Полная_ерунда_Зимы_2024

— Да, изобретателю МФУ, если бы он был, надо памятник поставить, — сказал Пётр, — можно сказать офис из одного устройства и состоит. Ну, из двух.

— В данном случае это необходимость, — покивал я, — переводит документы в удобочитаемый вид — это раз, встроен ИИ, нейросеть может анализировать содержимое документа семантически и делать короткий пересказ и выжимку необходимых фактов, или искать информацию. Может автоматически переводить документы, их можно пересылать друг другу по электронной почте, ну и это необходимо для составления документов в офисных программах — это намного удобнее, чем делать это же вручную на пишмашинке или иными методами.

— И это всё?

— Нет конечно. Это же очень мощный компьютер — он может очень многое. Но это бытовая машина — офисная, в том числе. Зато у вас не будет проблем в работе с документами — и документооборотом между собой, и все прочие прелести прогресса станут доступными.

— Какие например? — Семичастный потёр руки.

— Ну начнём с этого. Такие вещи во времена Воронова были популярны — хотя позже уже сошли на нет.

Я достал из ящика, который пришёл вместе с ноутбуком, коробку и открыл её — в ней лежал компактный отдельный фотоаппарат.

— Фотоаппарат компактный, цифровой, штука довольно примитивная, но действенная. В качестве допопции можно отключать экран и фотографировать через видоискатель — чтобы не смущать народ, — поставил его, — на первый взгляд может показаться, что ерунда — но эти фотографии абсолютно ничего не стоят. И их на флешку вмещается уйма.

— А смысл? — спросил Шелепин.

— Фотографировать? Всё, что вам надо — вы не найдёте в интернете за отсутствием оного. Поэтому проще включить режим японца и фотографировать всё, что интересно — потом можно будет отсмотреть материал. Документы, людей, места, и так далее. Чтобы потом не лазить и не объяснять что где как было и что как есть.

— Фотографировать люди привыкли к моему времени, — заметил Пётр, — раньше ведь плёнка денег стоила — поэтому привыкли фотографировать только что-то важное.

— Ничего, научатся. Дальше едем, — я достал второй предмет из коробки с чудесами, это был... — Диктофон. Запись звука, запись речи, размеры как видите компактные, можно подключать большой микрофон — можно записывать во встроенный. Качество звука приличное, время записи большое.

— Зачем это нужно? — спросил Косыгин, — я понимаю, что некоторые мысли бывает надо на диктофон записывать — но это такая привычка у людей.

— Нет, суть в другом. Нейросеть вполне успешно перегоняет речь на диктофоне в текст — и даже может узнавать кто говорит по голосу и разделять их по репликам. То есть стенографировать. Это полезно.

— Вот что, нужно организовать какое-нибудь ВЦ, — обратился к Шелепину его друг, — и так, чтобы под прикрытием большого компьютера там могли бы решать наши задачи. чтобы под прикрытием большого компьютера там могли бы решать наши задачи.

— Бога ради — я могу купить или сделать вам большой компьютер, — тут же отозвался я, — но понадобится выделить место.

— Это мы выделим, — Косыгин тут же включился, — думаю, проблем не возникнет — проблема в ЭВМ — их количество ограничено.

— Вот что, вы займётесь вычислительным центром, — похлопал меня по плечу Шелепин, — а Пётр — бизнесом. Воронов? — он поманил пальцем к себе Петра, — государство вам обеспечит материальное снабжение — по квотам, а вот что производить и куда как продавать — будете думать сами. Цены тоже устанавливайте сами — если сумеешь добиться успеха — будем решать, что делать дальше.

— А... — он был растерян, — где, как, что производить?

— Это уж ты сам реши, — хмыкнул босс, — у тебя предпринимательская жилка должна быть — и рекламу и товар, маркетинги свои сделаешь — в общем, дозволяю. Налоги правда придётся платить — скажем, тридцать процентов выручки. Как думаете, товарищи? Подойдут такие условия?

— Пойдёт. Ну, Воронов, не подведи, — Косыгин ухмыльнулся, — а мы посмотрим за экспериментом. А вы, товарищ Вилли, возглавите ВЦ, здание мы вам дадим — но всё, что внутри — уже сами придумаете что-нибудь.

— В принципе — не самая запарная работа, — пожал я плечами, — по сути это будет фирма, производящая компьютерный софт, если так подумать, а не ВЦ. Но меня устраивает. Когда приступать?

— Подождите, нужно сначала решить вопрос с недвижимостью, где вас разместить, и весь персонал тоже. А там видно будет.

* * *

* *

Они уехали, оставив меня и Воронова думать. Воронову думать было труднее — потому что ему по сути дали задание создать успешный бизнес с нуля в условиях плановой экономики. Он сидел за компьютером и перебирал базы данных, которые у меня были, пытаясь найти вдохновение. Я же валялся на диване, когда горничная убрала всё со стола, положил подушку, включил телевизор, запустил на нём документальный фильм и думал, что делать дальше.

По всему выходило, что их начальственные чувства распространились на меня — но хер им, не дам себя эксплуатировать. Воронов оторвался только через час.

— Слушай, Вилли, давай сгоняем отсюда подальше. Куда-нибудь, куплю всё, что мне нужно, приодеться надо бы — а то в сиротской одежде хожу.

— Хорошо, — я поднялся, — это у нас сейчас вечер — а в Париже ещё конец дня. Самое время прошвырнуться по магазинам. Иди возьми деньги и пойдём.

...

Вернулись мы только на следующее утро — заночевали в Париже в местной гостинице, и прибыли на дачу Шелепина прилично одевшись — поскольку деньги были и много — Воронов купил полным-полно всего, что высоко ценится в СССР, как он сам сказал — для материальных стимулов трудящимся. В принципе, баловать их западными вещичками можно — не имею ничего против — лишь бы после этого в либералов не превратились, которые ноют, что всё вокруг плохо и надо всё поломать, чтобы сделать хорошо. Знаю я таких.

Екатерина и её брат, ранее мне неизвестный Анатолий, встретились на завтраке внизу, в обеденном зале. Воронов выложил сумки и спустился вниз.

— Ой, а вы тут? — девушка удивилась.

— Где вы были? — молодой мужчина тут же вскочил.

— Гуляли, — Пётр наконец-то чувствовал себя в своей тарелке — видимо потому что оделся как человек, побрился как человек, помылся как человек и напоминал издали даже приличного человека, — надеюсь, вы нас не потеряли?

— Ещё как потеряли!

— Надо было отойти за покупками, — отмахнулся я, — заночевали в гостинице.

— В какой?

— Хрен его знает, как она там называется, — Пётр сел за стол, — а вот завтраки там рано утром не подают — так что не откажусь от сытного перекуса. Ну а что вы думали — я буду безвылазно сидеть под домашним арестом? — он ухмыльнулся Анатолию.

— Не то чтобы, но надо было предупредить, а то взяли и исчезли. Хорошо хоть у вас там камеры стоят, по ним проверили. А если бы не это?

— Не беспокойся, если говорить честно — в Париже конечно красивше и уютнее, чем в Москве — и очередей нет, и много чего хорошего — но что там, что здесь шестидесятые, так что какая разница. Вообще, миграционная политика в СССР — это мрак и ужас.

— И не говори, — поддакнул я, — закрытая страна, и мышление у местных такое, закрытое. Это конечно не значит, что надо сопли распускать про западный мир — они конкуренты и даже враги — но это не значит, что надо истерики закатывать, баррикадироваться от мира.

— Очковтирательство широко распространено, — ответил мне Воронов, — это в будущем, я так понимаю, с этой проблемой справились.

— Это даже не было проблемой, — пожал я плечами, — своей идеологической и культурной закрытостью они только увеличивают разрушительный эффект западной пропаганды и медиасферы внутри страны. Порождают такое поколение, как восьмидесятники — которые распустив сопли про гласность-свободу-демократию побежали громить режим. Таким тепличным дурачкам, которые привыкли доверять всему и всем — легко втереть любую дичь. Особенно если втирать будут квалифицированные пропагандисты. А у запада есть очень квалифицированные пропагандисты — которые на голову выше всего, что могло бы быть в СССР, даже в прыжке.

— Думаешь, это фактор разрушения государства? — Воронов принялся за омлет с грибами и ветчиной.

— Определённо — один из них. Отсутствие информационного иммунитета, впечатлительность, податливость, отрешённость от политики и готовность принять любое решение, если оно исходит сверху, даже самое абсурдное.

— Реакционность, — Воронов быстро заточил омлет и принялся за морковный сок, — всегда была присуща политике. С этим нужно что-то сделать — от этого не просто попахивает — а воняет чувствами обиженного деревенщины, который стремится показать, что не хуже других, фиглярство и позёрство. Хрущёвщина.

— Открывать границы никто не будет — да и не смогут — людей поубежит масса. Хотя... если моё вчерашнее предложение об экономике сработает и они сумеют её построить — то может быть даже получится избавиться от этого комплекса бедного родственника.

Анатолий и Екатерина слушали нас молча, переводя взгляд с одного на другого.

— Кстати, нам почты не было?

— Была. Просили передать вам пакеты с документами. С вами мы до сих пор не представлены.

— Какая неучтивость с моей стороны. Вильгельм Нортон Карлайл Четвёртый, — представился я, — Но зовите меня Вилли.

— Анатолий Васильевич, капитан КГБ.

— Уже капитан?

— Повысили, — пожал он плечами.

Воронов взял пакет, разодрал его вилкой и прочитал содержимое — большую папку, завязанную тесёмочками и с документами внутри.

— Одуреть. Как всё быстро — дня ведь не прошло.

— Здание выделить нетрудно — трудно найти оборудование и организовать само производство, — пояснил Анатолий, — я мало что понимаю — но сказали именно так.

В моей папке были документы на создание ВЦ при КГБ СССР, приказ о присвоении Вильгельму Нортону Карлайлу звания лейтенанта КГБ, корочка комитетская, а так же подписка о неразглашении, неподписанная, документы на помещение по адресу кривоколенный переулок дом пять. И предписание от руководства создать ВЦ-177.

— Похоже, уже сегодня мы приступим к работе. Петь, я могу тебе помочь с твоей задачей?

— Можешь, мне нужно купить на западе и переправить сюда кое-какое оборудование. Для литья пластмасс, для изготовления деталей. А у тебя что?

— Кривоколенный пять, — положил я документ на стол, — поехали смотреть фронт работ?

— У меня похоже здание на окраине Москвы.

— Странно было бы иное, учитывая, что у тебя цех должен быть и производственное оборудование. Ладно, поехали тогда по моему адресу. Интересно, как они так быстро их выделили?

— Скорее всего здания и так бултыхались в резерве, или освободили в экстренном порядке.

— Я вас подвезу, — тут же встал Анатолий, — собирайтесь.

— Да, кстати, а тут можно машину заменить? А то мне страшновато ездить на местных машинах — у них уровень безопасности околонулевой. Да и несолидно — мы теперь должны держать марку — чтобы подчинённые уважали и другим было видно — не голь перекатная.

Воронов усмехнулся:

— У тебя что, личный гараж имеется?

— Имеется. Машинки я всё-таки люблю и купил несколько штук, для коллекции. Есть одна, которая вполне подойдёт для поездки в духе "большого босса", — улыбнулся я всем, — поехали, выедем на дорогу за посёлок — там пересядем.

Ехать было недалеко и недолго — а машину, которую я купил, а потом ИИ корабля её доработал, и предоставил нам. Машина появилась на дороге на месте Волги, которую корабль забрал. Транспортёры работали исправно и легко справлялись даже с таким габаритным грузом, как большая машина. Воронов аж слюни распустил:

— Это же мерс пульман! — он тут же облизнулся, — редкая машина.

— Конечно редкая. И довольно дорогая. В салоне аж телевизор установлен, телефон, сидения немного переработали, климат-контроль тоже доработали, и безопасность, — я обошёл огромный чёрный роскошный автомобиль, — поменяли двигатель на более современный, шумоизолировали, сделали более совершенные фары, АБС, АПС, и другие системы подвески.

— Шикарно! — у Воронова слюни текли всё больше и больше. Он забрался на пассажирское место. Я сел рядом, а Анатолий, как и обещал — за руль.

— Вот это я понимаю роскошь шестидесятых, — Петя погладил кремовый велюр кресла, — телевизор... он что-нибудь показывает?

— Нет, в СССР он ничего не ловит — но зато тут есть видеомагнитофон встроенный. Кстати, Анатолий, запуск двигателя там по красной кнопке. Климат-контроль настрой как тебе удобно, кресло, руль, тоже подстрой под себя.

— Да я как-нибудь обойдусь.

— Не-не-не, если это всё сделали — то надо пользоваться.

Анатолий пока разбирался как запустить двигатель.

— А коробка?

— Её здесь нет — это электромобиль. У него четыре тяговых двигателя по сто с небольшим лошадок каждый, бесшумные, едет плавно. Главное не разгоняйся слишком сильно — подвеска то старая осталась.

Анатолий дал газу и мы потихоньку поехали. Авто вместо гула двигателя издавало едва слышимый гул электродвигателей, тишина полная. Я сидел рядом с Петей, который лазил по полочкам в подлокотниках.

А знаете, всё-таки ездить наземным транспортом тоже хорошо. Можно неспешно посмотреть по сторонам и увидеть пространство во всей его красе — это вам не прыгать транспортерами.

Улицы современной Москвы были разительно не похожи на иностранные — минимум наружной рекламы, какое-то томительное ощущение пустоты и больших неиспользуемых пространств оставалось. Рабочий день начинался и на улицах было полно народу — на дороге же нам встречались только грузовики, автобусы и пара марок местных авто — и ещё несколько старых Москвичей видел, такие, капотные, скопированные с опель кадет. Мы проехали по садовому кольцу, доехали до ответвления и заехали в переулок. Анатолий остановил машину.

— Приехали?

— Вроде да, я не очень знаком с Москвой, — пояснил он, — хорошо что тут карта есть.

— А, да.

Джипиэс был ещё одной важной добавкой — ИИ даже маршрут построил. Какой молодец — всё то он знает наперёд!

Я вылез первым, замечая, какое впечатление наша карета произвела на местного сторожа, который распахнул ворота и чуть ли не поклонился, но шапку снял, когда Анатолий въезжал через арку внутрь.

— Это кривоколенный пять?

— Так точно, — ответил он.

— Хорошо, где здесь вход в здание?

— Внутри, проходите, товарищ, проходите. Вас проводить?

— Не стоит, благодарю за службу.

Внутри и правда был двор-колодец — здание имело квадратную форму с внутренним двориком. Мерседес остановился около входа, а я прошёл пешком. Вход был закрыт деревянной старой дверью, за которой обнаружилось пустое здание — обветшалое порядком, давно не ремонтировалось.

— Хотя тут ещё ремонта на месяц-два, но само здание хорошее, — сказал Пётр, который зашёл первым, — удобное.

— Да, спору нет, удобное. Четыре крыла, три этажа, плюс подвал... Нужно будет выгнать отсюда всех и закрыть здание, считайте на карантин. Я запущу сюда ремонтных ботов — им понадобится не неделя, а дня два, чтобы тут всё починить до приличного состояния.