"Ску-учно", — мысленно протянула королева чейнджлингов, наблюдая за тем, как группа советников спешно разбирает причины того, почему цены на продукты начали расти, и к кому в кошель уходит разница.
...
Наступила уже вторая половина дня, когда совещание наконец-то завершилось и пони разошлись по своим делам. Правительница перевёртышей, взяв с собой небольшую охрану, решила пройтись по городу, чтобы искупаться в любви подданных, тем самым смывая с себя скопившееся моральное утомление, но...
— Обманщица! — крик какого-то старика заставил неторопливо продвигающуюся по одной из дорог процессию вовсе остановиться.
Жеребцы и кобылы стали оглядываться, среди горожан раздались перешёптывания, превратившиеся в неразличимый гул, из коего то и дело вырывались отрывистые фразы и особенно громкие слова. В то же время старый чёрный единорог, одетый в потрёпанный жизнью зелёный костюм, расталкивая зевак локтями прорывался к фальшивой аликорнице с крайне решительным и гневным видом.
Командир гвардии, сменивший алебарду на меч, уже взялся за рукоять и сделал шаг вперёд, желая преградить незнакомцу путь к принцессе.
— Не нужно, — спокойно остановила любовника Кризалис, тоже делая шаг навстречу пони, который имел необычную силу, позволяющую распознавать ложь. — Назовитесь и объясните своё поведение.
— Я — Блекфайр, — заявил старик, останавливаясь в полудюжине шагов от королевы чейнджлингов, а затем ткнул в её сторону указательным пальцем правой руки, добавляя: — Я ничего не собираюсь объяснять фальшивке вроде тебя. Открой свою истинную личину и признайся, где наша принцесса, иначе...
Стража успела окружить смутьяна, оттеснив от него зевак, и стоило только крылато-рогатой кобыле дать команду, как его скрутили бы. Только вот пусть обвинение и могло показаться смехотворным, но Кризалис совершенно не собиралась давать кому-либо повод для подозрения себя в чём-то нехорошем.
— Капитан, — негромко позвала фальшивая аликорница.
— Да, ваше высочество? — развернулся вполоборота к ней Рэдблад, стараясь смотреть и на свою принцессу, и не упускать из поля зрения возможную угрозу.
— Наложите на меня заклинание для раскрытия чейнджлингов, — приказала "Селестия", говоря достаточно громко, чтобы её услышали горожане. — Разрешим это недоразумение.
— Как прикажете, моя принцесса, — поклонился красный единорог, поспешно сплетая нужные чары, после чего из его рога вырвался луч, попавший точно в грудь правительницы перевёртышей, но вместо того, чтобы вернуть её в истинное обличие, безвредно растёкся белым сиянием и исчез.
Из собравшейся вокруг толпы зазвучали возгласы, смешки и оскорбления в адрес старика, который открыв от удивления рот, выпученными глазами смотрел на ничуть не изменившуюся кобылу. Даже некоторые стражники стали над ним посмеиваться, а один из них хотел положить руку на худое плечо единорога, чтобы увести с пути аликорницы излишне впечатлительного единорога.
— Вот видите? — мягко улыбнулась Кризалис, наслаждаясь произведённым эффектом. — Вы зря волновались. Но должна признать, что...
— Замолчи, лживое отродье! — завопил Блекфайр, внезапно ощутивший прилив ненависти. — Это какой-то трюк! Хватайте же её...
Бросившегося в атаку пожилого пони, размахивающего руками и пытающегося что-то колдовать, быстро повязали и заткнули. Впрочем, королева чейнджлингов решила проявить милосердие и, подойдя к жертве ментальной магии, изо рта коей начала стекать пенящаяся слюна, положила ладони на голову, погружая утомлённый разум в глубокий сон.
— Я хочу, чтобы этого несчастного поместили в лучшую лечебницу, — приказала правительница перевёртышей. — И я запрещаю применять к нему насилие. Всё ясно?
— Так точно, ваше высочество, — откликнулись двое гвардейцев, подхватившие обмякшее тело под руки.
— Идите, — отпустила их фальшивая аликорница, обвела толпу зевак печальным взглядом, произнося чуть твёрже. — Представление окончено.
Жеребцы и кобылы разных возрастов ощутили себя так, будто бы их застали за чем-то неприличным. Смущение и стыд прокатились по горожанам волной, в то время как они потупив взор, стали разбредаться в разные стороны.
— Моя принцесса... — Рэдблад неуверенно переступал с ноги на ногу, не зная того, что делать или сказать (даже взять аликорницу за руку на публике он не решался).
— Возвращаемся, — решила Кризалис, первой разворачиваясь к дворцу. — У меня пропало желание гулять...
* * *
Утро встретило Сильверблада лежащим в постели, в их с Мишээл номере постоялого двора. Солнце уже во всю светило на улице, а в открытое окно пробивались звуки жизни города верблюдов.
"Ещё один день прожит; ещё один день начался", — меланхолично подумал жеребец с подрезанными крыльями, осторожно выбираясь из-под одеяла, стараясь не разбудить чёрную кобылу.
Тело, на котором становилось всё больше и больше шрамов, неприятно ныло и буквально требовало вернуться на мягкую горизонтальную поверхность, но летун был глух к его мольбам. Натянув широкие шаровары, он накинул лёгкий жилет тёмного цвета, кинул взгляд на спящую подругу, а затем вышел в коридор, плотно притворив за собою дверь.
Сегодня не было нужды вставать так рано, как и вообще куда-то идти, но и лежать целый день кристалиец не привык. Вообще, он всё чаще замечал, что действует по какому-то однообразному алгоритму: встаёт, ест, медитирует, разминается, идёт на арену... возвращается и ложится спать. Время от времени эти действия разбавляются походом в лавку, посещением целителя или дракой на улице, но итог остаётся один и тот же.
"Если бы не жеребёнок...", — в который уже раз подумал пегас, миновав коридор и медленно спускаясь на первый этаж.
Он так и не решил, что же делать дальше, куда податься и где устроиться. Временная подработка гладиатором превратилась в единственный способ заработка (платили там хорошо), но каждый день сохранялся риск распрощаться с жизнью. Как бы это ни было глупо, но рутина затягивала в себя, отнимая всякое желание что-либо менять и к чему-то стремиться.
— Эй, чемпион! — махнул рукой любимому постояльцу хозяин заведения, стоявший в этот ранний час за высокой стойкой. — Как обычно — кашу с молоком, да сладости для твоей красотки? Или может быть чего-нибудь покрепче?
— Как обычно, — коротко ответил летун, садясь за массивный деревянный стол.
В зале сидела только пара посетителей, о чём-то переговаривающихся в дальнем углу, через распахнутую настежь дверь внутрь врывались голоса прохожих, ветер и начинающийся зной. Вскоре на стол перед пони были выставлены миска с кашей, кувшин с молоком, да корзинка с булочками, посыпанными маком.
"А нужно ли вообще что-то менять?", — начав работать ложкой, задал сам себе мысленный вопрос Сильверблад.
Сейчас у него было золото, имелись неплохие знакомые, кобылка... а что будет если уйти? Конечно, гладиаторы, бывает, получают серьёзные травмы или гибнут прямо на арене, но... чем это хуже смерти от рук бандитов, дикарей или яда? Его даже начали узнавать на улицах не как чужака с севера, а как умелого бойца, пару раз угощали выпивкой, дарили какие-то мелочи, да и вообще проявляли уважение.
"Глупости всё это", — одёрнул себя летун, мыслями возвращаясь к далёкой родине, где его уже, скорее всего, записали в число погибших.
Нужно было что-то решать, куда-то стремиться, предпринимать какие-то действия в конце-то концов. Только вот сил и желания оставалось всё меньше. Если бы не Мишээл, он бы и вовсе мог сложить руки, либо погиб бы в очередной драке (с арены не всегда удавалось уйти на своих ногах, а выхаживать его без денег мало кто согласился бы).
— Чемпион! — вырвал крылатого пони из пошедших по второму кругу мыслей молодой и бодрый голос, а затем на скамью напротив плюхнулся жилистый верблюд, тут же схвативший кувшин с молоком, начав хлебать содержимое самым наглым образом. — Фух... Хорошо. Я тебе такую новость расскажу — закачаешься.
"Нужна мне твоя новость. Очередная глупая сплетня", — с сожалением посмотрев на опустевший сосуд, Сильверблад задумался о том, чтобы врезать по этой наглой ухмыляющейся морде чем-нибудь...
— Я же как обычно у ворот околачивался, — тем временем начал говорить незваный гость. — Думал, что перехвачу каких-нибудь торговцев, которым нужно где-нибудь остановиться. Ну сам знаешь: наше заведение далековато от привратной площади.
"Но деньги за комнаты вы дерёте так, будто бы из окон открывается вид на дворец Султана. А то и вовсе на крыло с его гаремом", — мысленно поморщился летун, но тут до его разума наконец-то добралась кроха ценной информации, умело скрытой в целом море пустой болтовни.
— Кто прибыл? — подняв правую руку в останавливающем жесте, переспросил крылатый пони.
— Так я же говорю! — возмущённо вскинулся верблюд. — Ты что, вообще меня не слушаешь? Пони прилетели: три колесницы, запряжённые тройками пегасов. Крылья, как у тебя, но не обрезанные, шкуры блестят будто алмазные, а мечи, словно из стекла отлиты! Вот я и думаю, а не твои ли родичи? Ты бы сходил и посмотрел... А? Убедишь их у нас остановиться — батя тебе такую скидку сделает... закачаешься!
Сердце летуна пропустило удар, а затем стало бухать с удвоенной силой. Он едва сумел проглотить возникший в горле ком, а ложка из пальцев вывернулась, словно живая, упав на столешницу с глухим стуком.
"Неужели... за мной?".
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
И с новым годом)
Девятая арка — 2
Утреннее солнце освещало голубой небосвод, украшенный пятнами белых облаков, которые гнал на север южный ветер. Внизу расстилались зелёные равнины и бугрились холмы, впадающие в озёра реки змеились серебристыми лентами, а также виднелись деревни, окружённые пашнями, либо же раскинувшиеся на опушках небольших рощ.
Крылья пегасов мерно вздымались и опускались в едином ритме, сами же облачённые в форму воздушных войск Кристальной Империи летуны, словно бы впав в подобие транса, без остановки гнались за тёмным силуэтом злого духа, ведущего их к своей хозяйке. Ещё две тройки крылатых пони, сопровождающих небесную колесницу, в которой путешествовал главнокомандующий, бдительно следили за небом и землёй, готовясь в любой момент отразить возможное нападение, либо сменить в упряжке выбившихся из сил соратников.
Ветер, бьющий в морду, треплющий гриву и, подобно потокам воды, обтекающий закованное в чёрную броню тело, несмотря на слабое защитное поле, поддерживаемое встроенными в повозку накопителями, всё же доставлял некоторые неудобства. Впрочем, Джафар практически не обращал на это внимания, мыслями находясь много севернее своего нынешнего места расположения, где остались почти все его подчинённые и Каденс.
"Я предусмотрел самые разные ситуации. Всё должно быть нормально", — стиснув пальцами поручень колесницы, похожей на балкон с колёсами, визирь глубоко втянул воздух трепещущими ноздрями, радуясь тому факту, что прохлада неплохо остужает голову.
Стоило только вспомнить о том, что произошло во время нападения Тени Леса, как в груди что-то сжималось, а воображение начинало рисовать картины нового покушения... которое он не сможет остановить из-за того, что вынужден находиться слишком далеко. И пусть разум говорил, что эти страхи абсолютно беспочвенны, но воздействие "метки" принцессы любви, лишь укрепляющееся при каждой близости, а также накладывающееся на собственнические чувства тёмно-серого единорога, приводило к буре в эмоциях... что удавалось скрывать только благодаря большому опыту. Перед внутренним взором же мелькали образы последнего разговора, произошедшего перед самым отлётом...
...
— Периметр из повозок установлен; дальние дозоры разосланы; стража расставлена по позициям; основные силы приведены в боеготовность и ожидают сигнала, — отчитался Грим, стоя на вытяжку перед Сомброй.
— Проектор внешнего защитного поля установлен; генератор малого магического барьера подключён к накопителям; резервные артефакты размещены согласно плану осадного положения, — переступая с ноги на ногу, явно чувствуя себя не в своей тарелке, произнесла Топаз.
— Гвардия приведена в полную готовность и заняла свои посты, — стукнул себя кулаком в грудь земнопони в красных доспехах.
— Прекрасно, — кивнул подчинённым главнокомандующий, держащий плащ на сгибе правой руки, красуясь своими чёрными латами. — Я постараюсь вернуться настолько быстро, насколько только смогу. Не подведите меня.
— Служу Кристальной Империи, — хором отозвались пони.
Ночь опускалась на лагерь, так что пони и олени, суетящиеся между палатками и шатрами, готовящие пищу и готовящиеся отойти ко сну, почти не обращали внимания на необычную активность у центра стоянки. Визирь не горел особым желанием устраивать шумиху по поводу своего отбытия, но и тайну из этого делать не собирался, на всякий случай придумав несколько легенд о том, куда именно собирается, чтобы кристалийцам было что обсуждать во время вынужденного простоя.
— Возвращайтесь к своим делам, — отпустил жеребцов и кобылу принц, после чего развернулся ко входу в шатёр, тут же наткнувшись взглядом на нежно-розовую аликорницу, одетую в дорожный костюм и накинутый на плечи фиолетовый плащ. — Каденс, ты что-то хотела?
Сложившая руки под грудью крылато-рогатая пони, несколько секунд сердито буравившая Джафара взглядом, шумно выдохнула и опустила голову, повесив ушки. Наконец она нарушила молчание, произнеся тихим голосом:
— Ты правда считаешь, что я ни на что не гожусь?
— С чего ты это взяла? — искренне изумился тёмно-серый единорог, но не дожидаясь ответа шагнул навстречу кобылке, положил ей руки на плечи и заставил сделать два шага назад, тем самым оказываясь в шатре. — Кто тебе сказал такую глупость, моя принцесса?
На последних словах Сомбра наклонил голову вперёд, одновременно с тем зажигая рог магической аурой, при помощи которой активировал кристалл, создающий барьер от подслушивания. В помещение, где был установлен знакомый трон-артефакт, способный создать защитный купол над всем лагерем, ни банши, ни другой свиты крылато-рогатой кобылки не было, так что говорить открыто никто не мешал.
— Просто... — Каденс, как-то рефлекторно положив ладони на кирасу Сомбры, словно бы пыталась удержать его на расстоянии, задрала мордочку и посмотрела в немигающие глаза с алыми радужками, которые завораживали словно рубиновые водовороты. — Это первый раз, когда ты уходишь так надолго и я думала, что наконец-то смогу показать... показать, что могу справляться с работой, решать проблемы подданных... быть не просто принцессой, от имени которой издаются указы, а... Прости. Я веду себя как избалованный жеребёнок.
Принцесса любви попыталась вывернуться из хватки главнокомандующего, но тот держал хоть и нежно, но невероятно крепко. Применять же всю силу она не решилась, а услышав негромкий смех, возмущённо вскинула голову, чтобы увидеть усмешку на морде Джафара.
— Да, я сглупила, — сердито буркнула крылато-рогатая кобылка. — Над этим теперь нужно смеять-ммм!
