— Я знаю, все это из-за меня... Ты не думал о себе, ты хотел подарить мне мир, о котором мечтал Яхико — мир без ненависти и войн. А я была рядом... и боялась сказать... Мне не нужен мир, не нужна сила, не нужна власть. Мне всего лишь было нужно, чтобы ты хоть раз посмотрел на меня!
Девушка перешла на шепот и с каждой секундой говорила все тише и тише. Моя рука, направляемая Конан, выпустила ее грудь и двинулась ниже — к упругому, но при этом нежному животу... переместилась на бедро и заскользила дальше... и ближе... и глубже... Наверное, не один десяток раз она вот так же ласкала себя в полном одиночестве, а где-то рядом ходил труп ее первого возлюбленного и смотрел на мир глазами ее возлюбленного второго, который медленно превращался в такое же мертвое тело? Почему мне сейчас кажется, что я смотрю на судьбу Сакуры, окажись на месте Наруто кто-то слабее, злопамятнее, циничнее чем он? Кто-то... вроде меня?
Во всем этом, в ласках себя чужой рукой было что-то неправильное, болезненное. Но в то же время я знал — стоит мне это прекратить, и тогда Конан... Как далеко все зашло, если она принимает постороннего, хоть и немного похожего человека за Нагато? Каков груз ее вины, если она так жаждет извиниться перед мертвецом... почувствовать его ласку? Как бы то ни было,сейчас я — ее последний шанс собрать воедино расколотый рассудок. И, похоже, спасение вновь пошло не так, как я рассчитывал...
Я тяжело вздохнул, мягко освободил руку из нежного плена и взял девушку за плечи. А пока она поднимала голову... Никогда до сего дня мне не удавалось применить Хенге на одной силе воли. Похоже, я могу собой гордиться.
— Хорошо, — сказал я и два Риннегана ощупали взглядом ее лицо, подсвеченное багровыми красками заходящего солнца. — Я посмотрю на тебя. Своими глазами.
Конан радостно и благодарно улыбнулась. И медленно опустилась передо мной на колени...
* * *
Солнечный луч, пробившийся сквозь щели в крыше, уколол меня в закрытый глаз. Неторопливо просыпаться утром всегда приятно, а вот так: от полуденного солнца, да под шум прибоя — вдвойне. Похоже, я не ошибся, когда вложил силы в этот домишко. А особенно с его использованием угадал...
Я сладко потянулся. Вот и узнаешь прежде скрытые от тебя тайны мироздания. Вот, оказывается, какова может быть взрослая и опытная женщина! Нет, конечно, свою роль сыграл и накопленный ею за многие годы темперамент, и наши обстоятельства, но все же, все же... кажется, в теле не осталось ни одной мышцы, которая бы довольным голосом не причитала о жуткой усталости. Конан буквально выжала меня досуха, и это с учетм, что Узумки всегда славились своей выносливостью. Мда, так, пожалуй, еще жалеть начнешь, что Цунаде — какая-никакая, а родственница... так, Айдо, стоп! Ты еще со своими обязательствами не разобрался, у тебя девчонок сверхкомплект, а ты уже изменять принялся?
Но, по сути это была не измена, а так, терапевтический акт... Да, пожалуй, так и запишем: имел место двенадуатичасовой курс интенсивного (я бы сказал, сверхинтерсивного... да-а) лечения. В конце концов, я ведь ирьенин!
Придя к полному согласию с самим собой, я раскрыл глаза и поднялся с кровати. Она не была ничем застелена, но вчера нам с Конан было глубоко (очень глубоко... да-а) на это наплевать, но сейчас хотелось прилечь на что-то более мягкое.
Я быстро оделся. Странно, но за это время девушку я так и не обнаружил, хотя внимательно оглядывался. Здесь была всего одна комната и прятаться было банально негде. Может, она снаружи?..
И только в самом конце сборов иой взгляд упал на небольшой стол, сколоченный мной из остатков от строительства. Посередине белел большой бумажный лист. Я шагнул ближе.
На листе почти во весь его размер чернела моя печать. Та самая, что я ставил Конан.
'Ну да, она ведь может превращать тело в бумагу'. — несколько заторможенно подумал я
Ниже, под печатью, у самого края было приписано: 'Теперь я знаю, что мне следует делать. Спасибо'. А вместо точки прямо на слове 'Спасибо' стоял маленький бумажный журавлик...
Черт! Что же она задумала? И от печати как избавилась! Я должен был подумать об этом раньше!
— Конан! — крикнул я и выбежал из дома.
Прилив еще не начинался, поэтому песчаный пляж был абсолютно нетронут. Ничем — кроме цепочки легких следов, тянущихся к морю.
Обрадованный, я ломанулся по следу, но, не пробежав и пары метров, остановился. Следы здесь становились чуть глубже, будто девушка замирала, к чему-то готовясь, и вдруг обрывались. Совсем.
Пару секунд я стоял как громом пораженный, а затем поднял голову к небу. Конечно же. Догонять было бессмысленно. Ведь Конан улетела с острова на собственных, бумажных, но, как оказалось, самых настоящих крыльях...
Постояв немного и тщетно попытавшись рассмотреть в небе черную точку, я развернулся и пошел обратно. Она права — действительно понятно, что мне следует делать дальше. Позаботиться о тех, кто рядом. И никого больше не надо спасать, ведь, как выясняется, спасение никогда не заканчивается так, как планировалось.
Глава 51
Я выдохнул, выпрямился, поднимаясь с четверенек и окинул взглядом исполинский подземный зал, стены которого терялись в сумрачной дымке. Мда, мои почившие предки были мастера нагнать загадочности... Но при таком освещении работать было совершенно невозможно, поэтому у меня над головой висела связка из фуин-светильника и левитационной печати, отгоняющей таинственный полумрак метра на три из круга света.
Эту штуку я изобрел именно для работы в этом зале и законно ею гордился. Теперь стало гораздо удобнее. А если к конструкции подцепить нить чакры, то вообще можно везде таскать ее за собой! Ладно, пусть повод для гордости и мелковат, по сравнению с тем, что я тут уже накопал, но, по крайней мере, этот фонарик будет нужен гораздо чаще, чем все остальное.
Я покосился на кучу свитков, лежащих у двери. Там были и обычные толщиной в руку, и гиганты размером с меня. Некоторые были уже заполненные, а некоторые только ждали своего часа. И когда-нибудь я обязательно ими займусь. А сейчас у меня есть более важное дело, потому что цель, ради которой я столько времени просидел в этом каменном мешке, наконец-то начала прорисовываться на горизонте. И поэтому мне нужно...
— Ю, встань пожалуйста, во-он туда, Да, где свободное местечко.
Аккуратно переступая через черные символы и линии (что требовало изрядной аккуратности и изящества — неразрисованное место на полу было только там, куда я ее и отправил. Но девушка справилась. Я залюбовался), Таюя прошла в центр четырех из семи нарисованных к этому моменту концентрических кругов и подняла на меня взгляд.
— Зачем?
Когда я выдергивал ее из класса с какими-то очередными детишками (которых я раньше в глаза не видел, и которые, с учетом ситуации, поневоле рождали сомнения: а не моя ли хотя бы парочка из них?..) она только кивнула. Пока я заканчивал последние символы, она молча простояла под стеной пещеры. И вот сейчас — в этом единственном вопросе не было ни капли сомнения, а лишь извечное девичье любопытство. Она мне доверяет — полностью и абсолютно...
К горлу неожиданно подкатил комок, и чтобы не выпустить его наружу, я быстро проговорил:
— Это то самое наследие Узумаки, про которое говорила моя мама. Помнишь, я рассказывал? Эх, жаль, я не нашел его пораньше, кто знает, как бы тогда повернулся тот разговор с Шинигами...
— Почему?
— Потому что... Потому что все на этом острове — дома, огороды, порт, печати — это изделия человеческих рук. Кроме вот этого вот фуин. Сказать, что он сложен — не сказать ничего, одних только кругов не меньше двадцати, точно — до сих пор не посчитал. Наверное, эта штука — та самая печать, которую Йо...
Тут я запнулся. С тех самых пор, как мы с дочерью узнали о некоторых прихотливых извивах родословной клана Узумаки и ее самой в частности, молчаливо договорились не особо об этом распространяться. Мало ли что... Аргумент убойный, потомков Рикудо в мире сейчас осталось два с половиной (если Итачи считать) и имеется недвусмысленная тенденция к уменьшению их количества. Так что бороться с последствиями возникновения на сцене целой толпы прямых наследников основателя мира шиноби я был морально не готов. Даже если этих последствий и не было бы вовсе...
— Которую дочь Рикудо-сеннина оставила клану Узумаки, — фраза получилась немного корявая, но зато почти без запинки. Можно было продолжать. — Эта печать, наверное, должна была послужить страховкой, если с Шинигами не получится. Если честно, я еще не совсем разобрался, как она работает, но и того, что понял, хватит нам очень надолго. А еще, я думаю, есть кое-что интересное для Карин... Конечно, если как следует доработать напильником!
Я перевел дух и продолжил:
— Я думаю, эта печать — дело рук... хм... самого Шинигами, человеческий мозг не способен ее вместить для того, чтобы нанести чакрой. А нарисовать такое невозможно — слишком много мельчайших линий и неисчислимое количество символов... Тем более, печать одноразовая. Бог Смерти подумал, что подстраховался... Но я его уделал! Все эти сверхъестественные существа такие могучие и бессмертные, но на деле не видят дальше собственного носа. Печать исчезла, но осталась пыль. Следы в пыли, по которым можно восстановить ее всю, здесь ведь никого не было, никто не ходил и никто не нарушал покой этого места. По пылевому покрову можно установить даже толщину линий, нужно только быть внимательней! И поэтому я подумал...
— Ух ты, Айдо подумал! Какое редкое явление!
Я несколько обескураженно моргнул и сфокусировал взгляд. Передо мной стояла красивая девушка с перекинутыми через левое плечо красными волосами и ехидно улыбалась.
И правда, Таюя ведь не любит, когда я, хм... умничаю, занудой дразнится. А сейчас меня действительно немного занесло... Но все равно, подобное поведение нельзя просто так оставлять!
Я прыгнул Хирайшином девушке за спину (ибо за время, пока я тут торчу, моей чакрой пропитался тут, наверное, каждый камень), обнял и произнес в пушистый затылок:
— Вот как ты разговариваешь со своим Каге? За это тебя придется наказать!
И легонько прикусил розовое ушко, стыдливо мелькающее сквозь волосы.
— Ах-х-х... — выдохнула-простонала Таюя и замерла на секунду в моих руках.
А затем обернулась и я посмотрел в сияющие удовольствием глаза.
— Ну что ж, Каге-сама, как пожелаете. Но, мне кажется — я сумею немного смягчить ваш гнев!
Девушка потянулась ко мне... и мы оказались очень заняты.
Через некоторое время Таюя оторвалась от меня и спросила немного хриплым после затяжного поцелуя голосом:
— Айдо... Так все-таки, что я здесь делаю? Ты говорил, что еще не разобрался в этой печати. А я не могу тебе с этим помочь, я ведь... ненастоящая Узумаки... Тебе тут другая, наверное, нужна. Хонока, например...
— Не говори так, — произнес я и чуть сильнее прижал ее к себе. На мгновение стало стыдно. — Ты — самая настоящая Узумаки, и попробуй в этом мире найти еще хоть одного главу нашего клана, кто будет утверждать обратное! А если найдешь — я его убью, чтобы не смел отбивать у меня лучшую девушку под этим небом.
Ю улыбнулась и я продолжил:
— А про печать... Да, я и правда в ней еще не совсем разобрался, но и того, в чем я уверен, хватит. А ждать, пока я все выясню... Знаешь, я и так слишком долго занимался всякой никому не нужной чушью вместо того, чтобы хоть что-то сделать для дорогих мне людей. И тратить время я больше не хочу. Поэтому приготовься. Печать не совсем готова, но я рассчитываю, что она поможет тебе.
— С чем? — тихо спросила девушка.
— С этим.
Я скосил глаза вниз, не желая говорить вслух, но она поняла.
— Спасибо, Айдо! Спасибо! Ты!..
— Похоже, это займет больше времени, чем я рассчитывал, — успел пробормотать я прежде, чем мне заткнули рот новым поцелуем.
И все слова сразу стали лишними...
Чуть позже я сидел на нашей кухне и обнимал сидящую у меня на коленях дрожащую от боли девушку. Я гладил ее по нежной щеке с постепенно растворяющимися в коже линиями печати и злился от того, что ничем не могу помочь. Слишком глубоко должен был вцепиться в организм фуин, слишком сильно его перестроить, а боль — показывала, что все идет как надо. И поэтому мне оставалось лишь крепче обнимать Ю в надежде, что там, где не помогла чакра — поможет любовь...
Наконец Таюя глубоко вздохнула, обмякая, и я тут же провел пальцем по ее губе, прокушенной насквозь до крови, торопясь залечить рану.
— Ты как? — спросил я девушку. — Прости... Но так было нужно.
— Нормально, — проронила Ю. — Это... уже все?
— Нет, не совсем. Печать должна на тебя настроиться, проникнуть в организм... Нужно подождать. Прости.
— Ясно. Ну ладно. Так все-таки, как работает эта штука?
Девушка говорила короткими фразами, но постепенно приходила в норму. И я постарался ее отвлечь.
— По идее, она должна полностью обновить твой организм. Но, знаешь... на самом деле мне кажется, что она исполняет желания!
Мы еще немного посидели молча, а затем я шевельнулся:
— Ладно, Ю, мне пора. Доделать то, что начал...
Она легко соскочила с моих колен, сделала шаг вперед и замерла. Я поднялся.
— Ну, я пойду...
Вот ведь — столько уже живем рядом, а все же... Наверное, эта девушка до моей гробовой доски будет умудряться вгонять меня в неловкость.
— Айдо, — Таюя неожиданно обернулась и посмотрела мне прямо в глаза. — Знаешь, если бы шесть лет назад мне кто-то намекнул, что я скажу эти слова, я бы рассмеялась ему в лицо... а потом вырвала хребет за неуважение...
При этих словах на лице девушки появилась эдакая мечтательная гримаска, а по моей спине пронеслось стадо мурашек.
— Но ты пришел в мою жизнь, изменил мою судьбу... И теперь я очень рада, что, могу разговаривать с тобой, как обычная девушка...
Таюя подошла вплотную и закинула руки мне на шею.
— Ты уже больше месяца не появляешься здесь. Мне тебя не хватает... Нам всем. Йоко пытается познакомиться уже с третьим парнем и принципиально не пользуется своими способностями, когда вытаскивает его из щелей, где он от нее прячется... Карин решила научиться готовить, и теперь, стоя над кастрюлей, бурчит: 'Смотреть, что у людей внутри, гораздо интереснее, чем варить мисо!' Мы все соскучились... И раз уж я теперь просто девушка, то я должна тебе сказать — у меня новое платье... с розами... и его снимать гораздо легче, чем то, в котором я была на твоем празднике! Возвращайся скорее!
Потянувшись, она чмокнула меня в нос и выпорхнула из комнаты. А мне ничего не оставалось, кроме как телепортироваться обратно в каменную, сумеречную и вдруг показавшуюся мне абсолютно неинтересной пещеру. Но даже когда я склонялся над линиями печати, созданной Богом смерти, меня не покидало видение — булькающий в кастрюле суп, смотрящий в упор и подмигивающий мне человеческим глазом. Зеленым...
* * *
— Ай!
Я вскочил от неожиданности, непроизвольно потер ладонью пострадавший затылок и подозрительно огляделся вокруг. Ничего не изменилось... Кроме чернильницы. Обычной такой чернильницы, сейчас валяющейся на полу так, как будто она лежала здесь вечно
