— Не смейте кричать на меня! Я королева Годара и сестра Смерти!
— А я его наместница!
Губы Станиславы растянулись в ядовитой усмешке:
— Бывшая наместница. Отныне Годар подчиняется только своей королеве!
— Собираешься развалить страну?
— Вон! — Хранительница указала на дверь. — Чтобы через минуту духа Вашего в замке не было!
— Повежливей с моей женой, дорогуша! — хищно оскалился гном.
Окинув Витуса ехидным взглядом, Стася качнула головой:
— Женой, говоришь? Так катись вместе с ней к чертям собачьим!
— Я уйду вместе с учеником!
— Нет! — прозвучал звонкий дрожащий голос Кевина, и три пары глаз устремились на него.
Проницательные взгляды Витуса и Розалии смутили юношу, а неприкрытое торжество Хранительницы заставило сжаться и обхватить руками плечи. И всё-таки он нашёл в себе силы последовать совету провидицы.
— Я буду служить королеве, — произнёс Кевин, едва сдерживая слёзы. — Она сестра моего господина и моя хозяйка.
— Видишь, гном, мальчик умнее тебя, — зло рассмеялась Станислава. — А теперь убирайся из замка и постарайся не попадаться мне на глаза в ближайшую тысячу лет! Прощай, Роза, — добавила она, взглянув на бывшую свекровь, — ты разочаровала меня своим идиотским выбором. Это ж надо! Лечь в постель с мелким плюгавым придурком! Я была о тебе лучшего мнения!
— Как и я о тебе. — Розалия Степановна подошла к камийцу и жёстко произнесла: — Дима приказал тебе выжить. Помни об этом, Кевин, и не дай растоптать себя.
— Достаточно! Долгие проводы — лишние слёзы! Валите отсюда!
Витус смотрел, как лицо Хранительницы покрывается красными пятнами, как раздуваются и опадают правильные крылья носа, как зловеще сжимаются в кулаки тонкие ухоженные пальцы, и думал о том, что проще всего испепелить Димину сестру и навсегда избавиться от неё. Но последствия сиюминутного порыва были бы катастрофическими. И не только для него. Витус отвёл глаза от Станиславы, переместился к жене и взял её под руку. Но прежде чем исчезнуть, он не удержался и посмотрел на ученика.
Кевин вздрогнул, прочитав в его взгляде живое участие, затаённую ярость и... вину. Буря чужих эмоций захлестнула камийца. Он никогда не думал, что его сдержанный и рассудительный учитель способен испытывать столь разные и сильные эмоции. Юноша так растерялся, что даже когда маг исчез вместе с женой, продолжал таращиться на то место, где он только что стоял.
— Кевин!
Требовательный окрик заставил повернуть голову и вспомнить, что неприятности только начинаются.
— Да, госпожа, — выдавил юноша, досадуя, что голос звучит робко и жалко. Что бы там ни было, Кевину хотелось быть сильным. Только не получалось: под пылающим взглядом Хранительницы у него помимо воли тряслись поджилки.
— Я жду!
Стася сплела руки на груди. Тщетно пытаясь сглотнуть подступивший к горлу комок, Кевин поднялся, добрёл до Хранительницы и опустился на колени. Для него это должно было быть привычным — камиец полжизни провёл на коленях — но почему-то сейчас он чувствовал себя униженным. "Возможно потому, что я позволил себе надеяться на свободу", — с горечью подумал юноша, с трудом подавляя желание уткнуться взглядом в пол.
Станислава молча разглядывала сына Олефира. В худощавом мальчишке с красивым породистым лицом не чувствовалось ни капли силы. "Наверное, в Камии он был постельной игрушкой у какого-нибудь Хавзы", — решила она и скривилась от отвращения.
"Не торопись с выводами, королева. — Голос в сознании усмехнулся. — Мальчик маг, не забывай об этом. Ты ещё удивишься, как много он способен вынести".
"Зачем он нам? — возмутилась Стася, у которой при одной мысли о неправильной ориентации братца возникло стойкое ощущение гадливости. — Если он маг, значит, жди неприятностей! Не лучше ли сразу прикончить его?"
"Вот как, прикончить? Ты меня поражаешь, королева! Совсем недавно ты говорила, что детей даже бить нельзя. А теперь — прикончить? Или ты боишься его?"
"Никого я не боюсь!"
"Правильно, со мной тебе нечего бояться".
"Дима тоже так говорил. И Олефир!"
"Я не они! — разозлился голос, и, уловив на краю сознания липкую сеть тумана, Хранительница моментально взяла себя в руки. — Так-то лучше, королева. Начинай задавать ему вопросы!"
"Какие?!
"Я подскажу".
— Зачем Дима прислал тебя в Керон?
— Не знаю, госпожа, — тихо ответил Кевин. — Он дал мне свою саблю, приказал выжить, и я оказался здесь.
Хранительница презрительно улыбнулась:
— Прямо-таки кладезь информации.
— Я больше ничего не знаю, госпожа.
"Да уж, — пробормотал голос, — ничего нового мы не услышим".
"Так пусть катится на все четыре стороны! Зачем с ним возиться, если он бесполезен?"
"А вот тут ты совершенно не права, королева. Перед тобой уникальный экземпляр камийского мага. Единственный в своём роде".
"И что с того?"
Хранительница окончательно успокоилась. Если раньше её пугал странный голос, то теперь, когда он разговаривал с ней, как старый приятель, это становилось даже забавным. И приятным.
"Хочешь узнать мои планы, деточка?"
"Конечно, мы на одной стороне".
"О, нет, моя милая, пока ещё нет. Ты должна кое-что сделать, и тогда я поверю в твою... э... лояльность".
"Что?"
"Ударь его!"
"Зачем?"
"Опять вопросы?"
— Ладно, — буркнула Станислава и посмотрела на юношу, который стоял на коленях, безропотно ожидая приказа. "Бить его, всё равно, что пинать котёнка", — мелькнула досадливая мысль, и, зажмурившись, Хранительница залепила брата пощёчину.
Удар вышел вялым, похожим на неласковое поглаживание, и Кевин изумлённо распахнул глаза — Димина сестра, словно сомневаясь в правильности своих действий, таращилась на ладонь и часто моргала. "Да она не в себе! — ужаснулся юноша и икнул от страха. — Я в руках сумасшедшей магички!"
"Что ты стоишь, как пень?! — рыкнул голос. — Бей ещё раз! Сильнее! А то смотри, сама на его месте окажешься!"
"Но..."
"Считаю до трёх! Раз!"
Стася закусила губу и наотмашь хлестнула камийца. Вторая пощёчина оказалась жёсткой — Кевин почувствовал во рту кровь. Он машинально поднял руку, чтобы коснуться разбитой губы, но опомнился и вытянулся в струну. "Ну, подумаешь, ударили. Первый раз что ли. Скоро ей надоест, и она заставит меня что-нибудь делать. Все аристократы считают, что работа это нечто унизительное. Не думаю, что королева Годара — исключение. Так что, скоро, я окажусь на кухне или на конюшне, и меня оставят в покое".
"Так у нас ничего не выйдет, — тем временем пробормотал голос. — Пожалуй, нам понадобиться помощь".
"Что ты собираешься делать?"
"Не я, а ты, рыжеволосая королева. И не юли: ты прекрасно знаешь, что ждёт Кевина. Хватит строить из себя дуру!"
"Ах, ты..."
"Осторожнее, милочка. Сегодня у меня хорошее настроение, но оно может измениться. Вдруг я захочу поменять вас местами?"
"Не посмеешь! Ты, как и другие, видишь во мне сестру Смерти!"
"От которой у меня уже сводит зубы! Всё! Закончили с болтовнёй! Зови стражу и делай, что требуется! Я хочу видеть твои старания. Иначе, решу, что ты не хочешь жить".
— Стража!
Двери обеденного зала распахнулись, и двое гвардейцев рысцой подбежали к королеве.
— Этот мальчишка оскорбил меня!
Стася до крови кусала губы, не чувствуя ни боли, ни солоноватого привкуса во рту: смертельно опасный туман, маячивший на краю сознания, поверг её в беспросветный ужас. Гвардейцы же поклонились королеве, но с места не тронулись. Они не получили вразумительного приказа, и выжидательно смотрели на сестру Смерти. На коленопреклонённого Кевина стражники не смели даже коситься.
"Что ты молчишь, идиотка? — насмешливо поинтересовался голос. — Фантазии не хватает? Так сделай всё топорно и банально!"
"Кто бы ты ни был, мразь, Дима убьёт тебя! Где бы ты ни прятался, он найдёт тебя и порвёт на части!"
"Прелестно! Сколько в тебе противоречивых эмоций, моя радость. Ты бы уж как-нибудь разобралась с ними, а то ведь с ума сойдёшь. Люблю — не люблю, друг — враг... Что-то я тебя не понимаю. Впрочем, с твоими эмоциональными мытарствами мне разбираться недосуг! Отдавай приказ, или я возьму власть в свои руки!"
"Явишься в Керон? Замечательно! Чертовски хочу увидеть твоё лицо!"
"Как есть дура... Зачем мне показываться, милочка? Я просто-напросто выкину из этого тела мелкую трухлявую душонку и буду править Годаром".
"Ты не сможешь..."
"Проверим?" — мерзко хихикнул голос, и Хранительница сжалась от страха.
— Избейте его! — рыкнула она с такой злостью, что гвардейцы отступили на шаг. — Я хочу, чтобы за своё оскорбление, он истекал кровью!
Кевин вздрогнул, а стражники недоумённо переглянулись.
— Вы уверены, что хотите именно этого, Ваше величество?
— Не рассуждать!
Хранительница истерично взвизгнула и сжала кулаки. В её взгляде бушевала ненависть, граничащая с безумием, и гвардейцы, положив алебарды на пол, покорно приблизились к юноше.
Кевин опустил голову. Он чувствовал, что если посмотрит в глаза керонцам, те не смогут ударить. А ещё юноша с пугающей ясностью осознал: с того момента, как его нога ступила на белый ковёр в покоях Дмитрия, он обрёл свободу. "Нет! Не так! Дима освободил меня ещё в Бэрисе! И чтобы это понять, я должен был вновь потерять свободу!" Сердце Кевина затопила жалость, ведь сейчас гвардейцы должны были избить брата своего короля и ученика могущественного мага-целителя. Камиец украдкой приподнял ресницы и скользнул взглядом по озабоченным лицам стражников. Он не раз сталкивался с ними обоими. Одного звали Тан, а второй... Кевин болезненно скривился — второй был отцом Нила.
Тан замахнулся, и от увесистой оплеухи в ушах зазвенело, а перед глазами замерцали золотисто-белые звёздочки. Юноша упёрся руками в пол. Было очень больно, и в то же время он испытал облегчение. Кевин не хотел, чтобы гнев безумной магички обрушился на невинных людей.
Однако Хранительница осталась недовольна.
— Не солдаты, а немощь ходячая! — прорычала она, шагнула к брату и со всего размаха врезала ему ногой в живот. — Даже я, слабая женщина, способна ударить сильнее! Прекратите валять дурака, если хотите жить!
Она угрожающе сдвинула брови, и, посерев, как талый снег, гвардейцы стали пинать Кевина ногами. Стася презрительно усмехнулась, но первый же крик мальчишки заставил её вздрогнуть и ужаснуться. "До чего я докатилась?.. Но я не могу иначе. Я должна выжить! Скоро придёт Дима и убьёт мразь, которая заставила меня издеваться над ребёнком!" Стараясь не обращать внимания на крики камийца, Хранительница подошла к столу, плеснула в бокал вина и поднесла его к губам.
"Да... И зачем я только с тобой вожусь?.. — задумчиво протянул голос. — Похоже, с тобой вообще нельзя иметь дела. Ты говоришь, что мы на одной стороне, и одновременно лелеешь мечту прибить меня".
Хранительница поперхнулась вином и закашлялась. Опершись рукой о стол, она повернула голову и с тоской уставилась на вздрагивающего от ударов мальчишку.
"Ты ещё поплачь!"
"Зачем всё это?"
"И, правда, зачем?.. — Голос на секунду замолк, словно переводя дыхание, и зазвучал грубо и решительно: — Да потому что мне так хочется! Ладно, запри его где-нибудь, а то сойдёшь с ума раньше времени. Займёмся государственными делами. Может, здесь от тебя будет больше проку?!"
— Достаточно! — крикнула Стася. — Отведите Кевина в его комнату и глаз с него не спускайте! Сбежит — повешу!
Гвардейцы подхватили юношу под руки и почти бегом потащили к дверям. Ноги мальчишки безвольно скользили по мраморному полу, и, глядя на отлично сшитый сапог из мягкой коричневой кожи, Хранительница едва сдержала слёзы. Однажды она уже видела эту картину. "Я стала такой, как Олефир", — подумала она, и голос ехидно рассмеялся:
"Не льсти себе, дорогуша. До уровня Фиры тебе никогда не дотянуться, даже если ты всю жизнь посвятишь магии. — Смех резко оборвался. — Зови писаря! Указ будем диктовать".
— Писаря ко мне! — гаркнула Хранительница, усилив приказ магией, и залпом допила вино.
Через пару минут в зал вбежал взъерошенный молодой человек в тёмном костюме и чёрном берете на голове. Остановившись перед королевой, он быстро поклонился, едва не выронив из рук папку, и дрожащим голосом произнёс:
— Мариус Бор, к Вашим услугам, госпожа. — Бедняга изо всех сил старался не смотреть на окровавленный подбородок Хранительницы, но, помимо воли, взгляд упорно возвращался к подсыхающим тёмным полоскам.
— Пиши, — бросила ему Станислава и начала диктовать, старательно повторяя слова хозяина: — Я, королева Годара и Хранительница Источника, своей волей и волей моего брата, короля Годара, объявляю: иномирянка Розалия, бывшая наместница, за нарушение возложенных на неё обязательств и самовольные действия, приведшие к узурпации власти в Лирии и Инмаре, приговаривается к смертной казни. Муж бывшей наместницы, целитель Витус, признаётся виновным в пособничестве иномирянке и так же приговаривается к смертной казни, — выговорив это, Станислава округлила глаза. В голове роилось множество вопросов, но она не посмела задать их и продолжила: — Это первый указ. Теперь второй: именем королевы и короля Годара маг-учитель Корней и маг-миротворец Михаил немедленно освобождаются из-под стражи. С них снимаются все обвинения. Им возвращаются прежние должности, и в качестве компенсации за причинённый моральный и физический ущерб, Михаил и Корней могут представить мне, королеве Маргарет, по одной просьбе, которые будут удовлетворены в безусловном порядке.
Писарь поставил точку, протянул оба указа королеве и, не веря собственным глазам, проследил, как резкий росчерк пера повергает Лайфгарм в хаос: "Бедная мадам Розалия! Все труды насмарку!"
"Вот теперь в Лайфгарме будет весело!" — загоготал голос.
Хранительнице на его веселье было глубоко наплевать. Повинуясь мысленному приказу, она притянула к себе государственную печать, с силой хлопнула по обоим документам и вручила их писарю:
— Указы вступают в силу немедленно! И обжалованию не подлежат!
Писарь покрутил в руках документы и робко посмотрел на королеву:
— Но я не имею права отдавать приказы, Ваше величество. Вы должны сами...
— Тогда зови сюда маршалов и генералов! — Хранительница вырвала из его рук указы. — И полицейских, или как их там! Чтоб через десять минут все были здесь!
Мариус машинально кивнул, бросил опасливый взгляд на подбородок королевы и припустил к дверям так, словно за ним гналась орда демонов...
Отойдя подальше от трапезного зала, стражники остановились, и Тан подхватил Кевина на руки:
— Бедный мальчик. За что его так?
— Да кто ж знает?.. Никогда не думал, что Хранительница дойдёт до маразма.
Кевин протяжно застонал, и, переглянувшись, гвардейцы поспешили в его покои. Обитатели замка, встречавшиеся им на пути, останавливались, расширенными глазами провожали избитого брата короля, и бросались прочь: королева-магичка подняла руку на своего кузена, значит, она в ярости и оставаться в замке опасно. Аристократы ринулись паковать чемоданы, слуги спешили затаиться в укромных уголках, и лишь гвардейцам и должностным лицам бежать было некуда. Им оставалось лишь трепетать от страха за свою жизнь, ведь никто до конца не знал, на что способна сестра Смерти.
