Ну и что теперь? Не получилось — да и ладно. Горевать и переживать не было никакого желания. А гильза жгла ему карман. Хотелось скорее выяснить, откуда она появилась. А то, кто знает, может, еще придётся от этого демона с автоматом и самому прятаться. Мало ли кем он окажется, вдруг бандитом каким-нибудь или террористом. То, что он воевал с оркимагами, ещё не делает его хорошим человеком. Весичи вон тоже с орклами не дружат, но почему-то таёжным жителям легче от этого не становится.
До дома кузнеца Стёпка дотопал без приключений. Шёл себе тихонько вниз по улице, пока и вправду не услышал бодрый перезвон и не увидел поднимающийся из высокой кирпичной трубы чёрный дым. Широкие ворота были распахнуты настежь. Во дворе пожилая женщина-тайгарка что-то рубила широким ножом в деревянном корыте.
— Здравствуйте, — сказал Стёпка. — Это у вас весские колдуны остановились?
— И ты здравствуй, отрок Стеслав, — приветливо ответила женщина, разгибаясь и поправляя выбившуюся из-под платка прядь. — Почто тебе колдуны понадобились? Али захворал?
— Поговорить с ними хочу, — Стёпка уже не удивлялся тому, что его знает уже всё женское население Проторы (спасибо за то Миряне и болтливым кумушкам) и не только женское (спасибо за то магам-дознавателям). — Они ещё не уехали?
— Молчата поутру ускакал, баял, что через три дня возвернётся, а увечный, Кударь, в бане с утра сидит. Вон она, баня-то. Иди, не бойся. Закусай тебя не тронет, он у нас смирный.
Стёпка, стараясь держаться подальше от сидящего на цепи лохматого пса (это даже не Закусай был, а целый Загрызай), прошёл за дом, к неказистой рубленой бане. Ему было смешно. Хриплоголосый Кударь, оказывается, всё ещё отмывается после того, что с ним в корчме сотворил озлившийся демон.
Полуголый колдун сидел на лавке. В одной руке он держал деревянный ковш, в другой — грубое полотенце, которым он вытирал потное распаренное лицо. Ему было хорошо, наслаждаться жизнью ему не мешал, видимо, даже расплывающийся на левой скуле синяк, оставшийся на память о вчерашней встрече. Услышав шаги, он лениво повернул голову... Да, увидеть здесь и сейчас демона Кударь точно не ожидал. Ему, видимо, и в голову не могло прийти, что Стёпка захочет и, главное, сумеет отыскать его в большом селе. Испугался он по-настоящему, попытался вскочить, но не удержался на ослабевших ногах и звучно приложился затылком о стену; лавка под ним опрокинулась, ковш полетел на землю, расплёскивая янтарный квас.
Ещё раз придётся ему в баню идти, подумал Стёпка, глядя на облепленную грязью и щепками голую спину барахтающегося на земле колдуна.
Кударь отполз подальше, упёрся в поленницу и затих, неловко поддёргивая мокрые исподние штаны. От испуга он, похоже, забыл все свои колдовские умения, и не предпринимал ни малейшей попытки защититься. Сидел на земле, таращился на демона выпученными от ужаса глазами и мычал что-то невразумительное. Вот тут-то бы и порадоваться Стёпке, возгордиться бы даже. Это ведь как же они все его боятся, если такой смелый ещё вчера колдун сегодня при встрече с демоном буквально дара речи лишился.
Стёпке для пущего эффекта хотелось сказать что-нибудь этакое... презрительное и запоминающееся, что-нибудь вроде: "Ну что, сволочь, допрыгался!" или "Молись предкам, негодяй, твоя смерть пришла!" Однако Кударь с тощими голыми ногами, с редким седым пухом на впалой груди, с фингалом на пол-лица и налипшими на лоб волосами имел настолько жалкий вид, что Стёпке стало неловко за свой смех. Он забыл что этот мерзкий человек вчера готов был утопить его в болоте, забыл как он осматривал его зубы, словно у лошади, как он вытирал об его голову свои сальные пальцы. Забившегося в угол, голого, перепуганного, скособоченного негодяя невозможно было ненавидеть — только жалеть и презирать.
И вместо всех заранее заготовленных красивых фраз Стёпка сказал неожиданно для себя:
— С лёгким паром!
Потом поднял тяжёлую лавку и сел прямо перед колдуном.
— Ч-чево? — проблеял Кударь, с ужасом косясь на Стёпкины руки. Почему-то они его особенно пугали. Впрочем, очень даже понятно, почему. Синяк-то ему разбушевавшийся демон не ногами поставил.
— С лёгким паром, — пояснил Стёпка. — Это у нас, у демонов, так говорят тем, кто только что из бани.
Такое мирное начало разговора колдуна несколько успокоило. Он подтянул ноги, машинально провёл ладонью по груди, не обнаружил там искомого и метнулся взглядом в сторону развешанной на заборе одежды. Перед баней он неосмотрительно снял с себя все свои обереги... или амулеты... или талисманы — и теперь отчаянно об этом жалел. Но кто же мог знать!
— Да, — посочувствовал ему Стёпка. — И защититься вам нечем. Только вы зря надеетесь. Против меня все ваши колдовские побрякушки бессильны. Это я вам точно говорю.
— А я ить... и не того... И не мыслил я... — забормотал колдун.
— Я хочу просто поговорить, — Стёпка хотел немного успокоить колдуна, потому что смотреть на перепуганного до полусмерти пожилого мужика было достаточно неприятно. — И не бойтесь вы так. Ничего я вам не сделаю. Садитесь на лавку.
Кударь бочком присел на поленницу, не желая сидеть на одной лавке со страшным демоном.
— Об чём нам говорить? Поговорили уже вчерась от души, — он с намёком потрогал синяк.
— А не нужно было меня в силок заманивать, — отрезал Стёпка. — А то я ведь могу и ещё раз разозлиться.
Кударь отодвинулся от него подальше, и болезненно поморщился, заполучив, хотелось надеяться, немаленькую занозу в деликатное место.
— У меня только один вопрос. Но если вы на него не ответите, я вас сначала курлы-бурлы, а потом сразу шурум-бурум. Понятно?
Едва он это произнёс, Кударь побледнел, рухнул на колени и завопил чуть не во весь голос:
— Все поведаю, демон! Всё как есть, расскажу! Не губи, не по своей воле руку на тебя поднял! (Ну, кто на кого руки поднимал — это вопрос спорный)... Полыня подлое замыслил, ему склодомас покоя не даёт. Демон, говорит, знаком отмечен, отрок безответный, скрутим его легко, он нас куда надо выведет и всё как есть поведает. А князь опосля золотом одарит немеряно... Это он, это он... не губи, демон! Маги за склодомасом охотятся, а нам он не надобен.
— Мне от тоже не надобен, — оборвал его излияния Стёпка. Где-то он такие вопли уже слышал, и совсем, вроде бы, недавно. Тоже кто-то так противно вопил: "Не губи, демон, пощади, о, двухголовый!"
— Демону, вестимо, не нужон, — истово проговорил колдун. — А Сквирятич за него душу отдаст. Князю служит, а себя возвеличить желает. Склодомас ему...
— Да не нужен мне склодомас, — оборвал Стёпка. — Я про другое спросить хочу, — он вытащил из кармана гильзу. — Вот это вы где взяли?
— Ага-ага, — понятливо закивал колдун. — Демонская вещица. Я знал, я знал. Сила в ей сокрыта...
— Да ничего в ней уже не сокрыто, — сказал Стёпка. — Это как использованная заклятка. Пустая она уже, понятно. Где вы её взяли?
— Опосля демона в траве придорожной тайком подобрал, — признался Кударь.
— Когда это было?
— Года четыре тому, как раз на первые заморозки.
— А где?
— За Стылой Несклитью. На Перекостельском перевале.
— Это далеко от Проторы?
— Три седьмицы пути, ежели пешим.
— Далеко, — признал Стёпка. — А что за демон? Вы его видели?
— Со спины глянуть успел, когда мы с ними на дороге разъехались. Его орклы в Этиматахью везли, да, смекаю, что-то и не поделили. Оркимаг после баял, что, мол, заупрямился демон.
— Вы и с оркимагом говорили?
— Говорили. Он поранен был... умер вскорости. Грудь ему наскрозь пробило в двух местах, и раны заживить у него не получилось. Чуждое колдовство потому как. Пятерых оркимагов демон положил и утёк за Верхнюю Окаянь. Маги-дознаватели и орклы по сию пору отыскать его хотят, да где там. Тайга большая. А коли отыщут его, он и их... из стреломёта. Шибко гневливый был демон.
— А как он выглядел? Как одет был? Отрок или постарше?
— С виду вроде весич али тайгарь. Годами меня чуток младшее. Волоса тёмные, безбородый... Одёжка у него чудная, ненашенская. Пятна зеленью, ровно из лоскутьев пошита.
Камуфляж, не сразу догадался Стёпка. Значит, это точно солдат был или офицер. А иначе откуда бы он автомат раздобыл. Четыре года почти прошло. Разве отыщешь его в тайге, если он ещё здесь, если ещё не вернулся. За четыре года многое измениться могло. Ну и ладно, ну и бог с ним, с этим гневливым демоном-земляком. У меня и без него своих проблем полон рот — Смаклу выручить, Ванеса разыскать...
Он задумался и забыл о том, что сидящий перед ним колдун — человек тоже достаточно непростой и гневливый. Мало ли, что он не одет и перепуган. Перепуганные колдуны — они ещё опаснее, потому что от страха на любую глупость решиться могут. И Кударь решился.
Что-то невидимое и очень горячее с силой толкнуло Стёпку в грудь, припекло кожу, навалилось, дёрнуло за ноги... Лавка встала на дыбы, перед глазами потемнело. Он отпрыгнул, ухитрился удержаться на ногах, изготовился дать отпор... Однако ему даже делать ничего не пришлось. Заклинание — довольно мощное, надо признать, — отскочило от него, словно мяч, и ударило на откате в колдуна, крепко пришмякнув того к стене бани, так что даже труха с крыши посыпалась. Кударь бессильно дёргался, пытаясь освободить голые конечности от невидимого захвата, и с ужасом косился на Стёпку, справедливо ожидая неминуемой расплаты. Кожа на его груди, животе и лбу покраснела как от ожога.
— А я предупреждал, — сказал ему Стёпка, наскоро оглядев себя и не найдя на одежде никаких повреждений. Злиться на дурака уже не было смысла. — Вам помочь?
Кударь отчаянно замотал головой: не нужно, не нужно, своими силами обойдусь. А сам всё никак не мог оторвать от стены распятые руки.
— Ну, тогда счастливо оставаться, — сказал Стёпка. И ушёл. И когда пробирался мимо насторожившегося пса, услышал донёсшийся со стороны бани мягкий шлепок упавшего тела и болезненное оханье. Колдун всё же сумел отклеиться от стены. Но сейчас Стёпка его уже не жалел.
* * *
Солнце ещё не добралось до верхушки неба, но в воздухе уже явственно ощущалась подступающая духота. Торопиться было совершенно некуда. Никто Степана не ждал с нетерпением, никто за ним больше не гонялся. Можно было неторопливо шагать вверх по улице, раскланиваясь со встречными селянами, обходя стороной злющих гусей и не обращая внимания на шушукающихся за спиной вурдалачек. Стёпке нравилось в Проторе и, если бы не необходимость ехать за Смаклой, он с удовольствием остался бы здесь ещё на несколько дней. Он уже привык к вездесущему запаху навоза, к приземистым некрашеным домам с крохотными окнами без стёкол, к скрипу тележных колёс, к судачащим у колодца гоблиншам и даже к нежащимся в грязных лужах свиньям, которых в Проторе было на удивление много.
Навстречу ему выметнулись из-за поворота верховые весские дружинники. Кони игриво изгибали шеи, позвякивали кольца на упряжи, из-под копыт с кудахтаньем разлетались курицы. Кто-то заливисто свистнул, молодой дружинник оглянулся на Степана, задорно подмигнул, то ли признав в нём демона, то ли просто так, от хорошего настроения. Стёпка смотрел вслед, пока весичи не скрылись из виду. Посверкивали на солнце шлемы и кольчуги, празднично развевались алые плащи — привычное уже зрелище. Обычное. Подумаешь дружинники, подумаешь с мечами и в кольчугах. Дома так же на автомобили внимания не обращал, на "Тойоты" разные да на "Хонды".
Гоблинские кумушки, проводили весичей сердитыми взглядами:
— Помелись куды-то, окаянные.
— Мало курей не стоптали...
— Скорей бы уж на орклов-то собралися...
— Твоя правда, Глуксовна, опостылели, мочи нет.
Шумная стая ребятишек копошилась вокруг большой лужи. Все перемазанные с головы до ног, так что не разберёшь, кто из них тайгарь, кто гоблин, а кто вурдалак, они азартно месили густую грязь босыми ногами. Когда Стёпка проходил мимо, от стайки отделился Щепля, тоже изрядно перепачканный. Он подкатился к Стёпке, стрельнул по сторонам глазами, выпалил:
— Стеслав, слышь. Меня Вякса снарядил тебя тута стеречь. Не ходи в корчму с улицы. Коряжихиными огородами пробирайся.
— Почему это? — спросил Стёпка, а у самого мелькнуло: "Неужели опять маги-дознаватели за старое взялись. Вроде, не должны".
— Бояричи у ворот гуртуются. Вякса баял, тебя поджидают. Недоброе, говорит, задумали.
— Вот ещё новости, — остановился Стёпка. — Какие такие бояричи? Случайно, не Веченя этого расфуфыренного родственники?
Щепля длинно сплюнул в пыль через щербину между зубами. Он, похоже, шибко гордился тем, что ходит в знакомцах у знаменитого демона. Пацанята в луже уважительно притихли, издали наблюдая за разговором.
— Не, не сродственники. Сам пришёл и дружков весских привёл. Не с добром, у меня на такие дела глаз верный.
Значит, не так уж и напугался нарумяненный сотник. Неужели задумал отомстить демону за позор и поношение.
— Ты их видел? Сколько их там?
Щепля показал обе руки, растопырив все пальцы, кроме больших:
— Осемь.
Ого! Стёпка мысленно присвистнул. Подстраховался Вечень. Восемь дружков — это не два ближника. Это уже серьёзнее. Что же делать? Пробираться в корчму огородами не хотелось. Не потому что далеко, а потому что стыдно. Кто они такие, дружки Веченя, чтобы неустрашимый демон из-за них по огородам шастал? С оркимагом и дознавателями справились, и с бояричами как-нибудь разберёмся.
Стёпка решительно тряхнул головой.
— Ладно, Щепля. Спасибо за предупреждение. Посмотрим, что они задумали.
У Щепли округлились глаза.
— Воротами пойдёшь? Не испужаешься?
— Пусть они меня пужаются, — сказал Стёпка. — Демон я или не демон.
— Вестимо, демон, — согласился Щепля. — У меня на демонов глаз верный. Однакось, шибко их там много. А ну как враз навалятся?
— Враз навалятся, враз и отвалятся.
Ну и хлопотное же это дело — быть демоном в магическом мире! Особенно демоном без хозяина. Никакой спокойной жизни не получается. Только-только порадовался, что всё так хорошо, как на тебе! — бояричи какие-то на горизонте нарисовались. С недобрыми намерениями. И Стёпка впервые пожалел, что угораздило его попасть в этот мир демоном, а не обычным человеком, который никому не нужен и за которым никто даже и не подумает охотиться.
Бояричей он увидел издали. Восемь человек, все молодые, некоторые чуть постарше Стёпки, а некоторые чуть ли не ровесники. Стоят, лениво переговариваются, изредка внимательно по сторонам поглядывают. Ничем, в общем, не выделяются. Разве что богатой одеждой. Не предупреди его Щепля, он на них и внимания бы почти не обратил. Мало разве народу всевозможного у корчмы крутится. И купцы, и бояре, и охотники, и дружинники весские. С утра до вечера суета и толкотня. Одни приезжают, другие уезжают, третьи со знакомцами встречаются...
А кто-то демона подкарауливает.
Бояричи стояли двумя группами, и не у самый ворот, а чуть подальше, но так, чтобы Стёпка, к корчме направляясь, мимо никак не прошёл. Знали, выходит, откуда он появиться должен, не то заранее выследили, не то расспросили кого. Вон и Вечень среди них, что-то рассказывает, смеётся громко... Даже слишком громко. А сам то и дело через плечо на подходящего демона косится и спину держит так, словно палку от швабры проглотил.