Когда-то Анхельм говорил, что ненавидит нашу связь. Теперь её ненавидела я.
— Почему ты мне сразу не рассказал о том, что случилось? — сердито сказала я, не желая идти у него на поводу.
— Потому что не привык ни с кем делиться своими проблемами. Потому что не хотел нагружать. Потому что боялся испугать ещё больше. Представляю, что ты обо мне думаешь после слов Нергала.
— А что... — недоумённо хмурюсь, и тут же перед глазами проплывает картинка, где Нергал меня целует, а затем я вспоминаю то, о чём Лорд говорил. Хаос разрушает всё вокруг себя, разрушает он и человеческую плоть. В Хеле хаоса слишком много, и он не может быть ни с кем, кроме... кроме той, в которой тоже есть хаос. Он был вынужден годами воздерживаться от близости с женщинами, и всё же никогда не пробовал использовать свой единственный шанс на человеческое тепло. Но он никогда не показывал, что хотел бы этого! Столько ночей мы провели рядом, а он вёл себя со мной так, как будто я была ребёнком. Ни намёка на страсть и желание.
— Ты бы хотел, чтобы я разделила с тобой постель? — прямо спросила я.
Воронёнок за моей спиной закашлялся, а Хель как будто обжёгшись отпрянул от моей руки. Я наверное впервые увидела, как кончики ушей некромага покраснели.
— Да нет же! — Он прикрыл лицо руками. — Проклятье, стало ещё хуже.
Пусть он по привычке играл на публику, но я знала, что смогла его несколько смутить. Я спрятала улыбку, и наклонившись прямо к уху Хеля, мягко произнесла.
— Ты смущаешься так, как будто ты тысячелетний девственник. Это так мило.
Я не могла не воспользоваться уникальной возможностью поддеть некромага, тем более что он действительно вёлся. Не думала я, что он такой скромник!
На следующий день мы уже были у Источника. Драконы вблизи были ещё более впечатляющие — огромные шипастые махины с длинным и мощным телом, покрытым чешуёй, и кожистыми крыльями, очевидно только с помощью магии удерживающими вес дракона. Со мной они особо не общались, вежливо поздоровались, выслушали мой смазанный ответ и уволокли за собой Тари. Как обещали, всего лишь на несколько дней, которые обернулись в итоге ещё десятью днями, которые мы провели в Диких землях. Хель же занялся Источником, на этот раз таким же зеленовато-изумрудным, как и драконы. А я... наслаждалась тёплыми летними днями, что шли уже на излёт, и думала о том, что в Тайрани напротив, скоро должна была наступить весна.
Когда я вернусь, мне нужно будет решать, что мне делать со своей жизнью. Мстить за принцессу уже было nbsp;не надо — виновные были найдены, и Хель сказал, что он позаботился о том, чтобы они получили по заслугам. Война... как бы то ни было, к тому времени, когда я появлюсь в Ойкумене, она давно завершиться — массовыми разрушениями ли, или миром, как обещал мне Джаред. Джаред Хаккен... ждёт ли он меня? И даже если ждёт, смогу ли я быть с ним? Договор всё ещё висел надо мной, прибивая долгом к земле и лишая надежды самой выбрать себе спутника жизни.
Бергель наверняка думает, что ты уже мертва. Ты можешь просто сбежать, сменить имя, перестать быть Эйнхери, и тогда над твоей Семьей не будет позора клятвопреступников. Всем будет хорошо, ведь Эйнар будет гораздо лучшим правителем, нежели ты. Он старше, умнее, злее. А ты... ты сможешь остаться с Джаредом Хаккеном.
Мерзкий голос, шептавший, что я никому ничего не должна, никак не затыкался в моей голове. Долг, долг, долг! Ненавижу это слово! Разве я не Повелительница Перекрёстков, разве я не могу одним лишь своим желанием перекроить ткань реальности так, как мне угодно? Об этом говорили и Хель, и Джаред. И они оба предостерегали меня от этого шага.
Кому-то придётся платить за твои решения. Исполнение желаний всегда дорого стоило, и что, если придётся платить жизнью? Не твоей, так кого-то другого.
Самым простым выходом была бы смерть одной из сторон Договора. Если бы Изенгрима Бергеля не было, мне не пришлось бы скрываться всю свою жизнь. Но я не хотела его смерти. Я бы никогда не простила себе такой подлости.
Тари вернулся от драконов похудевшим, ещё более истощённым, но всё же живым, и наотрез отказался объяснять, чего же от него хотели.
— На драконах то хоть полетать удалось? — с любопытством спросила я у Тари, но тот лишь мрачно зыркнул и почесал один из многочисленных укусов на своём теле. Следы, кстати, от этих укусов были слишком мелкими, чтобы это могли быть зубы драконов, по крайней мере взрослых, а вот детёныши вполне могли оставить подобные следы. Неужели он подрабатывал нянькой у чешуйчатых летунов, подкармливая драконят своей кровью? Если верить Анхельму, кровь Тари, жертвенного, для магических существ было лучшим лакомством и лекарством. Жизнь конечно тоже, но драконы оказались на чудо миролюбивы и непритязательны.
В этот раз переход через границу был гораздо лучше спланирован, поэтому в Ойкумену мы попали без каких-либо негативных последствий для своего здоровья. Притом нам весьма повезло, мы оказались на знакомых землях. Нас вернуло к синему Источнику в талсуанских горах, в которых когда-то Тари приобрёл способности стихийника, а я научилась превращаться в кошку. Возможно, именно это послужило причиной тому, что нас притянуло именно сюда.
Совсем рядом с границей Тайрани, очень удобно, хотя и немного досадно. Потому что означало неминуемую и достаточно быструю встречу с родными, и выяснение отношений с Изенгримом Бергелем, а я к этому была не слишком то готова.
На третий день, счастливо избежав встречи с местными, мы вышли на тайранский пограничный патруль. Именно тогда я начала понимать, сколь сильно изменился мир, пока меня не было.
Глава 55. Возвращение.
Тайрани, Изенгрим Бергель
Боль поднималась от основания шеи, отдавалось в висках и расплывалась цветными пятнами под завесой закрытых век. Боль была свидетельством того, что тело перестало справляться с нагрузками — прежде всего умственными и эмоциональными, потому что до физических дело просто не доходило. Бергель уже не помнил, когда он в последнее время тренировался.
Дверная ручка неистово задёргалась, возвещая о попытке вторжения.
— Я же сказал, чтобы меня не беспокоили, — страдальчески морщась, сказал сам себе Лис, но послушно отправился отпирать дверь. Судя по рвению посетителя, дело было срочным.
Но на пороге стояла всего лишь Ингрид, маленькая рыжеволосая заноза, посчитавшая, что запреты отца на неё не распространяются.
— Чего тебе? — сухо спросил он, нисколько не растрогавшись её жалобным видом.
— Моя кукла... она сломалась.
— Я не разбираюсь в куклах, Ингрид. Почему бы тебе не обратиться с этим к Уне? — вздохнул Грим устало, надеясь всё свалить на свою подчинённую.
— Она сказала, что не понимает такую магию.
— Магию? — мужчина нахмурился. Магических игрушек он дочери, смертному ребёнку, обычно не дарил. — Покажи-ка.
Ингрид протянула ему игрушку — небольшую, изящную куклу, изображавшую девушку в традиционных для арэнаи одеждах. Со светлыми волосами и нежными, искусно вырезанными чертами лица. Точно, эту игрушку Ингрид принесла из дома Эйнхери, но только сейчас, держа её в руках, Грим увидел, что кукла точь в точь копия Агнессы.
— Она раньше махала мечом, а теперь совсем не двигается, — грустно пояснил ребёнок.
Изенгрим вспомнил об одном из столпов магического искусства — магии подобия. Между предметом, или человеком, и его копией нередко бывает определённая связь, которую можно использовать как для дурного, так и полезного влияния. А также определять, насколько искомый объект сохранен и целостен. Не означает ли сломанный механизм куклы что её бывшая владелица на самом деле мертва?
— Посиди тихо, я посмотрю, — приказал Грим дочери, и присев за стол, вгляделся в сложное магическое плетение игрушки. Конечно, он не был мастером техномагии, но кое-что в этом понимал.
Всё оказалось проще простого. На одном из уровней плетения образовался узелок, поэтому кукла просто застыла на середине одной из боевых фигур, истратив к тому же всю заложенную изначально энергию. Нужно было аккуратно распутать узелок, дать небольшой импульс и вот уже кукла-арэнаи мягко уводит руки с мечом в сторону и делает несколько ритуальных шагов. Традиционный элемент тренировки, которую любой боевой маг знает с самого детства.
Ингрид захлопала в ладошки, а её личико засияло. Миг — и она уже топает за дверью, унося с собой напоминание о пропавшей невесте Грима. Именно пропавшей, а не погибшей — по крайней мере так гласила официальная версия, в которую, впрочем, почти никто не верил. Да, конечно Агнессе Эйнхери и до этого приходилось надолго пропадать, притом во враждебных землях, но как оказалось, лимит её везений исчерпался в тот момент, когда она попала в руки к гармцам. Впрочем, Анхельм Нидхёгг считал, что она жива, и утверждал, что сможет вытащить арэнаи откуда угодно. А затем он и Тари, молодой салдорец, исчезли в ночь битвы, оставив после себя руины на месте дома Агнессы. Исчезли, и больше не выходили на связь. А вместе с ним угасла надежда вернуть блудную дочь дома Эйнхери домой.
А в Гармской республике вскоре сменилась власть, и новые консулы Гарма оказались теми самыми некромагами, что когда-то сопровождали принцессу Элоизу в Алискан. Резкая смена правительства должна была ослабить Гарм, а то и изменить его военный курс, и в первое время так и казалось. Часть сил гармцев, как докладывала разведка, отступила, дав войскам Тайрани, истощённых вооружённым противостоянием, длившимся не один месяц, передышку. Генералу Пергану и айрину Эйнхери даже удалось отвоевать обратно территории, захваченные алисканцами. И в Бергеле вспыхнула надежда, что затянувшийся военный конфликт наконец-то завершится. В какой-то момент ему даже показалось, что с новыми консулами можно будет договориться. Но первый же этап переговоров с новым правительством разрушил надежды боевого мага.
Вежливость консула Хаккена, унаследовавшего место Велора Рейвена, казалась Бергелю насквозь фальшивой и гнилой. Впрочем, как и он сам.
— Вы должны меня понять. Я, лично, не поддерживаю геноцид боевых магов, да и Тайрани, скажу честно, произвёл на меня весьма приятное впечатление, — Хаккен согласился разговаривать только с Тайным Канцлером и Изенгримом, хотя последний до этого старался не слишком светиться перед некромагами. — Но меня не поймут, если я сейчас сверну всю военную кампанию, проигнорировав наши успехи на фронте.
— Успехи? — Грим скривился. — Ваши потери колоссальны. Из той битвы потери алисканцев составили едва ли не половину войска.
— Вы правильно сказали, айрин. Алисканцев, не гармцев, — тонко улыбнулся Джаред Хаккен.
Некромагу явно было наплевать на алисканских "союзников", гибнущих в интересах Гарма.
— Если бы была возможность закончить ненужный никому конфликт, то обе стороны только выиграли. Мы готовы идти на уступки, и многое можем предложить. К примеру, наших бывших союзников. Я знаю, что некромаги давно мечтают покончить раз и навсегда с ведьмами Пустоши, — закинул удочку Грегори Нортон. Он за последнее время ещё больше похудел и осунулся, всё больше напоминая живого мертвеца. "Кажется, по нему сильно ударило исчезновение его протеже некромага", — с лёгким изумлением подумал Грим.
— Вы расторгли своё соглашение с Шаноэ? — изумился Хаккен немного фальшиво. Конечно же, он уже знал о том, что ведьмы покинули Тайрани. — Не такие уж они оказались хорошие союзники, да, лорд Нортон?
— Мы никогда и не рассчитывали на них всерьёз, Консул, — пожал плечами Нортон.
Колдовство ведьм во многом смягчило урон тайранских войск от гармской некромагии, да и помощь от степняков весьма пригодилась. Но после той битвы все шаноэ исчезли как по волшебству, а оставленные без руководства степные дикари, грабящие южные алисканские земли, с тем же азартом начали разорять тайранские селения. Но Грим был уже готов к предательству ведьм, поэтому сумел избежать значительного ущерба, и даже кое-что выиграл из ситуации. Шпионы Бергеля и воины Эйнхери за несколько месяцев смогли добиться того, чего некромаги не могли сделать в течение сотен лет — обнаружить змеиные логова Шаноэ. Обнаружить — но не уничтожить. Для этого ресурсов у боевых магов пока не было, да и не хотелось распылять свои силы. Гораздо удобнее было продать ведьм гармцам, тем более что теперь, когда арэнаи удалось вызволить пленников-тайранцев, шаноэ нечем было шантажировать Бергеля. Муж Уны вернулся домой спустя длительное время, а вместе с ним и двоюродный брат Агнессы. Теперь Грим желал поквитаться с теми, кто был виновен во многих смертях тайранцев и стоял за убийством принцессы.
— Этого мало, — кажется, некромага нисколько не заинтересовала открывшаяся возможность.
— Разве вам недостаточно контроля над Пустошами и землями Алискана в придачу? — поджав губы, сухо спросил Бергель.
Как бы ни хотелось, но всё же Лису приходилось признать то, что тайранцы медленно, но неотвратимо сдавали свои позиции. Уже не шла речь о том, чтобы выиграть что-то в этом военном конфликте — своё бы не потерять. Жаль, что это не понимали другие Семьи, которые не признавали возможность мирного урегулирования конфликта. Победа любой ценной — так самоубийственно заявлял Эйнар Эйнхери, желающий поквитаться с некромагами за похищение своей сестры. Жаль, что сейчас именно этот весьма несдержанный, плохо себя контролирующий маг определял настроения среди магических Семей. Как же, он ведь новый герой — вернувший арэнаи древнее мастерство метаморфов! Не было больше Рорика, легендарного главы дома Эйнхери, чтобы остановить зарвавшегося внука, взявшего на себя временное управление Семьёй.
— Алискан и так уже наш, — мягко сказал Джаред Хаккен. — Вам нечего предложить больше. Это лишь вопрос времени, когда Тайрани падёт. Я вам настойчиво рекомендую, айрин Бергель, как представителю Семей арэнаи, всем боевым магом покинуть Империю Тайрани и отступить. И тогда, возможно в будущем, мы даже сможем стать союзниками. Я нахожу способности метаморфов... весьма полезными.
— Уже поздно, слишком много Семей потеряли своих отпрысков. Теперь это стало личным, — ощерился Бергель. Нортон едва заметно нахмурился, не одобряя столь явное выражение неприязни. Грим заставил взять себя в руки. — Мы могли бы... пойти на определённые уступки, но едва ли готовы сдаться и покинуть земли, которые считаем своими. Никто из арэнаи не поддержит меня.
— Даже Эйнхери? — задал странный вопрос Консул.
— Тем более Эйнхери. И их сложно винить в этом после того, как вы похитили и возможно убили наследницу Семьи.
Для Эйнара личная месть стояла на первом плане. Это было дело чести, и он считал оскорбительным желание Бергеля попытаться обойтись малой кровью.
— Это не так. Агнесса Эйнхери жива и не удерживается силой, — уверенно сказал Консул. — Более того, могу вас клятвенно уверить, что на территории Гарма её нет.
