Если магические заболевания были скорее шутками природы, высмеивающими несовершенства человечества, то болезни, принесенные в мир Тьмой, были настоящим кошмаром. В отсутствии природных болезней Тьма в этом мире омрачала жизнь человечества настоящими эпидемиями, смертоносными морами. По своей природе это были проклятия, самые настоящие проклятия по законам природы Тьмы, периодически обрушивающиеся на смертных. Смертоносные эпидемии с фантастическими диагнозами выкашивали тысячи людей, до тех пока светлые маги не изобретали лекарство способное остановить этот смертельный вихрь. Источником темных эпидемий, как и у всех проявлений Тьмы, были грехи и кровавые ошибки человечества, а также проделки темных тварей и служителей Тьмы. В отличие от природных вирусов и инфекций болезни из мира Тьмы было невозможно как-то классифицировать, определить четкие симптомы и самое главное спрогнозировать. Это были проклятия, которые, как и большинство порождений Тьмы возникали из грехов и зла оставленного людьми.
В Преферии вспышка новой доселе невиданной темной болезни неожиданно произошла в северных окраинах Белой Долины. Страна Белого Камня, как и большинство современных артэонских государств больше чем на половину состояла из простых обычных людей. Артэоны (творцы культуры, солдаты) жили в белых городах, а люди (крестьяне, землепашцы) в общинных поселениях небольшими деревеньками, разбросанных по всей территории СБК. В нескольких таких людских общинных поселениях на самой северной окраине Белой Долины произошла вспышка невиданного темного мора названного 'поторопившаяся смерть'. Армия СБК немедленно оцепила людские поселения, в которых была зарегистрирована новая темная зараза, все зараженные были немедленно доставлены в 'город проклятых'. Симптомами болезни или можно сказать проявлениями проклятия было ускорение старения организма, все зараженные, несмотря на возраст моментально (в течение пары дней) старели и после умирали. Как было установлено, данная темная болезнь распространялась через взгляд в глаза зараженного. Каждый, кто смотрел в глаза стареющим с каждой секундой зараженным, также попадал под воздействие этого проклятия. Как правило, это были родные и близкие заразившихся. От эпидемии 'поторопившейся смерти' на территории СБК скончалось уже больше нескольких сотен граждан-людей.
В попытках установить причины новой темной болезни, чтобы предотвратить ее дальнейшее распространение, все зараженные с повязками на глазах, для лечения изучения и исследования были направлены в Карантинную Зону или город проклятых. Для борьбы с новой заразой власти СБК привлекли светлого мага Крегера в народе получившего прозвище Целитель. Его негласно называли третьим их трех магов Хранителей Преферии, для всех он был младшим братом двух других светлых преферийских магов. Пока сильный и бескомпромиссный Фросрей был вовлечен в военную сферу: помогал войскам Арвлады удерживать южную границу, оказывал содействие спецслужбам занимающимся контролем над ситуацией в самих диких южных землях, а великий и мудрый Первый из преферийских магов хранителей бесследно исчез, Крегер помогал жителям Арвлады бороться с их внутренними проблемами. Недавно он помог жителям юга Эвалты, спася их урожай, вызвав дожди на целые недели, чем возможно предотвратил очередной голодный бунт своенравных южных эвалтийцев. Затем помог артэонам в Срединных Землях ликвидировать последствия наводнения, своей силой заставив испариться большую часть воды в вышедшей из берегов реке. Помощь жителям Арвлады в борьбе с темными эпидемиями была его негласной обязанностью среди трех Хранителей Преферии, поэтому сразу после появления 'поторопившейся смерти' власти СБК призвали его помочь в борьбе с новой заразой.
В отличие от большинства магов он не выглядел таким уж старым, во всяком случае его лицо было не так сильно иссечено морщинами, в отличие от того же Фросрея. Длинные запущенные волосы, черная густая борода с вкраплением седины и длинные усы по-варварски заплетенные в косички. В чертах лица отражено нечто подлое, ненормальное. В его взгляде всегда заметна какая-то безумная усмешка. О его прошлом было мало что известно, что было очень странно, ведь тысячелетние маги, как правило, гордились своими подвигами, их достижения и великие дела создавали им репутацию в глазах смертных, заставляли всех их уважать. Тот же Фросрей среди жителей Арвлады был известен победами над множеством сильнейших тварей Тьмы, которые он совершил в давние времена, служа в своем ордене. Именно благодаря своей славе уничтожителя темных тварей, своим былым заслугам, Фросрей был негласно назначен магом, отвечающим за оборону Арвлады. А о Крегере, о его прошлой жизни было никому ничего неизвестно, из-за чего, несмотря на его помощь, несмотря на сотни темных эпидемий, которые он помог остановить, жители Арвлады относились к нему с недоверием, даже немного побаивались. Первый из трех светлых магов Хранителей Преферии просто нашел где-то этого Крегера, просто явил его народам Арвлады как третьего светлого мага хранителя. Кто был Крегер и откуда никто не знал, что порождало за его спиной множество слухов. Будучи официально светлым магом, он почему-то носил черный плащ мага темного, смотревшийся идеальным продолжением его черных длинных волос и бороды. Темный плащ, подтверждая опасения жителей Арвлады, говорил о его темном прошлом.
По просьбе СБК прибыв в город проклятых всего пару часов назад Крегер, уже сидел у мертвого тела, глаза которого были скрыты повязкой. Темная коморка одного из бараков в секторе, отведенном для зараженных 'поторопившейся смертью'. После появления этой новой заразы труба местного крематория дымила не прекращая. Та, что была маленькой девочкой еще несколько дней назад сейчас мертвой старухой с глазами, завязанными черной лентой лежала перед магом Крегером. Маг после нескольких часов борьбы за ее жизнь, всеми своими силами пытаясь остановить смертельные чары, когда ничего не помогло, сидел, курил свою трубку задумчиво глядя на мертвое тело. Свет в темную, заполненную табачным дымом камеру, поступал через небольшое зарешеченное окно. Маг стянул черную ленту с ее застывших мертвых глаз, теперь эта лента была ни к чему.
'Очередной труп, сколько бы я не пытался спасти ее, мертвый холод уже пронизывает ее пустое тело. Ведь это как бы плохо, трагедия, я не спас ее, но почему в душе мне так наплевать? Жаль, конечно, столько сил и времени потраченных впустую, но не более. Быть может все нормально, я просто опять заморачиваюсь, считая себя подонком требую от себя какого-то нереального сострадания? Ведь мне же не все равно, мне жаль и быть может этого достаточно? Какое пустое мрачное место этот город проклятых, здесь почти нет живых. Почему в последнее время мне становится комфортно в таких местах? Со мной явно что-то не так. Не надо углубляться в эти мысли. 'Поторопившаяся смерть' это проклятие, его не остановить силой одного мага. Я не смогу остановить его вручную, мои чары здесь бесполезны' — пуская дым, размышлял он. 'Значит нужно бороться с этим как с проклятием, а не с болезнью. Лекарств тут не изобрести. Чтобы разгадать загадку этого проклятия нужно найти его причину. Нужно отправиться туда, где эта зараза появилась. Нужно установить нулевого пациента — того или тех кто заразились первыми, нужно найти того смертного с которого это проклятие началось. СБК конечно проводят свое расследование, но без дела сидеть нельзя, время утекает, нужно помочь им. Мы должны как можно быстрее остановить эту заразу, пока она не распространилась. Во всяком случае, нужен жесткий карантин, все селенья, где зарегистрирована зараза нужно срочно изолировать. Так мы сможем хотя бы выиграть время. Дело серьезное, нужно проконтролировать действия СБК. Быть может лекарства мы и не найдем, пораженных этим проклятием смертных не спасем, зато узнав причину этого проклятия поняв с какого людьми сотворенного зла оно началось, укажем смертным на их ошибки, обяжем их быть лучше и впредь так не оступаться'.
Ненадолго задумавшись, отвлекшись, а после, снова очнувшись в темной коморке рядом с трупом, он тяжело вздохнул. Он уже не спрашивал себя, зачем ему все это надо, он просто делал, что должен по инерции. Любые рассуждения на тему: 'С чего я должен помогать им?' неизбежно упирались в отсутствие выбора. Просто делать было больше нечего. Мотаясь по всей артэонской Арвладе, бесконечно помогая ее жителям, он хотя бы отвлекался от своих душевных терзаний, переживаний по поводу жизни вылетевшей в трубу, и время летело незаметно. А время для него было важным, он знал, что доживает последние годы, поэтому просто ждал, не мог дождаться, когда эта жизнь закончится. И пока он еще живет, длиться этот его затянувшийся конец жизни, не имея других перспектив, будто загнанный в угол, он просто делал, что должен. Ах да, ну и, наверное, он еще пытается искупить грехи, во всяком случае, так он всем говорит.
Его размышления оборвали влетевшие в комнату два круглых механических одноглазых шара — Сферы — рабочие биомехи армидейского производства. Маленькие круглые не больше футбольного меча, железные биомеханоиды в радиусе шести метров вокруг себя окруженные контактным полем, в пределах которого они могут взаимодействовать с любыми неодушевленными предметами в независимости от веса. Сферы были в разы лучше спрутов СБК (таких же используемых для работы сферических биомехов, только вместо контактного поля оснащенных щупальцами), хотя армидейские Сферы были созданы по образу белокаменных спрутов. По общему договору СБК охраняли 'город проклятых', а армидейцы обеспечивали биомехами рабочего назначения выполняющими здесь всю работу. Местные маленькие роботы, обследуя мертвое тело, о чем-то переговаривались на своем механическом языке. Диагностировав смерть, оба Сфера зависли над мертвым телом, один в голове другой в ногах. Попав в радиус их контактных полей мертвое тело, будто обхваченное невидимыми руками, взмыло в воздух, а затем упарило из комнаты в сопровождении этих одноглазых железных шаров золотистого света.
'Что такое быть магом? Дар или проклятие? В конце своей жизни могу с точностью ответить на этот вопрос. Все зависит от человека, которому дар магии достался. Мудрый, сильный как личность, способный быть независимым ото всех человек, в своих желаниях сумевший не оступиться и не углубиться во внутреннюю темноту, для такого, безусловно, магия это дар, великий дар. А что если ты обычный человек, не умен, не гениален, один из тех, кто хочет просто жить? Тогда магия это бремя, тяжелая ноша сродни проклятию. Все на тебя смотрят и чего-то ждут, ты сразу не такой как все, ты должен быть над всеми, а что если ты не хочешь выделяться? Хочешь продолжать жить, как и прежде. На тебя смотрят как на дурака, значит, ты слаб и в мире, где царствуют сильнейшие не заслуживаешь иной участи кроме смерти. Ты должен просто освободить место', — дымя своей трубкой, никуда не торопясь, пользуясь минутой покоя и тишины, маг освежал в голове старые размышления. Тем временем на улице темнело, в его голове проскочила мысль о том, чтобы заночевать здесь, в городе проклятых, а потом утром, как и подобает нормальному человеку отправиться на поиски этого своего нулевого пациента. Размышляя о ночлеге, он оценивал койку, на которой сидел.
Дома как такового у него не было, поэтому даже койка в палате сектора для изоляции зараженных где-то в пустом пронизанном духом смерти городе проклятых, для него была приемлемым ночлегом. Он спал и не в таких местах, ему уже было просто нечего стесняться. Однако зная свою разрушительную внутреннюю натуру, вопреки усталости он не мог вот так просто дать себе отдохнуть. Он не хотел здесь увязнуть. Любой отдых для него всегда закачивался погружением в алкогольный дурман, поэтому он, можно сказать, боялся сорваться. Уж лучше подождать немного, потерпеть, прийти в нормальный бар, нормально отдохнуть, увязнуть там, на пару дней, а то и больше позабыв, кто он есть. А увязнуть здесь, в коморке города проклятых он не хотел. Из-за боязни сорваться, ему постоянно приходилось себя куда-то гнать, не давать себе расслабляться.
Собравшись вставать и отправляться в путь, облокотившись на свой деревянный посох, подтащив к себе походный рюкзак в котором бесполезным хламом дребезжали все его 'богатства', он все равно продолжал сидеть. Посидев, повздыхав и подумав, прежде чем встать, он все же решил дозаправиться. Для него этот мир уже давно просто серый фон со сменяющимися картинками, подробности которых его не интересовали, алкоголь оставался единственной радостью. Оглядевшись по сторонам в темной пустой комнате, прислушавшись, не идет ли кто-нибудь по коридору, убедившись, что он совсем один, Крегер трясущимися руками достал из походного рюкзака свою любимую фляжку. Бесконечная или бездонная волшебная фляжка, в которой всегда плескался хороший виски, которую нельзя было осушить до дна, была единственным его достижением как мага. Эта волшебная созданная им вещь, была единственной его ценностью в нынешний промежуток жизни. Сделав несколько больших глотков из своей любимой фляжки он, под грохот упавшего на пол деревянного посоха, довольно оперся спиной о стену, чувствуя как пьянящая нега, божественным теплом растекаясь по телу, уносила его подальше от мрачной действительности.
Содержимое фляги стало для него, что очки для слепого, без него он просто не мог смотреть на этот мир. Он называл это спасением, лекарством для души. Ведь у него якобы рухнули все мечты. Он ничего такого особого не хотел, он просто желал спокойно и безбедно жить, почему-то при этом позабыв, что он маг. И вот сейчас загнавший себя в эти рамки, согласившийся зваться светлым магом, отдавший управление собой в чужие руки, он просто делал то, что от него требовало общество. Ах да, 'общество', в его глазах — безумное дикое племя, которое его боится, ему не доверяет при этом чего-то от него постоянно требует, ждет помощи. Окружающее общество он ненавидел, но сквозь ненависть улыбался ему, старался вести себя прилично, и общество отвечало ему примерно тем же. И вот, все ненавидящий и от всего уставший спасение и силы он находил только в алкоголе.
Он сам не заметил, как сделал еще и еще несколько глотков. Позволив себе немножко прикоснуться губами к заветной фляжке, он автоматически накачался до полного опьянения. Его глаза остекленели, на губах появилась привычная ухмылка. Когда стало так хорошо, в таком приятном комфортном для него состоянии, о каком сне могла идти речь? Он что приложился к своей заветной фляге, чтобы спать? Ноги сами понесли его вперед навстречу приключениям. 'Пришло время спасать этот мир!' — сказал он сам себе, и пьяный рассмеялся, будто это была самая смешная шутка в мире. Шатаясь от стены к стене, спотыкаясь на ровном месте, он брел к выходу из барака, наполненного криками умирающих от 'поторопившейся смерти'.
При выходе полупьяный маг неожиданно натолкнулся на несколько алхимиков из СБК — местных ученых вирусологов. 'Что нет ни каких шансов?' — поинтересовался маг-ученый в белом комбинезоне. Крегер резко выпрямился, застыл по стойке смирно, даже его глаза застыли в трезвом выражении. Он мастерски умел скрывать свое опьянение, ведь это состояние в нынешний промежуток жизни было для него можно сказать привычным. В его глазах все плыло, а он, как ни в чем не бывало, вел разговоры с умными людьми. Вот только дистанцию ему приходилось держать не меньше пары метров, а то собеседники могли уловить его жуткий перегар.
