-А если на Арене произошло то же самое?
Двое мужчин обменялись мрачными взглядами.
7
Выйдя на арену, Бавалор поднял голову, чтобы окинуть взглядом трибуны колоссальной высоты. Казалось, будто он вышел на суд Трёх Богов, которые взирали на него со своих исполинских престолов. Гомон тысяч людей водопадом низвергался на жёлтый песок арены.
Навстречу ему вышел Истад Инкритад. Как и сам юноша, он не взял с собой щит. В этом бою щиты были лишними.
Поклонившись друг другу, они подняли рефракторы на уровне бедра и почти синхронно сняли предохранители, ожидая сигнала. Толпа умолкла, и неожиданная тишина оглушила Бавалора. Он бросил взгляд на трибуну, где стоял Пророк Кархарии и его семья.
"Где же Шака?", — с горьким привкусом огорчения подумал он и сразу тряхнул головой. Нужно думать только о бое. От него будет зависеть очень многое. Тем более где-то среди зрителей сидит матушка и Гирем. Он не мог позволить другу увидеть его второе поражение за день.
Юноша крепче стиснул древко жезла, и несколько мгновений спустя воздух сотряс густой и низкий трубный гул.
Бавалор оттолкнулся от земли, Истад тоже. Последний одним движением оказался на том месте, где только что стоял первый и сделал выпад. Из его жезла вырвался полупрозрачный конус ветра, разметавший песок и с вибрирующим звоном ушедший в сторону трибун. Не добравшись до них, он вспыхнул синим огнём и растёкся по невидимой стене из магии. Бавалор отлетел на десяток шагов в сторону. Ещё не коснувшись земли, он сделал диагональный взмах, послав в противники дугу ветра. Оставляя на земле глубокую и узкую линию, Аадун почти коснулся Истада, и лишь в последнее мгновение тот оттолкнулся от земли и взмыл в воздух, уйдя от заклинания.
Бавалор отбежал к противоположной стене, наблюдая, как противник плавно опускается на землю, взмётывая клубы пыли. Истад явно поднаторел в мгновенном сокращении дистанции. Вкупе с колющими атаками это было очень эффективным стилем. Как можно было ему противостоять? Только уклонением. Нужно было двигаться ещё быстрее Истада, предугадывать его шаги, да ещё как-то контратаковать.
"Так и поступим", — решил Бавалор и снова посмотрел на трибуны. Шаки там не было. И тогда он разозлился на самого себя. На то, что единственным поводом сражаться видит лишь девушку, на то, что отвлекается на не столь важные в конечном итоге вещи вроде всеобщего внимания и славы, на то, что не может собраться. Он будет драться, чтобы доказать себе, что его скрытое самолюбие имеет на то основание.
Бавалор трусцой побежал к центру Арены, держа Бледное Облако на уровне пояса. Истад продолжал спокойно стоять у противоположной стены, даже несколько вызывающе подбоченившись.
"Давай, ублюдок, сейчас самое время", — эмоции улеглись, внутри всё было удивительно тихо и безмятежно.
Истад едва заметно наклонился вперёд и двумя шагами пронзил пространство от самой стены до центра арены, с гулким хлопком оказавшись возле Бавалора. Время словно замедлилось, и именно та тишина и безмятежность внутри помогли юноше инстинктивно повернуть своё туловище так, что рефрактор противника вспорол пустоту всего в нескольких сантиметрах над его плечом. Последним движением был поворот кисти с зажатым в ней Бледным Облаком. Теперь сверкающий фокусатор смотрел в грудь Истаду. Раздался свист, ему вторил ещё один. Воздух резко помутнел, жезлы одновременно выпустили из себя копья ветра. Наконечник копья Истада прошёл возле уха Бавалора, краем вбив того в землю. Копьё Бавалора вошло в грудной доспех Истада.
С металлическим воплем броня Истада вмялась вовнутрь, погашенная вспыхнувшими на ней рунами, а сила удара отшвырнула юношу на десяток шагов. Он молчаливо покатился по полу, тогда как Бавалор, отплёвываясь от песка, поднимался на ноги.
Всё произошло за какие то доли секунды. Арена ещё несколько мгновений приходила в себя, осознавая произошедшее, а потом взорвалась оглушительными криками. Водопад аплодисментов норовил контузить юношу, который опустил жезл и подошёл к Истаду. Тот лежал на спине, медленно поднимая опущенное забрало.
Бавалор стал над ним и, наклонившись, протянул руку. На него взглянули умные коричневые глаза. Истад Инкритад устало моргнул и, обхватив протянутую ладонь своей, медленно поднялся на ноги. Было видно, что эти слова дались ему нелегко, но он сказал это, и заставил юношу проникнуться к себе уважением.
-Достойная дуэль.
-Славная битва, — согласился Бавалор, подняв своё забрало и улыбнувшись. — Продолжим?
Истад отрицательно покачал головой.
-Мне нужно ещё много практиковаться с этим движением. Я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы справиться с любым соперником, но разочарование постигло меня слишком рано. Быть может, в другой раз.
-Вы всегда можете найти меня на тренировочной площадке Верхнего Города, дивайн.
-Увидимся, дивайн.
Истад Инкритад поднял руку и погасил свой рефрактор, признавая бой оконченным. Трибуны ответили ему хлопаньем, едва ли намного более тихим, чем тем, что наградили Бавалора.
Затем в хлопки вплелись крики. То тут, то там начинали раздаваться отнюдь не восторженные вопли. А потом падающие золотые лепестки ювальтиний обратились в листопад из настоящего пламени.
Бавалор и Истад обменялись хмурыми взглядами и разом вздрогнули — в чистом небе с пробирающим до костей треском полыхнула ярко-синяя молния, вертикально ударившая в то место, где находилось ложе семьи Велантисов.
Бавалора словно прошибло разрядом тока.
-Нет! — вскрикнул юноша и, недолго думая, побежал в сторону стены. Добравшись до неё, он изо всех сил оттолкнулся от земли и взмыл в воздух, оставив жёлтый песок и серые трибуны далеко внизу. Мгновение спустя рядом с ним появился Истад Инкритад. Помятое забрало было опущено, серебристый плащ трепетал подобно крыльям, сверкающий рефрактор издавал вибрирующий гул. Воздух принадлежал им двоим, воздух был готов стать их щитом и копьём.
"Проблема в том", — подумал Бавалор, глядя на две человеческие фигуры, зависшие в воздухе с жезлами наперевес на другой стороне Арены, — "что воздух принадлежит и нашим врагам".
Глава 50. Искра.
Несмотря на различия в национальности, вероисповедании, мировоззрении и характере у всех людей есть желание продолжать свой род. Поэтому мы никогда не будем разобщены как раса и это есть сильнейшая наша цепь, которая не даст нам ни дрогнуть перед врагом, ни покориться грозным предзнаменованиям.
Моисей-Джаркат, год неизвестен.
1
Бавалор дрался превосходно. Наблюдая за молниеносными движениями приятеля и его соперника, Гирем с завистью признавал, что как боец не годится обоим и в подмётки. А ведь за годы, проведённые дома, он создал у себя в голове иллюзию собственного могущества. Но что такое умение поднимать стены спрессованной земли по сравнению с тем, что творили на песке арены двое дуэлянтов? У него никогда не было партнёра для тренировок, не было соперника. Все, кто мог причинить ему боль, были несравнимо слабее просто за счёт того, что он рефрамант. А Джензен... в редких спаррингах Гирем постоянно подыгрывал брату, стараясь не ранить его чувства.
Когда Истад Инкритад воздел свой рефрактор и погасил его, признав поражение, Гирем захлопал вместе со всеми остальными. Соперник Бавалора был потрясающе быстрым. Было в его движениях что-то большее, чем простое усиление рунической магией. Пожалуй, не используй оба бойца зачарованные доспехи, он бы смог одолеть сына Ювалии.
"Этого мы уже, наверное, не узнаем", — подумал Гирем и неожиданно передёрнулся от прошедшей по телу дрожи. Где-то рядом творилась магия. Юноша завертел головой в поисках её источников. Предчувствие беды захлеестнуло его тёмным приливом.
Под невидимым куполом внешнего магического щита словно зажглось ледяное солнце, озарив трибуны и зрителей холодными лучами, а затем сверху ударила молния, угодив прямо в то место, где стоял, воздев руки, Кархарий Велантис. Громовой раскат сотряс каменный пол и заставил всех упасть навзничь. Гирем повалился на живот и проворно закатился под сиденье кресла. Перед тем как спрятаться, он успел увидеть, как ярко синяя дуга энергии соприкоснулась с воздухом вокруг Теурга, его семьи и Протоурга, и брызнула во все стороны ослепительно белыми брызгами плазмы, которые скатились по оплывшему пузырю невидимого щита.
"Третий щит!" — подумал юноша. — "Да сколько же их он может поддерживать одновременно?!"
Зрители начали разбегаться, сваливаясь в груды тел, которые катились по ступеньками, сваливались с яруса на ярус. Началась настоящая давка. Никто не собирался давать отпор неведомому врагу. Телохранители рефрамантов следовали за своими хозяевами, купцы и чиновники, подобрав полы мантий и роб неожиданно ловко бежали по головам менее удачливых коллег. Возле самого лица Гирема со звонким перестуком мелькнуло несколько пар ног в сапогах — его соседи по ложе, которых он не знал, тоже покидали трибуну.
Переведя дыхание, юноша аккуратно выглянул наружу. В воздухе мелькали четыре фигуры, а со всех сторон к амфитеатру Арены стремительно собирались наливающиеся тьмой тучи. На какой-то миг ему показалось, что среди сражающихся в небе магов есть и Бавалор. Они летали над верхушкой внешнего купола, расставленного Кархарием, и отсюда, снизу, казалось, что это был танец неведомых пташек.
Очередная вспышка, выбелившая окрестные трибуны, отозвалась оглушительным треском — ещё одна молния разбилась волной плазмы о щит, выставленный Теургом.
"Где же помощь?!"
Ювалия Дастейн явно находилась где-то в потоках людей, стекавшихся к тоннелям выходов из амфитеатра. Почтили ли своим присутствием турнир остальные Теурги, Гирем не знал. Зато он увидел нападавших.
Помимо двух или трёх магов Воздуха, витавших в воздухе и, судя по всему, неспособных пробиться внутрь внешнего щита, ещё трое стояли в разных точках амфитеатра. Один, самый дальний, возвёл вокруг себя настоящую крепость из камня. Вокруг него бешено вращался хоровод из булыжников, которые сбивали с ног гвардейцев, пытавшихся подобраться к остальным двум магам. Второй рефрамант застыл в странной изломанной позе. Вокруг него ничего не происходило, помимо огненных сверчков, круживших вокруг головы. Он просто стоял, уставившись на небо со связанными в узел руками, словно находясь в чьей-то хватке. Третий маг будто молился, уперев внушительный посох в каменные плиты обеими руками и уткнувшись лбом в полыхающий светом кристалл. И казалось, Боги отвечают ему — воздух над ним то и дело разрывался очередным всполохом, с которым к земле устремлялась очередная молния.
"Чего вы пытаетесь добиться?" — Гирем ломал голову, пытаясь понять. — "Вы нечета Теургу. При желании Кархарий может смести вас одним плевком. Но он этого не делает. Почему?"
Юноша снова перевёл взгляд на Кархария и решил подобраться поближе. Древний инстинкт говорил ему не высовываться наружу, а привычные рассудительность и осторожность хором твердили: "Ты ничего не решишь в схватке Теурга и трёх рефрамантов! Он справится и без тебя!", и тем не менее наитие подсказывало, что он должен увидеть лицо Кархария. Что происходит с его, как он надеялся, союзником? Почему он не раздавит врага одним движением брови? Неужели он не может? Но это немыслимо!
В лице вся разгадка.
Он подобрался ближе и увидел лицо Кархария, сведённое судорогой. Глаза его были устремлены на Протоурга Карранса, который пятился перед струйкой воды, вытекавшей из тончайшей щели в каменной кладке пола. Струйка двигалась неторопливо, угрожающе поблескивая в свете плазмы, словно ей что-то мешало змеёй наброситься на мужчину. Гирем перевёл взгляд на мага, скованного невидимыми узами. Вокруг него всё ещё витали огненные искорки, по-видимому оставшиеся после огненного дождя, который собирался выплеснуться на песок арены, но затем потух задутой свечой. Сам рефрамант казался погружённым в транс, в отличие от мага, создавшего вихрь из булыжников — тот бесновато размахивал левой рукой с зажатым в нём рефрактором. Серые камни сметали в стороны солдат, но не причиняли им особого вреда, превращаясь в пыль едва коснувшись доспехов.
"Маг огня, маг молний, маг земли. Кархарий сдерживает их всех. Но кто призывает воду?"
Прикрыв фокусатор жезла широким рукавом робы, Гирем щёлкнул предохранителем.
"Деган".
Импульс разошёлся на многие метры в стороны, дойдя до колоссальных стен и контрфорсов. Юноша направил мысль вниз, к основанию фундамента. Боги, сколько здесь было всевозможных тоннелей, тайных лазов и комнат! Скорее всего, этот комплекс когда-то действительно использовали в качестве крепости, как писали историки в Теургиатском Цикле.
Все ходы, кроме тех, что вели прямиком с трибун наружу, были пусты. И лишь в одном помещении, том, что располагалось в ста метрах под землёй, теплилась жизнь. Не крыса или другое животное — слишком внушительной была волна тепла, пришедшая с ответным импульсом заклинания. Человек.
В этот момент в голове Гирема сама собой созрел безумнейший план. Безумнейший — и при этом вполне выполнимый, потому что он уже делал что-то подобное раньше, под Забрасином.
"Пробурить землю до самого укрытия этого мага. Отвлечь его и дать Кархарию победить. Нет, это слишком опасно. Вдруг что-то пойдёт не так?"
Он снова посмотрел на Кархария и его семью. Две женщины сидели подле него, вцепившись друг в дружку, словно прощаясь навсегда. Протоург Карранс упёрся спиной в парапет трибуны, которую занимали почётные гости, и смотрел на струйку воды, подобравшуюся к носу его туфель. А где-то за пределами Арены Брусса находилась Шака Отраз. Что, если она уже мертва? Что, если нападение на Кархария было лишь отвлекающим манёвром, чтобы дать убийцам время разобраться с его племянницей? На эти вопросы Гирем не знал ответа, но знал, что ему нужно действовать. Но что он может? Логика и осторожность подсказывали ему лежать и дожидаться, пока Кархарий не разозлится достаточно для того, чтобы самостоятельно размазать врагов по плитам амфитеатра. И потому он лежал и ждал, борясь с собственным разумом и стыдом.
Лежал до тех пор, пока где-то внизу не раздался мощный хлопок, сопровождавшийся выбросом пламени из сточных желобов, расположенных вокруг самой арены. Успокаивая дрожащие нервы, Гирем проверил землю Деганом и почувствовал рядом с источником тепла второй источник, не менее сильный. Он встрепенулся и прислушался. Кто-то сражался внизу, в подземелье. Сражался, чтобы помочь Велантисам выжить. Сражался, потому что понимал — разозлившийся Теург причинит больше вреда, чем те, кто на них напал.
2
Цеппеуш ждал начала своей битвы в мрачной решимости. Мысли его блуждали в полутёмном арсенале арены, взгляд метался среди стеллажей с оружием и рядов манекенов, на которых висели доспехи. Перед внутренним взглядом то и дело вспыхивали картины из недавнего прошлого: живая девушка со сплющенным туловищем, маг Воды, нанизанный, словно насекомое, на меч Абеля Лейфа, зарево пожара и столбы белого дыма, стоявшие над крышами ночного Форгунда.
Цеппеуш сжал чёрное древко Алого Клыка и вгляделся в алые грани фокусирующего кристалла. Это помогло рассеять мрачные думы. Это всего лишь турнир, не война.
