местные жители вскоре появились. К месту стоянки флота подплывали лодки, сначала с рыбаками. Местные интересовались: кто такие, зачем пожаловали? К ним выходил специально назначенный переговорщик, знающий здешние наречия, объяснял, что плыли купцы с товаром, решили сделать остановку для ремонта. Некоторые корабли за время похода действительно получили повреждения, их ремонтировали на берегу. Местным предлагали привезённые товары, те расплачивались мехами, мёдом, зерном. Постепенно вокруг лагеря пошла довольно бойкая торговля. Судя по рассказам местных жителей, какой-то государственной власти у них не было, жили в больших деревнях, общинами, занимались земледелием.
Самым интригующим моментом стала сборка огромного цилиндрического механизма. Он был настолько велик, что частокол его не скрывал, железный цилиндр был виден над частоколом почти наполовину. Механизм собирали целый месяц. Когда его собрали, ещё несколько дней ушло на подготовительные работы. Среди ночи послышался шум, перебудивший большую часть лагеря. Утром механизма уже не было, там, где он лежал, появился вход в шахту, из которой вагонетками вывозили обломки известняка. Их сразу пускали в перемолку, смешивали с глиной и готовили в печи цемент, который пускали на бетон для строительства. Сложная установка формовала слегка изогнутые бетонные квадраты с углублением в центре, из этих квадратов собирали облицовку тоннеля. Песок смешивали с цементом, получая бетон, из которого отливали детали нужной формы. Бетон в империи был хорошо известен, но здесь его усиливали сеткой из ребристых железных прутьев.
Привезённый с собой запас железа быстро заканчивался, и тут началось не менее удивительное. Из леса по 'монорельсовой дороге', как её называли между собой бригадиры строителей, начали по утрам подвозить новые железные прутья. Похоже, что их привозили ночью на ту самую большую поляну, до которой была проложена просека. Но, как и откуда можно было привезти тяжеленное железо на изолированную поляну среди леса, без дорог — легионеры не понимали. Разве что по воздуху, таща на буксире такой же громадный пузырь?
Над входом в тоннель отлили невысокий бетонный купол, который поверху засыпали землёй. Получился небольшой холм, который сверху засадили деревьями. В куполе были устроены сдвижные каменные ворота. Снаружи они выглядели как известняковая скала, которая в нужный момент отъезжала в сторону, открывая проход.
В конце лета предводители похода распорядились сворачивать лагерь. Железные дороги, монорельс, частокол и вышки разобрали, дерево обменяли местным на зерно и прочие припасы, но деревянные шпалы, сняв с них рельсы, погрузили в освободившиеся от груза трюмы судов. Все производственные механизмы затащили в подземный тоннель. Исковерканную строительством почву легионеры разровняли и засеяли семенами трав, тоже привезёнными с собой. На месте бывшего лагеря и просеки даже высадили деревья и кусты взамен срубленных.
Перед отправлением легат Гемин собрал весь легион перед большим щитом, на котором была нарисована карта, и обратился к ним с речью:
— Легионеры! Настала пора возвращаться домой. Мы проделали долгий путь, прошли более двух тысяч миль только по рекам. Если мы будем возвращаться тем же путём, нам придётся зимовать на берегах mare Caspium, потому что пройти из него в Меотиду суда могут только весной, по высокой воде. Ещё один путь — волок между реками Ра и Танаис (т. н. волгодонская переволока), длиной почти полсотни миль. Если пойдём этим маршрутом — рискуем попасть в сезон зимних штормов на море. Идти две тысячи семьсот миль по штормовому морю от Меотиды до Массалии я не рискну, и вы, думаю, тоже.
Есть другой путь до Галлии, много короче. Я рассчитал, что мы успеем до зимних штормов. Нам надо подняться на двадцать восемь миль по этой реке, и от этой излучины, — легат указал концом меча точку на карте, — построить железную дорогу длиной семьдесят миль на север и перетащить по ней триремы. Там протекает та самая река Ра, по которой мы шли весной. По ней нам нужно будет пройти против течения двести девяносто миль. Выше по течению река сужается, большие корабли там не пройдут, их придётся оставить на полпути. Триремы пройдут.
Поднявшись по течению реки, нам нужно будет затем построить ещё одну железную дорогу, длиной десять миль, до озера, из которого вытекает река Эридан (Западная Двина). По ней, вниз по течению, мы пройдём ещё шестьсот девяносто миль до Oceanus Sarmaticus, иначе именуемого Свебским морем. Далеко, но это будет путь по течению. Дальше нам предстоит пройти тысячу семьсот миль по осеннему морю. Но в конце этого похода мы сразу вернёмся в вашу родную северную Галлию, без долгого путешествия вокруг Греции и Италии. Если пойдём по двенадцать часов в день, путь по морю можно преодолеть за двадцать дней.
Выбирать вам, легионеры. Либо долгий южный путь с неминуемой зимовкой, либо более близкий северный, но придётся построить железную дорогу, а потом приналечь на вёсла, чтобы вернуться до холодов. У нас с вами два полных месяца, и мы можем в это время уложиться.
— Сколько займёт путь по рекам, господин легат? — выкрикнул кто-то из строя.
— После первого волока участок реки Ра против течения можно пройти за семь дней, если пойдём по двенадцать часов в день, — ответил легат Марцелл. — Я беру десять дней. Дальше ещё один, короткий волок, и путь по течению, на него я беру ещё десять дней.
— Идём северным путём, господин легат! — решение легионеров было единогласным.
Затем легион погрузился на корабли. Первый волок строили долго, на его строительство и перевозку трёх больших судов и двадцати трирем ушёл почти весь сентябрь, при том, что корабли везли не на катках, а на деревянных рамах с железными колёсами от вагонеток. Арьергард сразу снимал рельсы, собирал шпалы, грузил их на вагонетки и катил следом за концевой триремой.
По реке Ра половину пути триремы прошли на буксире за большими кораблями. Освобождённые от груза баржи, как оказалось, могли тащить за собой сразу несколько трирем. К сожалению легионеров, дальше река становилась слишком узкой, и баржи пришлось бросить. Рельсы и шпалы погрузили на триремы.
Второй волок построили, уже имея хороший опыт, всего за два дня, и ещё пять дней перетаскивали по нему триремы. Ещё день ушёл на спуск трирем на воду и погрузку. Рельсы и шпалы на этот раз оставили на месте. Бросать столько железа выглядело жутким расточительством, но без этого груза триремы пошли заметно быстрее. В Галлию Шестнадцатый легион Эпоны вернулся в начале ноября.
